"Алитет уходит в горы" - читать интересную книгу автора (Семушкин Тихон Захарович)

ГЛАВА ВТОРАЯ

Наргинаут, крупная женщина с татуировкой по всему лицу, суетливо развязывала мокрые ремни на торбазах мужа. Алитет лежал на спине, молча поглядывая на жену.

Наргинаут сняла с него торбаза, меховые чулки, стянула верхние тюленьи штаны, плотно облегавшие ноги, и засунула их за потолочную балку для просушки.

Алитет, полуголый, в одних тонких пыжиковых штанах мехом внутрь, сел на пушистую оленью шкуру. Широкая грудь, крепкая шея и развитые мускулистые руки указывали на его необыкновенную силу. И действительно, на всем побережье не было человека, который в схватке с Алитетом мог бы побороть его. Бороться Алитет любил и часто силой заставлял принимать его вызов. На побережье были люди, искалеченные им.

И теперь, сидя в пологе[4], он разглаживал свои мощные мускулы, точно готовясь к предстоящей борьбе.

Меховой полог Алитета был вместителен. Три жирника давали много света и тепла. Над жирниками висели чайники и котел со свежей моржатиной. На перекладинах потолка были развешаны амулеты: морские звери, рыбы, человеческие фигурки. Одна фигурка почернела от времени, и трудно было определить, что это: собака, песец, волк или медведь.

Амулеты охраняли ярангу от бед и несчастий.

У передней стенки на деревянном ящике стоял блестевший никелем американский будильник. Судя по времени, которое он показывал, будильник тоже был здесь на положении амулета, способствующего хорошим торговым отношениям с американами.

На оленьих шкурах, около жирника, сидел совершенно голый, с дряблым телом, древний старик, отец Алитета — шаман Корауге. Длинная редкая борода пепельного цвета лежала на его морщинистой впалой груди. На его острых коленях, словно на двух кольях, висела тонкая шкурка пыжика. Шаман Корауге чинил бубен, привязывая к обручу высушенный звенящий мочевой пузырь моржа.

— Накануне я долго бил в бубен. Руки устали, и бубен разбился. Зато умилостивил духов, — сказал дребезжащим голосом Корауге. — Поэтому так много моржей ты и встретил.

— Отец, ты правду говоришь. Ты зазвал моржей к моей байдаре, — ответил Алитет.

Польщенный признанием, Корауге, не открывая рта, ухмыльнулся, взял палочку из пластины китового уса и почесал себе спину, покряхтывая от удовольствия. Потом шаман передал палочку внуку и сказал:

— Займись-ка ты, Гой-Гой, моей спиной, а я послушаю Алитета.

Мальчик ретиво принялся чесать спину старика.

Распластавшись на мехах, как морж на льду, и заложив руки за голову, Алитет подробно рассказывал об охоте. Когда он кончил, Корауге важно заметил:

— Вот видишь, большая сила вложена в меня. Сила духа. Я могу повелевать морскими зверями.

— Отец, я расскажу о твоей силе охотникам. Пусть знают!.. Они никогда не должны забывать это!

Эти два человека — шаман Корауге и его сын Алитет — отлично знали, что никакими зверями они не повелевают, никакой силы духа в них не вложено, и все же они льстили друг другу, делая вид, что говорят правду. Так думала старая жена Алитета Наргинаут, прислушиваясь к их разговору.

Наргинаут поставила посередине полога корытце с моржатиной. От мяса шел пар. Запах его возбуждал аппетит. Все придвинулись к еде. Наргинаут, согнувшись над корытцем, с маху нарезала твердое мясо и китовое сало из прошлогодних запасов. Алитет хватал из-под ножа твердые куски и, не пережевывая, глотал.

Изредка Наргинаут брала кусочек и, быстро бросив себе в рот, продолжала стучать ножом.

В полог влез сосед Туматуге. Он торопливо снял кухлянку и, свернув, сел на нее. Не ожидая приглашения, он набросился на еду. Он считал себя здесь своим человеком.

Закусив китовым салом, и гость и хозяева с жадностью принялись за моржовое мясо. Это было мясо первого убоя, свежее, душистое. Вцепившись зубами в кусок твердого, жесткого мяса, они отрезали острым ножом около самых губ кусочки моржатины и проглатывали их. В пологе слышалось только громкое чавканье да постукивание ножа хозяйки о корытце.

После еды каждый облизал жирные пальцы и сухой травой вытер рот.

— Теперь давай чай, — сказал Алитет жене. — С сахаром. Пусть Туматуге попьет чаю, как настоящий человек. Он хорошо стрелял в моржей. Из одиннадцати девять убил он.

Туматуге улыбнулся, провел рукой по вспотевшему лицу и, обращаясь к Корауге, начал рассказ:

— Мы далеко ушли в море. Без отдыха мы работали веслами целый день: не было ветра. Мотор шум делает. Там много было моржей.

— Ударами в бубен я призвал их, — перебил его шаман.

— Да, правду ты говоришь, Корауге, много там было моржей, — подтвердил Алитет, а Туматуге продолжал:

— Байдарные охотники встретили только одного. Когда они убили моржа и мясо сложили в байдару, от тяжести дно лопнуло. Мы проходили в это время мимо, но не остановились помочь. Мы видели, как они торопились поскорей выбросить убитого моржа в море.

— Помогать нельзя. Гнев духов моря мог перейти на вашу лодку. Духи всемогущи, и простой человек против них слаб, как слаба тундровая мышь против волка. Вы сделали так, как нужно, — наставительно сказал шаман.

— В этот раз я особенно метко стрелял, — с возбуждением продолжал рассказывать Туматуге. — Как только морж показывался, пуля из моего ружья попадала в то место, куда я посылал ее…

— А ружье чье? — вдруг перебил его Алитет. — Разве не от меня получил ты это ружье? Такого ружья нет на всем берегу. Этот винчестер — самый лучший. Так мне сказал Чарли. Я заплатил за него восемь песцов, три лисицы и двадцать пестрых пыжиков.

— Пыжиков было десять, Алитет. Я их тогда укладывал в нарту, — робко поправил Туматуге.

— Нет, двадцать, — строго сказал Алитет.

— Наверное, Алитет, я плохо умею считать. Ведь не торговый я человек. Как я могу знать? — испугался Туматуге.

— Двадцать пестрых пыжиков дал я ему в придачу. Чарли мне сказал: такое ружье называется «савадж», и оно всегда бьет без промаха.

— О-о! — протянул Туматуге. — А я и не знал об этом.

— Теперь знай, почему ты ловко стрелял, — заключил Алитет.

Огромный медный чайник был уже пуст. Шаман Корауге внимательно выслушал рассказ охотников и сказал:

— О! Я большой шаман. Много мне приходится заботиться о людях. В большой дружбе я с духами. Все стойбище живет под моей защитой. Я лечу оленей, я лечу людей, я отгоняю злых духов от нашего стойбища. Один Вааль не хочет знать этого. Он дрянной старик. А ведь, зазывая моржей к нашим берегам, я забочусь и о нем. Алитет всегда дает кусок мяса и в его ярангу.

— Правда, правда, Корауге! Каждой яранге на зиму нужно три моржа. А разве они набьют по три моржа на своей дырявой байдаре? Нет. Всем помогает Алитет, — заискивающе проговорил Туматуге.

— Вчера, когда я бил в бубен, духи сказали мне: будут моржи. Я это слыхал так же, как слышу по вечерам завывание собак. И я сказал Алитету: готовь лодку, готовь людей. И вот вы поехали. И вот вы убили одиннадцать моржей за один день.

Склонив голову на колени, раскрыв рот, Туматуге робко посматривал на Корауге. Сейчас он особенно верил в чудодейственную силу шамана.

Наргинаут вышла на улицу. Она принялась за обработку моржовых шкур. На них был толстый слой жира, и этот жир надо было немедленно снимать. Шкуры были с крупных зверей, и, наверное, Алитет захочет их продавать кочевникам — чаучу.

Наргинаут уставала от многочисленных домашних работ. Иногда она думала: зачем так много убивать моржей? На еду требовалось меньше. Не понимала она, когда Алитет говорил ей: больше шкур в яранге — больше веселого духа в человеке.

Руки Наргинаут не успевали отдохнуть, как снова приходилось быстро скоблить эти огромные шкуры. А завтра, наверное, Алитет привезет еще.

— Работай, работай! — говорил ей Алитет. — Разве женщины других яранг пьют чай с сахаром? А ты пьешь. Потому что живешь в моей яранге. Я, Алитет, все равно как американ. Так мне и Чарли говорил.

А в это время старик Вааль сидел в своей тесной яранге. Он думал о байдаре, у которой лопнуло дно: «Нехорошо. Не ко времени лопнуло. Охота началась. Как быть? Не заготовишь моржей, ой, как плохо будет зимой!»

Вааль вылез из жилища, спрятал в узком прищуре глаза, подтянул сползавшие штаны и подумал: «Сердито шумит море… Солнце скрылось за тучами… И моржей неслышно… Хорошо, когда солнце висит над головой… Хорошо и рев моржей слушать. Уши с радостью вселяют их голоса. От веселья сердце прыгает. — И Вааль тяжко вздохнул. — Теперь долго море не успокоится. И о чем только думает Корауге? Надо бы попросить духов утихомирить море… Только Корауге все равно: пусть шумит оно. Алитет привез моржей: ему что!»

Размышляя, Вааль прошел вдоль берега. «Пожалуй, шторм нагонит льды и закроет воду. Плохо будет», — и, отягощенный думами, вернулся в свое жилище.

Он разделся по пояс, и под темной морщинистой кожей его тела выступили ребра, хоть считай.

Здесь же был и его сын Ваамчо. Рядом с ним прилег и старик Вааль. Он еще не успел рассказать сыну про все свои думы, как в жилище вошел работник Алитета — Туматуге.

Без приглашения, с важностью развалился на шкурах и не сразу начал выкладывать добрую весть, которую он принес:

— Вааль, Алитет сказал: пусть Вааль возьмет новую шкуру моржа для лодки. Отдаст потом песцами. Охотнику без байдары нельзя. Так и сказал Алитет. Он добрый и любит делать добро людям.

Старик Вааль выслушал новость и, ни слова не сказав Туматуге, повернувшись к сыну, попросил:

— Ваамчо, почеши-ка мне спину.

Ваамчо принялся чесать, а Вааль покряхтывал от удовольствия.

Туматуге был поражен тем, что старик не поспешил обрадоваться такой новости.

— Еще, еще почеши, Ваамчо. Радость приходит от этого.

Насладившись почесыванием, Вааль повернулся к Туматуге.

— Нежданную новость ты принес, Туматуге, — начал старик. — Только, пожалуй, не возьму я шкуру моржа. Я присмотрел на крыше яранги одну подходящую. Пожалуй, она сгодится. Ты сам знаешь, Туматуге, как я умею шить кожи. Закрытый шов сделаю. Капля воды не пройдет. Вот как! — весело сказал Вааль.

— Я знаю, — ответил Туматуге. — Ты был великим охотником. И остов байдары ты хорошо делаешь… А новую шкуру все-таки возьми, раз дают.

— Нет, Туматуге, ни к чему она нам, — отклонил предложение старик.

— Отец, а может, возьмем? — вмешался в разговор Ваамчо. — Новая-то попрочней старой с крыши.

— Нет, не надо. Ты думаешь, Ваамчо, нам не понадобятся песцовые шкурки на что-нибудь другое? Ой, как много у нас прорех! Да и случиться может, что за лето и сами убьем одного-двух моржей. Охота только началась. Вот так, Ваамчо. А ты, Туматуге, передай Алитету спасибо за заботу…

Шторм продолжался четыре дня. Море успокоилось, но спустился густой туман, закрывший солнце и очертания скалистых берегов. Опять нет охоты. Но как только выдавались хорошие дни, охотники вновь уходили в море. Бывало, что и в такие дни не повстречаешь моржей. Море широкое! Есть где разгуляться моржам!

И все же Ваамчо однажды подвезло: с охоты он вернулся с крупной добычей. Морж был разделан, мясо разложено по всему дну байдары, а шкура моржа целиком полоскалась сзади байдары на буксире.

Старик Вааль прыгал от радости.

— Ваамчо, — распоряжался он. — Надо поделиться мясом со всеми.

Радовалось и все стойбище. И только Алитет с нескрываемой завистью посматривал на необыкновенно большие бивни моржа и обдумывал, как бы их забрать. Редко попадались такие бивни. Ведь приятель-американ как раз такие и заказывал ему, с ногу величиной.

— Хороший морж попался тебе, Ваамчо, — сказал Алитет. — Это Корауге позаботился о тебе. Всю ночь перед охотой он бил в бубен. Как же? Надо же тебе сделать хорошую лодку. Пожалуй, я заплачу тебе за бивни три пачки патронов. Во! — ошарашил он Ваамчо.

Ваамчо просиял, но сказал:

— С отцом надо поговорить.

Жизнь стойбища, с удачами и неудачами, продолжалась. И короткое полярное лето промелькнуло совсем незаметно.

Вскоре моржи покинули северные воды и ушли куда-то в другие места до будущего лета. Ушли и киты.

Остались вдоль побережья на зимовку только нерпы да белые медведи. Но охота на нерп в движущихся льдах небезопасна. Не редки случаи, когда охотники погибали во льдах, оторванных от берега.