"Социализм. «Золотой век» теории" - читать интересную книгу автора (Шубин Александр Владленович)

Утопия и Христианство

Социалистическая идея ведет свою историю с XVI в., когда была написана первая социалистическая утопия Томаса Мора (1478-1535). Можно, подобно И. Шафаревичу, пытаться выводить социализм из практики древневосточных государств, так как в них была существенно ограничена частная собственность[10]. Но этот путь оценки социализма слишком очевидно окрашен красками идеологической войны.

Социализм – это не просто общество без частной собственности. Это не просто «некапитализм», но «послекапитализм». Он противостоит не только капитализму, но также и традиционному обществу (феодализму и более ранним формам традиционализма). Социализм как идейное течение и социальное движение возникает в период перехода от традиционного общества к индустриальному. Он динамичен, он приветствует разрыв с прошлым, но недоволен результатами настоящего. Он настроен на будущее. В них есть вера в то, что после начала восстания все устроится само собой благодаря Божественному вмешательству. Возрождение, культура рациональной мысли требует социального конструирования.

Отношения социализма и традиционного общества корнями уходят в его отношения с традиционными религиями, прежде всего с христианством, раз уж социализм родился в Европе.

У христианства и социализма – трудная история отношений. Большинство сторонников социализма были атеистами, а то и гонителями на Церковь. Церковь с осторожностью относилась ко всяким новациям, будь то демократия или социализм. Так что возникает соблазн поставить христианство и социализм по разные стороны баррикад, объявить социалистическую идею бесовской. В то же время в христианстве так много общих идей с социализмом, социалистические идеи настолько много взяли у христианства, что нередко возникали общественные течения христианского социализма. И до возникновения современных социалистических учений вожди радикальных народных движений поднимались на борьбу с эксплуатацией с именем Христа. Так что отношения христианства и социализма сложней, чем противостояние.

Развитие капиталистических отношений, ломка традиционного общества – это не только прогресс, но и массовые бедствия. Бунты были неизбежны, и неизбежно было размышление интеллектуалов – как избежать социальных бедствий, несправедливости, нищеты на пути развития общества. Для хилиастов бедствия были предзнаменованием Второго пришествия. А раз оно близится, тут бы и помочь Господу, как бы спровоцировать его на приход. Мы приготовили тебе путь и место, устроили общество по твоим заветам. Приди. Ведь смысл жизни христианина заключается и в том, чтобы «приуготовить путь Господу». Настоящий христианин – немного хилиаст, ведь Царство Божие вызревает на земле, в толще социальных отношений.

Хилиастические попытки создать царство Божие на земле предшествуют социалистической утопии. Сталкиваясь с несправедливостью, они стремились переделать привести общество с нормами социальных отношений, о которых говорится в Библии. Это была непростая задача, если вспомнить о различиях требований Христа к человеческой жизни и Ветхозветного общественного уклада. Социализм предлагает разделить задачи. Есть Вера, есть общие требования Христа к обществу, и есть реальность, которая подлежит рациональному рассмотрению и переделке на основе этих общих требований.

Любопытно, что коммунист-хилиаст Мюнцер и основатель утопического социализма Мор оказались по разные стороны баррикад в религиозной революции XVI в., причем социалист сложил голову как верный католик, не признав реформацию, а хилиаст довел борьбу реформаторов до накала борьбы с эксплутататорами.

Утопия в религиозном плане умереннее хилиазма, она не требует от Бога явиться и возглавить перемены. Утопия предлагает людям устроить мир по-божески, насколько это возможно.

Как верующий католик, Мор готов голову положить на плаху ради неизменности религиозных норм, а как социальный мыслитель мечтает о гуманистическом общественном устройстве, при котором по стране не ходят толпы нищих. Утопия для Мора – не идеал, а возможность жить иначе – все же лучше, чем в современной ему Британии.

До Маркса социализм не был накрепко связан с атеизмом. Появление термина «социализм» в 30-е гг. XIX в. во Франции произошло еще в эпоху, когда социалистическое учение проповедовали христиане. Религиозные истоки присутствуют и в русском социализме. Социализм – «общество без правительства, свершение христианства и осуществление революций»[11], – утверждает Герцен. Ему вторит В.А. Энгельсон: «Если читаешь их (Сен-Симона, Кабе, Фурье, Прудона – А.Ш.) писания, не держась мертвой буквы, а вникая в дух, нельзя не увидеть, что действительно мы теперь разрабатываем то самое учение, которое древние начинали усматривать по указанию Христа»[12].

Основные идеи социализма вытекают из христианской культуры. Христос недвусмысленно высказался по поводу многих социальных явлений. «Не собирайте себе сокровищ на земле…» При этом он – не категорический противник предпринимательства, в его притчах мы встречаем положительные отзывы о прибыльной деятельности (так что из других направлений социализма христианский взгляд ближе рыночному социализму Прудона – также христианина, хотя и критика католицизма). Просто не следует ставить погоню за прибылью в основу жизни человека, его преуспевания. Ибо «не можете служить Богу и маммоне».

Христос призывает людей жить в соответствии с золотым правилом нравственности: «во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки». Из этого вытекают и социалистические идеалы равноправия и солидарности. Капиталист не может поступать с рабочими и конкурентами также, как он хотел бы, чтобы они поступали с ним. Он немедленно разорился бы, раздав свою прибыль на зарплату и сообщив конкурентам все секреты фирмы. Золотое правило нравственности может реализоваться только в обществе, где нет разделения на собственников и их работников, где преуспевание не покупается разорением других людей. Если такое общество возможно, то оно называется социализмом. Христос призывает нас к высшему альтруизму: «возлюби ближнего своего как самого себя». В эпоху резкого социального расслоения выполнение этого идеала со стороны собственника возможно только одним образом – раздать все бедноте. К этому и призвал богача Иисус. При соблюдении христианских заповедей капитализм просто не может работать. Приближение к христианскому идеалу социального поведения означает удаление от либеральных ценностей частной собственности к социалистическим ценностям социально-экономического равноправия и альтруизма.

Царство Божие, как семя, вызревает на земле. Христианство – не только духовное, но и социальное явление. В этом пространстве социализм и христианство пересекаются. Но они не совпадают, как не совпадают пересекающиеся оси координат. Христианство отмеряет высоту духа, тянется ввысь. Социализм – гармонию общественных отношений, ее ширь. Приверженцу либеральных ценностей индивидуального преуспевания тяжелее пройти в царствие небесное, чем верблюду в игольные уши. Сторонник социального раскрепощения, если его сознание не отравлено догмой атеизма, создает условия, в которых и духовное раскрепощение становится более доступным. Ведь духовное раскрепощение – это не повторение фраз из Писания, но и жизнь по Писанию – без лжи, зависти, насилия – в Любви и Правде. Многим ли позволяет это современное общество? Какая сила духа нужна, чтобы действительно (а не на словах) жить так сегодня. Если обществу предстоит меняться, то лучше, чтобы оно стало в большей степени похоже на Царство Божие.

Мюнцер живет в средневековье, он одержим радикальной религиозной реформацией, которая открывает дорогу для царства Божия на земле[13]. Хилиазм надеется создать из существующего аграрного общества новый мир путем духовно-религиозного порыва.

«Утопия» — «место, которого нет». Еще нет. Социализм конструирует новое общество как научное нововведение в тесной связи с техническим прогрессом. Если можно сконструировать более удобный предмет, то можно придумать и более удобное общество. По этому же пути идут и либералы, но «отцы конституций» конструировали политические машины, в то время как первые социалисты шли дальше и пытались нарисовать целостные общественные системы, в которых никто не останется «за бортом».

Мор, предвосхищая многие социалистические учения, видит выход в ликвидации прикрепления людей не только к собственности, но и к определенному производству и месту жительства. Люди в его «Утопии» перетасовываются по жребию, как карты, меняя профессии и жилища (впрочем, почти одинаковые). Это создает возможность избавиться от денег и устроить жизнь с наибольшей рациональностью[14]. Мор мыслит, как и подобает людям Возрождения и (впоследствии) Просвещения – рационально организованная жизнь ведет к счастью. Необходимо преодолеть наследие непросвещенного времени, которое мешает рациональности. Важнейшее препятствие – частная собственность.

Хронологически вслед за «Утопией» Т. Мора следует Мюнстерская коммуна, в которой именем Бога было обобществлено имущество. Но это – явления разного порядка. Т. Мор пытался описать рациональные отношения, Мюнстерская коммуна держалась на религиозном энтузиазме. Совпав по времени, они символизировали разные эпохи – зарю идеологии и закат хилиазма. Впоследствии социалистические учения унаследовали эсхатологический энтузиазм хилиазма, но их суть была в ином – в попытке предсказать оптимальный путь в будущее. Социализм был основан не на религиозной традиции, а на научном методе – исследовании возможного и оптимального пути человечества.

Первоначально социалистические идеи опирались на морально-этические и религиозные основания. Но в рациональном XIX веке социализм унаследовал от Просвещения рационально-научную аргументацию, превратившись в социальную науку, своего рода социальную инженерию. Разумеется, социалисты после этого могли продолжать верить в Бога, хотя большинство склонялось к атеизму. Сциентизм социалистических учений приобрел собственную инерцию, превратив некоторые социалистические доктрины в своего рода светские религии, нетерпимые в отношении конкурирующих вероисповеданий. Антиклерикализм придал социалистическому движению черты реформационного движения. В то же время распространение приобрели христианское и буддистское течения социализма, сохранившие связь с религиозными корнями. Но даже наиболее радикальные антиклерикалы в социалистическом движении, включая К. Маркса, как мы увидим, не могли избавиться от библейских стереотипов своего культурного базиса.

За последние два века социализм и христианство накопили друг к другу множество претензий. Атеистические клеветы на Церковь, костры Инквизиции, коммунистические гонения, к которым большинство остальных социалистов отнеслись равнодушно (как, прочем, и большинство либералов того времени), защита угнетательских порядков Церковью и даже прямое подчинение деспотической власти, и т.д., и т.п. Если попытаться систематизировать все это, то получатся сходные вещи. Оба учения обвиняют друг друга в применении насилия, службе деспотизму, предательстве собственных принципов. Очевидно ведь, что Торквемада столь же далек от Христа, как Берия – от Маркса. И социалистические теоретики XIX века подумать не могли о предстоящем полицейском контроле за верующими в СССР, также как первые христиане содрогнулись бы, узнай они об обязанности священника царской России доносить светским властям об услышанном на исповеди. В этих чертах перерождения – не свойство религии или социализма, а свойство идей как таковых, которые при проникновении в практику «обмирщаются» и проникаются духом мира сего.

Любой культурный пласт – и христианский, и социалистический – это синтез высокой идеи, модели бытия, и самого этого бытия – реальных людей с их страстями, культурной недостаточностью и недоразвитостью, рефлекторной склонностью к насилию. В реальных людях – раз они люди – всегда присутствует искра Божия и искра разума, но часто – лишь искра. А еще в них много полуграмотного, полуживотного, нечистого (и от Нечистого). Думая, что защищает Христианство от его врагов, человек может впасть в изуверство и садизм, то есть стать слугой Врага. Полагая, что строит социализм, человек может творить прямо противоположное – возводить тоталитарную Вавилонскую башню без свободы и справедливости. Это соединение идеи и быта, Откровения и человека, Идеи и практики порождает широкую палитру выводов и действий от величайших звездных моментов истории до величайших же преступлений и ошибок. А в промежутке – все наши ошибки, подлости, текучка, прозрения и мужественные поступки, из которых соткана жизнь. Христианство и социализм прорастают в реальной жизни трудно и с издержками, но без них эта жизнь осталась бы скотным двором.

Христиане знают, что мир несовершенен из-за несовершенства человека. Социалисты добавляют – но не только. Условия жизни воздействуют на человеческие характеры, на действия людей. Меняя условия, можно способствовать изменениям людей. Но и обратная точка зрения – характеры людей не зависят от общества – столь же однобока. Человеческие отношения воздействуют на нас ежеминутно, и только человек с невероятно сильной волей и духом может противостоять им. От эпохи к эпохе условия жизни меняются, они могут больше или меньше способствовать духовному росту людей. Очевидно, что общество, основанное на погоне за прибылью, на измерении любых ценностей деньгами, на тотальном манипулировании массовой информации и «промывании мозгов» – одно из главных препятствий для среднего человека в его духовном развитии. Конечно, и в этих условиях можно и нужно оставаться Человеком. Но с этой точки зрения нет ничего дурного в стремлении к социальным переменам.

Социализм исходит из общего с христианством посыла – человек должен совершенствоваться, быть гуманней и альтруистичней. Социализм ищет путей к этому – иногда в масштабах небольших поселений, иногда – целых стран. Не случайно, что эксперименты Оуэна и других провозвестников социализма так напоминают монастыри. Не был ли Сергий Радонежский социалистом?

Социалисты пытаются создать условия, в которых человек может становиться Человеком.

Первые века своей истории социалистическая мысль была далека от практики. Путь перемен был запрограммирован переходом от традиционного аграрного общества к индустриальному в его капиталистической форме. В центре внимания мыслителей были гарантии для преобразующей мир элиты, выраженные в конституционных нормах. Социальные гарантии для всех были еще не актуальны.

Утопии XVI-XVIII вв. хорошо исследованы. Здесь нам не стоит останавливаться на них подробно. Дело даже не в том, что социализм того времени еще слишком наивен и механистичен, чтобы перейти к практике. Как только социализм стал становиться на практическую почву, он быстро очистил свое наследие от излишних деталей, актуальных только для времени написания того или иного трактата. Но все, что годилось для более позднего времени, было унаследовано учениями XIX века, которые превратили социализм в важный фактор общественной жизни. В дальнейшем утопии прежних столетий воспринимались лишь как подтверждение "древности рода" течения, не более. Их основные идеи унаследованы более поздними теориями, а детали устарели вместе со средневековым бытом.

Иное дело – палитра социалистических взглядов, родившаяся в XIX веке. Она созвучна проблемам индустриального общества, в котором мы продолжаем жить по сию пору. И при этом начиная с XIX в. социалисты заглядывали в пост-индустриальное будущее.

Социализм второй половины ХIХ – ХХ вв.– живой участник событий, и оценка его течений обусловлена политическими позициями авторов. Только сейчас, когда позади осталась наиболее жаркая схватка между последователями различных социалистических направлений, мы можем спокойно проанализировать – что оставили они нашему общему будущему.