"Собрание сочинений в четырех томах. Том 2. (выборочно)" - читать интересную книгу автора (Осеева Валентина Александровна)РЫЖИЙ КОТПод окном раздался короткий свист. Прыгая через три ступеньки, Сережа выскочил в темный сад. — Левка, ты? В кустах сирени что-то копошилось. — Иди сюда! Живо! — позвал голос. Сережа подбежал к товарищу. — Чего? — спросил он шепотом. Левка обеими руками прижимал к земле что-то большое, завернутое в пальто. — Здоровый, как черт! Не удержу никак! Из-под пальто высунулся пушистый рыжий хвост. — Поймал? — ахнул Сережа. — Прямо за хвост! Он как заорет! Я думал — все выбегут. — Голову, голову заверни ему получше! Мальчики присели на корточки. — А куда мы его денем? — забеспокоился Сережа. — Чего — куда? Отдадим кому-нибудь, и баста! Он красивый, его каждый возьмет. Кот жалобно замяукал. — Бежим! А то увидят нас с ним… Левка прижал к груди сверток и, пригибаясь к земле, помчался к калитке. Сережа бросился за ним. На освещенной улице оба остановились. — Давай привяжем тут где-нибудь, и все, — сказал Сережа. — Нет. Тут близко. Она живо найдет. Постой! Левка раскрыл пальто и освободил желтую усатую мордочку. Кот зафыркал и замотал головой. — Тетенька! Возьмите кошечку! Мышей ловить будет… Женщина с корзинкой окинула мальчиков беглым взглядом: — Куда его! Своя кошка надоела до смерти! — Ну и ладно! — грубо сказал Левка. — Вон старушка идет по той стороне, пойдем к ней! — Бабушка, бабушка! — закричал Сережа. — Подождите! Старушка остановилась. — Возьмите у нас котика! Хорошенький, рыженький! Мышей ловит! — Да где он у вас? Этот, что ли? — Ну да! Нам девать некуда… Папа с мамой держать не хотят… Возьмите себе, бабушка! — Да куда ж я его возьму, голубчики мои! Он небось и жить не станет у меня… Кошка к дому своему привыкает… — Ничего, станет, — уверяли мальчики, — он любит стареньких… — Ишь ты, любит… Старушка погладила мягкую шерстку. Кот выгнул спину, вцепился когтями в пальто и забился в руках. — Ах ты батюшки! Замучился он у вас! Ну давайте, что ли, авось приживется. Старушка распахнула шаль: — Иди сюда, миленький, не бойся… Кот яростно отбивался. — Уж не знаю, донесу ли? — Донесете! — весело крикнули мальчики. — До свиданья, бабушка. Мальчики присели на крыльце, настороженно прислушиваясь к каждому шороху. Из окон первого этажа на дорожку, усыпанную песком, и на кусты сирени падал желтый свет. — Дома ищет. По всем углам, верно, шарит, — толкнул товарища Левка. Скрипнула дверь. — Кис, кис, кис! — донеслось откуда-то из коридора. Сережа фыркнул и зажал ладонью рот. Левка уткнулся ему в плечо. — Мурлышка! Мурлышка! Нижняя жиличка в стареньком платке с длинной бахромой, прихрамывая на одну ногу, показалась на дорожке. — Мурлышка, противный этакий! Мурлышка! Она обвела глазами сад, раздвинула кусты. — Кис, кис! Хлопнула калитка. Под ногами заскрипел песок. — Добрый вечер, Марья Павловна! Любимца ищете? — Твой отец, — шепнул Левка и быстро шмыгнул в кусты. «Папа!» — хотел крикнуть Сережа, но до него долетел взволнованный голос Марьи Павловны: — Нет и нет. Как в воду канул! Он всегда вовремя приходил. Поцарапает лапочкой окно и ждет, пока я открою ему. Может, он в сарай забился, там дырка есть… — Давайте посмотрим, — предложил Сережин папа. — Сейчас мы вашего беглеца обнаружим! Сережа пожал плечами. — Чудак папа. Очень нужно чужого кота ночью разыскивать! Во дворе, около сараев, забегал круглый глазок электрического фонарика. — Мурлышка, иди домой, кисонька! — Ищи ветра в поле! — хихикнул из кустов Левка. — Вот потеха! Твоего отца искать заставила! — Ну и пусть поищет! — рассердился вдруг Сережа. — Пойду спать. — И я пойду, — сказал Левка. Когда Сережа и Левка еще ходили в детский сад, в нижнюю квартиру приехали жильцы — мать и сын. Под окном повесили гамак. Каждое утро мать, низенькая, прихрамывающая старушка, выносила подушку и одеяло, стелила одеяло в гамаке, и тогда из дому, сгорбившись, выходил сын. На бледном молодом лице лежали ранние морщинки, из широких рукавов висели длинные, худые руки, а на плече сидел рыжий котенок. У котенка были три черточки на лбу, они придавали его кошачьей физиономии смешное озабоченное выражение. А когда он играл, правое ушко у него выворачивалось наизнанку. Больной тихо, отрывисто смеялся. Котенок забирался к нему на подушку и, свернувшись клубком, засыпал. Больной опускал тонкие, прозрачные веки. Мать неслышно двигалась, приготовляя ему лекарство. Соседи говорили: — Как жаль! Такой молодой! Осенью гамак опустел. Желтые листья кружились над ним, застревали в сетке, шуршали на дорожках. Марья Павловна, сгорбившись и тяжело волоча больную ногу, шла за гробом сына… В пустой комнате кричал рыжий котенок… С тех пор Сережа и Левка подросли. Часто, забросив домой сумку с книгами, Левка появлялся на заборе. Кусты сирени закрывали его от окна Марьи Павловны. Засунув два пальца в рот, коротким свистом он вызывал Сережу. Старушка не мешала мальчикам играть в этом уголке сада. Они барахтались в траве, как два медвежонка. Она смотрела на них из окошка и перед дождем прятала брошенные на песке игрушки. Как-то летом Левка, примостившись на заборе, помахал рукой Сереже. — Смотри-ка… рогатка у меня. Сам сделал! Бьет без промаха! Рогатку испробовали. Мелкие камешки запрыгали по железной крыше, прошумели в кустах, ударились о карниз. Рыжий кот сорвался с дерева и с шипеньем прыгнул в окошко. Шерсть стояла дыбом на его выгнутой спине. Мальчики захохотали. Марья Павловна выглянула из окна. — Это нехорошая игра — вы можете попасть в Мурлышку. — Так что же, из-за вашего кота нам и поиграть нельзя? — дерзко спросил Левка. Марья Павловна пристально посмотрела на него, взяла Мурлышку на руки, покачала головой и закрыла окно. — Ишь, недотрога какая! Ловко я ее отбрил, — сказал Левка. — Она небось обиделась, — отозвался Сережа. — Ну и наплевать! Мне в водосточную трубу попасть хочется. Левка прищурился. Камешек исчез в густой листве. — Мимо! На, ты попробуй, — сказал он Сереже. — Прищурь один глаз. Сережа выбрал камешек покрупнее и натянул резинку. Из окна Марьи Павловны со звоном посыпались стекла. Мальчики замерли. Сережа испуганно оглянулся по сторонам. — Бежим! — шепнул Левка. — А то на нас скажут! Утром пришел стекольщик и вставил новое стекло. А через несколько дней Марья Павловна подошла к ребятам: — Кто из вас разбил стекло? Сережа покраснел. — Никто! — выскочил вперед Левка. — Само лопнуло! — Неправда! Разбил Сережа. И ничего не сказал своему папе… А я ждала… — Нашли дураков! — фыркнул Левка. — Чего это я сам на себя пойду говорить? — пробурчал Сережа. — Надо пойти и сказать правду, — серьезно сказала Марья Павловна. — Разве ты трус? — Я не трус! — вспыхнул Сережа. — Вы не имеете права так меня называть! — А почему же ты не сказал? — пристально глядя на Сережу, спросила Марья Павловна. — Отчего, да почему, да по какому случаю… — запел Левка. — Неохота разговаривать! Пошли, Сережка! Марья Павловна посмотрела им вслед. — Один трус, а другой грубиян, — сказала она с сожалением. — Ну и ябедничайте! — крикнули ей ребята. Настали неприятные дни. — Старуха обязательно пожалуется, — говорил Левка. Мальчики поминутно вызывали друг друга и, прижав губы к круглой дырке в заборе, справлялись: — Ну как? Влетело тебе? — Нет еще… А тебе? — И мне нет! — Вот злющая какая! Она нарочно нас мучает, чтобы мы боялись больше. А если б про нее рассказать, как она нас обругала… Попало б ей на орехи! — шептал Левка. — И чего она прицепилась за какое-то несчастное стекло? — возмущался Сережа. — Вот подожди… я ей устрою штуку! Будет она знать… Левка показал на мирно спящего за окном Мурлышку и зашептал что-то на ухо товарищу. — Да, хорошо бы, — сказал Сережа. Но кот дичился чужих людей и ни к кому не шел. Поэтому, когда Левке удалось его поймать, Сережа проникся уважением к товарищу. «Вот ловкач!» — подумал он про себя. Укрывшись с головой одеялом и освободив одно ухо, Сережа прислушивался к разговору родителей. Мать долго не ложилась спать, открывала окно, и, когда со двора доносился голос Марьи Павловны, она разводила руками и спрашивала отца: — Как ты думаешь, Митя, куда он мог деться? — Ну что я могу думать! — усмехнулся отец. — Пошел кот погулять, вот и все. А может, украл кто-нибудь? Есть такие подлецы… Сережа похолодел: вдруг соседи видели их с Левкой? — Не может быть, — решительно сказала мать, — на этой улице все знают Марью Павловну. Никто так не обидит старую, больную женщину… — А ты вот что, — зевая, сказал отец, — если утром кот не найдется, отряди Сережу хорошенько поискать по соседним дворам. Ребята скорее найдут. «Как бы не так…» — подумал Сережа. Утром, когда Сережа пил чай, в кухне послышались громкие голоса. Жильцы обсуждали пропажу кота. Сквозь шум примусов слышно было, как соседка Эсфирь Яковлевна бегала из кухни в комнату и кричала своему мужу: — Миша, почему ты не интересуешься чужим несчастьем? Я спрашиваю, где найти этого кота? Старичок профессор, заложив за спину коротенькие пухлые руки, взволнованно шагал по кухне. — Пренеприятное событие… Невозможно оставаться равнодушным… Сережа отхлебнул холодный чай и отодвинул чашку. «Все орут… и чего орут, сами не знают. Велика важность — кот! Если б еще служебная собака пропала…» Из соседней комнаты вышла мать: — Эсфирь Яковлевна! Вы не волнуйтесь, я сейчас отправлю Сережу на поиски. — Ох, умоляю вас… ведь этот Мурлышка — чтоб он сгорел! — вся ее жизнь. Сережа схватил тюбетейку и незаметно проскользнул мимо женщин. «Вот тарарам подняли! Знал бы, не связывался, — с досадой подумал он. — А старуха тоже хороша! Расплакалась на весь двор!» Его потянуло посмотреть на Марью Павловну. Засунув руки в карманы и небрежно покачиваясь, он пошел по саду. Из-за забора выглянул Левка. Сережа подошел ближе. — Слезай, — сказал он хмуро. — Наделал, дурак, шуму на весь двор. — А что? Ищет она? — спросил Левка. — Ищет… Всю ночь проплакала… — Врешь! — усомнился Левка и сейчас же добавил: — А может, и правда?.. Ведь она знаешь как любила его… — Я говорил, привязать за лапу только, а ты совсем отдал, дурак этакий! — Эх ты! Испугался! — прищурился Левка. — А я вот ни чуточки! — Идет, — тревожно шепнул Сережа. Марья Павловна прыгающей, неровной походкой шла по дорожке. Седые волосы, связанные узлом на затылке, растрепались, и одна прядь рассыпалась по смятому воротничку. Она подошла к мальчикам. — У меня Мурлышка пропал… Не видели вы его, ребятки? — Голос у нее был тихий, глаза серые, пустые. — Нет, — глядя в сторону, сказал Сережа. — Мы не видели, — поспешно добавил Левка. Марья Павловна вздохнула, провела рукой по лбу и медленно пошла домой. Левка скорчил гримасу. — Подлизывается… А вредная все-таки, — он покрутил головой, — такими словами ругается! «Грубиян»! Это хуже не знай чего! А теперь подлизывается: «Мальчики, не видали моего котика?» — тоненько протянул он. Сережа засмеялся. — И правда, сама виновата… Думает, если мы дети, так мы и постоять за себя не сумеем! — Фи! — свистнул Левка. — Плакса какая! Подумаешь — рыжий кот пропал! — Да он, говорят, у нее еще при сыне был. Так она его на память держала. — На память? — удивился Левка и вдруг, хлопнув себя по коленке, захлебнулся от смеха. — Рыжего кота на память! Мимо прошел старик профессор. Подойдя к раскрытому окошку Марьи Павловны, он постучал указательным пальцем в стекло и, положив локти на подоконник, заглянул внутрь комнаты. — Ну как, Марья Павловна? Не нашелся еще? Мальчики прислушались. — А этот-то чего лезет? — удивился Левка. — Жалеет ее, — шепнул Сережа. — Всем жалко почему-то… Обругала бы их, как нас, не стали бы жалеть! Пойдем послушаем: может, она на нас наговаривать ему будет. Они подошли близко и спрятались за кустами. Марья Павловна говорила: — Долго он Колю забыть не мог… И на кладбище со мной ходил… Было что-то теплое, живое… Колино… Окошко звякнуло. Мальчики испуганно посмотрели друг на друга. Старик профессор заволновался: — Марья Павловна! Голубушка! Что вы? Что вы? Выручим мы вашего Мурлышку. Вот я тут придумал кое-что. — Он дрожащими пальцами поправил пенсне и полез в боковой карман. — Вот тут объявленьица я написал, хочу попросить ребяток расклеить где-нибудь на столбах. Только успокойтесь, пожалейте себя! Он оторвался от окна и зашагал к дому. — Ребята! Ребятки! — Иди! — вдруг струсил Левка. — Сам иди! — огрызнулся Сережа. Старик подошел к ним. — А ну-ка, молодые люди! К вам поручение имеется. Не откажите старику: сбегайте повесьте объявления где-нибудь на людных местах. А? Живенько! — Он кивнул на окошко. — Жалко старушку, надо помочь ей как-нибудь… — Мы… пожалуйста, — промямлил Сережа. Левка протянул руку: — Давайте! Мы сейчас… быстро. Айда, Сережка! — Ну-ну, вот и молодцы! Мальчики выскочили на улицу. — Прочти-ка, чего тут? — сказал Сережа. Левка развернул листок. — Пять рублей! Ого! Сколько денег-то! За какого-то рыжего кота! Спятил он, что ли? Сережа пожал плечами. — Все спятили, — хмуро сказал он. — Может, все жильцы дадут. Мой отец дал бы тоже. На кнопки, держи. — А где повесим? На людных местах надо. — Пошли к кооперативу. Там всегда народ толчется. Мальчики побежали. — А другую бумажку на вокзале повесим — там тоже много людей, — запыхавшись, сказал Сережа. Но Левка вдруг остановился. — Тпру, Сережка, стой! Ведь мы же влипнем с этой штукой, как мухи в мед влипнем! Ну и дураки! Вот дураки! Сережа схватил его за руку. — Бабушка принесет, да? И скажет про нас, да? Левка, что-то соображая, яростно грыз ногти. — Как же теперь быть? — заглядывая ему в лицо, спросил Сережа. — Порвем, — топнул ногой Левка, — и в землю закопаем! — Не надо, — сморщился Сережа, — все спрашивать будут… Опять врать придется… — Ну и что — врать? В одно будем говорить! — А может, бабушка принесла бы кота, и делу конец? Может, не рассказала бы про нас? — «Может, может»! — передразнил Левка. — Понадейся на старуху, а она подведет, разболтает по всему двору. — Верно, — вздохнул Сережа. — Никак нельзя! Папа сказал: «Подлецы украли какие-то…» — Здорово живешь, еще подлецами сделают! Пошли за угол, порвем и зароем под скамейкой. Мальчики завернули за угол и сели на скамейку. Сережа взял бумажки и, комкая их в руках, сказал: — А она-то опять ждать будет… Пожалуй, и спать не ляжет сегодня… — Ясно, не ляжет… А отчего у ней сын-то умер? — Не знаю… Болел долго… А еще раньше муж умер. Один кот остался, а теперь и кота нет… Обидно ей все-таки! — Ну ладно! — решительно сказал Левка. — Не пропадать же нам из-за этого? Давай рви! — Сам рви! Почему я должен? Хитер тоже! — Давай по-честному: ты одну и я одну! Давай! Вот! Левка разорвал объявление на мелкие кусочки. Сережа сложил бумажку и медленно разорвал ее пополам. Потом схватил щепку и выкопал ямку. — Клади! Засыпай покрепче! Оба облегченно вздохнули. — Не ругала бы нас такими словами… — беззлобно сказал Левка. — А про стекло она все-таки никому не сказала, — напомнил ему Сережа. — Ну и ладно! Надоело мне с этим возиться! Я лучше завтра в школу пойду. Там наши ребята в футбол играют. А то все каникулы зря пройдут. — Не пройдут… Скоро в лагерь поедем. Там хоть месяц без неприятностей поживем… Левка нахмурился. — Пошли домой, что ли? — А что скажем? — Повесили, вот и все! Одно слово соврать только: «Повесили». — Ну пойдем! Старичок все еще стоял у окошка Марьи Павловны. — Ну как, ребятки? — закричал он. — Повесили! — неожиданно крикнули оба. Прошло несколько дней. О Мурлышке не было ни слуху ни духу. В комнате Марьи Павловны было тихо. В сад она не выходила. То одни, то другие жильцы навещали старушку. Каждый день Эсфирь Яковлевна посылала мужа: — Миша, иди немедленно снеси бедной женщине варенья. Делай вид, что ничего не случилось, и не поднимай вопроса о домашних животных. — Сколько горя на одного человека навалилось! — вздыхала мать Сережи. — Да, — хмурил брови отец, — все-таки непостижимо, куда это Мурлышка делся? И на объявление никто не явился. Надо думать, собаки загнали куда-нибудь беднягу. По утрам Сережа поднимался в мрачном настроении, пил чай и бежал к Левке. Левка тоже стал невеселый. — Не пойду я на твой двор, — говорил он, — давай здесь играть! Как-то вечером, сидя на заборе, они увидели, как в окошке Марьи Павловны тихонько поднялась штора. Старушка зажгла маленькую лампочку и поставила ее на подоконник. Потом, сгорбившись, подошла к столу, налила в блюдечко молока и поставила его рядом с лампочкой. — Ждет… Думает, он увидит свет и прибежит… Левка вздохнул. — Все равно не придет он. Заперли его где-нибудь. Я бы мог ей овчарку достать: мне обещал один мальчик. Только я себе хотел ее взять. Хорошая собака!.. — А знаешь чего? — вдруг оживился Сережа. — Тут у одной тетеньки много котят родилось, пойдем завтра попросим одного. Может, как раз рыженький попадется! Отнесем ей, она обрадуется и забудет своего Мурлышку. — Пойдем сейчас! — соскочил с забора Левка. — Да сейчас поздно… — Ничего… Скажем: обязательно, обязательно надо скорее! — Сережа! — крикнула мать. — Спать пора! — Придется завтра, — разочарованно сказал Левка. — Только с утра. Я тебя ждать буду. Утром мальчики вскочили рано. Чужая тетенька, у которой кошка родила шестерых котят, встретила их приветливо. — Выбирайте, выбирайте… — говорила она, вытаскивая из корзинки пушистые комочки. Комната наполнилась писком. Котята едва умели ползать — лапы у них разъезжались, мутные круглые глазки удивленно смотрели на мальчиков. Левка с восторгом схватил желтенького котенка: — Рыжий! Почти что рыжий! Сережа, смотри! — Тетя, можно этого взять? — спросил Сережа. — Да берите, берите! Хоть всех берите. Куда их девать? Левка сорвал с головы картуз, посадил в него котенка и выбежал на улицу. Сережа, подпрыгивая, торопился за ним. У крыльца Марьи Павловны оба остановились. — Иди первый, — сказал Левка. — Она с вашего двора… — Вместе лучше… Они на цыпочках прошли по коридору. Котенок пищал и барахтался в картузе. Левка тихонько постучал. — Войдите, — отозвалась старушка. Ребята боком протиснулись в дверь. Марья Павловна сидела перед раскрытым ящиком стола. Она удивленно подняла брови и вдруг заволновалась: — Что это пищит у вас? — Это мы, Марья Павловна… Вот рыжего котеночка вам… Чтобы вместо Мурлышки был… Левка положил картуз на колени старушки. Из картуза выглянула большеглазая мордочка и желтый хвостик… Марья Павловна нагнула голову, и в картуз быстро-быстро закапали слезы. Мальчики попятились к двери. — Подождите!.. Спасибо вам, голубчики, спасибо! — Она вытерла глаза, погладила котенка и покачала головой. — Всем мы с Мурлышкой хлопот наделали. Только напрасно вы беспокоились, ребятки… Отнесите котеночка назад… Я уж так не привыкну к нему. Левка, держась за спинку кровати, прирос к полу. Сережа морщился, как от зубной боли. — Ну ничего, — сказала Марья Павловна. — Что же делать? Вот у меня карточка на память… Она показала на маленький столик около кровати. Из деревянной рамки глянули на мальчиков большие печальные глаза, улыбающееся лицо и рядом удивленная усатая мордочка Мурлышки. Длинные пальцы больного тонули в пушистой шерстке. — Любил он Мурлышку… Сам кормил. Бывало, развеселится и скажет: «Мурлышка никогда нас не бросит, он все понимает…» Левка присел на краешек постели, уши у него горели, от них было жарко всей голове, и на лбу выступил пот… Сережа мельком взглянул на него: обоим вспомнилось, как царапался и отбивался пойманный кот. — Мы уж пойдем, — тихо сказал Левка. — Мы пойдем, — вздохнул Сережа, пряча в картуз котенка. — Идите, идите… Отнесите котеночка, хорошие мои… Ребята отнесли котенка, молча положили его в корзинку с котятами. — Назад принесли? — спросила тетенька. Сережа махнул рукой… — Вот, — сказал Левка, перепрыгнув через забор и с размаху хлопнувшись на землю, — буду здесь сидеть всю жизнь! — Ну? — недоверчиво протянул Сережа, присаживаясь перед ним на корточки. — Так не просидишь! — Хоть бы в лагерь скорее ехать! — с отчаянием сказал Левка. — А то распускаешься только на каникулах и всякие неприятности получаются. Встанешь утром — все ничего, а потом — бац! — и наделаешь чего-нибудь! Я, Сережа, средство изобрел, чтобы не ругаться, например… — Как это? Соли на язык посыпать, да? — Нет. Зачем соли? Просто, как рассердишься очень, сразу отвернись от того человека, зажмурь глаза и считай: раз, два, три, четыре… пока злость не пройдет. Я уже так пробовал, мне помогает! — А мне ничего не помогает, — махнул рукой Сережа. — Ко мне очень одно слово прицепляется. — Какое? — заинтересовался Левка. — Дура — вот какое! — шепнул Сережа. — Отучайся, — строго сказал Левка и, растянувшись на спине, вздохнул. — Если б этого кота достать, тогда бы все хорошо было… — Я тебе говорил, за лапу привязать… — Дурак! Попугай несчастный! — вскипел Левка. — Ты мне только повтори это еще раз, я тебе таких пилюлей навешаю! За лапу, за лапу, за хвост! Искать надо, вот что! Балда дурацкая! — Считай, — уныло сказал Сережа, — считай, а то опять ругаешься! Эх ты, изобретатель! — Вот так мы шли, а так она шла. — Левка показал рукой на другую сторону улицы. Сережа, прислонясь к забору, грыз зеленую веточку сирени. — Старухи все похожи, — сказал он, — все морщинистые и сгорбленные. — Ну нет, есть такие прямые, длинные, как палки, тех легко узнать. Только наша низенькая была… — В платке, что ли? — спросил Левка. — Да, да, в платке. Эх, какая старуха! — с горечью сказал Сережа. — Сразу взяла и утащила. Даже ничего не спросила толком: чей кот? Может быть, нужен очень? — Ну ладно, — нахмурился Левка. — Найдем как-нибудь. Может, она близко живет. Старухи далеко не ходят… — Километра два, а то и три любая старуха теперь может отмахать. Да еще в какую сторону… — А хоть во все четыре стороны! Мы всюду пойдем! Сегодня в одну, завтра в другую. И в каждый двор будем заглядывать! — Так все лето и проходишь! Хорошо, если до лагеря, а то и поплавать не успеешь… — Эх ты, пловец! Спустил чужого кота чертовой бабушке и искать не хочет! — озлился Левка. — Пойдем лучше. Три километра напрямки! Сережа выплюнул изо рта ветку и зашагал рядом с товарищем. — Хоть бы раз в жизни повезло! Но мальчикам не везло. Наоборот, дела пошли еще хуже. — Где ты шатаешься, Сережа? Избегался, почернел… С утра до вечера пропадаешь! — сердилась мать. — Да чего мне дома делать-то? — Ну, в школу бы сходил. Там ребята на качелях качаются, в футбол играют… — Ну да, в футбол! Очень интересно… Подобьют ногу, останусь хромым на всю жизнь, сама тогда бранить будешь. А то еще с качелей упаду. — Скажите пожалуйста! — разводила руками мать. — Да с каких это пор ты таким тихоней сделался? То все приставал: «Купи футбольный мяч», — покоя нам с отцом не давал, а теперь… Смотри у меня, я твои штуки разгадаю… Левке тоже влетело от отца. — Что ты, говорит, как петух, на заборе торчишь? Займись, говорит, чем-нибудь наконец! — жаловался Левка Сереже. Многие улицы были исхожены за это время. В одном дворе на крыше показался рыжий кот. Ребята опрометью бросились за ним. — Держи! Держи! Заходи вперед! — кричал Левка, задрав вверх голову. Кот вскочил на дерево. Обдирая коленки, Левка полез за ним. Но Сережа, стоя внизу, разочарованно крикнул: — Слезай! Не тот: грудка белая и лицо не такое. А из дома выскочила толстая тетка с ведром. — Опять голуби! — закричала она. — Вот я вас отучу от своего двора! Марш отсюда! Она взмахнула ведром и окатила Сережу холодной водой. На спине и на трусиках осела картофельная шелуха. Мальчики как ошпаренные выскочили за ворота. Сережа стиснул зубы и схватил камень. — Считай! — тревожно крикнул Левка. — Считай скорей! — Раз, два, три, четыре… — начал Сережа, бросил камень и расплакался. — Дура, дура, дура! Как ни считай, все дура! Левка молча выжимал на нем трусики, отряхивая с них приставшую шелуху. Ночью шел дождь. Шлепая босыми ногами по теплым лужам, Левка поджидал Сережу. Из раскрытых окоп верхней квартиры доносились громкие голоса взрослых. «Нас ругают… — испугался Левка. — Обоих или одного Сережу к стенке приперли? Только за что?..» За эти дни как будто ничего плохого они не сделали. «Сделали не сделали, а взрослые, если захотят, всегда найдут, к чему придраться». Левка спрятался в кусты и прислушался. — В конце концов, я этого совсем не одобряю — получить себе чахотку из-за несчастного кота! — раздраженно кричала Эсфирь Яковлевна. — Она же маковой росинки в рот не берет… — Бесполезное животное, в общем… — начал профессор. Левка презрительно улыбнулся. «Хорошо им разговаривать, а ей, бедной, даже и кушать не хочется, — с жалостью подумал он о Марье Павловне. — Если б у меня была овчарка, я бы ее любил, воспитывал, и вдруг бы она пропала! Ясно, обедать не стал бы… Квас какой-нибудь выпил, и все!» — Ты чего стоишь? — толкнул его Сережа. — Пойдем скорей, пока мать занята! — Пойдем, — обрадовался Левка, — а то скоро в лагерь! Решено было сходить на рынок. — Там старух видимо-невидимо! — клялся Левка. — Кто за молоком, кто за чем… Соберутся в кучку около возов — сразу всех видно. Может, и наша там. — Я уж теперь ее помню — она мне снилась, — говорил Сережа. — Низенькая, сморщенная… Только бы увидеть такую! День был праздничный. На рынке беспорядочно толкался народ. Сережа и Левка, поддергивая трусики, озабоченно заглядывали под каждый платок. Завидев подходящую старушку, они мчались ей наперерез, сбивая с ног домашних хозяек. — Бесстыдники! Хулиганы! — кричали им вслед. В самой гуще людей мальчики заметили школьного преподавателя. Они спрятались от него за ларек, дождались, пока он скрылся, и снова забегали по рынку. Старух высоких, низеньких, толстых и худых было много. — Но где же наша? — сердился Левка. — Хоть бы мяса пришла купить себе! Неужели она обед не варит? Солнце начинало сильно припекать. Волосы прилипли ко лбу. — Напьемся квасу, — предложил Левка. Сережа вытащил из кармана двадцать копеек. — Кружку на двоих! — заказал он. — Хоть и на троих, — лениво буркнул торговец, вытирая платком красное лицо. — Пей, — сказал Сережа, отметив пальцем середину кружки. — Пей до сих пор. Левка, закрыв глаза, медленно потянул холодную жидкость. — Пенки оставь, — забеспокоился Сережа. Низенькая старушка в черном платке подошла к ним сбоку и с любопытством оглядела обоих. — Не то я обозналась, ребятки, не то нет? — громко сказала она. Сережа оторопело глянул на нее и с размаху толкнул товарища: — Смотри! У Левки цокнули зубы и на шею плеснул квас. — Эх! — рявкнул он, растопырив руки. — Сережка! Она! Она! — Бабушка, это вы? — задыхаясь, спросил Сережа. Старушка закивала головой: — Ну да, ну да… Левка подпрыгнул и, размахивая кружкой, заорал во все горло: — Старушечка! Миленькая! Продавец, перегнувшись через прилавок, дернул его за трусики: — Кружку верните, гражданин! Левка, не глядя, сунул ему пустую кружку. Сережа почесал затылок и облизнул сухие губы. — Бабушка, бежим к вам домой! Сколько километров? Четыре, пять? — подхватывая старушку под руки, захлебывался Левка. — Стой, стой! Батюшки мои, очумел ты, что ли? — отбивалась она. — Пойдем, пойдем, бабунечка! — Левка на ходу чмокнул старушку в сухую щеку. — Ишь как бабушку свою любят ребята! — расплылась в улыбке молочница. — Поглядеть любо! — Затормошили совсем, — покачал головой какой-то старик. — Напрямик! — орал Левка, расталкивая прохожих. — Жарь, бабушка! — Голубчики, голубчики, весь народ повалили кругом себя!.. Лешие этакие! — сердилась старушка. У ворот рынка она уперлась ногами в землю и тоненько закричала: — Да чего вам от меня надобно-то? — Котика рыжего, бабушка! Помните, мы отдали вам вечером на улице. — Сестренка плачет по нем, исхудала, как спичка, — затянул Левка. — Ишь ты… Назад, значит, взять хотите? — Назад! Сейчас же назад! — Вот-вот… Ну так бы и сказали, а то разорвали было на части. — Да жив ли он еще, котик рыжий? — испуганно спросил Сережа. Старушка вынула сложенный вчетверо платочек, обтерла лицо и, не спеша, засеменила по тротуару. — Жив или нет? — простонал Левка. — А с чего ему помирать-то? Толстый такой котище… И то правда, забирайте вы его лучше — бестолковый, страсть! Только и лазит по всей квартире, по всем углам нюхает… — Пускай нюхает! Бежим, бабушка! Старушка высвободила руку из Левкиных пальцев. — Убери клещи-то! Такой и кот твой надоедный, как ты. Утром орет и ночью встанет орет. Совсем не нравится он мне. Уж я его дочке отдала. — Как дочке? Какой еще там дочке? Раз, два, три, четыре… — Насовсем? — ахнул Сережа. — Зачем насовсем?! На подержание. — Да где она живет хоть? — Дочка-то? В Москве. Где же ей жить, там у ней детки… — Адрес давайте! — сказал Левка, сжимая зубы. — Какой адрес? Одна-то я не езжу туда. Город шумный… Покойник зять, бывало, и на метре прокатит… Сережа махнул рукой: — Пропал Мурлышка! — Ну нет! — закипел Левка. — Я и в Москву поеду, и с покойником на метро прокачусь. Как щепка высохну, а достану этого кота! — Да чего его доставать-то? — вдруг сказала старушка. — Привезла его вчерась дочка. Вот домик-то мой. Заходите, гостями будете! Она круто свернула к маленькому крылечку, зазвенела ключами и погрозила пальцем в окно: — Сиди, сиди, рыжий! Чего выставился? Стекло продавишь, настойчивый какой… Левка прыгнул в палисадник, уцепился обеими руками за раму и прижался носом к окну: — Мурлышка! Усатенький… — Ухо, ухо, смотри! — взвизгивал Сережа. Через минуту Левка торжественно шагал по улице. Рыжий кот острыми когтями царапал ему шею. Сережа, весело подпрыгивая, говорил: — Отделает он тебя здорово! Да ладно, терпи уж! — Только б не упустить теперь, — пыхтел Левка. Марья Павловна сняла с подоконника блюдце, вылила из него посиневшее молоко и, стоя посреди комнаты, прислушалась. Дверь широко распахнулась. — Вот! — крикнул Левка, разжимая руки. Рыжий пушистый ком сорвался с его груди и, взметнув хвостом, прыгнул на руки своей хозяйке. Блюдце с радостным звоном скользнуло на пол. — Роднушка моя!.. Да как же это?.. Сережа шлепнул Левку по спине. Оба выкатились за дверь и с визгом упали в траву. В буйной мальчишеской радости они тузили друг друга под бока: — Нашелся-таки!.. Нашелся! Усатый-полосатый! На зеленой аллее рассыпалась барабанная дробь. В белых панамках, с рюкзаками за спиной весело шагали пионеры. По боковым дорожкам, растроганные и умиленные, торопились за ними родители. Левка выбился из строя, подпрыгнул и замахал рукой Сереже. — Смотри, кто стоит! У зеленой калитки, заслонив от солнца глаза сухонькой ладонью, Марья Павловна искала кого-то в строю. Большой рыжий кот, вывернув наизнанку ухо, сидел на заборе. — Марья Павловна! До свиданья! Левка горячей щекой прижался к забору. — Мурлышечка, до свиданья! Сережа погладил кончик пушистого хвоста. |
||
|