Эдвард Кьера ОНИ ПИСАЛИ НА ГЛИНЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Как-то профессор Кьера вел группу экскурсантов по выставочным залам Восточного института Чикагского университета. Сначала они остановились перед громадным ассирийским быком, или «демоном-защитником», которого он сам нашел и привез в Америку, затем прошли через Ассирийский зал, заполненный внушительными каменными рельефами из дворца ассирийского царя Саргона. Когда они вошли в зал, в котором хранились древние глиняные таблички и надписи, кто-то из группы заметил: «Ну, самое интересное мы видели, а это можно пройти побыстрее».

В этих словах проявилось столь типичное отношение рядового посетителя к вавилоно-ассирийским древностям, что профессор Кьера не выдержал, остановился и сказал: «Здесь начинается самое интересное». И он стал рассказывать о тех важных сведениях, которые можно получить из древних «глиняных книг». Эта книга и представляет собой расширенный и дополненный вариант его рассказа.

Отношение вышеупомянутого посетителя музея нетрудно объяснить: в прекрасных золотых вещах из Ура Халдейского, в изысканных поделках слоновой кости из Мегиддо (Армагеддона) или изумительных персепольских рельефах и в самом деле заключено какое-то обаяние, неотразимое очарование. И потому так легко забывают, что эти и другие, менее эффектные археологические находки не так уж много могут поведать без надписей; что они и надписи на глине, камне и пергаменте взаимно дополняют друг друга; что одни помогают пониманию других и неполны без них.

Однако интерес, вызываемый этими бросающимися в глаза археологическими находками, лишь отчасти объясняет причину того, почему древние надписи не пользуются должным вниманием. В этом повинны и сами ассириологи. Мы потеряли связь с публикой, потому что были неспособны видеть дальше собственного носа. Мы были настолько поглощены нашими лингвистическими и историческими изысканиями, что лишь недавно до нас стало доходить: результаты нашей работы интересны не только для нас, но и для других людей.

Отсутствие связей с широкой массой читателей было вызвано также и нашей молодостью. Всего лишь сто лет прошло с тех пор, как отважный искатель приключений вскарабкался по отвесной скале, чтобы дать нам в руки средства, обеспечившие продвижение нашей науки вперед[1]. Мы так молоды, что сама наша терминология еще не устоялась и часто неудачна. В самом деле, мало кто знает, что название нашей науки «ассириология» основано на простой случайности — первая значительная группа найденных текстов была написана по-ассирийски. Мало кому известно, что ассирийский — это лишь один диалект (а вавилонский — другой) языка, который в научных кругах называют аккадским.

Но сколь бы далекой от повседневности не казалась работа ассириологов в прошлом, сегодня те, кто трудятся в этой области, стараются познакомить неспециалистов с важностью своих трудов. Профессор Кьера, который сочетал качества блестящего ученого с даром увлекательно рассказывать о своем предмете, как никто другой подходил для такого дела. Поэтому остается лишь сожалеть, что безвременная кончина не позволила ему осуществить свою мечту и рассказать широкому читателю об удивительных памятниках прошлого, созданных людьми, которые жили несколько тысячелетий назад.

К счастью, еще до своей болезни он подготовил черновой вариант такой книги. Друзья настояли на посмертной ее публикации, и по просьбе миссис Кьера я подготовил это издание. В нем я стремился насколько возможно сохранить стиль и манеру изложения, свойственные профессору Кьере. Не приходится сомневаться в том, что тот рассказ в музее был по достоинству оценен; будем надеяться, что и издание этой книги, которую он оставил незаконченной, встретит такой же прием.

Джордж Камерон

3 января 1938 г.