"Алитет уходит в горы" - читать интересную книгу автора (Семушкин Тихон Захарович)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

С утра было тихо, и голос человека слышался далеко-далеко. Море было спокойно и, казалось, чуть-чуть дышало.

Это была пора, когда кончилась голодная зима и люди впервые вышли на морскую охоту: бить моржей.

С веселым гиканьем на утлых кожаных байдарах охотники устремились туда, откуда доносился многоголосый рев морских зверей.

Скрипели весла в ременных уключинах; на руках гребцов перекатывались упругие мускулы; на их оголенных темно-коричневых спинах выступала испарина.

Скорей, скорей к моржам! Будет много мяса, кожи, из которой можно сделать новое жилище, заменить старую кожу на байдаре, нарезать ремней для хозяйства, взять бивни для продажи в факторию. О, моржи — это жизнь!

Каждый раз с наступлением полярного лета, в начале сезона охоты, моржи группами, а больше парами проходили здесь в Ледовитый океан, изобилующий планктоном. Может быть, поэтому моржи, так же как и люди, радовались этому времени года и их свадебный рев оглашал побережье.

Охотникам не было известно, из каких мест моржи прибывали сюда. Они лишь хорошо знали, что моржи теперь плывут, кувыркаясь в воде, играя и греясь на солнце. Южные ветры отогнали от берегов ледовые поля, и есть где теперь разгуляться моржам.

Алитет намеренно вышел на охоту последним. Ему незачем спешить. Он единственный владелец моторного вельбота, который привез ему торговый приятель — американец.

Алитет хорошо знал, что его вельбот обгонит байдарных охотников и он первым начнет убой моржей.

По китовым костяным подкладкам вельбот скользнул в воду. Взвился огромный белый из американской дрели[1] парус, ловивший воздушные потоки. Вскоре застучал мотор, и вельбот под двойной тягой быстро настиг байдарных охотников. Алитет сам сидел у мотора и с важностью посматривал вдаль.

Обгоняя охотников, Алитет насмешливо показал им конец длинного ремня, что означало взять их на буксир. Но байдарные охотники понимали издевку Алитета и, задержав весла в воздухе, отвернулись в сторону.

Как и следовало ожидать, Алитет в бинокль первым заметил моржей.

Он привстал и крикнул:

— Туматуге, с ружьем на нос!.. А ты, Ако, живо готовь воздушный пузырь и гарпун!

Но Ако и без того уже занимался этим делом. Он цепко обхватил ногами нерпичий мешок и изо всей силы вдувал в него воздух. Мешок казался живым: он все расширялся и расширялся в объеме, принимая форму нерпы. Для передышки Ако затыкал пробочное отверстие языком и, отдышавшись, снова принимался надувать его. Он так старался, и щеки его раздулись до такой степени, что казалось, он сам сейчас должен лопнуть.

Моржи играли на поверхности воды. Громадный самец, блеснув бивнями и взмахнув задним ластом, нырнул и скрылся в морской пучине. У охотников замерло сердце. Глаза Алитета сверкнули, как у хищника. Он стоял у мотора и напряженно следил, как нырял морж, следил за положением его туловища, в какую сторону направлены были бивни в момент погружения, как взмахнул он ластом, и безошибочно направлял вельбот в то место, где зверь должен вынырнуть.

— На весла! — прошипел Алитет и выключил дребезжащий мотор, чтобы не пугать зверя, сам же быстро перебежал к кормовому веслу.

На вельботе всеобщая настороженность. Восемь пар глаз гребцов, сидевших в вельботе, следили за поверхностью моря.

И едва показалась голова моржа, похожая на старый замшелый пень, раздался выстрел.

— Молодец, Туматуге! — заорал Алитет.

Рана была не смертельна. Попади Туматуге в голову или в шейные воздушные мешочки, морж пошел бы на дно как камень.

Теперь же морж яростно хрипел, бессмысленно глядя на вельбот, и фонтанировал густой ярко-красной кровью. Но стрелки стояли с опущенными ружьями, готовя гарпуны.

Морж все чаще и чаще хватал воздух. И едва вельбот приблизился к моржу, как Алитет вновь крикнул:

— Гарпуны!

Подняв над головами гарпуны, Туматуге и Ако мгновенно метнули их в спину моржа. С невероятной быстротой заскользили через борт вельбота длинные ремни, а вслед за ними полетели в воду нерпичьи воздушные поплавки, тут же скрывшиеся в воде, увлекаемые загарпуненным моржом. Но вскоре они всплыли и, шлепая по воде, стали удаляться от вельбота.

— Хорошо! — кричал Алитет. — Оба гарпуна вонзились. Пусть потаскает пузыри.

Морж недолго гулял. Он фыркал, таща за собой два поплавка.

И только теперь Туматуге метким выстрелом в глаз моржа пробил ему череп. Поплавки затонули и, всплыв, остановились неподвижно. Морж повис на ремнях.

— Готово! — со вздохом облегчения проговорил Алитет, стирая пот с лица. — Пусть повисит. — И, с силой дернув ремешок диска мотора, он устремился за вторым моржом.

Солнце ярко светило круглые сутки, не заходя за горизонт. Всюду струился прозрачный, чистый воздух. Открылись далекие горизонты.

Погода Севера переменчива. К вечеру сорвался буйный северный ветер. Море заволновалось, закипело. Волны росли, шум и грохот их отдавался в горах.

Люди стойбища Энмакай вышли на морской берег встречать охотников с моржового промысла.

Пристально всматриваясь в кипевшее море, они громко и беспокойно перекликались. Их фигуры в широких меховых одеждах резко выделялись на белом фоне еще не растаявшего здесь снега.

Ветер крепчал. Огромные валы обрушивались на берег и, разбиваясь, тут же исчезали.

— Алитет! Алитет! Алите-ет! — вдруг закричал мальчик, стоявший на скале.

Показывая рукой в море, он беспрерывно кричал, видимо гордясь тем, что первый заметил Алитета.

На горизонте показался парус вельбота. Его то вскидывало высоко на гребень волны, то швыряло в черную пучину. Страшно было смотреть, как забавлялось море с этим вельботом.

В толпу взволнованных женщин ковыляющей походкой пробрался великий ловец — старик Вааль. Он был одет в истертую оленью кухлянку, аккуратно подпоясанную тюленьим ремешком. Его строгое, с глубокими складками горечи лицо выражало спокойствие и житейскую мудрость. Вся жизнь старика прошла на море. Не один раз он встречался со смертью. Море сделало его суровым, настороженным. Старик слыл опытным охотником, и люди дорожили его мнением.

Посматривая часто мигающими глазами в разбушевавшееся море, он важно и со знанием дела сказал:

— На вельботе не опасно ходить в волну: он деревянный, и киль у него. — И, сложив сухие руки лодочкой, старик изобразил киль. — А вот на плоскодонных кожаных байдарах плохо в волну. Опрокинуть может…

Старик рассказывал о том, что всем было хорошо известно, но из уважения к нему люди слушали его внимательно и с особой почтительностью. Изредка женщины украдкой поглядывали в море. Все они знали, что в такую погоду охотники для предосторожности привязывают к бортам байдары нерпичьи мешки, надутые воздухом. Но беспокойство за мужей все же отражалось на их встревоженных лицах.

Вдали темными, еле заметными пятнами показались байдары. Они то исчезали, то вновь появлялись на гребне волн. Эти плоскодонные байдары и являлись причиной тревоги женщин. На них возвращались охотники — их мужья.

Вельбот Алитета шел полным ходом. Разрезая килем волны, он подходил все ближе и ближе. Ветер сильно кренил вельбот. Здесь на прибрежной отмели волна была особенно коварной. Алитет, стоя у мотора, напряженно, до боли в глазах, следил за каждым порывом ветра и всякий раз криком отдавал команду.

Вдруг истошным голосом он заорал:

— Убрать паруса!

И мгновенно широкое полотнище свалилось с мачты, накрыв туши убитых моржей.

— На весла! — опять закричал Алитет и выключил мотор.

Охотники работали слаженно, чутко прислушиваясь к команде Алитета. Они и сами знали, что в такую погоду с парусом и мотором к берегу не пристанешь.

На носу вельбота стоял коренастый охотник Туматуге. В руке он держал смотанный в круг тонкий длинный ремешок и настороженно следил за волной, готовясь бросить его на берег. Вельбот высоко заносило на волнах, и Туматуге, расставив ноги и пружиня ими, крепко держался, балансируя всем корпусом. Голова его была обнажена. От ударов волн летели брызги, и по одежде Туматуге стекала вода. Гребцы с веслами в руках сидели в вельботе и так же напряженно следили за волной.

Когда вельбот кинуло на гребень большой волны, Туматуге сильным взмахом руки бросил ремень на берег, но отступающая волна унесла его обратно.

Долго держался вельбот на волне, управляемый веслами. Много раз Туматуге безуспешно бросал ремень.

Старик Вааль сидел в сторонке и следил за вельботом, попыхивая большой деревянной трубкой. Вдруг он поспешно снял торбаза, засучил штаны и, выхватив у подростка такой же, как у Туматуге, круг тонкого ремня, побежал к линии прибоя. И когда большая волна отступила, он стремительно, с необычайной проворностью бросился вслед за ней. Взмахнув ремнем, старик ловко забросил его прямо на шею Туматуге, круто повернулся и, не оглядываясь, еще быстрее побежал от настигающей очередной волны. Запыхавшись, он упал на снег, еще не растаявший под берегом. Женщины бросились обувать старика.

— Силы много, а ловкости не хватает, — сказал Вааль, с улыбкой кивая на молодых охотников.

Стоявшие на берегу люди вытянули с вельбота канат. Старик встал. Внимательно и спокойно глядя на волны, он считал их.

Люди взялись за канат, посматривая на старика, ожидая его команды.

Охотники неустанно работали веслами, не допуская вельбот раньше времени подняться на гребень большого вала.

Несколько раз старик пережидал большую волну и кричал людям, чтобы они хорошенько взялись за конец. Но вдруг старик Вааль подпрыгнул и во весь голос крикнул:

— То-гок!

Люди мгновенно натянули канат и бегом, с шумом и криком, потащили вельбот, подгоняемый волной. Волна грохнулась на берег и, разбившись, мелкими струйками ушла обратно, оставив вельбот на снеговой площадке.

С вельбота порывисто соскочил невысокий крепкий мужчина с сильно развитой шеей. Скуластое, обветренное лицо его было почти коричневым. Черные глаза, бегающие в узких щелках, сверкали из-под американского целлулоидного козырька, предохраняющего глаза от солнца. Правда, солнце давно уже скрылось за тучами, но Алитет не расставался с козырьком: он любил американские вещи. Непокрытая голова его обрамлялась венчиком черных прямых и жестких, как китовый ус, волос. Они закрывали почти весь его лоб и уши. Выстриженная догола макушка блестела. Лицо и даже вся коренастая фигура Алитета выражали силу, упрямство, жестокость. Он был одет в нерпичью куртку, подпоясанную вместо обычного тюленьего ремешка длинным семилинейным фитилем. На его поясе висело множество амулетов: кусочки кожи, красная бусинка, миниатюрное изображение моржа, вырезанное из кости, и даже двадцатицентовая монета. Всевозможные амулеты были подвешены и к вельботу. Амулеты предохраняли от злых духов, несчастий, болезней, способствовали удаче в жизни и делах.

— Близко моржа нет! — сказал он обступившим его сородичам. — Моржи идут далеко от берега. Там, дале-е-ко! — И Алитет размашистым жестом показал в даль моря.

Он повернулся к вельботу, строго и зычно крикнул людям:

— Эй, вы! Надо подальше убрать вельбот от волны. Или вы ослепли: знак может смыть!

Этот знак — «1916 год» — на борту вельбота был выведен черной краской. Американец, продавший вельбот Алитету, собственноручно нарисовал его. И вот на протяжении четырех лет Алитет ежегодно сам подкрашивал знак. Цифра «1916» уже превратилась в «1016». Этот знак могучей силы, положившей начало крепкой жизни, Алитет тщательно и суеверно оберегал.

— Быстро, быстро убирайте вельбот! — орал он во весь голос.

Люди, облепив борта, волоком потянули вельбот по твердому снегу. В вельботе было много мяса: с трех моржей. На окровавленных тушах лежали одиннадцать моржовых голов с длинными изогнутыми бивнями. Удачный промысел на моржа веселил сердце Алитета.

Туматуге, взявшись за бивни самой большой головы, еле-еле вывалил ее через борт. Бивнями он воткнул ее в снег.

Вскоре вокруг вельбота снег покрылся кровью. Туматуге вытащил одиннадцатую голову и поставил ее на снег рядом с другими. Усатые морды моржей с большими открытыми глазами стояли в один ряд, как живые.

Алитет знает, что нужно приятелю-американу! Бивни! А мясо можно бросить в море, американ не берет его. Да и вельбот не поднимет больше трех моржей.

Женщины с сидящими у них на плечах детьми стояли у самого берега. Они жевали морскую капусту и неотрывно, молча следили за байдарами.

Старик Вааль подошел к Алитету.

— Не-ет, моржи далеко! Байдарные охотники ни одного не убили, — самодовольно улыбаясь, говорил Алитет. — Мой вельбот крепкий, быстрый, как олень. Морж от меня не уйдет. Недаром я отдал за него Чарли шесть шкур белого медведя, два мешка лисьих и песцовых шкурок! А сколько моржовых бивней он получил от меня в придачу! — Алитет пренебрежительно махнул рукой в сторону моря и добавил: — А на байдарах охотиться — все равно что без ружья за лисицей бегать.

Старик Вааль подошел к моржовым головам, с грустью посмотрел на них и промолвил:

— Сколько пропало мяса! Сколько еды пропало! От восьми моржей! Хорошая еда брошена в море.

— Американ плохой вельбот не привезет, — продолжал Алитет, не слушая старика, и направился к выгруженным трем тушам.

Сюда сбежались и собаки со всего стойбища. Они, облизываясь, сидели полукругом, уставив умные морды на мясо. Нетерпение свое они изредка выражали протяжным поскуливанием и щелканьем клыков. Наиболее нетерпеливые хватали комки снега, залитые кровью, и тут же пожирали их.

Мяса давно не было. С прекращением нартового пути собак перестали кормить. Исхудалые, облинявшие, с повисшими на боках клочьями шерсти, они бегали по стойбищу и злобно дрались из-за выброшенных костей. С наступлением лета они убегали в глубь тундры, дичали, питались евражками[2] и полевыми мышами. И только собаки Алитета были в теле. Алитет любил хороших собак.

Один пес не выдержал тяжкого испытания и бросился к мясу.

— Гыть! Успеешь! Я вот тоже терпеливо жду куска мяса, — крикнул Вааль и замахнулся костылем.

Пес вялым прыжком отскочил в сторону, недовольно поглядывая на старика.

Прищурив глаза, Алитет рассматривал большую моржовую голову. Он вытащил бивни из снега, повернул голову моржа и измерил клык кистью правой руки.

— Хороший клык. Двадцать паунт[3] в каждом будет.

Никто из охотников не представлял себе этой «паунтовой» меры и вообще никаких мер веса. И только Алитет, постоянно общаясь с Чарли, отлично знал, что такое паунт.

Чарльз Томсон — владелец пушной фактории — избрал Алитета своим посредником и для забавы научил его взвешивать товар на английских весах.

И теперь Алитет говорил о паунтах исключительно для того, чтобы подчеркнуть свою осведомленность в таком важном деле и чтобы люди понимали, какой он, Алитет, знающий человек. Сощурив бегающие глаза, он сказал:

— Речь человека собакам не понять. Не понять и нашим людям паунта. А я знаю, что такое паунт! — И Алитет торжествующе засмеялся, оскалив белые прочные зубы.

— Нет, Алитет, — покачивая головой, сказал старик Вааль. — Смеешься ты зря. Собаки понимают разговор человека. Только разговаривать они не хотят с ним. Я думаю так, — серьезно закончил старик.

Алитет недружелюбно посмотрел на него.

— Что такое говоришь ты, старик? Не оставил ли ты в яранге разум свой?

Вааль немного помолчал, замигал и наставительно ответил:

— Каждая голова, Алитет, источник понятия. И человек, и зверь, и даже маленькая птичка — все с понятием. Если бы наши люди продавали клык Чарли Красному Носу сами, а не через тебя, они тоже знали бы, что такое паунт.

— Зачем ты зовешь его Красный Нос? Или ты не знаешь, что он не любит этого?

— Нельзя же называть белым песцом красную лисицу. Такой он есть, — сказал старик и не спеша, осторожно переступая, направился к женщинам.

Алитет зло посмотрел вслед старику, плюнул на снег и пошел к людям. Они уже сложили головы моржей на нарту, впряглись в нее гуськом и повезли к яранге Алитета.

Не ожидая просьб изголодавшихся людей, Алитет крикнул:

— Пусть люди возьмут по куску мяса в каждую ярангу! Еда нужна всем. Все равно байдарные охотники не привезут мяса. Пусть я буду кормить людей. — И, обращаясь к старику Ваалю, крикнул ему вслед: — А ты говоришь, сами охотники должны продавать американу. Разве люди не видят помощь от меня? Если сами они будут торговать с американом, обманет он. А меня не обманет.

— Американ — твой давнишний приятель, — отозвался старик.

Взвалив на спины большие куски мяса, люди с радостью потащили их в свои яранги. Все были веселы. Еще бы! Мясо от первой добычи! Промысел только что начался.

К берегу приближались байдары.

— Стой! — вдруг закричал Алитет. — Подождите! Бросьте мясо! Надо принять байдары.

Люди послушно побросали мясо и подбежали к Алитету. Он был «хозяином земли» — хозяином стойбища, и люди привыкли беспрекословно подчиняться ему. О силе и могуществе Алитета говорили по всему побережью. Известность его проникала и в глубь тундры, где жили кочевники-оленеводы — чаучу.

К берегу подошли байдары, с парусами, сшитыми из старой мешковины. Одна из них погрузилась в воду по самые борта. Шесть нерпичьих пузырей, наполненных воздухом, словно огромные неуклюжие лапы сказочного зверя, хлопали по воде, поддерживая ее на волнах. Охотники в меховых одеждах сидели по пояс в холодной воде, заполнившей байдару. Они спокойно и старательно работали веслами, согреваясь и не давая выбросить байдару на берег, пока не подан конец. Четверо подростков стояли на берегу, готовые принять ремень.

Ваамчо, сын старика Вааля, три раза бросал ремень, и он не достигал берега. Мокрый Ваамчо стоял в байдаре по колено в воде. Под мягким дном кожаной байдары клокотало море. Старик Вааль начал разуваться. В этот момент Ваамчо вскочил на борта и сильным броском закинул ремень на берег.

Старик выждал момент и опять прокричал:

— То-о-гок!

Байдара мигом оказалась на берегу. Из нее выпрыгивали мокрые охотники. Сквозь лопнувшее дно выливалась вода, а пузыри с воздухом повисли вдоль бортов, как усталые руки человека.

— Моржовая кожа старая, — со вздохом сказал старик Вааль. — Надо было этим летом сменить ее, а кожи не было.

Скоро все байдары были приняты на берег. Алитет был прав. Охотники убили только одного тюленя. Неудачей начался моржовый промысел для них.

— Если бы не Алитет, так и не попробовали бы свежего мяса, — сказал Туматуге.