"Любовь взаймы" - читать интересную книгу автора (Фокс Натали)

Глава 6

В ту ночь Зоя спала вместе с ним. Рядом с кроватью стоял скромный комод, будто напоминание о бренности всего в этой жизни.

— Что с тобой? — тихо прошептал Фрэнк, обнимая ее.

Сопротивляться обстоятельствам не имело смысла. Раньше нужно было сопротивляться — тогда, когда он уложил ее на подушки турецкого дивана. Теперь поздно. Позволяя ему любить себя, она сама заключала себя под символическую стражу, впадала в определенную зависимость. Само собой разумеется, что он отныне решил спать с ней в одной кровати.

— Да что-то не спится, — прошептала она в ответ.

Фрэнк добродушно рассмеялся и легонько коснулся рукой ее груди.

— Какая же ты все-таки загадочная. Я полагал, что ты безмятежно уснешь после…

— ..после секса? — закончила она.

— Ну зачем так резко? — упрекнул Фрэнк.

Трепетным движением Зоя провела пальцем по линии его подбородка. Конечно, он был прав.

— Извини, — послышался ее шепот. Но и она была права. Она полагала, что все женщины, когда влюблены, так себя чувствуют: несколько неуверенно. Но какая-то неопределенность относительно его чувств к ней все же преобладала. Она на этом острове не просто в качестве его компаньона — между ними нечто большее. Мысль о том, что Фрэнк в опасности, терзала ее. Ей хотелось знать, что это был за самолет, зачем им нужно прятаться, бояться… Все эти вопросы притаились внутри ее.

— Спи, дорогая. — Фрэнк поцеловал ее в висок.

Зоя немного расслабилась. Нет, хватит придумывать всякую чушь. Впредь она не будет этого делать. Это же глупо. Рядом с ней мужчина, которого она любит, так что ей еще надо?

Ночью она проснулась и, как ей показалось, услышала какой-то голос. Потянулась рукой к Фрэнку, но его не было. Все вокруг объято темнотой. Спросонок Зоя подумала: ну какие здесь могут быть голоса, ведь, кроме нее и Фрэнка, тут никого нет. Затем неожиданно она ощутила его рядом с собой, ощутила его руки, его тепло…

— Какого черта ты здесь делаешь? Зоя резко обернулась; в глазах у нее заблестели слезы.

— Ты… ты оставил дверь открытой. Она думала, что он в небольшой хибарке на пляже, и была просто шокирована, когда, открыв дверь соседней спальни, обнаружила, что он там.

— Ничего подобного! — негодующе произнес Фрэнк. Он схватил ее за руку и стал выталкивать из комнаты.

— Ладно, ладно! — огрызнулась Зоя. — Ты не оставил дверь открытой, ты слишком опытен и осторожен. Я… я нашла ключ…

— Нашла? Ты не могла найти то, что я не терял!

— Ключ выпал из твоих джинсов, когда ты их снял, чтобы принять душ, — не унималась она.

— Я не храню ключи в джинсах…

— Ради Бога! Я хотела повесить джинсы, а из кармана выпал ключ. И вообще, какая разница, откуда он взялся?! — напустилась она. Теперь слезы высохли; просто она взъярилась оттого, что он придал значение какой-то ерунде. — Какая надобность брать ключи на этот остров? Разве только для того, чтобы я не увидела эту комнату. Из-за чего весь сыр-бор?

Или изменилась твоя установка держать двери открытыми?

— С тобой трудно сладить. Какого черта ты сюда вошла? — Фрэнк сжал кулаки, глаза зло блестели, было видно, что он с трудом сдерживал себя.

Однако Зоя не понимала, в чем она провинилась. Это ей следовало злиться, ведь с ней поступили нечестно! Но выходит, что совершает неблаговидные поступки лишь только она.

— Это я должна задавать вопросы! — парировала Зоя. — Ночью мне показалось, что я слышу какие-то голоса. Думала, пригрезилось, а оказывается, нет. — Она протянула руку к миниатюрному радиопередатчику на столе около окна. — Ты переговаривался по рации, да? Не отпирайся, не смей мне лгать.

Фрэнк помолчал, прежде чем ответить; видно было, что он подбирает слова. О Господи, что же происходит? В последние дни все шло так хорошо. Они любили друг друга, и смеялись, и опять любили друг друга. А теперь вот это. Может, во всем нужно себя самое винить? Может, это ее глупая ошибка? Ей не следовало приставать с расспросами, но разве…

— Я не намерен ничего отрицать, — ответил скороговоркой Фрэнк. — Каждую ночь я переговариваюсь по рации, в этом нет ничего предосудительного.

Предосудительного? Зоя опять и опять повторяла про себя это слово, будто бы пытаясь проникнуть в его смысл. Скорее таинственного, чем предосудительного. Какое-то опасение оставалось.

— Почему ты ничего мне не сказал? Зачем держишь свою дверь на запоре, а от меня требуешь не закрывать дверь на ночь?

— Ну что с тобой делать? — нежно проговорил Фрэнк. — Мне нужно поддерживать связь с кое-какими людьми…

— Кто они, эти «кое-какие люди»? Фрэнк прищурился.

— Не напирай, не требуй от меня признаний, Зоя. Мне не нравится, когда ты вот так наседаешь.

— Другими словами — знай свой шесток? Крепко держа ее за руку, он стал легонько выпроваживать Зою из комнаты, намереваясь плотно закрыть за собой дверь.

— Ключ! — потребовал он на пороге. Зоя протянула ему ключ; он согрелся в ее ладони — ключ, вызвавший мучительные догадки.

— Фрэнк, — с мольбой обратилась она к нему, — ты что-то скрываешь, и я хочу знать — что. Прошу тебя, скажи мне все.

Он отвернулся и пошел прочь, не проронив ни слова. Зоя бросилась за ним, потянула за рукав, когда он уже выходил из кухни на террасу. Куда он направлялся — Бог весть.

— Почему ты не хочешь рассказать мне правду? — Ее голос звучал пронзительно, плечи нервно вздрагивали; она была готова вот-вот разразиться рыданиями. — Мне кажется, я знаю, в чем дело… Послушай…

— Ничего ты не знаешь, Зоя! — презрительно бросил он ей вполоборота. — Ты абсолютно ничего не знаешь!

Зоя обхватила голову руками; ей давно не было так больно, так плохо.

— Думаешь, я какая-нибудь дура? — В вопросе слышался истерический смешок. — Наверное… Тогда зачем ты привез меня сюда? Три года назад ты вот так же воспользовался мною, и теперь история повторяется. И я опять попала впросак. Да, я идиотка, как же иначе?

Она стремительно прошла мимо него и направилась через апельсиновую рощу.

— Какого дьявола? Куда ты разбежалась? — окликнул он. — Отсюда не убежишь, Зоя!

— Да, не убежишь. Тебя только одно беспокоит: чтобы я не сбежала. Я собираюсь спилить несколько деревьев, связать плот и пуститься куда глаза глядят, лишь бы не видеть этот остров.

Он подошел к ней позже, когда она лежала на пляже и складывала из ракушек некое подобие корабля.

— Ну как, корпус уже закончен?

— Не смешно, — угрюмо ответила она. Фрэнк глубоко вздохнул, разровнял песок, чтобы сесть рядом с ней. Своими длинными загорелыми ногами он несколько раз коснулся ее — и эти прикосновения обдали ее холодом. Так хотелось, чтобы их отношения вошли в прежнее русло. Жизнь у него тоже нелегкая — и даже порой полна опасностей.

— Конечно, нет ничего смешного, — согласился он. — Не надо совать свой нос в мои дела.

— Но ведь ты насильно вовлек меня в свои дела, — протестовала Зоя.

— Я привез тебя сюда для работы.

— Которую я должна выполнять и в твоей постели!

— Не говори так.

— Почему же? Что, неприятно слушать правду? Или, может быть, даме не подобает говорить, что она подстилка?

— Я привез тебя сюда затем, чтобы ты помогла мне в работе…

— И в постели!

Он не выдержал и резким движением разметал ракушки.

— Может, хватит язвить? То, чем мы занимаемся в постели, на пользу нам обоим, и, пожалуйста, прекрати все сводить к «постели». Мы занимаемся любовью, Зоя, занимаемся вместе. Не представляй дело так, будто ты наложница.

Зоя легла навзничь на ласковый песок и прикрыла глаза от яркого солнечного света. Ей, конечно, хотелось погасить в своем сердце любовь к Фрэнку, но это было выше ее сил. Это чувство животворно: долгие, долгие дни сладостного упоения, любви и желания. Они плавали, занимались любовью на пляже, пытались рыбачить, занимались любовными играми в воде — они занимались любовью всякий раз, когда к тому было желание. Теперь же в их отношениях появился горький привкус, и казалось невозможным вернуть чистоту их чувствам.

— Наложница? Ты это произнес так, будто я не захвачена в плен, а принуждена выполнять деловое соглашение, — проговорила она жалостливо.

— Все не так, ты же знаешь, что все не так. А как же? — хотелось ей спросить, но боязнь услышать горькую правду вселяла страх, слова примерзали к небу. Она села и вопрошающе взглянула на него.

— Я ничего не знаю о человеке, который хранит оружие, рацию и в то же время общается с женщиной, доверяющей ему свою жизнь; в этот момент… — она затаила дыхание, — я лишь знаю, что ты в опасности. Думаешь, то, что ты скрываешь, облегчит тебе жизнь?

— Это мои проблемы, — задумчиво проговорил Фрэнк. Он смотрел в морскую даль, обхватив руками колени.

— И ты упорно не желаешь посвятить меня в свои проблемы. — Сказав это, она почувствовала, как заколотилось сердце. Опять нахлынули тяжелые предчувствия, и она подивилась, как это раньше не замечала того, что он действительно в опасности. Да, она гнала прочь эту мысль, боясь узнать правду.

— Я сознательно не посвящаю тебя в свои проблемы, — проговорил Фрэнк, но Зоя не хотела услышать его.

Она поднялась, пошатываясь, будто потеряла равновесие оттого, что ноги налились свинцом, сделала несколько шагов. Какой же она была непроходимой тупицей, как была слепа…

— Ты негодник! — бросила она в его сторону. — Я… я все теперь вижу. — Она задыхалась от волнения и горечи. — Ты пользуешься мною… как… как прикрытием…

— У тебя что, крыша поехала? Что за чушь ты несешь? — вспылил он, встал на ноги и схватил ее за плечи.

Зоя отшатнулась — в глазах страх, боль, отчаяние.

— Ты притащил меня сюда, держишь меня здесь… — Она с трудом сглотнула. — Тебе грозит опасность; кто-то охотится за тобой, а ты скрываешься. Ты привез меня сюда будто для работы, а на самом деле кого-то дурачишь…

— Прекрати, Зоя, — предостерег Фрэнк. — К чему все эти бредни?

— Бредни? — зарыдала она. — Нет, это не бредни, я все поняла теперь. Ты воспользовался яхтой, потом сменил два такси в Афинах — попытка запутать следы, — затем этот прыжок с парашютом… — Пережитое вновь проплыло перед ее внутренним взором. Да… конечно, ему грозила опасность. Интуитивно она догадывалась об этом. — Ты даже подмешал мне снотворное, чтобы я молчала… чтобы поменьше было хлопот.

Фрэнк неожиданно разжал руки и отпустил ее. Он стоял молча, не предпринимая даже попытки утешить Зою. В душе она все еще надеялась, что он станет отрицать то, что она говорила, но — увы.

— И что же дальше? — В ее голосе звучала горечь. — Я теперь вынуждена выступать в роли своеобразной ширмы. Конечно, ты бы обошелся и без меня. Но так все выглядит естественнее: двое отдыхающих на безлюдном острове. — Скорее даже молодоженов, подумала она, или любовников, замкнувшихся в своем мирке. О Господи, как жестоко ее использовали!

Вся эта твоя работа — лишь предлог для того, чтобы я поехала с тобой, мысленно бросала Зоя обвинения Фрэнку. На самом деле ты не ликвидировал свое агентство. Все это ложь… Ты обманывал меня с самого начала…

Она пристально вглядывалась в его глаза, надеясь найти в них ответ, но тщетно. Взгляд Фрэнка был холоден и непроницаем. Она хотела убежать, но это было бесполезно. Ей некуда бежать, да и бегство не решило бы проблем.

— Фрэнк, как ты мог лгать мне с самого начала, подвергая мою жизнь опасности, и все лишь для того, чтобы я приехала сюда? Если ты являешься мишенью, то зачем вовлекаешь меня в свою опасную игру?

Фрэнк молчал. Ни оправданий, ни слов утешения, которых так ждала Зоя.

Бросив быстрый взгляд на его ничего не выражающее лицо, она побежала вдоль пляжа — все быстрее и быстрее, хотя и знала, что убежать от него невозможно. Даже на краю света она не смогла бы скрыться от Фрэнка.

— Может, хватит дуться? — примирительно проговорил Фрэнк, протягивая ей чашечку кофе. Зоя лежала, свернувшись калачиком, на турецких подушках. Она отрицательно покачала головой и опустила глаза, делая вид, что очень заинтересована книгой, которую держала в руках. В окно подул ветерок, раскачав масляную лампу над ее головой. Тишину нарушали лишь пение цикад в апельсиновой роще и шум прибоя, доносившийся с пляжа.

— Ты, наверное, голодна? Выпей хотя бы кофе, я специально приготовил его для тебя. Зоя презрительно взглянула на Фрэнка.

— Я не притронусь к еде, пока не выберусь с этого острова, так и знай, — язвительно сказала она.

— Голодовка?

— Да! — выкрикнула она. — Я не буду есть, пока ты не передашь по рации, чтобы за мной приехали.

— Тогда ты умрешь от голода, — сказал Фрэнк недрогнувшим голосом.

— Да я и так умру, если останусь с тобой. Буду расстреляна или замучена до смерти какими-нибудь террористами, которые придут, чтобы свести с тобой счеты. Они не будут выяснять, кто я такая, и не посмотрят на то, что я женщина.

— Прекрати истерику, Зоя.

— У меня одна жизнь, и ты не имеешь права играть ею.

— Ты несправедлива ко мне, я не играю, я… — Он вдруг замолчал и отвернулся.

— Что — ты? — Зоя боялась, что он снова уйдет от ответа. Неужели Фрэнк мог найти оправдания своим действиям?..

— Я не могу объяснить тебе все.

— Большой-большой секрет? — язвительно произнесла Зоя и, захлопнув книгу, бросила ее в угол дивана.

Фрэнк пристально посмотрел на нее и тихо сказал:

— Иногда незнание подобно счастью, Зоя. Ты считаешь себя обиженной, уязвленной в чем-то, обвиняешь меня во всех смертных грехах. Однако подумай: ведь вместо тебя могла бы быть другая женщина…

— Но ты же выбрал меня, — перебила его Зоя. — По каким-то неведомым для меня причинам. О, я забыла. — Ее голос окрасился ядовитым сарказмом. — Я ведь лучшая, не так ли? Если запачкался грязью, то не один, а со мной.

— Мы здесь для того, чтобы уцелеть, Зоя. — Фрэнк сказал это спокойно и уверенно, однако Зою захлестнула волна страха. Ей показалось, что, если бы Фрэнк сказал об их неминуемой гибели, она бы так не испугалась.

— А зачем тогда оружие? И почему ты испугался, когда прилетал самолет?

Зоя думала, что ее вопросы застанут Фрэнка врасплох. Но он сохранял полное спокойствие и уверенно смотрел на нее. В тусклом свете лампы Зое показалось, что она видит боль в его глазах. Но скорее всего, она ошибалась. Такие люди обычно не показывают своих эмоций.

— Если я и испугался, то точно не за себя, уверяю тебя.

Зоя удивленно вскинула брови.

— Так ты боялся за меня? — Она не дала ему возможности ответить:

— Что за парадокс? Сначала ты привозишь меня сюда, а потом пытаешься оградить от опасности, которой сам же меня подвергаешь? Извини, но я не верю этому. Ты боишься за свою шкуру, а на меня тебе наплевать.

Фрэнк вспыхнул от этих слов, и Зоя поняла, что погорячилась. Она чувствовала себя виноватой и отвернулась, не выдержав его взгляда. Она понимала: какими бы ни были причины, побудившие Фрэнка привезти ее сюда, нельзя забывать, что он скрывался от преследования и что опасность еще не миновала.

— Я иду спать, — со вздохом проговорила она.

— К себе?

— Ты еще спрашиваешь?

— Я не стал бы спрашивать, но ты такая непредсказуемая, Зоя.

Она резко обернулась. На какое-то мгновение их глаза встретились, но Фрэнк быстро отвел их в сторону, будто боясь ее взгляда.

— К себе. Ничто не остается неизменным, — повторила Зоя его слова, направляясь к двери.

— Не запирай дверь, Зоя, — сказал ей вслед Фрэнк.

Она оставила спальню открытой, хотя и была уверена, что Фрэнк не воспользуется этим. Теперь она знала: он требовал этого в целях безопасности, боясь незваных гостей.

Зоя долго не могла заснуть, мысли путались. Ее терзали страх, любовь и печаль. Зоя хотела бы быть с Фрэнком, если бы только почувствовала, что он нуждается в ней, если бы он просил об этом. Но Фрэнк не просил, он только брал и использовал. И этим унижал ее. Он выбрал ее потому, что она была такой лакомой три года назад. Зоя зарылась лицом в подушку и проплакала всю ночь.

— Ты серьезно собралась голодать? — спросил Фрэнк за завтраком. Он выглядел уставшим — видимо, ночью тоже не сомкнул глаз.

Зоя боролась с желанием вскочить, обнять, утешить его. Ей и самой хотелось почувствовать поддержку и участие. Но она сдержала себя.

— Я уже говорила тебе, что не буду есть, пока ты не вызовешь лодку, самолет или космический корабль, который заберет нас отсюда.

— Нас или только тебя?

Окончательное решение Зоя приняла этой ночью, прежде чем погрузиться в беспокойный сон. Она любила Фрэнка, пусть это было глупо, но она хотела уехать с этого острова вместе с ним. А когда они расстанутся, то она больше его не увидит. Он мог преспокойно вернуться к своим любовницам, а она вернется к Тео. О Боже, эта мысль ужаснула ее.

— Разве мы не могли быть в большей безопасности где-нибудь в другом месте? — начала она в который раз. — Мы спустились сюда на парашюте, будто какие-то ошалелые террористы. Зачем?..

— Мне приятно, что тебя волнует моя безопасность, хотя, не скрою, приятнее было бы ласкать тебя в постели. О, сколь долго я томился без тебя!

Он все еще умел заставить ее зардеться от смущения.

— И ты можешь думать о таких вещах, когда твоя жизнь в опасности?

— Мужчины думают о сексе постоянно, разве ты не знала?

Ее удивило, как искусно сменил он тему, чтобы спрятать свое волнение. Но Зоя была слишком уязвлена, чтобы остановиться на этом.

— Нет, — вздохнула она, — но меня это не удивляет.

«Секс», сказал он. Она была для него лишь объектом для секса, не любовью или земной страстью, а просто сексом — такова сермяжная правда их отношений.

— И кто же преследует тебя? — уколола она побольнее. — Разгневанный муж одной из любовниц?

— Я не покушаюсь на собственность других мужчин.

Зоя недоуменно пожала плечами.

— Жена — это собственность мужа, так, что ли?

Фрэнк тяжело вздохнул.

— Чего ты хочешь, Зоя? Идиотских дебатов о превосходстве мужчин над женщинами?

— Я знаю, ты такой же, как все! Ты ничем не отличаешься от Тео, который держал мою мать пленницей, чтобы наказать ее за боль, за рану, которую она нанесла ему давным-давно. И ты ничем не отличаешься от моего отца, которого я никогда не видела. Мужчины гребут все под себя и никогда ничем не хотят пожертвовать.

Лицо Фрэнка помрачнело. Зоя решила, что ее слова угодили в цель. Как же мужчины не любят, когда на них наезжают!

— А тебе не приходило в голову, что у твоего отца имелись причины не признавать тебя?

— Да, я допускаю, что он был женат, — пробормотала она, чувствуя странную неловкость оттого, что он поднимает этот вопрос. Она видела, что Фрэнк хорошо разбирается во многих вопросах, которые вовсе не касались его непосредственно. А Тео говорил, что он видит не дальше своего носа. — Мне кажется, это намек на то, что ты тоже женат. — Зоя даже не поняла, как это слетело у нее с языка. Она почувствовала, что это было уже лишнее, но любопытство взяло верх.

Фрэнк повернулся, и Зоя увидела, как помрачнело его лицо.

— Нет, я не женат, но какая тебе разница? Я что-то не помню, чтобы ты интересовалась этим раньше.

Это была правда. Зое и в голову не приходило, что незнакомец, с которым она была близка в ту ночь, мог быть мужем другой женщины. Но если бы это было так, то до нее дошли бы хотя бы слухи. Однако Зоя не придавала значения слухам. Да и распространялись они обычно о любовницах, а не о женах. И вдруг ее сердце сжалось: она вспомнила о матери. Ее мать точно так же бросилась когда-то в пучину любви, а потом всю жизнь пребывала в надежде.

— Мы оба не задавали вопросов той ночью, — прошептала она.

Фрэнк не спеша налил кофе и сел напротив нее — обворожительный красавец, терзающий ее сердце.

— Ни той ночью, ни сейчас, — сказал он твердо.

— К чему вопросы? — Зоя встряхнула головой. — Все равно ты не даешь мне ответов на них.

— Я только что признался тебе, что не женат.

— Это неважно.

— Зачем же ты спрашиваешь?

— Ты скрываешь от меня другое. Ты так и не скажешь мне, кто угрожает тебе и почему?

— Это не имеет значения сейчас и, уж конечно, не будет иметь значения, когда все закончится.

— Кто-то хочет твоей крови? — Глаза Зои были широко распахнуты и умоляли сказать правду, но наткнулись на камень равнодушия. — О'кей, — вздохнула она после недолгого молчания. — Ты не доверяешь мне, я не заслужила твоего доверия. Я просто лучик света, который ты несешь с собой и который нужен тебе лишь на мгновение, когда становится слишком трудно и необходимо снять напряжение. — Она встала, чтобы уйти. Фрэнк резко схватил ее за руку и усадил обратно. Зоя взглянула на него. Глаза его были серьезны как никогда.

— Разве я недостаточно заботился о тебе? Да и обременял не очень. Тебе этого мало?

Зоя обиженно поджала губы и с трудом высвободила руки.

— Если бы ты действительно думал обо мне, ты никогда не привез бы меня сюда. Это ведь ты в бегах, а не я. Мне даже страшно представить, какую ужасную ложь ты выдумал для Тео, чтобы получить его согласие.

— Я не лгал! — с волнением выдохнул Фрэнк.

— Ты скрыл правду, а это — то же самое. Фрэнк встал, не спуская пристального взгляда с Зои.

— Иногда скрыть правду бывает необходимо: это оборачивается потом во благо.

— Но если бы Тео знал истинные причины, он никогда не дал бы согласие. Ты трус и лжец, — сказала Зоя с насмешкой. Но она тут же пожалела о сказанном: Фрэнк был кем угодно, только не трусом. — Извини, — прошептала она, потупив взор. — Ты не…

— Наверное, на этот раз ты действительно права, Зоя, — тихо произнес Фрэнк. — Я действительно трус, иначе я не привез бы тебя сюда.

Зоя резко вскинула голову и посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего, забудь об этом. — Он нервно взъерошил волосы и безвольно опустил руки, коснувшись Зоиной талии. Его ладони тут же сжались в кулаки. Этот жест глубоко взволновал Зою. — И прекрати эти игры в голодовку. Мы пробудем здесь до тех пор, пока я не найду другое безопасное место. Я хочу уйти отсюда с тобой вместе живым и здоровым и не хочу, чтобы меня увезли отсюда на носилках.

Зою охватил внезапный приступ страха. Значит, и в самом деле все так опасно? А она причиняет ему столько беспокойства! Зачем он рискует ради нее жизнью? Да любит ли она его? Если да, то ей следовало бы подумать, как облегчить ему жизнь. Но зачем весь этот риск? Зачем поступать столь необдуманно?

— Если и меня увезут на носилках, — не удержалась она от резкого замечания, — то Тео не спустит тебе этого.

Он рассмеялся.

— Тео мне не указ, Зоя. И я не люблю страдающих женщин.

— В таком случае нам пора расстаться.

— Послушай, крошка, — выдохнул Фрэнк, — мне бы хотелось, чтобы ты тратила время не на препирания со мной, а на выяснение причин, побудивших меня привезти тебя сюда.

— Мне не надо это выяснять, я и так знаю. Вот только не могу понять, чем ты так обеспокоен.

— Ничего нового ты не услышишь. Пронизавшая ее боль вызвала защитную реакцию.

— Ты уже пресытился мною? — Она вся съежилась. — Не могу сказать, что это для меня удивительно. Ты проторил себе сексуальный путь через каждое посольство мира. Женщины для тебя, наверное, все равно что обычный континентальный завтрак.

Он оперся о крышку стола и чуть наклонился к Зое.

— Иногда континентальные завтраки не так уж и плохи, меня вполне удовлетворяют. А ты собираешься завтракать? Или тебя насильно кормить?

— Сыта твоей ложью. Благодарю. Я уж сама найду, что поесть.

— Вот и умница, — сказал он с ухмылкой и неспешно вышел на террасу.

Зоя сидела не шевелясь, не делая попытки дотронуться до еды.

Она смотрела через открытую дверь, как он брел к пляжу: руки — глубоко в карманах шорт. В его походке было что-то такое, от чего у нее защемило сердце. Его невозмутимость — только маска. Может быть, ради ее благополучия?.. Конечно же, чтобы ее не волновать; но зачем ему делать это ради собственного успокоения?

О Господи, она любит его. И только потому, что он — Фрэнк Блейкмор. Зоя медленно поднялась и направилась к двери, напрягая зрение, чтобы разглядеть его сквозь деревья.

Она до сих пор не знала, почему ее сюда привезли. Но ведь он выбрал именно ее, значит, он любил ее? И разве они не испытывали взаимной симпатии, когда любили друг друга? Внезапно ей захотелось подойти к нему, задержать его, объяснить, что она беспокоится о нем. Так что же ее останавливает? Гордыня, уязвленность, страх… да, наверное, все вместе. Она уже собиралась отойти от двери, когда нечто необычное привлекло ее внимание.

Зоя вышла на террасу. Кусочек моря просматривался сквозь деревья. К берегу подошла лодка!

Стоя в нерешительности, она внимательно наблюдала за происходящим; холодок пробежал по ее спине, она вздрогнула, затем пустилась бежать. Сердце сжалось от страха, который гнал ее вперед. Она споткнулась, поднялась, подобрала юбку и стала пробираться по каменистой тропке.

— Фрэнк! — крикнула она, остановившись на песке. Он стоял у кромки воды, заигрывая с волнами. Он не видел лодки! Он не слышал ее предостерегающего крика! — Фрэнк! — снова крикнула она и бросилась к нему по песку.

Фрэнк, испуганный криком, повернулся и смотрел на приближающуюся Зою. Она налетела на него и стала колотить руками его в грудь — они упали. Их окатило теплой морской волной, которая загасила испуганный крик, слетевший с ее губ.