"Тень Саганами" - читать интересную книгу автора (Вебер Дэвид)

Глава 6

— Бандит-Три меняет курс, капитан! Он поворачивает… влево ещё на двенадцать градусов и выше нас. Ускорение также нарастает. Примерно пять-точка-девять-восемь километров в секунду за секунду.

— Принято, — Хелен Зилвицкая опустила взгляд на тактический дисплей, установленном в опоре командирского кресла, в центре вспомогательного мостика "Гексапумы". Дисплей был меньше главного экрана тактической секции, но она могла управлять им как хотела, не нарушая работу главного дисплея. Теперь она ввела новую последовательность команд на встроенной в подлокотник кресла клавиатуре, и изображение послушно отцентровалось на иконку Бандита-Три.

Хевенитский эсминец в действительности забирал левее, и ещё одна набранная команда отобразила его новый вектор. Он явно пыталась обойти зону досягаемости ракет "Гексапумы" чтобы подобраться к конвою, пока его спутники своими маневрами отвлекали внимание мантикорского корабля. И ускорялся он больше чем на шестистах g. Даже с новейшим поколением хевенитских компенсаторов инерции это означало, что он выдавал свыше девяноста процентов от теоретически возможного. Полагая, что обслуживавшие компенсатор люди знали свою работу, он мог рискнуть настолько урезать запас безопасности, но это было очевидным показателем того, какую важность командир хевов придавал атаке конвоя.

— Статус Бандита-Один? — четко потребовала она.

— Движутся прежним курсом, при ускорении два-девять-шесть километров в секунду за секунду, капитан, — доложил с тактического пульта Пауло д'Ареззо столь же четким сфинксианским говором. — Его клин до сих пор колеблется.

— Принято, — снова сказала Хелен. Она все ещё не слишком жаловала д'Ареццо, и то, что его голос был тем самым музыкальным басом, который идеально сочетался с лицом юного покорителя космоса, ничуть не способствовало изменению её отношения. Но она вынуждена была признать, что друг Аикавы был прав насчёт компетенции красавчика-гардемарина. Она была бы счастливее видеть его работающим за пультом радиоэлектронной борьбы, так как, похоже, в том, что касалось корабельных систем РЭБ, у него был заключён тайный договор с демоном Мерфи. Дополнительное время, которое он проводил в качестве дублера лейтенанта Багвела, только отточили то, что явно было ярким природным талантом.

И, подумала она, по крайней мере, время, проводимое им с Багвелом, держит его подальше от меня в Салажьем Уголке.

Мысль была непорядочной, и она это понимала, но понимание не меняло её отношения. И не делало нелюдимого д'Ареззо более компанейским товарищем. Тем не менее, она с удовольствием использовала бы его навыки в работе по управлению РЭБ "Гексапумы" в этом бою. Но лейтенант Хернс назначила заниматься РЭБ Аикаву, а Рагнхильд (разумеется, не Лео Штоттмейстера) в машинное отделение. Рассудком Хелен понимала, почему исполняющая обязанности их наставника преднамеренно тасует их посты во время симуляций, но ей не нравилось то, что это заставляло её чувствовать себя выбитой из колеи.

— Рулевой, курс ноль-четыре-один на два-семь-пять, — приказала она. — Перекатить корабль вправо на пятнадцать градусов, повысить ускорение до шести километров в секунду за секунду.

Это было значительно выше "восьмидесяти процентов от максимальной мощности", которых Устав предписывал придерживаться при нормальных обстоятельствах, но всё равно оставляло почти десять процентов запаса безопасности от отказа компенсатора.

— Есть курс ноль-четыре-один на два-семь-пять, перекатить корабль вправо на пятнадцать градусов, и повысить ускорение до шести километров в секунду за секунду, мэм, — подтвердил главстаршина Вальтам, и крейсер, направляемый его опытной рукой, плавно изменил курс.

— Аикава, я хочу ослепить сенсоры Бандита-Три — особенно его противоракетной оборону, — сказала Хелен. — Есть предложения?

— Рекомендую немедленный запуск "Зуделок", — немедленно ответил Аикава. — Затем второй залп, опережающий атакующие птички примерно на пятнадцать секунд. Это должно серьёзно сказаться на возможностях их сенсоров. Затем добавить дюжину "Драконьих Зубов" к самому ракетному залпу.

— Мне нравится, — с озорной усмешкой одобрила Хелен. "Зуделки" были мощными излучателями помех, которые пробьют дыры в сенсорном покрытии эсминца, но не повредят системам наведения ракет "Гексапумы". В отличие от эсминца, те будут точно знать, на какой алгоритм запрограммированы "Зуделки" и смогут настроиться "видеть" сквозь случайные окна, оставляемые программой постановки помех. И даже если ослепленные электронные глаза эсминца вообще смогут видеть сквозь помехи, "Драконьи Зубы", каждый из которых был усеян достаточным количеством излучателей ложных целей, чтобы казаться целым залпом атакующих ракет, должны были практически полностью перегрузить возможности слежения их жертвы.

— Действуйте тактик, — приказала она д'Ареззо. — И подготовьте сдвоенный бортовой залп. Я хочу покончить с этим эсминцем и заняться главным делом.

— Слушаюсь, мэм. Начинаю загрузку программы РЭБ. Птички подтверждают получение. Готовность к запуску… двадцать семь секунд.

Хелен кивнула. На то, чтобы подготовить сдвоенный бортовой залп, используя разработанную КФМ способность к всеракурсному запуску требовалось немного больше времени, но это позволило бы ей послать в эсминец почти сорок ракет. Несомненно, это было избыточным, предполагая, что предложение Аикавы по оптимизации РЭБ сработает хотя бы вполовину так хорошо, как она ожидала. Тем не менее, лучше прикончить цель — или основательно покалечить её — одним залпом, чтобы она могла быстрее вернуться к оставшимся силам хевов.

"Гексапума" была больше и сильнее любого из атакующих, а ещё она обладала преимуществом в виде новых МДР[7] Марк-16. Никакие корабли меньше или старее типа "Саганами-C" не смогли бы их использовать, но "Саганами-C" был спроектирован с новыми большими пусковыми Марк-9-c. Даже с учётом невероятного уменьшения потребности в экипаже, Бюро Кораблестроения сумело втиснуть только по двадцать таких пусковых на каждый борт, зато Марк-16 имели двойные двигатели. Это давало "Гексапуме" дальность ракетного огня с места почти в тридцать миллионов километров, с чем её текущие противники не могли сравниться никоим образом.

Но хотя "Гексапума" чудовищно превосходила каждого из них один на один, её превосходили числом в отношении пять к одному, а командир противника превосходно рассчитал свою засаду. Они затаились с опущенными клиньями, используя условия снижения эффективности сенсоров на большой дистанции, которые были типичны для гипера, и поймали "Гексапуму" и её конвой в гиперпространстве, во время перехода между гравитационными потоками на импеллере. И они ждали до самого последнего момента, перед тем как поднять клинья, что позволило им оказаться почти на дистанции ракетного удара по "Гексапуме" даже прежде чем мантикорский корабль заметил их. Если бы они могли подождать ещё минут пятнадцать, "Гексапума" оказалась бы глубоко внутри зоны поражения, и, скорее всего, погибла бы прежде, чем узнала о враге. К несчастью для хевов, геометрия была не вполне удачной. Им пришлось запустить двигатели, иначе вектор скорости конвоя позволил бы ему избежать перехвата вообще.

Тем не менее, засада им почти удалась. В действительности, чистейшей удачей было то, что компьютеры симуляции посчитали первый бортовой залп "Гексапумы" нанёсшим критические повреждения импеллерным двигателям их флагмана — тяжелого крейсера. Поврежденный корабль — судя по эмиссии, один из устаревших кораблей класса "Меч" — до сих пор приближался, но медленно. Во времена морских флотов аналогом колебаний импеллерного клина, подмеченных д'Ареццо, был бы стелящийся, словно кровь, нефтяной след. Это было свидетельство тяжёлых увечий крейсера. Таким образом, оставалась только четвёрка эсминцев, которая сейчас должна была превратиться в тройку.

Новый курс Хелен повернул "Гексапуму" почти прямо прочь от поврежденного хевенитского флагмана, и навстречу слишком нетерпеливому эсминцу, пытавшемуся обойти её. По-видимому, тот, кто им командовал, не читал последние сводки насчет дальности мантикорских ракет. Попытка эсминца удержаться вне досягаемости "Гексапумы" должна была оказаться неудачной — изрядно неудачной, примерно на двенадцать миллионов километров. В действительности, это было даже на пару миллионов километров меньше дальнобойности даже ракет Марк-13 более старых тяжелых крейсеров КФМ. Это всё-таки было достаточно далеко, чтобы ухудшить точность огня "Гексапумы" — управление огнем всё ещё пыталось приспособиться к увеличению дистанции боя новых ракет — но не настолько, чтобы помешать сдвоенному залпу из сорока ракет, разнести его на куски. Лучше того, ничто имеющееся у хевов не могло в ответ поразить "Гексапуму". У хевов были свои многодвигательные ракеты, но они не смогли вместить такие возможности во что-либо подходящее для тяжелого крейсера. Ракеты их кораблей стены и линейных крейсеров могли сравниться или превзойти даже новые птички "Гексапумы", но досягаемость ракет их крейсеров до сих пор составляла едва четверть её увеличившейся дистанции поражения.

"Гексапума" завершила разворот и устремилась к эсминцу.

— Запуск "Зуделок"… есть, — объявил д'Ареццо и на его панели красные огоньки сменились зелёными, когда излучатели помех помчались прочь. Д'Ареццо несколько секунд следил за отсчетом времени на панели, а затем сообщил: — второй запуск "Зуделок" через пять… четыре… три… две… одну… пошли! Запуск ударных ракет через пятнадцать секунд.

Хелен уменьшила масштаб своего тактического дисплея, что позволило ей наблюдать за всеми вражескими кораблями, включая покалеченного флагмана. Крошечные, помеченные разными цветами иконки, представляющие эшелонированный строй "Зуделок", передвигались на таком маленьком экране медленно, даже при их невероятном ускорении. Она снова посмотрела на флагман. Как только разберется с ведущим эсминцем, она повернет, чтобы заняться остальными тремя, до сих пор приближавшимися с другой стороны. И когда всем четверым придёт конец, она сможет разобраться с крейсером типа "Меч" в своё удовольствие.

Всё аккуратно и чисто, сказала она себе. Даже высокомерный сноб д'Ареццо и тот выполнил свою работу превосходно.

Ещё не закончив последнюю мысль, она укорила себя за неё. Д'Ареццо явно продолжал предпочитать своё собственное общество чьему бы то ни было ещё, но у него, похоже, было достаточно способностей и знаний, чтобы компенсировать это.

— Бортовой залп пошёл! — объявил д'Ареццо и дисплей неожиданно запестрил десятками удаляющихся иконок ракет. Хелен смотрела на них с удовлетвоернием. Пара минут и…

— Ракетный залп, — неожиданно рявкнул д'Ареццо. — Множественные вражеские запуски. Капитан, Бандит-Один атакует нас!

Взгляд Хелен метнулся прочь от ракет, которые она послала во вражеский эсминец. Д'Ареццо был прав. Вражеский флагман выпустил ракеты в них, и вовсе не несколько штук. В приближающемся залпе их было по меньшей мере тридцать, а "колеблющийся" импеллерный клин восстановился прямо у неё на глазах. Ускорение корабля резко возросло, превосходя четыреста восемьдесят g, и он начал разворот вдоль оси. Через девятнадцать секунд вырвался второй плотный залп, как только разворот вывел другой его борт на линию ведения огня.

И второй залп был пущен даже с большим начальным ускорением. Он уже почти догнал первый залп, и Хелен в точности поняла, что произойдет.

"Обвели вокруг пальца, черт побери! — подумала она. — Никакой это не тяжелый крейсер — это долбаный линейный крейсер, притворившийся тяжелым! Также притворившийся поврежденным, чтобы я проигнорировала его и сконцентрировалась на уничтожении эсминцев. И эти ракеты — МДР. МДР, запущенные с достаточным запасом энергии в их первых ступенях, чтобы обрушить их все на нас как одну".

— Рулевой, круто на левый борт! РЭБ, мне нужны два имитатора Новембер-Чарли — отправить их направо и вверх. Тактики, переопределить Бандита-Один как основную цель.

Она слышала свой голос, отдающий приказы, четкие и ясные, появившиеся почти мгновенно, несмотря на бурлящие в ней ужас и самобичевание. Но даже отдавая их, она понимала, что было слишком поздно.

На дистанции, с которой враг открыл огонь, у "Гексапумы" оставалось сто пятьдесят секунд на ответ, прежде чем приближающиеся лазерные боеголовки достигнут дистанции атаки и детонируют. Будь у неё ещё пара минут, может быть даже одна, имитаторы, которые Хелен приказала запустить — слишком поздно, черт его дери! — могли успеть отвести часть огня прочь от корабля. Но они не успевали.

Хелен смотрела на дисплей. Она выругалась, когда два залпа хевов объединились… и их общее ускорение неожиданно возросло. Их тактик знал своё дело, черт побери. Досягаемость ракет была более чем достаточной, чтобы долететь до цели, поэтому он запрограммировал двигателям первой ступени отключиться и включиться двигателям второй ступени, как только базовые векторы их отдельных залпов совпадут. Так двигатели ракет выгорят намного быстрее, но новые установки позволят им добраться до "Гексапумы" даже быстрее, чем рассчитывали д'Ареццо и Хелен. Вдобавок, они подойдут с большей скоростью. И даже если вторые ступени выгорят полностью, у них останутся третьи. Времени для заключительных атакующих маневров будет предостаточно.

"И ублюдки точно знали, что делают, когда рассчитывали запуск, — разъяренно подумала она. — Нам придется оборвать каналы связи с нашими атакующими ракетами, чтобы высвободить каналы сопровождения и передачи данных, чтобы переключиться на этот проклятый линейный крейсер!"

Атакующие ракеты продолжат двигаться к намеченному эсминцу, но без указаний корабельных сенсоров и компьютеров "Гексапумы" их шансы получить надежный захват цели резко падали, особенно на такой большой дистанции. Это означало, что эсминец, скорее всего, тоже выживет.

— Третий вражеский залп! — объявил д'Ареццо, когда продолжавший вращение вражеский линейный крейсер продолжил посылать ракеты в "Гексапуму", и Хелен раздраженно сжала подлокотники своего командирского кресла. "Гексапума" получит тяжелые повреждения, даже если переживет сдвоенный первый залп. С учётом ослабивших её возможности повреждений, эти последующие залпы окажутся смертоносными.

Противоракеты д'Ареццо рванули вперед, спеша встретить первую атаку. Время оставалось только на два оборонительных залпа против неё, и она прикусила губу, наблюдая, как порхают и танцуют пальцы гардемарина. Он, полностью собравшись, слегка подался вперед в своём кресле, и Хелен видела, как огоньки его первого встречного залпа меняют цвет с желтого на кроваво-красный, когда головки самонаведения противоракет захватывают намеченные им цели. Как только каждая из его птичек находила свою цель, она исчезала из очереди управления "Гексапумы", освобождая дополнительные мощности сопровождения и каналы связи для противоракет его второго залпа.

Он хорош, признала она. Возможно не настолько, как она или Аикава. Но ведь они оба, ещё до того как попали на Остров, знали, что хотят быть тактическими офицерами, универсалами, тогда как уклон д'Ареццо приходился на новейшие системы РЭБ. Для электронщика он справлялся по-настоящему хорошо.

Только, к сожалению, этого было недостаточно.

Ракеты хевов не несли столько средств РЭП[8], как их мантикорские аналоги. Несмотря на всё усовершенствование их технологий со времён последней войны, Хевену до сих пор во многих областях приходилось играть роль догоняющего. Но средства РЭП, имеющиеся у них сейчас, были намного лучше, чем когда-то, и картинка на дисплее д'Ареццо передернулась в электронном эквиваленте судорожного припадка, когда сборный оркестр излучателей помех активировался в последний возможный момент.

Две трети противоракет д'Ареццо потеряли захват, когда на них обрушилась вьюга помех. И снова, дело было в выбранном моменте. Будь у них больше времени, противоракеты смогли бы приспособиться и заново отыскать цели. Будь дистанция запуска больше, приближающимся ракетам пришлось активировать РЭП раньше, потому что их перехватывали бы на более дальнем рубеже. Это дало бы бортовым системам более мощным компьютерам д'Ареццо и больше времени на изучение программы излучателей помех. Позволило бы ему проанализировать их и выдать противоракетам целеуказание, пока они всё ещё принимали команды управления с "Гексапумы". Позволило бы им запустить третий залп.

Но ничего из этого не было возможным. Хевенитские ракеты прорвались сквозь первую волну противоракет почти совсем без потерь. Противоракеты второй волны справились лучше, перехватив четырнадцать из приближающихся ракет. Но это оставило шестьдесят шесть продолжать атаку. Некоторые из них должны были быть сопровождающими платформами РЭП без лазерных боеголовок, и БИЦ[9] опознал полдюжины таких, и указал оборонительным системам игнорировать их. Платформ РЭП должно было быть больше, но уже не было времени их искать; каждую из оставшихся ракет следовало считать ударной. Лазерные кластеры ПРО под управлением компьютеров открыли отчаянный огонь.

Они накрыли ещё тридцать две ракеты за те секунды полета, которые у них оставались. Ещё одиннадцать лазерных боеголовок потратили свою мощь на непробиваемые крышу или днище импеллерного клина. Из оставшихся пятнадцати потенциально ударных ракет семь оказались платформами РЭП.

Восемь — нет.

Вселенная вздыбилась вокруг Хелен, когда восемь лазерных боеголовок сдетонировали одновременно, хлестнув по кораблю смертоносной яростью лазеров с накачкой взрывом. Компьютеры, управляющие симуляцией, задействовали в ней генераторы искусственной гравитации вспомогательного мостика. Теперь чувства гардемаринов настаивали, что мостик швыряет из стороны в сторону, что весь корпус "Гексапумы" изгибается под ударом переданной ему энергии. Защитные бортовые гравистены отклонили и погасили большинство лазерных лучей, часть энергии поглотила броня корабля. Но эти ракеты принадлежали линейному крейсеру, а не ещё одному тяжелому. Эти ракеты были такими же, как и у кораблей стены, а боеголовки хевов были больше и мощнее мантикорских, в компенсацию за их более слабые РЭП и РЭБ. Никакая во всей галактике гравистена тяжелого крейсера не могла остановить их все.

— Попадания в узлы Бета-Три, Бета-Пять и Альфа-Два! — доложила Рагнхильд из машинного под аккомпанемент сигнала тревоги. — Тяжелые потери в первом импеллерном отсеке! Мы потеряли генераторы гравистен Два, Четыре и Шесть! Радар-Два и Лидар-Два вышли из строя! Прямые попадания в Гразеры Четыре и Восемь; Пусковые Четыре, Шесть и Десять не отвечают! Погреб-Три разгерметизирован! Тяжелые повреждения между шпангоутами Три-Девять и Шесть-Шесть!

Ускорение "Гексапумы" упало, когда вражеский огонь повредил её передние альфа— и бета-узлы. Гравистена правого борта задрожала, по мере того, как всё больше ударов приходилось на носовые генераторы. Затем она восстановилась — со значительно меньшей энергией — когда Рагнхильд распределила мощность уцелевших генераторов, чтобы прикрыть смертельную брешь. Если бы не резкий поворот по приказу Хелен, который положил "Гексапуму" на бок относительно линейного крейсера хевов, перекрыв импеллерным клином прямое направление атаки, всё было бы ещё хуже.

Не то, чтобы всё не было и так ужасно.

— Уклонение по плану Дельта-Квебек-Семь, — бросила она. — Рулевой, пол-оборота до обратной позиции.

— Есть уклонение Дельта-Квебек-Семь, — подтвердил старшина Вальтам. — Поворачиваю корабль.

Этот манёвр отвернул поврежденный правый борт "Гексапумы" прочь от врага. Он же развернул её импеллерный клин прочь от максимально защитной позиции, но направил её неповрежденным бортом в сторону врага, а ослабленную гравистену убрал подальше, сделал её более трудной целью. Имитаторы уже работали на полную мощь. Это может изменить ситуацию…

"Кроме того, — мрачно подумала Хелен, — сенсоры нашего правого борта разбиты вдребезги. А так мы хоть сможем видеть ублюдков".

Д'Ареццо послал собственный двойной залп во врага. Тот встретился со вторым вражеским залпом секунды спустя запуска, и дисплей превратился в бурящую мешанину, когда клинья уходящих и приближающихся ракет перекрыли зону видимости сенсоров "Гексапумы" словно старинный пороховой дым; ещё больше противоракет вгрызались в огромную атакующую волну хевов, лазерные кластеры плевались огнём, а затем…

Мостик бешено вздыбился последний раз, и все огни погасли.

Абсолютная темнота тянулась положенные пятнадцать секунд. Затем главный экран ожил, и в темноте перед ними повисли, словно призрачное проклятие, два кроваво-красных слова.

— СИМУЛЯЦИЯ ЗАВЕРШЕНА, — сообщили они.

— Присаживайтесь, леди и джентльмены, — пригласила их Абигайль Хернс, и гардемарины снова уселись в кресла конференц-зала, из которых они поднялись, когда она вошла в помещение.

Абигайль оживлённо прошла во главу стола и заняла своё место; затем включила свой терминал. Просмотрев появившиеся на экране заметки, она взглянула на них со слабой улыбкой.

— Всё могло пройти лучше, — заметила она, и Хелен внутренне вздрогнула от столь чудовищного преуменьшения этого вежливого вступления. Её не разносили в симуляции так капитально со второго курса. Низменная её часть хотела обвинить свою команду. Особенно, как осознала она с уколом вины, её тактика. Но насколько бы искушающе это ни было, это оказалось бы ложью.

— Миз Зилвицкая, — обратилась Абигайль, невозмутимо смотря на неё, — не хотите рассказать, что, по вашему мнению, пошло не так?

Молодая девушка заметно напрягла плечи, но это было единственным видимым знаком сурового переживания, который она себе позволила, и которое, как знала Абигайль, та должна была испытывать.

— Я ошиблась в первоначальной оценке тактической ситуации, мэм, — четко ответила Хелен. — Мне не удалось правильно оценить подлинный состав сил противника, и я построила свою тактику на неправильном понимании возможностей противника. Я также не сумела определить, что вражеский флагман лишь сымитировал повреждение импеллера. Что ещё хуже, я позволила моим первоначальным ошибкам повлиять на оценку истинных намерений противника.

— Понимаю, — секунду Абигайл обдумывала её слова, затем посмотрела на гардемарина д'Ареццо. — Вы согласны, мистер д'Ареццо?

— Первоначальная оценка была, несомненно, неправильной, мэм, — ответил д'Ареццо. — Однако я должен указать на то, что, как тактик, именно я был тем, кто первоначально оценил вражеский флагман как тяжелый крейсер, также как и на то, что это я посчитал его поврежденным нашим огнём. Миз Зилвицкая разработала тактику, основываясь на моей ошибочной классификации.

Взгляд Зилвицкой метнулся, при его словах, в сторону гардемарина и Абигайль решила, что заметила в нём след удивления. "Хорошо, — подумала она. — Я ещё не выяснила в чем именно её проблема с д'Ареццо, но, похоже, ей пришло время разобраться с этим, что бы это ни было".

— Миз Зилвицкая? — пригласила она.

— А. — Хелен внутренне встряхнулась, смущенная своей задержкой. Но она не смогла удержаться. Последнее, чего она ожидала от эгоцентричного Пауло д'Ареццо — это добровольно принять на себя часть вины за такое грандиозное фиаско.

— Мистер д'Ареццо может и неправильно идентифицировал вражеский флагман и нанесенные ему повреждения, мэм, — согласилась она через мгновение, отбросив изумление, — но я не думаю, что это его вина. Оглядываясь назад, становится очевидно, что хевы использовали РЭБ, чтобы обмануть наши сенсоры, притворившись, что Бандит-Один является тяжелым крейсером, и, к тому же, устаревшим. Кроме того, БИЦ идентифицировал его также. И, каков бы ни был его вердикт, я полностью согласилась с ним.

Абигайль кивнула. Д'Ареццо был прав, указывая на свои ошибки в идентификации, но Зилвицкая была столь же права, указывая на соответствующую ошибку БИЦ. Основной обязанностью боевого информационного центра, в конце концов, являлась обработка сенсорных данных, их анализ, отображение и передача необходимой информации команде мостика корабля. Но тактик имел доступ к необработанным данным, и в его обязанностях было определить — или, по крайней мере, потребовать у БИЦ перепроверить — любую идентификацию корабля или состояние повреждений, которые казались ему подозрительными. А если бы д'Ареццо достаточно внимательно присмотрелся к сигнатуре эмиссии "тяжелого крейсера", он, скорее всего, заметил бы крошечные расхождения, которые Абигайль аккуратно внесла в фальшивый образ хевенита, когда модифицировала исходный сценарий лейтенант-командера Каплана.

— Достаточно справедливо, миз Зилвицкая, — ответила она миг спустя. — Как и замечания мистера д'Ареццо. Однако, думаю, вы оба упустили из вида один существенный момент.

Она сделала паузу, прикидывая, дать ли слово кому-то ещё из гардемаринов. По лицу Кагиямы было похоже, что тот понял, к чему она ведёт, а вывод, сделанный одним из их товарищей, мог оказаться более выразительным и подчеркнуть тот факт, что им самим следовало подумать об этом в своё время. Но это могло привести и к обиде, чувству унижения оттого, что их положил на лопатки один из своих.

— Я хочу, чтобы все вы задумались над тем, — сказала она после паузы, вместо того чтобы обратиться к Кагияме, — что вы не воспользовались всеми возможностями сенсоров, доступными вам. Да, к моменту, когда противник поднял клинья, они находились уже в пределах досягаемости сенсоров вашего корабля. Но они были достаточно далеко, особенно учитывая, что сенсоры в гипере работают всегда хуже, чем в обычном пространстве, чтобы при использовании исключительно возможностей корабля досягаемость сенсоров пострадала. Если бы вы запустили дистанционную платформу, у вас практически наверняка оказалось бы достаточно времени, чтобы подвести её настолько близко к "тяжелому крейсеру", чтобы пробиться сквозь его РЭБ, прежде чем он отвлек вас с оптимальной позиции и захватил врасплох.

Хернс заметила оцепенение — и само-обвинение — промелькнувшие в глазах Зилвицкой. Определено, крепко сложенная девушка-гардемарин не привыкла проигрывать. Также ясно, что ей не понравилось это ощущение… особенно притом, что она считала это своей виной.

— Далее, — продолжила Абигайль, довольная тем, что более нет нужды останавливаться на этом моменте, — признавая то, что первоначальная неправильная идентификация и неспособность определить, что вражеский флагман только имитировал повреждения, были главными причинами произошедшего, надо отметить и некоторые другие оплошности. Например, когда эсминец начал обходить вас с фланга, вы изменили курс на сближение с ним. Было ли это наилучшим решением… миз Павлетич?

— В ретроспективе, нет, мэм, — ответила Рагнхильд. — В то время и учитывая всё, что нам, как мы полагали, было известно о ситуации, я бы сделала абсолютно то же самое. Но, оглядываясь назад, я полагаю, что было бы лучше сохранить наш прежний курс, даже если бы наша неверная интерпретация ситуации была правильной.

— Почему? — поинтересовалась Абигайль.

— Эсминец не покинул бы зону ракетного обстрела "Киски"…

Девушка-гардемарин резко оборвала себя, и её лицо приобрело интересный оттенок насыщенного красного цвета. Абигайл почувствовала, что её губы кривятся, но каким-то образом — спасибо Испытующему! — смогла удержаться от смешка, или просто улыбки и не завершить этим падение девушки. В помещении наступила полная тишина, и она почувствовала, что взгляды всех гардемаринов прикованы к ней в ожидании карающего удара молнии, который обязан был испепелить уже почти приговоренную их сослуживицу за её ужасную дерзость.

— Чью зону ракетного обстрела, миз Павлетик? — невозмутимо переспросила Абигайл, как только уверилась в сохранении контроля над своим голосом.

— Простите мэм, — несчастно пробормотала Рагнхильд. — Я имела в виду "Гексапуму". Зону ракетного обстрела "Гексапумы".

— Я догадалась, что вы имеете в виду корабль, миз Павлетич. Но, боюсь, я не совсем разобрала имя, которым вы его назвали, — радостно сказала Абигайл, не сводя взгляда с золотоволосой девушки-гардемарина.

— Я назвала его "Киской", мэм, — наконец призналась Рагнхильд. — Это своего рода наше неофициальное прозвище для него. Я имею в виду, только между нами. Мы не использовали его в разговоре с кем-нибудь ещё.

— Вы называете тяжелый крейсер "Киской" — повторила Абигайл, очень аккуратно произнося это имя.

— На самом деле, мэм, — вмешался Лео Штоттмейстер, мужественно вставая на защиту Рагнхильд, или, по крайней мере, пытаясь отвести от неё огонь, — мы называем его "Бойкой Киской". На самом деле это… комплимент. Своего рода ссылка на то, какой он новый и мощный, ну и…

Его голос заглох, и Абигайль упёрла в него столь же пристальный взгляд, как до того в Павлетич. Прошло несколько секунд напряженной тишины, затем она улыбнулась.

— Большинство команд рано или поздно придумывают прозвище для корабля, — заявила она. — Обычно это знак привязанности. Иногда наоборот. Некоторые из них лучше других. Мой друг служил как-то на корабле — на "Вильяме Гастингсе", грейсонском тяжелом крейсере — который стали называть "Трепещущим Билли" из-за неприятных колебаний, которые появились в один прекрасный день в двух узлах носового импеллера. Есть, к примеру, КЕВ "Возмездие", известный команде как КЕВ "Рационная Банка", и никто не помнит почему. Или КЕВ "Ад Астра", совершенно приличный дредноут, который был известен как "Жирный Астор" пока находился в строю. Учитывая возможные альтернативы, полагаю, что "Бойкая Киска" звучит не так уж плохо. — Абигайл заметила, что они начали успокаиваться, и сладко улыбнулась. — Конечно, — прибавила она, — я не капитан.

Появившееся на их лицах успокоение тотчас же исчезло, и она подавила в зародыше новый смешок. Потом встряхнула головой и снова обратилась к Рагнхильд.

— Прежде чем мы отвлеклись, помнится, миз Павлетич, вы хотели объяснить, почему развернуться к эсминцу не было, всё-таки, наилучшим возможным решением?

— Э-э, да, мэм, — подтвердила девушка. — Я хотела сказать, что он не вышел бы из зоны досягаемости наших ракет, что бы ни предпринимал. Не с Марк-16 в наших пусковых. Попытайся он обогнуть нас настолько далеко, он оказался бы не в состоянии атаковать конвой, и ему просто не хватило бы времени и ускорения занять на любой подобный манёвр. Так что, сохрани бы мы наш курс, мы все равно могли бы поразить его, не поворачиваясь спиной к флагману хевов.

— Что также позволило бы нам удерживать носовые сенсоры направленными на "тяжелый крейсер", — добавила Хелен, и Абигайль кивнула с легкой улыбкой одобрения.

— Да, совершенно верно, — согласилась она. Носовые сенсоры большинства военных кораблей, включая и "Гексапуму" были значительнее мощнее бортовых, потому что, скорее всего, именно на их данные пришлось бы полагаться команде, преследующей убегающего врага. Учитывая "носовую волну" заряженных частиц, которая образовывалась на носовых противорадиационных полях любого корабля, набравшего релятивистскую скорость, сенсоры, предназначенные видеть сквозь неё, обязаны были быть более мощными. Что означало, что они с большей вероятностью, чем бортовые сенсоры "Гексапумы", смогли бы проникнуть сквозь вражеские помехи.

— Как только было принято решение о сближении и атаке Бандита-Три, — продолжила она, — встал вопрос о распределении огня. В то время как обеспечение быстрого уничтожения цели было правильным решением, полный двойной залп представлял собой значительную долю избыточности. Учитывая это, возможно, было бы лучше отправить в тот момент хотя бы ещё несколько ракет в "тяжелый крейсер". Это хотя бы заставило его защищаться, в случае чего, вероятно, стало бы ясно, что у него значительно больше кластеров ПРО и противоракетных пусковых, чем должно быть у тяжелого крейсера. Вдобавок, будь он и в самом деле тяжелым крейсером, каким притворялся, и если бы вы действительно нанесли ему настолько серьезные повреждения, насколько он изображал, его защита могла быть настолько ослаблена, что вы могли бы нанести дополнительные повреждения только частью полного ракетного залпа. Это, однако, может быть оспорено. Концентрация огня — один из главных принципов успешной тактики, и хотя эсминец ещё не был на расстоянии, где был бы способен угрожать конвою, он был ближайшей угрозой. И, конечно, получи "тяжелый крейсер" такие повреждения импеллеров, которые вы думали у него были — и если бы он не мог их починить — у вас была бы уйма времени разобраться с ним позже.

Абигайль снова сделала паузу, наблюдая, как её ученики — хотя ей до сих пор казалось странным считать людей настолько близких к ней по возрасту "учениками" — переваривают то, что она сказала. Она дала им несколько секунд на обдумывание, а затем снова повернулась к Рагнхильд Павлетич.

— А теперь миз Павлетич, — произнесла она с приятной улыбкой. — О реакции вашей команды борьбы за живучесть на первые повреждения. Рассматривали ли вы, когда был уничтожен генератор гравистены номер два, возможность перенаправления…