КАЗАНСКАЯ СХОДКА

Запрещается читать недозволенные книги. Запрещается состоять в кружках и обществах. Запрещается образовывать землячества. Запрещается… Запрещается… За нарушение выговор. Карцер, штраф, исключение. И даже… отдача в солдаты, в дисциплинарный батальон.

Володя Ульянов, став студентом, надеялся, что в Казанском университете порядки свободнее, чем в Симбирской мужской гимназии. Куда там! За каждым шагом и словом студентов наблюдали «педели» — так прозвали в университете надзирателей, приставленных ходить по пятам, выслеживать, нет ли чего подозрительного. Не говорит ли кто против царя и правительства? Против начальства? Против инспектора Потапова? Инспектор Потапов был грубый громоздкий мужчина, с широкой бородой, как у царя Александра III, и оловянными глазами, в которых не светилось ни искры души. «Педели» являлись к Потапову доносить на студентов. Потапов составлял списки виноватых и без пощады вышвыривал вон из университета. Особенно бедных студентов. Бедным всё труднее становилось учиться: плату за обучение увеличили в несколько раз.

Угрюмо, тягостно было в Казанском университете. Как в тюрьме.

Вся Россия была как тюрьма.

Наступило 4 декабря 1887 года. В этот день в газете напечатали сообщение о студенческих беспорядках в Москве. А казанские студенты давно были недовольны своим бесправием. Среди казанских студентов появилось тайное воззвание: «Встаньте за свои права! Боритесь!»

Первые лекции прошли, однако, тихо. В двенадцать часов раздалось:

— Студенты! В актовый зал на сходку!

— На сходку! — загремело по коридорам университета.

Толпа буйно помчалась вдоль коридора, вверх по лестнице, в актовый зал на втором этаже. Среди первых мчался Володя Ульянов.

Двери в актовый зал были заперты. Студенты навалились, двери с треском распахнулись. Студенты ворвались в чинный актовый зал.

— Товарищи! — объявил председатель сходки. Вмиг наступила тишина. — Товарищи! Нет выше слова — товарищи! Клянёмся поддерживать друг друга. Защищать свои требования. Мы требуем свободы, законности, правды…

В зале появился инспектор, бородатый, плечистый Потапов.

Студенты не любили его. Ненавидели.

— Господа! Именем закона требую, разойдитесь немедленно!

— Вон! Вон отсюда! Долой! — закричала толпа.

Свист, крики полетели со всех сторон на Потапова. Инспектор испугался, бежал из актового зала, кулачищами расчищая дорогу.

Пришёл на смену ректор. Что-то он скажет?

Студенты затихли. Ректору вручили петицию.

«Русская жизнь невозможна. Студенческая жизнь невозможна!» — говорилось в петиции.

— Успокойтесь, господа, — не зная, как усмирить разгорячённое юношество, принялся уговаривать ректор.

— Значит, вы не согласны выполнять наши требования? — снова забушевали студенты. — Товарищи, в знак протеста оставляем университет. Уходим. Сдавайте билеты!

На кафедру ректора лёг первый билет. Потянулись руки. Студенты швыряли студенческие входные билеты. Десять… двадцать… девяносто девять студентов не пожелали оставаться в университете. «У студентов нет прав. Не хотим быть бесправными».

Володя Ульянов тоже положил свой билет. В этот день к вечеру он был исключён из университета.

Ночью его арестовали. А через несколько дней исключённого студента Владимира Ульянова выслали под надзор полиции в деревню Кокушкино.