"Братья Шелленберг" - читать интересную книгу автора (Келлерман Бернгард)

19

– Что ты скажешь на это, Христина? – сказал Георг. – Я назначен заведующим станцией.

Христина подняла на него лихорадочный взгляд и тихо улыбнулась.

– Я рада за тебя, – сказала она.

Она грелась на солнце перед кухней и резала картофель ломтиками, роняя их в горшок с водой. В ногах у нее сидел маленький Георг, завернутый в старое одеяло. Из грубого одеяла выглядывало его свежее, прелестное личико.

В обеденный перерыв или вечером Георг часто брал ребенка на руки и носил его по лагерю, или же Мориц носил его, а то и другой кто-нибудь.

– Э, да вот он, маленький Георг! – говорили люди и грубыми своими, рабочими руками нежно брали ручонку младенца. – Вот он, и как растет, как цветет!

Ребенок принадлежал всему лагерю. Это был их общий ребенок.

Христина все еще молчала. Была все так же бледна, как и в тот день, когда Георг привез ее в лагерь. Но прежняя синева на впалых щеках и висках исчезла. И мертвенная бледность ушей, так испугавшая Георга, оттого что он заподозрил у Христины чахотку, сменилась нежной желтизной слоновой кости. Но не обольщался ли он? Нет, бабушка Карстен была того же мнения.

«Вид у нее лучше, – говорила старуха, – и она уже не кашляет так страшно по ночам». Днем она кашляла редко. И те лихорадочные пятна, которые Георг по временам наблюдал у нее на лице, показывались все реже.

– У тебя жар? – спрашивал он ее и брал ее руки в свои. – Тебя знобит? Не закутать ли тебя в одеяло?

Христина качала головой и смотрела на него благодарным взглядом.

Как счастлив он был, что глаза ее утратили, наконец, этот неподвижный, стеклянный блеск! Раньше она всегда смотрела на него так, словно находится не у него, а в каком-то далеком, незнакомом и страшном мире. Теперь глаза ее как будто начали медленно приобретать прежнее выражение.

Выздоровление Христины с каждым днем подвигалось вперед. Она стала интересоваться происходившей вокруг работой, которой раньше почти не замечала.

– Что вы тут делаете? – однажды совсем неожиданно спросила она.

– Мы строим город с большими мастерскими и фабриками, – ответил Георг, радостно взволнованный ее интересом. – Город возникает мало-помалу. Впоследствии он будет кровом для пяти тысяч человек. А там, вдали, видишь, где снуют взад и вперед маленькие точки, там тоже строится город, рассчитанный на пять тысяч человек.

Христина начала иногда прогуливаться поблизости, рассеянная, чуждая всему; часто останавливалась и поднимала глаза к солнцу. По воскресным дням она совершала с Георгом небольшую прогулку в нетронутую часть леса. Но она боялась отходить далеко от дороги.

– Нет, – говорила она, – вернемся.

Как-то Георг незаметно наблюдал за нею: она играла с ребенком. Стоя на коленях, она нежно держала в руках маленькое тельце, ребенок перебирал ножками по полу, и она шептала ему тихие и нежные слова. При этом она улыбалась, и Георг вдруг узнал в ее лице прежние черты Христины. Теперь он знал, что она спасена.

Почему она молчала? Почему не говорила?

Он показал на широкую равнину, простиравшуюся до сутолоки «Счастливого моста». Теперь она вся зазеленела, и солнце озаряло ее мягко и нежно.

– Смотри, какая дивная зелень! – воскликнул Георг. – Еще полгода назад здесь были только кустарник и песок.

Но почему же она не говорила, почему молчала?

Она чувствовала на себе взгляд Георга. Чувствовала все тот же вопрос в его взгляде.

Однажды она сказала ему с тихим вздохом:

– Скоро я тебе все скажу, – и прибавила тише: – и тогда мне, наверное, придется уйти.

– Почему же уйти? – в испуге спросил Георг.

– Не спрашивай! Я скажу, когда придет время.

По дороге катили два высоко нагруженных грузовика; казалось, они везут целый лес. Это были деревья, плодовые саженцы, кусты для садоводства «Счастливого пристанища». Огороды и питомники были сердцем всех колоний.