"За гранью долга" - читать интересную книгу автора (Горъ Василий)

Глава 16. Аурон Утерс, граф Вэлш

За железной дверью с массивными запорами и глазком на уровне лица оказалась камера, разительно отличающаяся от той, в которую меня поселили в первый день. Изуродованные корявыми надписями и заросшие чем-то склизким стены; до безобразия грязный пол; каменный 'топчан', возвышающийся над ним на высоту ладони; дыра в полу для оправления естественных потребностей. Десяток отполированных от постоянного применения колец, к которым обычно приклепывают кандалы. А еще жуткий смрад, разъедающий глаза и не дающий нормально дышать. И ни свечей, ни факелов, ни лучин. Дождавшись, пока за мной лязгнут задвигающиеся засовы, я брезгливо поморщился, и, по памяти добравшись до самого дальнего от двери угла, осторожно присел на корточки: садиться на каменное ложе, которое в свете факелов стражников казалось покрытым какими-то бурыми потеками, напоминающими засохшие пятна крови, у меня не было никакого желания.

'Ночь я тут как-нибудь вытерплю…' — подумал я. — 'А потом… потом мне будет все равно. Один удар топора Жака Палача, и я кану в небытие. И от меня останется только имя. Имя, которое будет вызывать презрительные ухмылки на лицах дворян и зубовный скрежет у моих потомков: — 'Утерс? Тот самый, который убил принца Ротиза? Который пытался снасильничать дочь баронессы Церин и лгал самому королю?'

— Ваша светлость! Милорд Утерс!! Это я, Томас!!!

Горячечный хрип моего оруженосца, раздавшийся откуда-то из-за двери, ненадолго отвлек меня от горьких мыслей. Вздохнув, я поднял голову, и попытаться разглядеть в кромешной тьме хоть что-нибудь.

— Ваша светлость! Я знаю, что вы где-то тут!!! — не унимался Ромерс. — Я их не убивал! Слово чести!!!

— Ма-а-алчать!!! — практически сразу же за диким ревом одного из стражников раздался топот ног по каменному полу, потом лязг засова, скрип несмазанных петель и глухие звуки ударов.

— Я знаю, Том… — отозвался я. И, подумав, добавил. Специально для того, кто его избивал: — Еще раз прикоснешься к моему оруженосцу — убью…

— Завтра утром вам отрубят голову, ми-и-лорд… — с издевкой растянув последнее слово, хохотнул стражник. Однако избивать Ромерса на всякий случай перестал.

— Спасибо, ваша светлость… — с несказанным облегчением в голосе выкрикнул Том. И замолчал…

Пара минут ожидания, и дверь заскрипела снова. Потом раздалось удаляющееся шарканье сапог, а когда оно почти затихло, до меня донесся еле слышное бормотание уязвленного в лучших чувствах воина:

— Без пяти минут трупы, а все равно 'Спасибо', 'Ваша светлость', 'Милорд'… Голубая кровь, дьявол их подери…

…Услышав еле слышный скрип за спиной, я сначала не поверил своим ушам: судя по тому, что я недавно видел, скрипеть там было нечему. Поэтому встать на ноги я догадался только тогда, когда в спину ощутимо дохнуло сквозняком, а на противоположной стене возник еле заметный контур моей фигуры.

— Аурон Утерс? Идите сюда. Быстрее. И как можно тише…

— Кто бы вы ни были, можете задвигать стену обратно. Я никуда из камеры не выйду… — понимая, что мой собеседник не может видеть выражения моего лица, я все равно не удержался от кривой ухмылки. — Мне достаточно того, что меня сочли лжецом. Вешать на себя еще и клеймо труса я не собираюсь. Поэтому спасибо за попытку меня спасти… и прощайте…

— Посмотрите мне в лицо, граф!!! — скрипнув зубами, прошипел мой 'спаситель'. — Ну же! Я вам приказываю!!!

— Интересно посмотреть на того, кто может мне приказать… — разозлился я. И, прищурившись, посмотрел туда, где, по моим ощущениям, должно было находиться лицо моего 'спасителя'.

— Ну, узнаете, или как? — приподняв светильник, замотанный какой-то тряпкой, на уровень груди, поинтересовался его величество Вильфорд Четвертый!

— Ваше ве…

— Закройте рот и идите за мной! — король Элиреи мотнул головой, и из-за его спины показался еще один силуэт. — Пока вас нет, в камере посидит мой человек…

Сделать шаг в сторону, чтобы пропустить спутника короля в свою временную обитель мне не удалось — монарх, увидев мое движение, схватил меня за рукав, и, дернув на себя, втащил в смежное помещение. А через мгновение стена за моей спиной сдвинулась с места и наглухо запечатала потайной ход…

— Садитесь, граф… — сорвав со светильника тряпку, король кивнул в сторону одного из двух кресел, стоящих друг напротив друга, и, увидев, что я заколебался, взбешенно зарычал: — У вас что, проблемы со слухом? Я сказал, садитесь!!!

Пожав плечами, я аккуратно опустился на краешек ближайшего кресла, и, всем своим видом показав, что сижу в присутствии монарха только потому, что мне приказали, превратился в слух.

Вильфорд Бервер раздраженно уселся напротив, и, поставив светильник на пол, угрюмо посмотрел на меня:

— Вы мечтаете о смерти, граф?

— Я мечтал о достойной жизни, ваше величество… — вздохнул я. — Увы, мои надежды пошли прахом. Поэтому я хочу хотя бы достойно умереть…

— Ваша смерть в мои планы не входит! Если я не ошибаюсь, вы ехали в столицу для того, чтобы принести мне клятву верности? Вернее, повторить мне то, что вы обещали своему отцу?

— Да, ваше величество…

— Тогда позволь мне напомнить тебе то, что именно ты обещал, сынок… — неожиданно перейдя на 'ты', буркнул Вильфорд. — Думаю, это звучало приблизительно так: — 'Клянусь служить короне и народу Элиреи не за страх и не ради выгоды, а так, как того потребует честь нашего рода и моя совесть'. Можешь не отвечать — много лет назад я присутствовал при клятве, данной твоим отцом твоему деду, и знаю, что Логирд должен был воспитывать тебя в том же духе. Так вот, я жду подтверждения твоей клятвы…

- 'Граф Аурон Утерс, граф Вэлш! Я, король Вильфорд Четвертый, признаю вас виновным в убийстве моего сына, принца Ротиза Бервера, маркиза Лиеннского, а так же в попытке склонить неопоясанную… — я начал цитировать его заключительную речь на суде, но вынужден был заткнуться на полуслове: его величество, вскочив с кресла, навис надо мной и зарычал:

— Да! Ты прав! Я приговорил тебя к смертной казни! И завтра утром тебя поведут на плаху! Но… на этом жизнь не заканчивается!!!

Я обалдело уронил челюсть… и расхохотался:

— Простите, Ваше величество, но я не очень верю в то, что смогу выполнять данное вам обещание ПОСЛЕ своей смерти. Поэтому клятву приносить не буду…

— Так. Стоп… — сам себе скомандовал король, и, несколько раз сжав и разжав кулаки, медленно опустился обратно в кресло. — Давай начнем сначала. Итак, ты ехал в столицу для того, чтобы начать служить короне и королевству, так?

— Так, Ваше величество… — кивнул я.

— За то время, которое прошло с момента выезда из дому, в твоих убеждениях и в отношении ко мне что-нибудь изменилось?

— Нет… — я пожал плечами: — Вы осудили меня на основании тех фактов, которые услышали от 'свидетелей'. Да, приведенные ими доказательства, на мой взгляд, не были достаточно весомыми. А рассказ моего оклеветанного оруженосца вы, скорее всего, проигнорировали потому, что он 'убил' баронессу Церин и ее дочь. Но, учитывая тот факт, что ваш сын пал от моей руки, и вы, как любящий отец, не могли не поддаться эмоциям, то в итоге должен был прозвучать именно такой приговор…

— Поддался эмоциям, значит? — король посмотрел куда-то сквозь меня, потом устало потер лицо руками и уставился мне в глаза: — Двенадцать из шестнадцати лет своей жизни ты провел в тренировках. Тебя учили сражаться с оружием и без, пешим и на коне, днем и ночью, по пояс в воде и по уши в снегу. Ты привык хвататься за мечи, не успев проснуться, и выпускать их из рук, только проваливаясь в сон. В итоге ты реагируешь на атаку раньше, чем успеваешь понять, что на тебя напали. И чувствуешь агрессию задолго до того, как человек начинает тянуться к оружию. Так? Можешь не отвечать, я это прекрасно знаю из рассказов твоего отца о его детстве. И еще не забыл первые восемь лет своей жизни… Так вот, с девятой зимы меня начали учить совсем другому. Управлять государством и манипулировать людьми, разбираться в хитросплетениях интриг и распознавать ложь, анализировать мотивы поведения людей и лгать, искренне глядя на собеседника. А самое главное — меня заставили смириться с тем, что будущее королевства никогда НЕ БУДЕТ зависеть от моих чувств. Так что осудил тебя я не потому, что ты убил моего сына. И не потому, что поверил в тот бред, который мне рассказывали свидетели…

— Бред? — ошалело переспросил я.

— Угу… — кивнул король. — Помнишь, как Модар Ялгон описывал момент встречи баронессы Фиолы Церин и принца Ротиза?

— Еще бы… — кивнул я, и картина с красочным рассказом сотника тут же возникла перед моими глазами:

'…а когда на пороге появилась леди Олиона и ее юная дочь, принц Ротиз мгновенно выскочил из-за стола, и, отвесив церемонный поклон, потребовал от всех присутствующих в таверне выпить за несравненную красоту элирейских красавиц… — сотник наморщил лоб, словно вспоминая, как все было на самом деле, а потом, вздохнув, продолжил свой рассказ: — Дождавшись, пока я и дворяне, сидевшие за столиком у окна, осушат свои кубки, он вышел из-за стола, и, подойдя к леди Фиоле, попросил разрешения поцеловать ее ручку. Девушка смутилась, и, покраснев до корней волос, присела в глубоком реверансе. Леди Олиона, сделав пару шагов вперед и в сторону, чтобы принц не видел выражения ее лица, пару раз энергично кивнула, мол, ну же, протяни руку, дочка! И в этот момент, чуть не выбив дверь ударом ноги, в зал ворвался граф Утерс…'

— У меня три сына. Было три сына… — по лицу его величества пробежала едва заметная тень и мгновенно исчезла. — Старший, Вальдар, первые восемь лет воспитывался у вас в семье. Как и полагается, ничего не зная о том, что он — наследный принц. Средний, Корбен, который месяц назад трагически погиб на охоте — в семье графа Кейзена. Младшего практически вытребовали себе Брейли. В общем, представления их рода о женщинах несколько отличается от того, к чему привык ты. В результате их воспитания Ротизу и в голову не пришло бы сделать женщине комплимент. И, тем более, попросить руку для поцелуя. А сравнительно недавно до меня дошли слухи, что он увлекся Радужной Пылью. Увы, к этому моменту в столице его уже не было — восемь месяцев назад Брейли уговорили Ротиза провести у них зиму. Ты вряд ли представляешь себе действие этой гадости на человеческий организм и на психику мужчины. А я знаю это совершенно точно. В общем, то, что рассказал сотник Ялгон — ложь…

— Но тогда…

— Не перебивай, сынок… — поморщился король. — Далее, меня удивило то, что рассказ об убийстве двух 'случайных' свидетелей был практически идентичен его рассказу. И НЕ ОЧЕНЬ УБЕДИТЕЛЕН. Что заставило меня задуматься. Видишь ли, все люди разные. И каждый из них видит то или иное событие по-своему. То есть запоминает нюансы, которые кажутся ему более важными, и пропускает мимо себя то, что считает ерундой. Кстати, твой рассказ и рассказ твоего оруженосца как раз и отличались друг от друга деталями. Если говорить конкретно, то ты упирал на то, что Ротиз… поступил так, как не пристало вести себя дворянину, а Томас в основном рассказывал про скорость удара моего сына и пытался убедить меня в том, что ты контратаковал рефлекторно. Он не лгал — просто пытался тебя защитить, слегка смещая некоторые акценты. Те, кто готовил свидетелей к суду, не могли не знать про такие нюансы. Значит, неубедительность доказательств изначально входила в их планы. И, поняв это, я начал просчитывать варианты, решив понять, зачем им это нужно. Кстати, там, на суде, я еще раз убедился, что ты — такой же Утерс, как и все твои предки. Ты не лгал тогда, когда это было выгодно, и не пытался себя обелить. Хотя и мог это сделать: первое, о чем начал бы говорить на твоем месте любой другой — это о том, что в вашей семье нет портрета принца Ротиза, и что узнать его высочество в чужом колете было нереально. Ты промолчал и об этом, и о многом другом…

— Узнай я вашего сына до начала его атаки, я бы все равно был вынужден его убить… — вырвалось у меня. — Ведь он своим поступком…

— Я знаю… — в голосе короля прозвучала такая боль, что я чуть не откусил себе язык. — Если бы он остался жив, то я бы не смог его не повесить. Увы, король — заложник своего положения. И НЕ МОЖЕТ потерять лицо перед своими вассалами и народом королевства. Так что его смерть от твоего меча… спасла меня от весьма неприятной перспективы…

— Угу… — глядя в пол, пробормотал я. — Правда, я это понял уже потом…

— Далее, немногим в моем окружении хватило бы мужества, признавшись в убийстве моего сына, тут же высказать мне свои соболезнования… — пропустив мимо ушей мою последнюю фразу, продолжил его величество. — Я слушал тебя и завидовал твоему отцу: он смог вырастить наследника настоящим дворянином и мужчиной. А мне… в случае с Ротизом, это не удалось…

— Простите, что перебиваю, Ваше величество… — чтобы отвлечь короля от мыслей о принце, сказал я. — Но если вы поняли, что сотник Ялгон намеренно исказил факты, то неужели вы не догадались, что у моего оруженосца не было мотивов для убийства баронессы Церин и ее дочери? Я практически уверен, что их убрали именно для того, чтобы…

— Догадался… — перебил меня король. — Тебе нет необходимости его защищать. Граф Томас Ромерс похож на своего отца не меньше, чем ты. И, естественно, я его узнал с первого взгляда. Однако рост, лицо и цвет волос — еще не все. В отличие от бестолкового сына, его отец, Теодорих Ромерс, чрезвычайно умен и умеет не только грамотно анализировать ситуацию и ждать удобного момента, но и извлекать максимум пользы из самых безвыходных ситуаций. А Томас излишне импульсивен, уперт и зашорен. Это же надо было додуматься — уйти из дому для того, чтобы найти способ вернуть роду былую славу?

— А что, у него были другие варианты? — пробормотал я. — Окажись я в такой же ситуации, наверное, поступил бы так же…

— Он просто поторопился… — вздохнул его величество. — Род Ромерсов УЖЕ служит короне. По-своему. И то, что делают они, ничуть не менее важно, чем то, что поручено вам…

— Род изгоев? — возмутился я.

— Да! — усмехнулся король. — С того дня, как граф Вилли Ромерс 'позорно бежал' с поля боя, в Элирее не случилось ни одного удачного покушения на короля. Странно, не правда ли? Три с лишним десятка попыток свергнуть правящую династию — и каждая из них закончилась неудачей. Так вот, сынок, добрая треть из них провалилась благодаря помощи этого самого 'рода изгоев'. Случайность? Нет. Расчет. У моего прадеда, Реваза Второго Сурового, было достаточно много врагов. Видимо, поэтому именно ему и пришло в голову, как можно отлавливать тех, кто стоит во главе заговора еще до того, как они придумают способ скинуть его с престола. В общем, идея прадеда оказалась достаточно простой. Всем известно, что любой заговор начинается с поиска сочувствующих: именно их доят на деньги, и именно их бросают на копья королевской стражи и мечи телохранителей. А еще они сгорают в пламени гражданских войн и теряют головы в случае провала. Те же, кто рвется к власти, либо усаживаются на трон, либо вовремя уходят в тину. Единственный способ их отловить — заставить найти такого 'сочувствующего', который на самом деле искренне предан правящей династии. В общем, Ромерс не струсил, а просто выполнил просьбу короля Реваза Второго. С момента его 'бегства' его потомки постоянно декларировали свое недовольство своей судьбой. А еще потихоньку богатели. Поэтому большая часть недовольных королевской властью рано или поздно обращаются за помощью именно к главам этого рода: ведь незаслуженно обиженные графы просто обязаны присоединиться к тем, кто знает, как построить на территории королевства 'светлое будущее'. И как вернуть 'незаслуженно забытому' роду былую славу. Кроме того, основную массу заговорщиков здорово грела мысль о том, что у Ромерсов достаточно и денег, и людей для того, чтобы обеспечить потребности заговора любого масштаба… Короче говоря, если бы Томас не поторопился с принятием решения, через пару недель после своего совершеннолетия он бы оказался у меня в кабинете…

— Это что, другая грань понятия 'Долг'? — представив себя на месте прадеда Томаса, растерянно пробормотал я.

— Каждый дворцовый переворот — это десятки тысяч смертей среди мирного населения. Неизбежное повышение налогов — дорвавшиеся до власти недоумки первым делом пытаются набить свои карманы, — голод, болезни, разгул преступности. И войны с сопредельными государствами, чьи короли знают, что время смены правящей династии — идеальный момент для того, чтобы оттяпать себе кусок чужой территории. Если положить на одну чашу весов все то, что я тебе перечислил, а на вторую — мнение народа о представителях всего одного рода, то… — король тяжело вздохнул, и, посмотрев на меня, закончил фразу не так, как хотел: — В общем, да. Это — другая грань Долга. Или, говоря другими словами — его проклятие…

— Итак, вы узнали Томаса… и все равно приговорили его к повешению? — угрюмо спросил я.

— А что мне оставалось делать? — пожал плечами король Вильфорд. — Твой оруженосец представился 'просто Томасом'. Чтобы никто не смог сказать, что род графов Ромерсов, уже 'запятнавший' себя трусостью, вырастил еще и убийцу беззащитных женщин. Отправить простолюдина на плаху я не могу. По Уложению ему светит только петля…

— Ясно… — кивнул я. — Логично… но НЕПРАВИЛЬНО! Он не виноват в том, в чем его обвинили. И не заслуживает смерти…

— Зато теперь он действительно заляпан кровью. Для всех, кто интересуется жизнью королевства. И, если он каким-то образом избежит петли, то этот его образ будет привлекать будущих заговорщиков ничуть не хуже, чем образ его предка Вилли…

— То есть его не повесят? — растерялся я.

— Я очень надеюсь, что нет… — усмехнулся его величество. — Должен же ты позаботиться о своем вассале?

— Интересно, каким образом?

— Как ты думаешь, что сейчас творится в вашем доме на Серебряной улице? — вопросом на вопрос ответил король. — Не знаешь? Зато знаю я. Через полчаса после возвращения сотника Ноела Пайка из моего дворца оттуда выехало несколько гонцов. Куда? К твоему отцу, естественно. А еще во все крупные города королевства, в которых расквартированы воины Правой Руки…

— Гонцов? — удивился я. — Зачем? Есть же почтовые голуби…

— Нету… — криво усмехнулся король. — Передохли неделю назад… Кстати, не только у вас — мор поразил почти все голубятни столицы… Я думал, это случайность, а получается, что нет… Кстати, это немного меняет расклад…

— Что меняет? — не понял я.

— Тот, кто играет против меня, учел очень много мелочей… — пробормотал его величество. — В частности, лишил меня связи с отдаленными гарнизонами…

— И что теперь? — вырвалось у меня.

— Ну, как тебе сказать? Сотник Пайк далеко не дурак. И понимает, что даже если его гонцы загонят лошадей, то все равно не успеют вернуться в Арнорд до твоей казни. Значит, все равно решение придется принимать ему самому. Именно поэтому в данный момент в ваш дом стягиваются все расквартированные в столице воины вашего рода…

— Он что, сошел с ума? — побледнел я.

— Нет. Он совершенно прав… — король пожал плечами и улыбнулся. — Он давал вассальную клятву твоему отцу, а не мне. Соответственно, сделает все, чтобы спасти его сына. Значит, завтра они придут на площадь Справедливости и попробуют отбить тебя у королевской стражи…

— Да, но… — дернулся было я, но, увидев повелительный жест его величества, заткнулся.

— Насколько я понимаю, их поведение просчитано заранее: три неубедительно лгущих свидетеля против слова Утерса — недостаточно веская причина для смертного приговора. Вернее, не так — для меня, убитого горем после смерти второго сына, — причина достаточная. А для тех, кому близок ты — нет. Кому-то очень нужно, чтобы ты умер на плахе, воинов Правой Руки порубила королевская стража, а твой отец…

— Сотня наших воинов легко вырежет весь столичный гарнизон… — криво усмехнулся я. — Так что тут они просчитались…

— Во-первых, в данный момент в городе всего тридцать ваших бойцов. Во-вторых, большинство дворян прибыло на Праздник Совершеннолетия с большой свитой. И со своими телохранителями. Например, те же Брейли взяли с собой восемь десятков отборных рубак. Официальная причина — преступность на дорогах… Чем все закончится, догадываешься?

— Чем? — подавленно спросил я.

— Я почему-то уверен, что 'полюбоваться на твою казнь' соберется как минимум пять сотен воинов, чьи сюзерены не заинтересованы в твоем спасении. Так что пробиться к эшафоту вашим воинам не удастся. А когда твой отец узнает, что тебя казнили, а все его воины перебиты моей стражей, он заявится в столицу. Со всеми воинами Правой Руки, включая тех, которые сейчас несут службу в приграничных крепостях…

— А если меня все-таки спасут, то он не заявится? — прищурился я.

— Нет. Что он тут потерял? Зато тогда к вам заявлюсь я. С армией… — усмехнулся король. — И, осадив Рожон, потребую у твоего отца выдать убийцу своего сына…

— И что это изменит?

— Все… — усмехнулся король Вильфорд. — Решительно все. Наверное…