"Осень" - читать интересную книгу автора (Прилежаева Мария Павловна)

5

В этом году школьные занятия после каникул начинались в первый день недели — понедельник.

Утренний город похож был на движущийся сад или какое-то театральное действие. Из подъездов и калиток выходили девочки в белых фартучках и мальчики с белыми подворотничками. И несли цветы. Лиловые астры, царственные, будто отлитые из воска гладиолусы, бордовые гвоздики, осенние розы застенчивых скромных окрасок.

Особенно трогательными были малыши-первачки. Девочки, осознавая важность момента, несли букеты благоговейно, правда, стараясь не прижимать к груди, чтобы не зазеленить фартук; мальчишки тащили охапки цветов, как веники, только что не под мышкой.

Взрослые при виде детей улыбались. Можно подумать, все хмурые люди в этот день куда-то исчезли из города. Остались одни добряки, которым милы взволнованные, озабоченные ребячьи рожицы, цветочное шествие и тихие желтые бульвары, придающие родному городу свои особые черты.

В бывшем восьмом «А», теперь девятом, учителей, как и в других классах, ожидали букеты более или менее равноценные, однако два выделялись — самые богатые, пышные, нарядные для Ольги Денисовны и Королевы Марго.

Королевой Марго была математичка Маргарита Константиновна.

Довольно порядочно лет тому назад весь город с невероятным азартом, правдами и неправдами добивался, добывал и читал «дефицитный» переводной роман «Женщина в белом». Еще раньше с таким же азартом, взахлеб читались тома «Саги о Форсайтах». И хотя произведения эти отнюдь не равнозначны, спрос на них был одинаков. Все ломились за книгами; некоторые, чтобы прочитать, другие — поставить на книжную полку для украшения комнаты, как ставится на тумбочку ваза.

Нынче в моде стал роман Александра Дюма.

— Знаете что, — сказала однажды Маргарита Константиновна, — в Москве организован обмен макулатуры на книги. Между прочим, при везении можно раздобыть Дюма.

— А зачем им макулатура? — спросил Женя Петухов, любивший во всем добираться до сути.

Неожиданно Маргарита Константиновна обнаружила познания в этом вопросе и, не пожалев оторвать от урока математики десять минут, подробно изложила ребятам, в чем дело.

— Дело в том, что, представьте, на каждого жителя в нашей стране уходит в год пять деревьев. Представьте, чтобы выпустить для вас книги, тетради, делать вот эти школьные парты, строить дома, надо в год вырубить пять деревьев на каждого. Представьте — пять деревьев на каждого! — почти с ужасом повторила учительница. — А кто из вас посадил за свою жизнь хотя бы одно дерево, ну-ка? Ты? Ты? Никто. Так вот если ты, ты или ты (она указывала пальцем) соберешь и сдашь государству шестьдесят килограммов макулатуры — все равно, что вырастил дерево — сосну, ель, дуб, лиственницу. Сколько вас? Тридцать восемь, я — тридцать девятая. Считайте, мы посадим тридцать девять деревьев!

Она так их разагитировала, что все спешно принялись собирать старые газеты, брошюры, пакеты, бумажные коробки и т. д., тем более что в московских пунктах сбора макулатуры в обмен выдается квитанция. Беги в книжный магазин, меняй квитанцию на Александра Дюма.

Обещанный Маргаритой Константиновной Дюма особенно подогревал усердие ребят.

В один прекрасный день Маргарита Константиновна возглавила группу учеников, нагруженных едва не тонной отжившей бумаги, и отправилась с ними на электричке в Москву. Часа через два они стояли у пункта сбора неподалеку от Третьяковки, в которой бывали с Ольгой Денисовной, после чего на кольцевом автобусе «К» поехали в книжный магазин, и — счастливцы! — вечером возвращались домой с единственным раздобытым экземпляром романа Дюма «Королева Марго».

Всю дорогу из рук в руки передавалась довольно толстая книга в сером коленкоровом переплете с золотым тиснением имени автора и названия романа и изящным и странным силуэтом королевы Марго.

Книгу читали по очереди. Вот тогда-то руководительница класса и получила прозвище Королева Марго. Ей не замедлили сообщить об этом на одном из уроков.

— Не пойдет! — категорически отрезала она. — Королева Марго — коварная женщина.

— А красивая!

— Королева Марго деспотична.

— А красивая! — возразили ей радостным хором.

— Жестокая, — спросила учительница.

— Красивая! — твердил класс.

— Ну, так и быть, — сдалась учительница, порозовев от смущения, неуверенная, педагогично ли она поступает.

— Пусть будет по-вашему. Тем более что Горький тоже сочинил себе королеву Марго. Прочитайте «В людях», там многое найдете…

Учительница математики и вправду была хороша. Высокая, стройная, с прямыми до плеч волосами, в модной под мужскую рубашку блузе в голубую полоску, с широкими обшлагами и отложным воротничком, в синей юбке и синем кожаном жилете, она восхищала девчонок «стилем». Мальчишкам тоже нравилась привлекательная внешность учительницы, но вслух они ценили в ней образованность. «Интеллектуал», — говорили о ней.

Это что? В представлении старшеклассников школы номер один это значило — знать чемпионов по футболу и шахматам; всех, наших и не наших, космонавтов: лауреатов международных музыкальных конкурсов; быть в курсе научных открытий в объеме статей и дискуссий популярных молодежных журналов.

Старшеклассники были поражены, когда оказалось, что математичка довольно прилично играет в шахматы и судит оригинально о Фишере, что, будучи москвичкой, знакома (правда, по чистой случайности) с одним из братьев Старостиных и на московском стадионе «Динамо» и в Лужниках видела немало выдающихся матчей и может о них рассказать; слушала в консерватории Эмиля Гилельса, Святослава Рихтера, Козловского и других знаменитых артистов.

Ого! Ребята, даже Гарик Пряничкин, чьих ниспровергательных идей панически боялась Марья Петровна, прониклись уважением к математичке. Но все же решили ее испытать и, специально выискав в астрономическом журнале вопрос с заковыркой, обратились к ней с одной лишь целью — увидеть, как она себя поведет. Она повела себя так, как только и могло ребятам понравиться. Ответила просто:

— Ребята, не знаю.

Без суеты и хитростей, не боясь уронить авторитет.

— Не знаю. Поищу, если уж непременно вам нужен ответ.

Итак, в первый день школьных занятий Королеве Марго был вручен прелестный букет. Цветы для Ольги Денисовны пока были спрятаны в парте Милы Голубкиной, низкорослой плотной девицы пятнадцати лет, не очень милой наружности, с упрямым взглядом, почти всегда без улыбки, но отличницы и старосты класса. Ей и надлежало преподнести учительнице цветы.

В перемену после двух часов математики девятиклассники понеслись в кабинет русского языка и литературы. Они топали, как стадо диких бизонов. Так неслись с этажа на этаж все остальные ребята. Отчего школьники не шли нормальным шагом в очередной кабинет, а мчались с угорелым видом, кидали сумки и портфели у двери, а затем начинали толкаться и валтузить друг друга — объяснить можно лишь избытком юной энергии. Так и объясняли педагоги суматоху при переходе классов из одного в другой кабинет, что при бесспорных достоинствах кабинетной системы обучения являлось некоторым его недостатком.

Обычно кабинет для уроков отпирает учитель, но Мила Голубкина, инициативная особа, взяла в учительской ключ сама, и девятиклассники расселись по местам, ожидая Ольгу Денисовну, а Мила Голубкина положила розы на учительский стол.

Звонок едва отзвенел, когда в кабинет вошел директор и следом за ним незнакомый молодой человек, порядочно упитанный, несмотря на молодые годы, с девичьей ямочкой на подбородке и светлыми, слегка навыкате глазами. Женя Петухов, сосед по столику Ульяны Олениной, довольно громким шепотом поделился с ней:

— Это еще что за субъект?

— Представляю вам нового учителя, — обычным авторитетным тоном произнес директор.

— У нас по расписанию литература, — сказал кто-то.

— Представляю вам нового учителя по литературе и русскому языку Павла Игнатьевича Утятина.

— Хи-хи! — послышалось за ученическими столиками. А Гарик Пряничкин почти вслух:

— Утя! Утя!

Не Пряничкину бы насмехаться над фамилией нового учителя! Гарик сам терпел от неблагозвучности, прозаичности и даже несколько смешноватого смысла своей фамилии. Быть бы Царевым, Гималаевым, на худой конец Доброхотовым.

В младших классах дразнили: «Пряничкин, дай пряничка!»

Он с малолетства был силен и ловок и дубасил всех, кто рисковал оскорбить его честь. Потом он нашел другую защиту своей чести. Открыл в Большой Советской Энциклопедии близкие себе по звучанию и внешнему смыслу фамилии: троих Прянишников. Почти Пряничкины. Он выбрал из них живописца. Передвижник, академик Петербургской Академии художеств. Чуть не полторы страницы отхватил в Большой Советской! Не отхватил, потому что давно нет в живых, — отвели, еще почетней!

Гарик внимательно познакомился с репродукциями нескольких картин Иллариона Михайловича Прянишникова, представленных Большой Советской. Его не трогала живопись этого художника. Но признан, знаменит, прославлен в энциклопедиях. Гарик щеголял Прянишниковым, будто состоял с ним в родстве, вел род от него. И так много о нем говорил, что прослыл знатоком живописи, будущим искусствоведом, вторым Стасовым. Так вот он, Гарик Пряничкин, и приклеил на первом же уроке новому преподавателю кличку: «Утя».

Бедный Павел Игнатьевич, нелегко ему будет избавиться от мгновенно прилипшего прозвища. Он покраснел, как девчонка, круглые щеки стали похожи на два розовых яблока.

— У нас учительница Ольга Денисовна, — сказала Ульяна.

Хихиканье смолкло.

— Где Ольга Денисовна? — спросил кто-то вслед за Ульяной.

— Мы хотим, чтобы нас учила Ольга Денисовна.

— Тише! — прикрикнул директор. — Тише! — повторил спокойно, когда класс затих. — Ольга Денисовна ушла на пенсию. Она стара и больна. Наше государство и общество покоят старость.

— Она не очень старая, — возразил класс.

— Отчего нам не сказали, что она уходит на пенсию? — спросила Ульяна Оленина.

— Я вам говорю.

— Отчего она не пришла к нам проститься?

— Этого я не знаю. Ваш новый учитель Павел Игнатьевич. Вы не малые дети и должны понимать, должны создать новому молодому учителю атмосферу, обстановку…

Директор произнес недлинное, подходящее к случаю вступительное слово. И оставил класс и учителя.

— Здравствуйте, ребята, — улыбнулся учитель. Улыбались губы, в глазах было смятение. Он поправил галстук и никак не мог перестать улыбаться. Все видели — он безумно смущен и боится их, учеников девятого «А».

— Наша тема сегодня…

Но тут Ульяна Оленина поднялась, медленно подошла к учительскому столу, взяла букет белых и красных роз.

— Эти цветы мы хотели подарить Ольге Денисовне.

Учитель жалко мигнул, улыбка сползла с его вздрагивающих губ.

— Цветы не для вас, для Ольги Денисовны, — при полном молчании класса повторила Ульяна.