"Алитет уходит в горы" - читать интересную книгу автора (Семушкин Тихон Захарович)ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯАлитет лежал на пушистых оленьих шкурах после сытного завтрака. Он съел большой кусок моржового недоваренного мяса, ломтиков десять китового жира, напоминавшего шпиг, выпил две большие чашки крепкого чая и почувствовал приятную леность, располагающую ко сну. На его голом животе верхом сидел сын Гой-Гой. Мальчик звонко смеялся, изредка посматривая на мать. Наргинаут разливала крепкий душистый чай «липтон», чтобы подать Корауге, сидевшему в углу жилища. В пологе было душно. Голые темные тела обитателей этой яранги в ярком освещении трех жирников лоснились, словно кожа мокрого моржа. Шаман Корауге сидя дремал. Борясь со сном в ожидании чая, он то вздрагивал, пробуждаясь, то снова погружался в дремоту. — Чарли быстро-быстро бегает… Чарли — вожак, — говорил Алитет сыну про свою передовую собаку. Алитет из лучших чувств к приятелю-американу назвал своего любимого умного пса именем мистера Томсона. — Такой собаки ни у кого нет. Только у меня. Алитет, надувая живот, поднялся на локтях. Гой-Гой свалился на шкуры, рассмеялся и, как медвежонок, опять полез на отца. В полог просунулась голова жены Туматуге. — Ты пришла? — приветствовала ее Наргинаут. — Да, — ответила женщина. — У нас вышел весь жир. Туматуге лежит больной, а в яранге холодно. — Отец, надо призвать духов-исцелителей. Надо помочь Туматуге. Он лучший охотник, — сказал Алитет, глядя на жену Туматуге и подчеркивая заботу о нем, но шаман сидя спал. — Наргинаут, дай ей кусок. Пусть засветит жирник и шьет торбаза и туфли. Придет вторая луна, я поеду к оленеводам и к американу, — сказал Алитет, придвигаясь вместе со шкурой опять к чашке горячего чая. — Только хорошие туфли шей. Сам американ будет носить их. Женщина в знак согласия замотала головой и скрылась вслед за Наргинаут. Шаман Корауге пробудился и придвинулся к столику. — Сколько людей кормлю я! — воскликнул Алитет. — Много, — хриплым голосом подтвердил Корауге; он протер оленьей шкурой глаза и стал шумно прихлебывать чай. — Ты, Алитет, слишком щедро помогаешь всем. Запасы надо беречь. На побережье нехватка мяса, запасы большую силу имеют. Особливо в голодное время. Вдруг налетел шквал, и яранга Алитета пошатнулась. Все насторожились. — Очень сильный, большой ветер. Надо просить духов остановить его. — Шаман посмотрел на бубен. — Пусть людишки пойдут на охоту. Они жадны от безделья. Запасы твои сожрут. Вошла Наргинаут. — Ты понемножку им давай, — распорядился Алитет. — Пусть чаще просят. Так я думаю. Так мне и Чарли говорил. А Ваамчо — больше ни куска. Пусть образумится. Теперь, если и захочет отдать собаку, не возьму. Безумный! И зачем ему одна хорошая собака? Она лишь мучается среди дрянных его собачонок. — Сорок три собаки у тебя, Алитет. Зачем тебе собака Ваамчо? У него совсем их мало, — сказала сочувственно Наргинаут и испугалась. — Что слышат мои уши? — прошипел шаман. — Или ты каюром стала, что разговариваешь о собаках? Или язык твой научился болтать о мужских делах? — Корма много нужно для собак, — тихо проговорила Наргинаут. — Корм — не твоих рук забота. Ты забыла, что Алитет убил кита? Все равно мясо идет на сторону. Или тебе надоело кормить моих собак? А? — оскалив зубы, спросил Алитет. — Любая женщина с завистью смотрит на обилие твоей работы. Скажи, отец, если ум твой согласен, правильный разговор веду я или нет? — Ты сын Корауге. Ты всегда ведешь правильный разговор. Довольный похвалой, Алитет улыбнулся. Он провел пальцами по мускулам руки и вдруг неожиданно спросил отца: — А почему мне не взять еще одну жену? — Нельзя брать вторую жену тому, кто и одну не может снабдить едой. Ты можешь кормить много жен и всех их детей. Ведь ты не слабый человек. Ты кормишь четыре упряжки собак! — гордо сказал шаман, потрясая костлявой рукой. Алитет торжествующе посмотрел на жену. — А? Наргинаут? Понятный разговор? — Твой ум, — покорно ответила она. — Ты стала неповоротливой от старости. Ты не успеваешь смотреть за хозяйством. И долго говорил Алитет с отцом об умножении богатства своего, о покупке большого стада оленей, о торговле с кочевниками и американами. К ночи, когда все собрались спать, шаман взял бубен. Раскатистые звуки бубна зарокотали, зазвенели. Медленно затихал ветер. Шаман речитативом пел: — Гыть, гыть! Кайва, кайва![7] — поощряя и возбуждая шамана, выкрикивал Алитет. Корауге исступленно бил в бубен, истерически кричал, взывая к духам. Норд обессилел: он умчался в горы, в глубь чукотских хребтов, но с моря все еще слышался треск неугомонившихся льдов. Охотники вылезли из душных пологов и столпились около яранги Вааля. — Понесла кадку и… не вернулась, — разводя руками, говорил старик. — Искали ночью. Старуху Илинеут нашли утром в торосах у самого обрыва. Она сидела около льдины, уткнув голову в колени. Ваамчо дотронулся до ее плеча, и окоченевшее тело повалилось. В стороне, шагах в десяти, из-под снега виднелся краешек кадки. |
||||
|