Глава 12 ДО СВИДАНИЯ, ДО СВИДАНИЯ!

Пег поняла, что дедушкины слова на самом деле означали конец всему приключению со Сногглом, не считая, конечно, всех разговоров, которые еще будут после. Сноггл улетел домой — так оно и было. Теперь надо было думать об ужине — очередь была ее и Робина, поэтому она загнала брата на кухню. По очереди ребята заказывали и основное блюдо на ужин. Сегодня был черед за Джеймсом, и он, разыгрывая из себя американца, потребовал мясную тушенку с картофельным пюре. Дед считал, что это блюдо не очень подходит, для вечерней еды, Пег тоже была против, потому что на его приготовление требовалось больше времени, чем на то, что они ели обычно. Но Джеймс, который мог быть крайне упрямым, не желал ничего, кроме тушенки с пюре, а он всегда мог уговорить Робина стать на его сторону. Вот почему Пег так быстро выпроводила Робина из комнаты. Раз он желает картофельное пюре, так пусть и начинает чистить картошку.

— Нам надо поторопиться, — сказала она ему. — Не то мы сегодня не дождемся ужина. Ведь картофельное пюре — только самое начало.

— Есть такая машинка, которая чистит картошку, — вздохнул Робин.

— Но у нас дома ее нет. А нам надо начистить все это. — Она высыпала картошку в миску и поставила ее под кран. — Лучше всего сделаем так: ты начнешь чистить, а я проверю, смогу ли открыть банку тушенки, а потом помогу тебе чистить картошку.

Все это было, конечно, крайне занудной работой после того, как они пережили приключение с космическим кораблем и Сногглом. Робин сказал ей об этом еще до того, как Пег, управившись с другими мелкими делами, присоединилась к нему.

— И все-таки, Пег, — продолжил он, как только она села с ним рядом, — эти космонавты меня разочаровали.

— Почему же? Ты же как раз ими восхищался: «Вот это да! Ну и ну!» Забыл?

— О'кей, о'кей, я так и думаю. Все-таки, мне кажется, они могли бы что-нибудь с этим сделать.

— С чем с этим?

Пег сражалась с особенно ужасной картофелиной, которая чуть ли не гримасы ей строила. И хотя Пег не возражала, чтобы Робин болтал, самой ей говорить не очень-то хотелось.

— С мысленными образами, — задумчиво пояснил он. — Как ты думаешь, почему они смогли спасти Сноггла и Снаггера? Да потому что у деда появилась эта роскошная идея — сообщить им посредством мысленных образов, где находятся Сноггл и Снаггер. Ты в это веришь, да, Пег?

Вообще-то она верила. Но считала, что должна быть справедливой к космонавтам, и не хотела, чтобы Робин имел что-то против них.

— Мы не можем быть в этом уверены, понимаешь, Робин! Мы все-таки знаем, что Сноггл и Снаггер — особенно Сноггл — могли иметь сообщение с кораблем при помощи антенн на голове, они время от времени загорались. Может, Сноггл вовсе не нуждался в нашей помощи. Хотя, конечно, я почти все время говорила, что Сноггл каким-то образом понимал наше отношение к нему. Он знал, что мы ему друзья, а другие люди — нет.

— Ладно, с этим я согласен. Но я уверен, что мы помогли — все четверо, когда посылали на корабль мысленные образы. И все-таки я разочарован. Пусть эти космонавты слишком выше нас, чтобы послать и нам какие-то мысленные образы, вроде «спасибо», — ладно, они, может быть, заняты управлением корабля. Но разве в этом случае сам Сноггл не мог сделать что-нибудь — хотя бы попрощаться? Но ты видишь — ничего, совсем ничего! Вот почему я говорю, что я в них разочаровался.

— Минутку, Робин, — она пыталась говорить спокойно и не горячиться, хотя мысли у нее так и прыгали. — Мы достаточно начистили, а кастрюлю я уже приготовила. Ты ведь знаешь, как долго картошка будет вариться. Давай, кидай ее сюда!

Но даже после этого она не решилась сказать Робину то, что придумала.

— Сначала накроем на стол, — предложила она.

— Что значит — сначала?

— А потом я объясню. Давай, мы это за две минуты сделаем.

И она засуетилась, делая большую часть работы, не потому, что Робин ленился или не хотел ей помогать, просто все ее мысли были связаны с космонавтами. Когда они сделали все, что можно было, в столовой и вернулись на кухню, она сказала:

— Пока варится картошка, у нас масса времени, и я надеюсь, в атмосфере все в порядке. Так слушай, Робин. — Она сделала паузу. — Тогда мы посылали мысленные образы кораблю…

— Да, конечно. Я не понимаю…

— Так слушай. Ты разочарован, так как не получил мысленных образов с корабля. Но это не означает, что нам ничего не было послано. Мы просто не приготовились что либо принимать — разве ты не понимаешь, Робин?

— Пег, это здорово. Я дурак, а ты — умница. Конечно, в тот раз мы сконцентрировались на передаче, а теперь надо сосредоточиться на приеме. Потрясающе, Пег! И как раз подходящее время попробовать. Здесь только мы с тобой — и так тихо.

— Да, и мы сядем по отдельности. Не разговаривай и не думай ни о чем другом. Только вспоминай. Сноггла и Снаггера и задавай вопросы насчет корабля. Если мы не получим ответа, — продолжала Пег, — мы поймем, что им на нас наплевать, — так тому и быть. Но если мы попытаемся — у нас есть шанс получить ответ. Я сяду здесь, а ты — там. Помни, Робин, не болтать! Ни слова!

В течение нескольких минут единственным звуком в кухне было бульканье кипящей воды в кастрюле с картошкой. Но вот Робин громко крикнул:

— Ух ты, черт!

— Заткнись! — Пег почти рассердилась. — Ты же все испортил! Теперь я ничего не увижу. И ты тоже.

— Я видел внутренность корабля. А ты?

— И я. Но не надо сейчас об этом говорить.

— Почему? Я хочу рассказать Джеймсу и дедушке…

— Нет, не надо.

Ей удалось опередить его и подойти к двери первой, она встала так, чтобы он не смог ее оттолкнуть. Они чуть не подрались, чего с ними давно уже не было.

— Да что с тобой, Пег? Ты что, рехнулась? Я только хочу рассказать Джеймсу и дедушке, что я видел…

— Знаю, знаю — я тоже. Но только не сейчас. Робин, пожалуйста, послушай минутку. — Она отпустила его, и теперь он отошел от двери, так что и она смогла отойти. — Если мы начнем рассказывать прямо сейчас, мы опоздаем с ужином и пюре наверняка подгорит, и все рассердятся, и начнут ругаться, и спорить, и все пойдет не так. Можешь ты это понять, Робин?

— Ну — вообще да, — буркнул он сердито. — Но ведь то, что я видел, то, что со мной случилось, — черт, да это в пятьдесят раз важнее, чем поесть вовремя тушенки с картошкой…

— Согласна, Робин. Отлично понимаю твои ощущения. Я так же взволнована, как и ты, — внутренне. Но если мы начнем бегать по дому, пытаясь объяснить это все дедушке и Джеймсу прямо сейчас, мы легко все испортим. А вот если мы приготовим ужин и тогда только расскажем им, они поймут нас лучше. Понимаешь, Робин?

Это дошло до него не сразу. Наконец он сказал:

— Ладно, согласен. — Потом опять загорелся: — Но друг другу-то мы можем рассказать?

О Господи! Теперь она должна была объяснять ему, что и этого делать не надо. Она знала, что гораздо лучше будет, если они сохранят все при себе до ужина. Дав ему это понять, она пресекла все споры, начав возиться с пюре, перенеся все нетерпение на картошку.

— Немного недожарено, — сказал Джеймс, когда попробовал, — но довольно вкусно, Пег. Твое мнение, дедушка?

— Не подходит для такого часа, но это вина не Пег, ты сам настоял. Но вкусно, очень вкусно. — Он посмотрел через стол на Робина: — Это работа Пег? Или ты помогал?

— Немного, дедушка. Я был так взбудоражен. — Он бросил на Пег умоляющий взгляд: — Теперь-то можно им рассказать?

Дед засмеялся:

— Не знаю уж, что думает Пег, но очевидно, что ты просто лопнешь от нетерпения, если сейчас же не расскажешь нам все.

— Шила в мешке не утаить, малыш, — покровительственно сказал Джеймс. — Так что лучше рассказывай.

Робин подцепил последнюю вилку картошки, поспешно прожевал и проглотил, затем слегка отодвинул тарелку и торжественно заявил:

— Я видел внутренность космического корабля.

— Спорю, что нет, — презрительно заметил Джеймс.

— А вот и видел. Честное слово. Если не веришь мне, спроси у Пег. Это была ее идея — как нам это сделать.

— Правда, Пег? — спросил дедушка. До того он улыбался, но теперь был серьезен.

И она объяснила, как Робин был расстроен, и как они уселись и сосредоточились на этот раз на прием, а не на передачу мысленных образов, и как им обоим это удалось.

— Не знаю, что видел Робин, я не дала ему рассказывать. Я считала, что надо подождать — и рассказать всем сразу. Я еще хотела, чтоб вы не подумали, что мы сговорились. Поэтому я не знаю, что видел Робин, а он не знает, что видела я.

— Я уловил, Пег, и в этом что-то есть, — сказал Джеймс. — Но, по-моему, главное то, что видела ты. Робин года два как весь набит научной фантастикой и космическими кораблями. Стоит ему закрыть глаза, как он десяток кораблей увидит.

— Но ведь Сноггла он не выдумал, — вступился за Робина дед. — А Сноггл был достаточно материален и реален. Так что давай, Робин, рассказывай.

— Спасибо, дедушка! — Робин с минуту выждал. — Я сначала в общих чертах. Мне надо сперва хорошенько припомнить все детали, чтобы описать их… Итак, я стал сосредоточиваться на Снаггере, потому что я его нашел и могу четко его представить — беднягу Снаггера. Через минуту или две я его ясно увидел — чистенького и не раненого. И он дал мне понять, что благодарит меня.

— Уверена, что он тебе благодарен, Робин, — Пег осмелилась это вставить, потому что Робин заколебался.

— Не так-то много ты рассказал, — заметил Джеймс, однако он не насмехался.

— Так дай же это сделать, болван, — сказал ему Робин. — Снаггер захотел показать мне все, что мог. И он начал ходить по кораблю, чтобы я увидел то, что видно ему. Там было трое или четверо таких же, как он, — поменьше Сноггла и с тремя антеннками. Они или стоя ли в коридорах или двигались по ним, но я так и не понял, что они делали. Коридоры у них, наверно, из какой-то стеклянной массы, и там много этажей, а соединяет их что-то вроде эскалатора. Освещены коридоры не очень ярко, никаких светильников я не разглядел. Похоже, что освещение идет от этого стеклоподобного вещества. И заметьте, — вот вам доказательство, что я ничего не выдумываю, — я не видел машинного отделения, а ведь я как раз ожидал его увидеть — всякие там механизмы, аппараты, как на нашей модели лунохода, только больше. Заметьте, я не притворяюсь, что прошел по всему кораблю, — он так огромен. Я видел только то, что Снаггер хотел мне показать.

— А что ты слышал? — спросил Джеймс.

— Ничего, конечно. Ведь эти создания ничего не слышат. У них есть зрение, и его дополняют в чем-то антенны на головах. Я видел высоко на стене какую-то шкалу, по ней бегали цветные вспышки — это, наверно, были команды и распоряжения. И еще я видел мельком большой центральный зал, на огромной его стене была движущаяся астрономическая карта, но я, конечно, не мог в ней разобраться. Никаких окон, кажется, не было в той части корабля, которую видел я. Понимаете, не всегда все было видно ясно. — И Робин взглядом извинился перед ними.

— Одно вам скажу, — начал Джеймс. — Теперь я убежден, что ты это не сочинил, Робин. Тогда это не было бы так скучно. Ты бы уж выдумал всякие сложные машины и трехголовых и восьмируких существ. Правда, дедушка?

— Ну, я не так-то много всякой техники повидал, Джеймс. Но те немногие предприятия, которые я посетил и где такая техника работала, всегда были ужасно скучными и разочаровывали. Но, Робин, не говори нам, что ты видел только Снаггера и ему подобных! Продолжай!

— О'кей, дедушка, я их видел — ну, мельком только. И главным образом в том центральном зале, где одна из стен была картой. Те другие космонавты — или существа — были других размеров, раза в два выше Сноггла или Снаггера, а некоторые — раза в три, в четыре больше них. Большинство не были такие яйцеобразные, как наши, и у них были такие устройства, вроде рук. И чем выше они были, тем казались менее твердыми, совсем не такими плотными, как Сноггл и Снаггер. Самые высокие были почти совсем прозрачные, сквозь них смотреть можно.

— Да-да-да! — возбужденно согласилась Пег. — Они и были главные, да?

— Не знаю. Разве?!

— Конечно! Не возражаешь, если я продолжу, Робин? Нет? — Пег улыбнулась и кивнула в знак благодарности. Потом посмотрела на дедушку: — Не думаю, что я видела так много, как Робин. Он еще, может быть, опустил ряд деталей, как предупреждал. Но если я не видела столько, сколько он, я разобралась во всем, наверно, лучше. Это потому, что я вспоминала Сноггла, и он знает меня лучше, чем бедняга Снаггер Робина. Ты был прав, дедушка, когда предположил, что он ручной зверек на корабле. Джеймс, пожалуйста, очисти яблоко и для меня.

— Хорошо. Но разве ты сможешь есть яблоко, ты же так взвинчена?

— Да, пока рассказываю. Но я не собираюсь долго говорить. Я хочу все обдумать, а потом, может быть, напишу целую поэму. Так вот, — Пег остановилась, чтобы перевести дыхание, — как Робин прежде всего увидел Снаггера, так и я прежде всего увидела Сноггла — совершенно ясно, Я чувствовала, что он смотрит на меня и что он понимает: наконец-то и я на него смотрю — он ведь, наверно, несколько раз пытался со мной связаться. И нечего так хмурить брови, Джеймс, у меня нет доказательств, что я это не сочинила. Все, что я могу, — это рассказать вам по-честному, что я видела и чувствовала. Но чему вы наверняка не захотите поверить — так это тому, что я действительно очень сильно ощущала их чувства.

Машинально Пег откусила от яблока, которое почистил для нее Джеймс.

Так что на несколько минут она прекратила рассказ. На улице уже были глубокие сумерки, над столом зажгли свет.

Жуя яблоко, Пег воспринимала окружающее как совсем новое и незнакомое, для того, чтобы через несколько дней попытаться написать поэму.

— Кто же они были, Пег? — На дедушкин лоб падал свет лампы. Вопрос его не был вызовом, а только побуждал ее говорить.

— Я, конечно, к этому вернусь, — ответила она. — Но все по порядку. Скоро Сноггл начал показывать мне то, что видел сам. Я уже сказала: мы были правы, считая его их зверьком, теперь я поняла, что он среди других таких же — особенный любимец. Я это поняла, потому что у него на корабле есть свое место — и не в коридоре, как, кажется, у Снаггера, а в кабине пилота или кого-то еще, кто командует этим кораблем… Кабина эта вроде как овальной галереей окружена, а высоко над галереей — окна, а под окнами множество маленьких разноцветных огоньков мигают и вспыхивают. Нет, Джеймс, я знаю, что ты хочешь сказать, — что-нибудь о пилотской кабине реактивного самолета, но она была гораздо больше и комфортабельнее. И никто там ни к чему не прикасался…

— А было у них что-то вроде рук? — спросил Робин. — Потому что я-то вам уже говорил, что у некоторых видел.

— Там было трое — людей, или существ, или созданий, называйте как хотите. У двоих было то, что ты называешь устройства вроде рук, Робин, а у третьего их не было. Конечно, они были не такие, как Сноггл, — сходства было не больше, чем между высоченным худым человеком и маленьким толстым пуделем. Но не было и резкого отличия от Сноггла. Они были из его мира, точно так же как высокий тонкий человек и маленький толстый пудель, — оба из одного мира. Понятно?

— Да, дорогая, — сказал дедушка. — Я понял так, что ты считаешь, что те существа по умственному развитию намного превосходят Сноггла. Это так?

Пег несколько раз поспешно кивнула с довольным видом.

— Минуточку, — вмещался Джеймс. — Сноггла я, конечно, себе представляю, но как понять, что те, другие, отличающиеся от него только ростом, — все-таки не такие, как он?

— Ну вроде как Сноггла растянули бы в длину — около десяти футов, я бы сказала. Они как будто бы не из металла, как кажется Сноггл, а из стекла… именно такие, как Робин сказал. — Пег задумалась на мгновение, потом продолжила: — Глазищи у них огромные, даже больше, чем у Сноггла, и очень красивые, их цвет все время меняется. И на макушке у них такие же штуки вроде антенн, как у Сноггла, только у них не по четыре, как у него, а штук по десять, и эти антенны светятся и меняют цвет, как будто эти существа все время чем-то заняты. А теперь мы подходим к самой тяжелой части моей истории, и если только кто-нибудь засмеется или скажет, что я все выдумываю, я никогда вам больше об этом рассказывать не стану — никогда, честное слово! — Она вызывающе всех оглядела.

Первым отозвался Робин, писклявым от волнения голосом:

— Пег, я же знаю, что это правда. Наплевать мне на то, что скажут другие.

— Вообще ты, кажется, хватила, сестричка, — сказал Джеймс, хотя и без насмешки. — Но, пожалуйста, продолжай, даже если дальше еще больше пойдет. В конце концов, Сноггл-то был и корабль тоже был — даже если ты дашь волю своему поэтическому воображению…

— А мы толком и не знаем, что такое воображение, — перебил его дедушка. — Знал я одного человека, он был моим студентом. Так он считал, что полностью сочинил одну историю о войне, а позже выяснилось, что каждый эпизод этой истории произошел на самом деле. Хотя я со своей стороны, Пег, готов поверить тебе на слово во всем, что ты видела. Продолжай!

— Дальнейшее я не только видела, — серьезно заявила Пег, — но и ощущала, да так сильно, что невозможно было этому не поверить. Один из этих трех высших созданий — возможно, он был хозяин Сноггла — знал, что мы пытались защищать Сноггла, и показал мне, что он благодарен и дружелюбен к нам. Можно сказать, что меня ему вроде представили. Я видела ясно и довольно близко его огромные глазищи — больше, чем у Сноггла. Сначала изумрудно-зеленые, они стали затем темно-зелеными, потом голубыми и перешли в индиго — ну прямо здорово! И минуту или две, понимаете ли, он думал для меня. Казалось, будто двадцать разных голосов одновременно говорили мне каждый свое. Кажется, я немногое уловила из того, что он думал для меня.

Всем было ясно, что Пег умолкла не из-за того, что нуждалась в их одобрении, а что она пытается сейчас припомнить как можно больше, поспешно соединяя одни подробности с другими. Так что никто не сказал ни слова, продолжая внимательно смотреть на нее в ожидании продолжения.

— Вот что он дал мне понять. Когда-то, очень давно, они уже посещали нашу Землю и теперь, по дороге в какое-то другое место, решили снова взглянуть на нее. Они не остались, потому что почувствовали враждебное окружение. Так бы мы себя чувствовали, если бы наш самолет сел на острове каннибалов. Сногглу и Снаггеру вовсе не было поручено собирать информацию, для этого на корабле есть аппаратура. Их просто выпустили погулять, как мы могли бы выпустить собаку. Ой, а тот, которого я назвала «Пожирателем», так он вовсе не живой, а машина, они ее быстренько собрали, и не спрашивайте меня как, потому что я не знаю, — только чтобы выручить Сноггла и Снаггера.

— Вроде неотложной помощи? — спросил дедушка.

— Вот черт! — воскликнул Робин. — Спорю, что им это ничего не стоило! Но Пег, откуда же они, где их планета? Они тебе не сказали?

— Ой, Робин, лучше бы все это случилось с тобой, а не со мной! — сказала ему Пег. — Хотя, наверно, даже ты не сообразил бы. Я лишь поняла, что это где-то на Млечном Пути — где-то по соседству. И при помощи мысленных образов он дал мне на эту планету взглянуть.

— Черт! Ну и повезло! И какая же она, эта планета?

— Я только бегло взглянула. Разглядела большую темно-синюю равнину, никаких высоких зданий там не было, как будто там нет населения или весь народ живет под землей. Небо такое вроде розоватое, и потом, — она сказала это так, как будто извинялась, — там, кажется, два солнца. Одно небольшое, но ослепительно яркое, а другое, наоборот, огромное, темно-красное и совсем не яркое. И все там как-то быстро… Я так себе представляю, что их время и наше идут по-разному, что они могут замедлять или ускорять его, как им понравится. Поэтому хозяин Сноггла решил, что дал мне достаточно долго посмотреть на их планету, а для меня это был только беглый взгляд. Вот и все, что я могу вам рассказать, — хотя, может быть, что-то еще я опишу в своей поэме. — Изо всех сил стараясь быть спокойной и не горячиться, она добавила: — Не пора ли убирать со стола, Робин?

— Ой, да нет же! Подожди, Пег! Имей совесть!

— Ладно, не собираюсь я ни с кем сегодня спорить. — Она не смотрела на Джеймса — только на Робина.

— Нет, Пег. Совсем другое. Я только хочу задать вопрос деду.

— Пожалуйста, мой мальчик, хотя я не обещаю, что смогу на него ответить. Иные твои вопросы вне моей компетенции.

— Ну, это связано с космическим кораблем и с тем, что мы с Пег видели. Я столько начитался в научной фантастике о том, как солнечные системы и даже целые галактики превращаются в империи, воюют, завоевывают друг друга — огнем, убийством, смертельными лучами, — и все такое, ты понимаешь…

— Могу себе представить, — сказал дед. — Проецирование наших безумных агрессивных фантазий вплоть до самых звезд.

— Именно так, — сказал Джеймс. — И когда прилетает космический корабль, мы сразу хотим по нему палить. О'кей, Робин, я же вижу, что ты сам не свой от нетерпения задать свой вопрос.

— Так вот что, — продолжал Робин. — Этот корабль с отдаленной планеты. Он принадлежит существам, которые много-много развитее нас и, наверно, много старше. Но они вовсе не собирались причинять нам вред. Они мирные.

— Более того, — перебила Пег, — они, я бы сказала, дружественные.

— Допустим, допустим! — воскликнул Джеймс. — Но переходи наконец к вопросу, Робин, малыш.

— Да не перебивайте же вы! Вот что. Возможно, этот корабль не нанес нам вреда не только по чистой случайности? Возможно, что есть определенное правило для всей Вселенной о запрещении существам из одной части галактики посещать другие ее части, если существа эти летят не с мирными и дружественными намерениями, а желая вторгнуться, завоевать, образовать собственные империи? Как ты думаешь, дедушка?

— Если такие правила есть, они не действуют на нашей планете.

— Нет, дедушка, я имею в виду, что, может быть, это нарочно между планетами и солнечными системами такие большие расстояния.

— Понятно, Робин. — С минуту дед колебался. — Иногда я думаю, что во Вселенной для всех и для всего должны быть определенные правила. Если их нет, то все это глупо, глупее, чем у нас, у гуманоидов. Мы можем, по крайней мере, спокойно сидеть тут и вырабатывать эти правила. В конце концов, и наша идея об удивительной гармонии между атомами и молекулами сама по себе может быть и есть часть тех вселенских правил, так?

— Так, — согласился Джеймс. — Но давай еще проще, дедушка. Скажем, такие определенные правила могут быть для нас четверых.

— И для Сноггла, — поспешно вставила Пег.

— И для бедняги Снаггера, — предложил Робин.

Дедушка раскуривал свою трубку. После нескольких затяжек он улыбнулся им:

— Да, но не забудьте — еще существуют миссис Бинг-Бёрчелл, майор Родпас и инспектор Кроуп.