НОЧЬ ПЕРВАЯ

Глава первая ЛЮКС ЭСТРАДНЫХ ЗВЕЗД kagami

Старинное кирпичное четырехэтажное здание, бывшее некогда центральным особняком загородного поместья, а теперь уже давно попавшее в черту мегаполиса, несмотря на кажущуюся приземистость, терялось островерхой крышей в сгущавшемся сумраке осеннего вечера.

Вычурные изгибы скатов, обрамляющие стрельчатые окошки чердачного этажа, прятались в тенях высоких тополей, растущих вдоль всего фасада, и казалось, что по почти черной от времени черепице снуют фигуры оживших химер. Но, конечно, никаких химер там не было. А вот силуэт оидн, если присмотреться, разглядеть было можно, когда молодая луна пугливо выглядывала из-за низко ползущих облаков. Правда, никто не вглядывался. Кто в наше время смотрит вверх? Никому не было дела до

нахохлившейся фигуры в темных джинсах и черной кожаной куртке, почти сливавшейся с тенями. И сам Федор прекрасно это понимал. Он любил посидеть здесь вот так, наблюдая за остатками суеты внизу, за спешащей по домам дневной сменой и нехотя бредущей на работу ночной, за переменами игры света на листьях деревьев и дорожках, когда в одних окнах свет гас, а в других, наоборот, зажигался. Это давало не только немалую пищу для размышлений, но и навевало азартное состояние ожидания и предвкушения, заставлявшее чувствовать свое превосходство ночного хищника.

Красивая, уверенная в себе пара выпорхнула на стоянку и почти сразу исчезла в чреве помпезного лимузина. Достаточно быстро, чтобы навязчивые папарацци, буде такие прятались вокруг, не успели сделать ни одного драгоценного кадра, но не достаточно для того чтобы чуткий Федин нос не уловил присутствия нежного детского запаха.

— Тебе везет, Тедди-бой, — пробормотал верхолаз и облизнул выступившие на мгновение клыки.

Потом позволил себе растянуться на слегка влажной черепице. Но приятное предвкушение почему-то не приходило. В дурманящем послевкусии детского аромата присутствовала какая-то странная, будоражащая и в то же время пугающая нота. Федор задумчиво переворошил свои ощущения, но так и не смог определить, в чем странность, а посему решил, что заморачиваться не стоит, все и так станет ясно при более детальном рассмотрении. Вздохнув, он снова принял сидячее положение и стал прислушиваться к голосам и запахам, доносящимся из здания.

Сумерки густели, и блики на тополях, обрамлявших здание, обретали все более странные оттенки и очертания. Тед старательно запоминал, где именно возникали слишком неестественные всполохи и подозрительно густые тени. Он давно понял, что в этом отеле далеко не все постояльцы простые смертные, а связываться с нечистью, пусть даже и своими сородичами, он не собирался, отдавая себе отчет, что совершенно к этому не подготовлен. В стотысячный раз посетовав на своего недалекого вампирского "папочку", позволившего себе нарваться на осиновый кол какого-то ван-хельсинга местного разлива всего лишь через неделю после обращения Федора, он отметил и запомнил несколько окон, в которые соваться не следовало. Потом чертыхнулся, когда неоновая вывеска над входом "Хостел-люкс" в очередной раз вздрогнула от скачка напряжения, на мгновение осветив подъездную дорожку неестественным мертвенным светом.

Посчитав, что достаточно изучил восточное крыло, Тед начал медленно пробираться к другому краю крыши. Рев мощного мотора и мечущиеся отсветы фар на склоненных над аллеей золотистых кронах старых лип заставили его застыть. Федор любил хорошие машины, и вырвавшийся на площадку перед отелем "Ягуар" цвета шампанского с легкомысленно, не по погоде, откинутым верхом заставил его на мгновение забыть о голоде. А потом кабриолет с визгом затормозил на стоянке, и порыв ветра донес до вампира аромат, заставивший его судорожно сглотнуть в вожделении. Широкий капюшон манто полностью скрывал головку выскочившей из машины девушки, но Тед клык готов был прозакладывать, что этот медвяный запах, смешанный в неповторимый дурманящий букет с феромонами и адреналином, мог принадлежать только блондинке.

— Тебе чертовски везет, Тедди, дружище! — повторил он, расплываясь в клыкастой улыбке.

Теперь оставалось только проследить, куда поселится эта милашка, и трапеза для истинного гурмана была обеспечена.

Но спустя пару часов Федор проник не в окно третьего этажа, где одинокая блондинка почему-то заняла номер для новобрачных, а на четвертый. Детский запах, что легким ореолом окутывал пару эстрадных звезд, укативших на концерт в лимузине, не давал ему покоя. Дитя рекламы, ратующей за здоровый образ жизни и экологически чистую пищу, Тед обожал детскую кровь, еще не испорченную алкоголем, никотином, наркотиками и прочими агентами медленного самоубийства. А вот загадок он не любил, твердо зная, что связываться с ними себе дороже. Разрываясь между страхом и искушением, он все же решил проверить люкс, в котором звезды оставили свою маленькую дочь одну.

Черной тенью соскользнув с крыши, Тедди на мгновение завис в воздухе и толкнул податливое коридорное окно. Над всеми замками открывающихся окон (а этим исконно-оконным свойством здесь обладали почему-то далеко не все застекленные проемы) он лично поработал еще пару лет назад, когда обнаружил этот отель. До понимания того, что отели — лучшее место для охоты, ему пришлось доходить своим умом, поскольку "папаша" ничего объяснить не успел. Прежде чем догадался, что люди, находящиеся в незнакомом городе, скорее всего, спишут внезапное недомогание и слабость на акклиматизацию, а потом все равно уедут и все забудут, Тед пару раз чуть не попался. Некоторое время он с перепугу питался только кровью животных, что было невкусно и не так уж безопасно, а потом нашел для себя эту охотничью территорию.

Водворив на место распахнувшуюся во всю ширь створку, Тед бесшумно пронесся к двери люкса и ловко открыл ее универсальной отмычкой для электронных замков. Лишь оказавшись в номере, он позволил себе перевести дух и прислушаться к собственным ощущениям. И замер. Сила, разливавшаяся в апартаментах, была такой… Огромной? Мощной? Манящей? Федя никогда раньше не сталкивался ни с чем подобным, но сразу понял, к какой категории отнести находящуюся в номере девочку. В первый момент он испугался до колик, и его с головой захлестнуло желание как можно скорее отсюда смыться. Но было в этой силе что-то настолько близкое и желанное, что ноги словно приросли к полу, не давая сдвинуться с места. Вспышкой молнии пронеслись в мозгу незадачливого покушенца все известные ему вампирские легенды, в которые он никогда не верил. Отчаянный, рискованный, почти несбыточный план мгновенно родился в его мозгу, и Тед, сам поражаясь собственной смелости, сделал шаг вперед.

— Веди себя хорошо, милая, — женщина наклонилась, крепко обняла и поцеловала девочку лет десяти, — Когда проснешься, здесь будет море цветов, — она улыбнулась, — Как ты любишь.

— Здорово! — пробормотала малышка, обнимая мать в ответ, и незаметно поморщилась.

— И не засиживайся допоздна, я очень тебя прошу.

— Конечно, мама.

Женщина, уже выпрямившись, бросила на девочку подозрительный взгляд, но лицо ребенка в этот момент казалось безмятежным.

— Она умница, она все сделает, как надо, — мужчина потрепал девочку по голове и обнял жену, — Ведь так, рядовой?

— Есть, сэр! — малышка смешно отдала честь полусогнутой ладошкой и попыталась щелкнуть пятками босых ножек.

Отец рассмеялся знакомой игре.

— Ну, все, нам пора, — добавил он, потянув жену к выходу.

Девочка кивнула и залезла на кровать, глядя вслед выходящей паре.

— Иногда она так смотрит, что я пугаюсь, — услышала она голос матери через пару минут, когда родители были уже уверены, что отошли достаточно далеко.

— Брось, родная, она просто не по годам умненькая и смышленая. Нет ничего страшного, если она, оставшись одна, просидит лишнюю пару часов за книжкой или перед телевизором, — успокаивающе сказал отец.

— Конечно… — последовал неуверенный ответ.

Девочка еще какое-то время продолжала сидеть неподвижно, слушая, как подъехал на этаж лифт, а потом унес родителей вниз. Только после этого по ее лицу разлилась совсем не детская коварная улыбка.

Плавным движением соскользнув с кровати, девочка огляделась, потом — уже в который раз — обошла притихший гостиничный люкс и, снова вернувшись на кровать, устроилась в изголовье. Вся ее поза выражала задумчивость и презрение к окружающему миру.

Спать? Читать? Смотреть телевизор? Вечность, заключенная в хрупком детском теле усмехнулась этой нелепой мысли. Боги не спят. Конечно, оболочке отдых нужен, но не мозгу. Да и маскировку следует соблюдать. Но не сейчас же, когда никто не видит! Ей все же

повезло, что она родилась в семье эстрадных звезд, часто и надолго оставляющих ее одну, да к тому же таскающих за собой по городам и весям. Впрочем, иначе и быть не могло. Когда ты принадлежишь к пантеону, верить в который вот уже пару тысяч лет большая часть мира считает старомодным, нельзя ошибиться в выборе. Ведь от того, как ты проживешь человеческую жизнь, скольких сможешь привлечь к себе и на свою сторону, зависит, появятся ли у веры новые последователи. А этому телу, из-за заключенной

в нем силы, и так отпущено не более полувека, и было бы расточительством терять еще и первые лет пятнадцать жизни под жестким надзором ничего не понимающих людей. Разумеется, не каждый способен выдержать такое испытание. Богиня хихикнула, вспомнив, как бездарно провалила свою

миссию та, которую в разные времена и у разных народов называли то Венерой, то Ладой, то Хатхор, то Астартой. Эротомания богини любви, начавшая проявляться чуть ли не в двухлетнем возрасте, настолько шокировала окружающих, что пришлось отозвать ее обратно в спешном порядке, уже в пятилетнем возрасте утопив в колодце, как кутенка. Нет, она себе не позволит стать таким же посмешищем. Конечно, ей тоже было трудно не проявлять характер. Эти глупые смертные, с их ханжеской моралью монотеистической религии, были способны кого угодно ввергнуть в состояние неконтролируемого гнева. Но она сдерживалась, сохраняя им их жалкие жизни, успокаивая себя мыслью, что они все равно никуда от нее не денутся. Пусть не сразу, пусть потом, уже там, в посмертии, она доберется до них, раз уж ей нельзя делать этого сейчас. Одно из условий человеческого существования — не проявлять свою сущность перед смертными. А вредный братец, он же суженый, он же конкурент?1, из принципа не приберет к рукам тех, кто ее раздражает, пока Атропос не ткнет его носом в его же обязанности. Вот только, когда подходит срок этих жалких созданий, никто, кроме мерзкой старушенции, не знает, а с ней мойра поделится этой информацией в последнюю очередь.

Ты согласилась на эту миссию, Кали, детка, так что не кисни. Боги умирают, когда никто в них не верит. Хочешь жить — приводи к вере этих букашек. Не божественными чудесами, которым они вечно умудряются найти никчемные "научные" объяснения, а личным примером, убеждением. Ну и, конечно, немного магией, о которой они и не подозревают. Но только немного, совсем чуть-чуть. Нельзя засветиться. Как же это все сложно! Девочка вздохнула.

Заливистой детской песенкой запиликал мобильник, и богиня потянулась к прикроватной тумбочке.

— Каля, деточка…

— Да, мама, — отозвалась она, с трудом снова входя в роль пай-девочки.

— Совсем забыла тебе сказать. Если что-то понадобится, набери три шестерки, портье о тебе позаботится, я ее предупредила.

— Хорошо, мама. Но что мне может понадобиться?

— Да что угодно! Не стесняйся. Я попросила, чтобы к восьми тебе принесли ужин.

— Мам, я не голодна!

— Но поесть надо. Не спорь. Я проверю, когда приду.

— Хорошо, — вздохнула девочка.

— Будь умницей, Каля, солнышко!

Трубка разразилась короткими гудками, и богиня с вздохом швырнула ее в изножье кровати. Почему-то больше всего раздражало имя, данное этими милыми людьми телу-сосуду, ставшему временным пристанищем. А ведь она просила Лахесис придумать что-нибудь получше! Но та только отмахнулась. Мол, скажи спасибо, что хоть созвучно с тем, под которым в тебя еще хоть кто-то верит. Ну, и что созвучного? Освоив речь в возрасте полутора лет, она очень старалась приучить временных родителей именно к истинному имени, но в результате получился этот идиотский синтез — нечто среднее между Галей и Кали — Каля.

Богиня смерти снова вздохнула и, решительно встряхнув головой, постаралась прогнать неконструктивную раздражительность. Впереди была почти вся ночь — родители после концерта и последующего банкета вернутся не раньше четырех-пяти утра, проверено — и желательно было провести это время с толком.

Каля вытянулась на кровати и стала слушать отель. А интересные здесь постояльцы… Похоже, скучно не будет. Ее сознание медленно скользило по этажу от комнаты к комнате, ощупывая мысли и стремления людей и нелюдей, волею судьбы оказавшихся под одной крышей. Нелюдей можно было откинуть сразу. Эти и так с одного взгляда поймут, кто она. Вопрос веры не возникает, когда приходит знание. А вот с людьми следовало поработать. И начинать, разумеется, нужно было с персонала, вербовать агентов. Увы, среди служащих не оказалось ни одного ее вассала. Вообще ни одного магического существа. Отелем заправляли люди. Ей предстоит прожить здесь всего три дня, и чем больше людишек, имеющих доступ во все комнаты, будет на ее стороне, тем легче окажется справиться с остальными. Но и перегибать палку спешкой тоже не стоило.

Спустя какое-то время смена начала собираться по домам, и не было ни одной горничной, ни одного портье или менеджера, кто не размышлял бы о смерти. Люди прятали глаза друг от друга, стараясь не показать странного состояния, навеявшего вдруг размышления о вечном. Завтра они придут на работу уже совсем другими. Некоторые из них будут готовы к встрече с богиней.

Каля поднялась и прошлась по комнате. Человеческое тело хотело размяться. Можно было дать себе передышку. С ночной сменой она будет разбираться позже.

Стук в дверь стал неожиданностью и заставил ее вздрогнуть.

— Кто там? — поинтересовалась девочка на всякий случай.

— Твой ужин, деточка, — голос за дверью ей не понравился.

К тому же Каля вспомнила, что нужно еще заняться работниками ресторана, и разозлилась на себя за невнимательность. Пора бы уже привыкнуть к собственному несовершенству в человеческом облике и не допускать подобных промахов! Но столько сил приходится тратить на поддержание формы, когда в тебя мало кто верит… Да и восстанавливать их с каждым столетием становится все труднее и труднее.

Открывая нежданному гостю, она была собрана и настроена решительно.

Человек за дверью не был официантом. На нем была форма персонала отеля, а беджик на лацкане сообщал о статусе: портье.

— Вы кто? — хмуро поинтересовалась девочка.

— Семен Петрович, ночной портье, — сообщил плешивый мужичок лет пятидесяти, облапывая хрупкую детскую фигурку масленым взглядом, — Твоя мама просила, чтобы я за тобой присмотрел.

"Ага, щаз!", — мысленно ругнулась Каля: "Мама, наверняка, с другим портье разговаривала. Да видела бы она тебя, старого козла, наказала бы близко к нашему люксу не приближаться!"

Но из проема все же отошла, прислонилась к двери, чтобы не дать ее закрыть, и предоставила портье вкатить в номер тележку с ужином, пристально наблюдая за его действиями.

Пока Семен Петрович расставлял на столе приборы, взгляд его скользил по комнате, отмечая каждую мелочь, и, время от времени, цеплялся за Калю, так и стоявшую у открытой настежь двери. Всем своим видом девочка выражала желание поскорее избавиться от навязчивого сервиса.

— Тебе нужно хорошо покушать, — вещал тем временем портье. — Мама будет о тебе волноваться, так что веди себя хорошо. Я буду за тобой присматривать. Чуть попозже обязательно зайду и проверю, как ты тут.

— Спасибо, не стоит, — громко ответила Каля, услышав, как хлопнула дверь, и кто-то из постояльцев вышел в коридор. — Я поужинаю, почитаю часик и буду спать. Так что не беспокойтесь. Не нужно ко мне заходить.

Портье вздрогнул, тоже услышав, что по коридору кто-то идет.

— Если что-то понадобится, звони в любое время, — пробормотал он.

Когда он, наконец, ушел, богиню трясло. Вот из-за таких и было труднее всего сдерживать свои естественные порывы. Очень хотелось отправить его в свою вотчину немедленно, но Каля прекрасно понимала, какой переполох вызовет смерть портье на рабочей вахте, даже если ей удастся сделать вид, что она тут ни при чем. Взяв себя в руки, она решила подождать и посмотреть, что будет дальше, хотя и не питала надежды, что мерзкий старикашка передумает навещать ее среди ночи. Успокоив себя тем, что всегда может устроить ему инфаркт прямо в коридоре своего этажа и списать это на самозащиту, девочка честно съела свой ужин, а потом решила уделить немного времени постояльцам. С ночной сменой лучше будет поработать под утро, когда люди уже устанут.

Три этажа отеля, отведенные под номера для постояльцев, и чердак, переделанный в апартаменты с громким названием "пентхаус", не были заселены полностью. Поскольку среди персонала нелюдей не нашлось, оные расселились по всей гостинице, почти равномерно перемешавшись с людьми. В паре номеров Каля почувствовала дыхание смерти и радостно опознала своих подданных. Если что, можно будет призвать их на помощь. Правда, в этом обличии ей будет не слишком просто сладить со старым вампиром и высшим личем, но можно ведь и пригрозить на будущее.

Было около одиннадцати вечера, когда она почувствовала, что на четвертом этаже появилось новое действующее лицо. Разумеется, поднимись кто на лифте или по лестнице, она не обратила бы на это никакого внимания, но новый персонаж проник через окно. К тому же Каля сразу поняла, что это тоже ее подданный. Нежить. Вампир.

Сосредоточившись на этом неожиданном явлении, она начисто забыла о своем человеческом теле и совершенно не подумала о том, каким лакомым кусочком для ночного пришельца может стать чистая детская кровь. Когда же под действием явно не впервые используемой отмычки щелкнул замок ее люкса, она чуть не расхохоталась, представив, какой сюрприз ждет кровососа, возжелавшего детской кровушки. Нет, но каков нахал, а! Совсем нюх потерял! Восхитительно! Каля чуть не замурлыкала от удовольствия, представляя предстоящую сценку.

Судя по скорости и пластике движений, это был совсем молодой вампир. Лет десять-пятнадцать после обращения, не больше. Он уже научился контролировать свою жажду, но все еще не мог обходиться без крови достаточно долго. Но куда, во имя сущего, смотрит его наставник, не научивший юную нечисть распознавать божественную сущность?! Совсем от рук отбились! За такое следует наказывать! Нет, не эту мелочь, этот, можно считать, уже наказан, или будет через несколько минут. А того, кто бросил свое бессмертное порождение на произвол судьбы. Каля пообещала себе лично развоплотить "родителя" глупого ночного гостя.

Девочка лежала, не двигаясь, притворяясь спящей, ожидая, пока ее жертва, мнящая себя охотником, попадет в ловушку. На пару мгновений вампир задержался у двери, видимо, прислушиваясь, нет ли в комнатах еще кого-то. Неуверенный. Интересно. Привык полагаться только на себя? Потом тень метнулась через гостиную и почти сразу оказалась в спальне, у кровати. Вампир с наслаждением втянул в себя запах детской плоти. Каля вздохнула, откинула голову, вызывающе выставляя напоказ сонную артерию. По сосудам человеческого тела заструилась божественная сущность. Клыки почти нежно коснулись детской шейки, проткнули кожу, мощная струя влаги потекла в горло. Веселый смех богини заглушил надсадный вой вампира.

— Попался, голубчик! — хихикнула Каля, когда ночной гость, скуля, отполз в сторону.

— В-в-великая Кали! — проныл вампир, стараясь вжаться в угол.

— Угадал! Но попрошу без имен.

— П-п-прости, о Персефона!

— Без имен, я сказала!

— Да-да! Конечно. Я… я… я не знал… не предполагал…

Бегающие глазки вампира старались не встречаться с взглядом богини. Каля с любопытством рассматривала вторженца. А он, похоже, крепкий орешек. Боль от попавшей в пасть сущности самой смерти должна была сейчас разъедать кислотой его внутренности. Но вампиренок держался, не выдавая своего состояния. Богине даже стало его немного жаль.

— В-в-великая… — выдавил из себя ночной гость, нарушая затянувшуюся паузу.

— Понимаю, понимаю, — усмехнулась Каля, — Обознатушки, растерятушки. И вообще, ты тут просто мимо пробегал. Ну, и как теперь самочувствие, после пробежки? Изжога не мучает?

Бедолага судорожно сглотнул, но промолчал. Каля вскинула бровь. Вампирчик был ей совершенно не нужен, за просто так одаривать его своей милостью и покровительством не было никакого желания, но мойры зачем-то вплели в нить его судьбы эту встречу. Можно, конечно, было оставить все, как есть, и не думать о том, что в следующие несколько лет этот призрак ночи превратится в разваливающегося на ходу зомби, потеряет свои великолепные белоснежные клыки и перестанет испытывать какие-либо эмоции, кроме голода. Упокоить было бы гуманнее. Но богиня вдруг подумала, что чувствует себя немного благодарной этому дурачку за внезапно доставленное развлечение.

— Расслабься, прямо сейчас упокаивать не стану, — вздохнула она, — Но ты-то хоть сам понимаешь, во что вляпался?

— В-великая… Морриган… — с трудом прохрипел вампир.

— Я сказала, без имен! — прошипела Каля, начиная злиться.

— Я… я… я не хотел… я вообще… я не убиваю просто так…

— Нашел чем оправдываться! — фыркнула богиня смерти. — Лишние жертвы — это, конечно, дурной тон. Но я же, в принципе, не против. А девочка, между прочим, могла бы и не выжить. Вот только я не девочка. Так что, не выживешь теперь ты.

Вампир вскинул на нее полный ужаса взгляд, а потом понурился и тихо захныкал. Каля подождала, пока он осознает. Как ни странно, пришел упырь в себя быстро. Сообразительная нежить попалась.

— Великая, — сказал он, наконец, стараясь не показывать, как ему больно, — я виноват перед тобой. Позволь мне искупить свой проступок.

— Молодец, — довольно кивнула Каля. — Позволяю.

— Что я должен делать?

— Поработать три дня ночным портье.

— Что, о Карна?! — тут же вскинулся вампир.

— Без имен! — рявкнула Каля. — Мне не нравится местный старый козел. Поработаешь вместо него. Что еще не понятно? — потом она на мгновение задумалась и хихикнула, — Скажешь тоже! Карна! Еще Миктлансиуатль вспомнил бы!

— А? — вампир недоуменно уставился на девочку.

— Не слышал про такую? Ну и славно, значит, хоть так не обзовешь. И, вот еще что. Надеюсь, ты понимаешь, что пить человеческую кровь до полной трансформации тебе нельзя.

— Но Великая! — начал было вампир, но тут же заткнулся и потупился.

— Хочешь жить — потерпишь! — отрезала она. — Зато потом станешь силен, как пятисотлетний вампир. Ты что, этого не знал? — незваный гость захлопал глазами и замотал головой. — С ума сойти! Откуда ты такой взялся на мою голову! И куда смотрит твой наставник?

— Его нет, — пробормотал вампир. — Упокоен через неделю после моего обращения.

— Ах вот как! — протянула Каля и окончательно поняла, что не хочет губить эту нежить. Все ж и смерти порой бывает присуще милосердие. — На твое счастье, я как раз задержусь здесь на три дня. Именно столько тебе придется пить по глотку моей крови в сутки, чтобы стать моим личным вассалом. Хорошая перспектива, не правда ли? Никто из твоего племени не будет властен над тобой. Портье я усыплю, а ты поработаешь вместо него, а то меня от одного его вида чуть не стошнило.

— Как?..

— Дело техники, а детали тебя не касаются, — обрубила богиня. — Все будут считать, что именно ты… Как тебя зовут-то?

— Теодор, — чуть замявшись, ответил вампир.

— Федя, значит, — гость слегка поморщился. — Все будут считать, что именно ты, Федя, и должен находиться на этом месте.

— Просто поработать портье? — с сомнением поинтересовался будущий личный вассал богини смерти.

— И следить за тем, чтобы не было ни одной смерти в отеле, если не будет на то решения мойр. Мне не нужны лишние проблемы. Кроме того, я не всюду могу побывать в этом теле. Так что, в случае необходимости, станешь моими глазами и ушами.

— Но я же не могу… сам…

— Портье никогда не приходит сам, его приглашают, не так ли? Будет нужно, создашь ситуацию, чтобы тебя пригласили. Я помогу, если что.

— Все сам, да сам… — пробурчал кровосос еле слышно, но слух богини уловил брюзжание.

— Есть претензии? — презрительно поинтересовалась девочка, раздумывая над тем, не поторопилась ли с обещанием.

— Но, Великая, — попробовал торговаться вампир, — я голоден, очень голоден. Три дня это слишком долго для меня. Я не уверен, что смогу выдержать…

— Сколько лет, как тебя обратили? — хмыкнула богиня.

— Двенадцать…

— Не пора ли учиться сдержанности? Неужели не понимаешь, что даже капля человеческой крови может тебя сейчас убить?

Вампир снова потупился, но возражать больше не посмел.

— Великая желает еще чего-нибудь от своего ничтожного слуги? — спросил он с тоской через пару мгновений.

— Нет, можешь приступать к своим временным обязанностям. Если мне понадобится от тебя что-нибудь еще, я сообщу. А теперь иди работать.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас. Спрячь портье там, где его никто не найдет. Будешь хорошо себя вести, я его тебе отдам после отъезда.

Вампир ничего не сказал, но поморщился. Ишь ты! Гурман! Кровь старого козла ему, похоже, не по вкусу. Каля снова хихикнула.

Вампир поднялся и неуверенно посмотрел на богиню.

— Я пойду?

— Иди, — кивнула девочка и, подождав, пока он подойдет к двери, добавила: — Выполняй все обязанности портье, как положено. И будь осторожен с блуждающей комнатой.

Незадачливый покушенец покосился на своего сюзерена, ничего не ответил и тихо прикрыл дверь с другой стороны.

Минут десять Тед стоял, прислонившись спиной к стене, и пытался отдышаться. Боль в отравленном божественной сущностью теле постепенно отступала. Все оказалось совсем не так страшно, как гласили легенды. И тут до него дошло. У него получилось! Он рискнул, поставил на кон собственное вечное посмертие и выиграл! Он станет личным вассалом богини смерти и, наконец, сможет перестать бояться всего на свете. Тедди позволил себе открыть глаза и оглядеться по сторонам. Коридор был пуст, чуткий слух вампира не улавливал движения за стенами двух из трех номеров. Из третьего доносилось только дыхание богини. Он, наконец, отклеился от стены и двинулся к лифту. Портье, так портье. Не самой худшее, что могло с ним случиться. Да к тому же ночной. Что вообще ночью в отеле происходить может? Ну, кто-то приедет, кто-то уедет. Подумаешь, ерунда какая. Всего лишь постояльцев принять-проводить. За свою двадцатитрехлетнюю жизнь и двенадцатилетнее посмертие ему приходилось заниматься и более сложными, трудоемкими и даже опасными делами.

Не дойдя до лифта, Тед свернул на лестницу и, словно здесь взгляд богини перестал на него давить, даже начал насвистывать. Два пролета он преодолел почти вприпрыжку, но вдруг остановился. Из короткого коридора, ведущего к номеру для новобрачных, потянуло ванильно-сахарным, уже знакомым ароматом блондинки. В животе у Теда заурчало, и он едва не согнулся пополам от резкой боли в желудке. Такой жажды он не испытывал даже сразу после обращения. Клыки рефлекторно вытянулись в стремлении вонзиться в живую плоть. С трудом удержав равновесие при накатившем вдруг головокружении, вампир опустился на ступеньки. Приступ прошел так же внезапно, как и начался, но Тедди еще минут пять посидел, успокаиваясь и с опаской ожидая повторения. Потом, стараясь не дышать, чтобы ненароком снова не поймать флюиды манящего запаха, он скатился с лестницы со всей доступной в его вампирском возрасте скоростью. Лишь влетев в фойе отеля, он перевел дух.

За стойкой портье никого не было. Холл вообще не отличался многолюдностью, а точнее, был абсолютно пуст. Тедди с независимым видом продефилировал к стойке и заглянул за нее. Плешивый дядечка растянулся на полу, подложив под щеку сложенные лодочкой руки, и сладко причмокивал во сне. Вампир присел на высокий табурет и осторожно потянул носом воздух. Пахло человеком, но никак не любимыми девственницами Тедди, так что особого вожделения он не испытал. Приступа голода тоже не последовало. Тед перевел дух и заставил себя успокоиться. Если повезет, в ближайшие три ночи аппетитной блондинке не понадобится помощь портье, и ему не придется больше с ней сталкиваться. Даже приближаться. Думать о том, что девушка из номера для новобрачных — не единственный лакомый кусочек в этом отеле, вампир себе запретил.

Успокоив себя таким образом, снова огляделся по сторонам, прислушался, убедился, что первый этаж не подает признаков жизни, и, взвалив на плечо так и не проснувшегося Семена Петровича, потащил его в подвал, где, как ему довелось узнать прежде, есть совершенно никем не востребованная котельная.