Мгла.

Глава 1.

   Утром последнего дня третьего месяца Аллира, прозванного в народе Сияющим, мы пересекли южную границу баронства. Рассвет едва уступил место новому дню, и в небе сияло пока еще бледное, не наполнившееся испепеляющим жаром солнце, тем не менее, слепящее привыкшие к темноте глаза. Над редким пролеском плыл белесый густой туман, скрадывающий и солнечные лучи и очертания оставленного позади леса. На добротной ткани камзола Светоча расползались влажные пятна, а руки были холодны, как лед, однако он и не думал осаживать коня, давая ему отдых, а себе - возможность забрать плащ, так неосмотрительно отданный мне.

   Несколько раз я пыталась расстегнуть затейливую фибулу, выполненную в форме стилизованного солнца, с глазами-сапфирами. Но каждый раз на пути моих закоченевших пальцев вставали руки её владельца, и беловолосый граф вновь останавливал меня, говоря, что ничуть не замерз. Я не верила, но кивала, вновь проваливаясь в зыбкое забытье, навсегда окутавшее и разрознившее картины моего бегства.

   Я плохо помнила, как мы выбирались из замка.

   Помнила боль в правой, зачем-то порезанной Светочем руке, а так же то, что преодолела весь путь на его руках и как мелькали, сменяя друг друга коридоры. На измученное переживаниями сознание опустилась тьма, сквозь которую прорывались обрывки слов, произнесенных на незнакомом языке, слабый огонек затухающего факела в руке Зака и свирепо скалящееся изображение волка на разрушенной в какую-то ночь стене.

   Тяжелые камни избороздили глубокие трещины, рисунок осыпался и раскрошился, но куда больше потрясла меня дыра, чернеющая в том месте, где был когда-то эфес ныне осыпавшегося цветным прахом меча.

   Казалось, кто проломил стену кулаком, легко пробив тяжелую кладку и уничтожив замочную скважину. Я думала братья придут в отчаяние. Но они лишь выругались и продолжили свой путь, не замечая, как пришедшая было в себя я, вновь закрыла разом потяжелевшие веки, уже не видя, как сменяют друг друга проходы.

   Пропустила я и миг, когда мы покинули замковые стены, а сама я оказалась сидящей впереди Светоча, заботливо укутавшего меня в свой теплый плащ.

   Кажется, мы пробирались через лес: несколько раз я открывала глаза, с удивлением замечая темные ветки, качающиеся над нашими головами и смазные тени гигантских стволов.

   Скачка длилась всю ночь, прекратившись лишь на пару рассветных часов, промелькнувших одним мгновением для только начавшей приходить в себя меня, потревоженной ласковыми розоватыми лучами. Свет нового дня обласкал стволы скрывающих нас деревьев, но так и не дотянулся до моих инстинктивно протянутых к солнцу рук.

   С тех пор прошла пара часов, и я вновь пробудилась, успев заметить, как исчезают вдали приграничные столбы с гордо реющими знаменами цвета сапфира - знамена рода де Элер...

   - Прощайте... - тихо простонала я, глядя на окружающий мир сквозь прозрачную пелену слез. Зак вновь подхлестнул зло фыркнувшего Вестника, а услышавший мои слова Светоч лишь крепче прижал меня к себе, шепнув над самым моим ухом:

   - Спи...

   В следующий раз я пришла в себя на закате. Остывающее солнце медленно катилось за край горизонта, скрываясь за кронами деревьев, тихо перешептывающихся зеленой листвой.

   Я лежала у самой кромки небольшой, густо поросшей мхом полянки, свернувшись клубком на все том же синем, как весеннее небо плаще. Второй - алый, как солнце над миром, был накинут на меня вместо одеяла, а его владелец примостился рядом. Беспечно сидя на сырой земле, Зак смотрел в разведенный кем-то костерок, над которым наполнялся жаром закопченный котелок.

   - Проснулась? - Даже не оборачиваясь ко мне, спросил рыжеволосый, все так же внимательно разглядывая предмет кухонной утвари.

   Я лишь молча села, неловко кутаясь в чужой плащ. Помолчала, так же, как и Зак всматриваясь в огонь, и спросила, растеряно оглядываясь по сторонам:

   - А где Светоч?..

   - Скоро будет, - так же немногословно ответствовал рыжеволосый граф, поднимаясь на ноги и даже заглядывая зачем-то в котелок.

   Я тоже поднялась на ноги, осторожно отложив пожалованный мне плащ. Огляделась, отмечая, что ели и сосны сменились дубами - исполинскими деревьями с теплой шероховатой корой и узорными, будто вырезанными каким-то искусником листьями.

   Нагнувшись, я подобрала один из таких, сорванный, видимо, озорником-ветром и, выпрямившись, подняла вверх, рассматривая четкий узор на фоне нежно-фиолетового неба, не освещенного еще светом и самой робкой звезды.

   Ветер качал пышные кроны, расплетая мои собственные, забранные в небрежную косу волосы, а я все смотрела и смотрела вверх, запоминая этот миг. Чтобы и спустя тысячи лет суметь припомнить и сладостную свежесть воздуха, и шелест листьев над головой и темные контуры поднятого над головой листа, словно диковинное крыло устремленного к темнеющим с каждым вздохом небесам.

   "Волшебство?.." - Подумала я, бросая быстрый взгляд на неожиданно собранного и молчаливого графа, собираясь спросить, не его ли магической светлости обязана этими странными ощущениями. Но Зак ответил сам, обернувшись и окинув меня пристальным взглядом желтых, как лесная подстилка глаз:

   - Свобода.

   А в следующий миг налетел порыв теплого, пахнущего иглицей ветра. Распустил, разметал по плечам волосы и пропал, унося на своих невидимых крыльях мой лист, закружившийся в неведомом танце и пропавший вот тьме скорой ночи.

   - А куда мы едем?.. - Проводив листок взглядом, спросила я, недоуменно оглядывая наше прибежище.

   - Мы проедем через земли де Крайнов и де Реймов, - Поспешил занять меня разговором Зак. - Это неделя скачки. Затем мы пересечем границу железного графства и выедем к свободным землям. Через них нам можно будет ехать ни от кого, не таясь, но до тех пор - придется поберечься, не показывать лицо чужакам.

   Я лишь кивнула, пытаясь понять, о чем говорит рыжеволосый. Стоит признать, география для меня была понятием чуждым и абстрактным. Научившись разбираться во многих окружающих вещах, я, тем не менее, была ужасающе несведуща во всем, что творилось за пределами баронства. Я умела вышивать, играть на клавесине, танцевать и поддерживать беседу, но если бы кто-то спросил у меня об устройстве этого мира, его ожидало бы сильное потрясение.

   Я знала наших соседей и имя императора, где пролегают границы наших владений, но если бы кто-то попросил указать меня сторону света, где плещется мировой океан, я не смогла бы этого сделать и под угрозой пыток.

   Сомневаюсь, что родители и сестра не замечали этого.

   Однако очевидным это стало лишь после приезда графов.

   Как я осознала впоследствии, все их рассказы были попыткой залатать дыры в моих знаниях - мягкими и ненавязчивыми уроками - первыми из тех, что преподавали мне мои лорды.

   Но тогда я даже не осознавала этого, восприняв очередное поучение как сказку. Не думаю, что братья не догадывались о моем отношении к их рассказам, однако не проявляли никакого недовольства еще во времена наших блужданий по подвалам замка де Элер.

   Не стал исключением и этот раз. Заметив мое смущение, Зак со вздохом подошел к собственной котомке, порывшись в которой извлек тряпичный обрез, оказавшийся картой. И какой!

   На ней, расстеленной поверх плаща, города и страны, реки и горы были не просто схематичными и не всегда понятными изображениями, о нет!

   На тряпичной поверхности тянулись шпилями кверху дворцы и замки, белели свежие срубы и чернели остовы обгоревших домов. Горы сверкали белыми шапками снега, а реки - бежали, сверкая водной гладью.

   - Смотри, Вира, - Заметив мое изумление и восторг, сказал явно польщенный Зак, указывая на зеленеющий лес. А тот сразу разросся, заняв значительную часть полотна и вызвав новый пораженный ах у меня. - Мы здесь. И если нам проскакать напрямик через лес, - подчиняясь движению его пальца, картинка менялась, следуя, лишь Заку ведомым тропам, пересекающим лес, словно нити паутины пропущенный нерадивой горничной угол, пока, наконец, не замерла на изображении мрачной деревеньки. - То мы выедем к южному кресту владений де Крайна. Там мы сможем пополнить запасы и узнать новости. Увы, но сильно задерживаться там мы не будем, ибо велика вероятность того, что твой несостоявшийся жених уже разослал птиц по своим вассалам, и те будут стараться удержать нас далекими от представлений о чести способами. Впрочем, поверь, мы не многое потеряем - отдых в сырой, пропахшей и заплесневевшей хате с кровом из дерна не прибавит здоровья. Когда мы пересечем эту деревушку, мы поедем вдоль реки, пока не доберемся до брода, через который переберемся на тот берег, являющийся по-совместительству началом владений де Реймов. Здесь мы заедем в Стальград, узнаем новости и получим небольшую передышку. А затем, будет самый трудный участок нашего пути. Большая часть баронства покрыта болотами, а потому последующие десять - одиннадцать дней нам придется пересекать их. Зато это позволит сэкономить время и, что уж греха таить, снизит возможность быть настигнутыми Эрвудовскими псами. - Словно оправдываясь, вздохнул рыжий граф, не сводящий пристального взгляда с моего печального лица. Угроза здоровью было последним, что интересовало меня в тот момент. Видимо, понял это и Зак, поймавший мой настороженный, будто у лесной кошки взгляд.

   - Ах да, прошлой ночью мы слукавили. Мы пришли не только, а вернее, не столько попрощаться, сколько предупредить, что барон принял брачное предложение от небезызвестного тебе графа Эрвуда. Так что, прости, но если бы ты не согласилась, нам пришлось бы силой увозить тебя прочь, ибо ничто в этом мире не заставило нас оставить тебя в руках этого чудовища. Так что прости, но прошлой ночью ты действительно навсегда покинула баронство...

   Наверное, Зак ожидал слез и проклятий. А я лишь прикрыла глаза, и прошептала, чувствуя, как бегут по щекам горячие дорожки слез:

   - Навсегда... - Повторила я, глядя в черное небо.

   ***

   Вечер прошел ...скомкано. Незаметно вернулся Светоч, бросивший вопросительный взгляд на брата, не решаясь, однако побеспокоить меня, молча наблюдавшей за бегом прозрачных, словно просветлевших облаков.

   Всего месяц назад я и представить себе не могла, что окажусь втянутой в такую ужасную и предосудительную историю. Я с бесконечным непониманием читала столь любимые Элоизой приключенческие романы, считая, что все эти побеги из-под венца и от семейных тайн - несусветная и необъяснимая глупость. Сегодня я сама совершила её, не в силах оставаться в месте, чьи обитатели разбили мое сердце. Я осуждала маркизу Селению, считая её, забывшую о дочернем смирении, грубой и вульгарной. Но сама поступила не лучше, а может, и хуже воинственной маркизы. Уезжая из отчего дома, она увозила с собой древнее оружие, я - неряшливо завязанные в простыню наряды. За спиной маркизы были годы службы в отцовском гарнизоне, у меня - незнание элементарных вещей, и абсолютное непонимание происходящего.

   Мой уютный мирок разрушился в единый миг, и я оказалась недостаточно смела, чтобы принять брошенный судьбой вызов. Бежала, обрекая на презрение и себя, и графов, внимательно наблюдающих за дымящим котлом, в кипящую воду которого только что были брошены пара кружек пшена и ломтики сухого мяса, вытащенного из расшитого странными знаками мешочка.

   Вскоре каша была готова, и я робко приняла незнакомое кушанье из рук прячущего глаза Светоча, без аппетита прожевывая безвкусное месиво. А тот не спешил приниматься за свою порцию, внимательно наблюдая за мной.

   Я замечала это, бросая на него косые взгляды из-под ресниц, однако спрашивать не решалась, вновь и вновь опуская глаза на помятый подол, пока, наконец, не отставила полупустую чашку, поблагодарив встрепенувшихся братьев.

   - Так плохо? - Виновато спросил Зак, пристыжено опуская глаза. Стоит признать, по сравнению с замковой кухней, предложенное мне блюдо было весьма... специфично. Но погруженная в себя я едва ли обратила внимание на вкус. Тем паче, что во рту поселилась горечь от пролитых слез, и голова шла кругом от всего случившегося со мной - могла ли я задумываться о вкусе какой-то приготовленной на моих глазах каши?..

   Несколько вздохов я удивленно вглядывалась в его озаренное светом костра лицо, пытаясь проникнуть в смысл вопроса. Затем, осознав, слабо улыбнулась и покачала головой:

   - Очень вкусно. Спасибо. - Вновь поблагодарила я, опуская голову.

   Размышления о собственной глупости, так поглотили меня, что я не заметила, как все это время молчаливо разглядывающий меня Светоч, покинул свое место, в какое-то мгновение, оказавшись рядом, обняв за плечи, прижимая к широкой горячей груди.

   - Мы знаем, тебе плохо. Через это прошли, и я, и Зак. Всегда тяжело оставлять тех, кого любишь, но поверь, так было лучше для тебя. Мы отняли у тебя дом, а подарим самые прекрасные чертоги, отняли любимую сестру, но станет самыми нежными и верными братьями, - тихо шептал он, ласково гладя мою вздрагивающую от душивших меня рыданий спину. - Знаю, сейчас это кажется диким, но поверь так, мы избавили тебя от куда большей и потери и разочарования. И пусть ты не скоро увидишь замок де Элер, но... он останется в твоей памяти домом, где ты взрослела вместе с... доброй и верной сестрой... - На миг запнувшись, все же заговорил об Элоизе мой утешитель. Я же лишь всхлипнула, вспомнив, слова гномика:

   "Это и Зак со Светочем поняли - потому рыжий так обозлился на тебя, там в лесу. Он - то видит, что ты нуждаешься в Элоизе, куда сильнее, чем она в тебе. Ты любишь человека, а она - игрушку. Которую отдали другим, и которую ей так не хочется отдавать. Она бросит тебя, не задумываясь, уже бросила, даже не вспомнив о тебе за время охоты. А ты, не сможешь её оставить..." - Сказал тогда он, и оказался прав.

   Моя Эли никогда не любила меня. И, наверняка, то, что предпочитала не замечать я, было очевидным для моих чародеев. Но они молчали, щадя чувства незнакомой им девицы, лишь отталкивая тянущуюся к новым игрушкам эгоистичную девчонку - словно оберегая меня от истины, о которой мог догадаться любой непосвященный в тот искусственный мирок, что возвели вокруг меня. Как щадят и сейчас, зная, но молча о той ужасной правде, которая открылась благодаря чародейству, так внезапно ворвавшемуся в мою жизнь.

   Я сидела на поваленном бревне, щедро застеленном добротным плащом, вдыхая запах незнакомого леса и прижимающего меня к себе мужчины. Наверное, это было жутким неприличием - принимать эти теплые объятия. Но в последние недели я нарушила слишком много законов, оказавшихся лишь насмешкой над всем, чему меня учили. Я погубила свою репутацию, но не жалела об этом, осознавая, что вместе с братьями в мою жизнь ворвалось что-то совершенно невозможное для прежней пугливой Эльвиры - опасное, недоступное ...настоящее.

   Но братья не знали об этих мыслях.

   И пальцы Светоча все так же скользили вдоль моего позвоночника, а волшебный голос клялся сделать меня самой счастливой, подарить все золото мира, обещая, что всё образуется, но, так и не решаясь сказать, что возврата к прошлому нет, и не будет.

   - Пройдет несколько лет, и ты сможешь навестить барона и баронессу, - шептал он, зарываясь лицом в мои рассыпавшиеся по плечам волосы, пахнущие уже не розовой водой, но диковатой, горькой сыростью древнего леса. - Элоиза будет рада увидеть тебя, вы сможете навещать друг друга, писать письма, а мы...

   - Светоч, прекрати. - Неожиданно для себя попросила я, прижимаясь своей мокрой от слез щекой к его гладкой теплой, несмотря на ночную прохладу щеке.- Даже Зак нашел силы сказать, что я никогда не вернусь. Не лги мне, хорошо?.. И поверь, так будет лучше - я не смогла бы там остаться.... Пока не появились вы, я была словно слепой котенок в паутине снов. Вы открыли мои глаза, заставили увидеть то, что я не пожелала бы узнать никогда, впрочем, этого не желали и вы.... Но я узнала, уж прости меня за эту самостоятельность. И я знаю, что как ни больно это признавать, но лучше для всех, если я постараюсь забыть последние два года, как забыла всю свою предыдущую жизнь... - Шептала я, и волосах моих играл теплый ветер, а по щекам текли слезы - последние слезы, позволенные мне, а в ушах звенели голоса тех, кого я оставила... чтобы никогда не увидеть.

   Светоч молчал, пораженный моим признанием, прижимая меня к себе до боли в ребрах - будто боялся, что я вырвусь из его объятий, убегу прочь, чтобы никогда уже не видеть этого печального лица.

   А я смотрела в небо - черно-фиолетовое, печальное небо, перемигивающееся белыми пятнами звезд, расплывающихся из-за застилающих глаза слез. Видела я и легкие кружева туч, и половинку луны, идущей на убыль, в обрамлении качающихся над нами дубовых листьев, кажущихся рыжими, по-осеннему яркими, в рыжих всполохах костра, бросающего ломкие тени на окружающие поляну стволы.

   - Прости... ты не должна была знать, - наконец хрипло прошептал беловолосый. И спросил, чуть отстранившись, чтобы заглянуть мне в глаза: - Ты ненавидишь нас?..

   Чуткие, разом озябшие пальцы вытирали мои слезы, а я лишь молча смотрела в голубые - голубые, будто вешнее небо глаза, впервые заметив усталые морщинки вокруг их уголков - следы возраста. Осторожно провела по ним пальцем, и наконец дала ответ, о котором ни разу не пожалела в последствии:

   - Нет, не ненавижу.