"Садовники Солнца" - читать интересную книгу автора (Панасенко Леонид Николаевич)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СВЕТ В ОКНЕ

ОСОБЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ

– Давай на скоростную, – предложил Егор.

Они перепрыгнули на голубую дорожку. Скорость движения заметно возросла. Только на этих узких дорожках Илья замечал, что под ногами не твердь, а жидкость. Тяжёлая, маслянистая, чуть вздрагивающая то ли от их движений, то ли от лихого нрава электромагнитных полей, которые увлекали её за собой, но всё-таки жидкость. Конечно, всё это элементарно, но ощущение такое, будто несёт тебя по земле не чудо техники, а всамделишный голубенький ручей. Так казалось в детстве. С возрастом ощущение не прошло и Илья каждый раз ему радовался.

– Тебе-то куда спешить? – спросил он. – Или, может, вдвоём махнём?!

– Оля в порту ждёт, – пояснил Егор. Лицо его чуть погрустнело. – Хочет проводить тебя.

«Это здорово, что придёт Ольга, – подумал Илья. – От неё светлей становится. Вот уж кто от рождения создан для Службы Солнца: одним своим видом исцеляет душевную маету. Счастливец Егор! Три года любви и работы разве это не счастье?! Интересно, что сказали в институте трансплантации?»

– Как у неё дела? – спросил он. – В институте, имею в виду.

– Ты знаешь, – Егор развёл руками. – Она отказалась от... живой ткани. Не хочу, говорит, чужие глаза. Вдруг, мол, мы не понравимся друг другу, что тогда делать? Ты же знаешь – у Ольги очень своеобразная логика.

– И что решили?

– Будут выращивать искусственно. Дело новое, ещё не отработанное. Особенно, говорят, с сетчаткой много возни и с передачей цветового спектра... В случае удачи месяца через три можно ожидать... – Егор умолк.

– К тому времени я, наверное, уже вернусь, – заметил Илья. – Двадцать дней на дорогу – туда и обратно. И на «Галактике» максимум два месяца. Правда, пользы с меня никакой. Я уже сто лет не оперировал, хотя это и не меняет дела. Операцию вживления всё равно ведут автоматы.

Дорожка перемахнула через холм, заросший кустами орешника. В лица ударило ветром, остро пахнущим грозой. В долине, километрах в двух от них, на белокаменной террасе стояло веретено здания космопорта дальнего следования, а на зелёных склонах будто грибы-дождевики белели шары нуль-пространственных звездолётов. Снабжали окрестности озоном именно они: Илья не раз наблюдал, как насыщается всё электричеством, когда многотонная громадина, окружённая ядовито-голубым свечением, с лёгким свистом воспаряет над землёй и плавно уходит на ионной тяге в небеса.

– Да, сроки жёсткие, – тихо сказал Егор, и непонятно было, что он имеет в виду, – то ли командировку Ильи, то ли время надежд на прозрение Ольги.

На встречных пассажирских ручьях появилось несколько групп людей. Лица в основном были будничные и деловые, хотя попадались и рассеянно-удивлённые. «Новички, – безошибочно определил Илья. – Дальний космос ошарашивает любого. Интересно, с каким лицом я прибуду на Станцию? Ведь я как-никак уже нырял во вселенную...»

Он поймал на себе несколько любопытных девичьих взглядов, открытых и смелых, и машинально отметил, что причина, наверное, в форме Садовника. Великолепной белой форме с весёлой мордашкой Солнца на груди. Форма по сравнению с рабочим комбинезоном была тяжеловата, зато обладала массой преимуществ. При желании она мгновенно превращалась в скафандр средней защиты, имела гравитационный движитель, систему автономного жизнеобеспечения, модуль поливита и ещё с десяток различных приспособлений вплоть до миниатюрного логического блока с довольно обширным запасом знаний. Так называемого «Помощника». Экипировку Ильи довершала кобура с универсальным инструментом, который в случае необходимости мог служить и как грозное оружие. Илья знал, что и форма эта, и инструмент – почти точная копия амуниции исследователей. Знал он и то, что Садовникам подчас приходится работать в невероятно сложных и опасных условиях, в одиночку, да и задачи у них бывают такие, которые обычно решают целые экспедиции – с базовой техникой, коллективным мышлением и надёжным контактом с Землёй.

– Ты после возвращения обязательно пощеголяй в форме, – засмеялся Егор, меняя тему разговора. – Может, наконец, женишься. А то меня как специалиста твой культ Прекрасной Незнакомки начинает настораживать. До сорока – ещё ладно, а...

– А я с ней, кстати, познакомился, – сказал Илья и перепрыгнул на красную, среднюю дорожку.

– Ух ты! – Егор мгновенно последовал за ним. – И что в результате?

– В результате она ждёт мужа, – ответил Илья. На миг он снова перенёсся в тревожный ночной лес, ощутил на руках безвольное тельце Алёнушки, а затем всё затмили потемневшие от горя глаза Незнакомки, губы её, что повторяли: «Его друзья верят... друзья верят...»

«Зачем я солгал Егору? – спросил Илья у этих глаз, но они не заметили его, как и тогда, три года назад. – Почему не оборвал этот никчёмный разговор, не сказал правду?»

Молчание товарища только разожгло любопытство Егора.

– Он тоже улетел, да? В космос? И она его любит?

– Она его ждёт, – неохотно ответил Илья. – А раз ждёт – значит, любит.

Егор обрадовался известию. Он терпеть не мог неопределённые, тупиковые ситуации.

– Это же великолепно! Мой брат, наконец, сбросил оковы душевного рабства. Он свободен, как птица, и всемогущ, как бог... потому что в форме... Илья, послушай, Илья. А как ты лечил сердечную рану? – лицо Егора стало хитрым-прехитрым. – Самовнушением или... того, зашёл украдкой в кабинку Службы Солнца и...

– Да ну тебя, – отмахнулся Илья и, спрыгнув с движущегося тротуара на перрон, пошёл навстречу молодой женщине в тёмных очках.

– Здравствуйте, Ольга, – заговорил он ещё издали. – Я не видел вас тысячу лет, а этот болтун житья мне не даёт. Через него я, наверное, и рейсового дожидаться не стану – отправлюсь налегке, в скафандре... Вы случайно не знаете, Ольга, как таким легкомысленным людям, как ваш муж, доверяют заботу о морали и счастье других?

Ольга обернулась и с улыбкой протянула Илье свою узкую ладошку.

Музыка грянула очень громко и торжественно. И, главное – неожиданно.

– Что это? – спросила Ольга. Лицо её стало напряжённым, ладошка, которую Илья до сих пор держал в своей руке, налилась силой, как бы затвердела.

Всего какая-то доля секунды понадобилась Илье, чтобы мгновенно отключиться от непринуждённой беседы, всё увидеть и понять.

Патетика невидимого оркестра... звездолётчики, построившиеся во фронт... их взгляды – пристальные, вопрошающие и чуть ироничные.

– Всё нормально, Ольга, – засмеялся Илья. – В старину это называлось почётный караул. Да, да, – продолжал он беспечно. – Есть прекрасные ритуалы, которые переживут нас и детей наших тоже. Вон и флаг Совета Обитаемых миров... Чётче шаг, Оля. Форма лица – бесстрастно-значительная. Егор, убери живот... Сейчас должен объявиться капитан звездолёта и отрапортовать.

Капитан действительно объявился. Окружённый какими-то людьми, он стоял у входа в космопорт – пожилой, в серебристом комбинезоне со множеством знаков профессионального различия.

– Калчо Драгнев, – представился звездолётчик. – Экипаж «Джордано Бруно» готов к старту.

– Рад, – сказал Илья и прищурился: – За экипаж я крайне рад. И за вас, капитан, тоже рад. Особенно!

К ним пристроился худенький юркий распорядитель. Он шёл впереди, настороженно поглядывая на богатырскую фигуру Ильи, затем нырнул в сторону, тут же вернулся и наклонил голову:

– Прошу в зал прощаний.

Они остались одни. В огромном пустом зале, светлом, будто последние дни сентября. Но не успели они перемолвиться даже словом, как из стен вдруг вышли хороводы берёз, открылась даль – свежая, утренняя – и закапали звуки. Немножко грустные, немножко обнадёживающие, будто перезвон капели.

– Отставить! – повелительно сказал Илья и поднял руку, сигнализируя какому-то невидимому автомату.

Берёзки тотчас же растаяли, бирюзовые стены, в которых копошились жёлтые искорки света, вернулись на свои места. А музыка осталась. Только стала тише, растеклась вокруг.

– Зачем всё это? – спросил Егор, недоумевая и немного сердясь. – Ты же дважды летал. И безо всякой буффонады.

– Особый случай, друзья, – задумчиво сказал Илья. Они подошли к стене-окну, за которым открывался амфитеатр космопорта. Ольга прислушалась: ловила отзвуки капели и в то же время старалась ничего не пропустить из их разговора.

– Особый случай, друзья, – повторил Илья. – Хотя, в конечном счёте, всё это мальчишество. А причин для эдакой нарочитой торжественности много. Во-первых, Окно, куда я сейчас лечу, не просто кусок пространства, наделённый странными свойствами, а одна из самых больших тайн, с которыми человечеству приходилось иметь дело. Там, на Станции, собрались лучшие умы Обитаемых миров. Представьте себе интерес к Окну остальных людей и прежде всего, конечно же, исследователей. Представили?

Ольга улыбнулась.

– Во-вторых, – продолжал Илья, – это первое серьёзное вмешательство Службы Солнца в исследования дальнего космоса. Тут срабатывают и боязнь за тайну (вдруг отберут?), и какие-то реликты престижности профессии. Ведь почти два столетия все мальчишки буквально бредили космосом, мечтали только об одном – о героических путях первопроходцев и исследователей. Затем эти пути превратились в рейсовые линии, звёздных избранников оказалось двенадцать миллионов и пришла пора заняться самим человеком. Его микровселенной. Для некоторых чересчур деятельных натур это кажется преждевременным, несущественным... Понимаешь?

– Я понимаю, – тихо сказала Ольга.

– А поработаешь когда-нибудь с нами – убедишься, – заключил Илья. Услышав тройную трель звонка, Садовник решительно шагнул к двери.

У выхода на поле он обернулся:

– В-третьих, и это главное, – голос Ильи зазвучал вдруг сухо и официально, – там бессмысленно гибнут люди, а я наделён особыми полномочиями... Восемь человек... Погибло... Между этими двумя фактами существует прямая и жёсткая связь.