Борис СМАГИН ПРОСЕЛКИ ФРОНТОВОГО ПОДМОСКОВЬЯ Документальный рассказ

Это было так…

…Рука в желтой перчатке небрежно прошлась по карте.

— По сути дела, я предлагаю вам прогулку! Ленинградское шоссе — прекрасная дорога. Разведка сообщила, что минирование еще не начато. Учитывая славянские темпы, они не успеют ничего сделать. Калинин — Клин — Москва!

Последние слова генерал произнес торжественно. Он встал. Встал и собеседник — коренастый танкист.

— Может быть, именно ваши танки, Отто, первыми ворвутся в большевистскую столицу. Вы войдете в историю великого рейха! Шестьдесят машин в вашем распоряжении. Помните девиз Гудериана: «Вперед, вперед, не оглядываясь, вперед». Так было под Антверпеном, на Вогезах, в Греции. Так будет и здесь. Хайль Гитлер!

— Хайль, — эхом отозвался танкист. Он немного помедлил и затем сказал:

— Прошу утвердить мне запасной маршрут.

— Запасной? — удивился генерал. Он сделал два шага и стал вплотную к танкисту. — Вы что, не верите в реальность моего плана?

— Я солдат и выполняю приказ, господин генерал. Но я воюю с русскими уже четвертый месяц. Мне кажется, обходный путь по лесным дорогам надежнее, господин генерал.

— Вы что, испугались, Отто?

— Нет. Просто я хочу, чтобы мои танки вошли в Москву, а не застряли по дороге.

Генерал прошелся по комнате. Затем он повернулся к столу, и желтая рука снова занесла карандаш над беззащитной картой.

— Вот так?

— Так точно.

— Хорошо. Действуйте, как вам подсказывают опыт солдата и совесть офицера. Мы пойдем прямо! До свидания, Отто. До встречи в Москве.

…Рука надежно прикрывает с севера многочисленные кварталы большого города. Как легко было прикрыть его вот так, на карте. Мины, мины, мины… Они должны появляться везде, вставать на пути вражеских танков, появляться и рвать, уничтожать их, не давать пощады, не дать прорваться…

А сколько путей ведет к пригородам Москвы! На карте они бегут извилистыми бледными линиями проселочных дорог. Каждая такая извилина опасна, смертельно опасна. Один рывок, и танки выходят к самым пригородам… Тогда под ударом кварталы Москвы.

Нужны подвижные группы минеров. Такого не знала еще война… Но мало ли чего она не знала.

— Товарищ майор, к вам пришли.

Шперов поднял голову, оторвался от карты.

— Да, знаю. Просите.

В комнату вошли пятнадцать человек.

— Товарищ заместитель командира бригады. Группа бойцов отдельной бригады прибыла по вашему приказанию. Докладывает старший группы сержант Малышев.

— Садитесь, ребята. Садитесь, садитесь. Комсомольцы?

— Так точно, товарищ майор.

— Трудностей не боитесь?

— Никак нет.

— Сядьте, сядьте… Дело, которым вам предстоит заняться, новое. И необычайно ответственное. Смотрите… Танковая группа генерала Готта собирается совершить бросок на Москву. Эдакий марш Калинин — Москва. Сейчас они вот здесь. По шоссе им далеко не пройти. Мы его заминируем начисто.

Остаются проселочные дороги. Их много. Мы не успеем подготовить сюрпризы на всех дорогах. Но мины надо ставить лишь там, куда заведомо сунутся танки. Под самый нос им.

Этим и займутся группы нашей бригады. Мы готовили вас для немецкого тыла. Нo подождите, пойдете и туда. А сейчас вам тоже предстоят нелегкие схватки. Один на один против танков. Увидел, поставил мину, взорвал на пути, не дал пройти. Закрыть танкам все возможные пути — вот задача ваша и других групп. Мины и карты получите в штабе.

…Головной танк остановился. Он долго стоял, словно прислушиваясь.

Потом медленно свернул с дороги на плотный, чуть заметный проселок. Уже светало. Густая изморозь покрыла голые ветви деревьев. Где-то недалеко начиналась перестрелка.

Фронт просыпался. Один за другим танки углублялись в сказочный при блеклом свете лес. Все происходило безмолвно, словно во сне.

Лишь иногда хрустела ветка, да птица, затаившаяся среди деревьев, вспархивала в сторону, желая предупредить своих. «Здесь враг, враг!» — кричала птица.

Отто фон Вангель сидел в третьем танке. Все произошло, как он и предполагал. Шоссе оказалось минированным. На прямой наводке стояли батареи. Потеряв десятки танков, он избрал обходный путь. Не успеют же русские заминировать все проселки! Это просто невозможно. Танки шли спокойно, как на параде. Слева и справа по тропинке брели автоматчики. Кругом расстилалось ржавое, густое болото. Пусть там сидит противник.

Что они сделают танкам?

Словно ответом на этот вопрос раздался яростный взрыв. За ним посыпались резкие автоматные очереди.

— Что случилось? — фон Вангель бежал к головному танку. — Засада?

— Минное поле.

— Что? Вы же докладывали, что путь свободен, черт вас побери!

Пехотный обер-лейтенант стоял, вытянувшись перед дюжим танкистом.

— Так точно, господин майор. Я лично проверял. Вчера вечером мы облазили всю эту местность. Русские отошли днем. Все было пусто и свободно.

Перестрелка стихла. Уже не прячась, они подошли к первому танку. Он стоял, нелепо развернувшись, покосившись набок, стоял, жалобно выставив раненую гусеницу.

Несколько солдат с миноискателями торопливо проверяли путь.

— Откуда взялись эти мины? — смущенно говорил обер-лейтенант.

— Очевидно, свалились с неба! — фон Вангель бросил в сторону длинный прут, заменявший ему стек. — Проверьте все впереди. Сигнал — ракета.

— Сигнал — ракета, понял? Красная ракета.

Восемь человек сидели в болоте. На небольшой кочке чернели мешки. Это было самое драгоценное. Можно было намокнуть самому, даже замочить оружие, но этот груз священный. Он главное.

— Сколько они проторчали?

— Почти пять часов.

— Хорошо! Надо еще пару раз остановить. Тогда на сегодня хватит…

— Как в «кошки-мышки».

— Да-да, фрицы мышки, а мы — кошки.

Торопливые шаги замолкли. Малышев долго вслушивался.

Лязг гусениц нарастал. Негромко пели моторы. Наученные горьким опытом, фашисты не спешили. Автоматчики, а за ними тридцать три танка.

«Тридцать три богатыря, — подумал Малышев. — Надо их уменьшить».

Он хорошо видел отсюда кусок проселка, по которому, словно на параде, не спеша двигались танки. Вот прошел первый, второй, третий, пора…

Он почему-то затаил дыхание и соединил провода.

Три взрыва один за другим разорвали тишину. А затем стрельба, беспорядочная стрельба рассвирепевших фашистов. И красная ракета, и взрывы где-то впереди…

Только к вечеру они двинулись дальше. Из тридцати трех танков осталось тридцать.

Они стояли и стреляли наугад в мрачную тишину ноябрьского подмосковного леса. Багровые зарницы выстрелов озаряли белые стволы берез, серую паутину орешника и одинокие листья, устилавшие редкие дорожки.

— Итак, мы потеряли день. — Желтое пятно фонарика лихорадочно бегало по карте. По ассоциации фон Вангель вспомнил желтые перчатки генерала. Там все получалось очень гладко и удачно. Куда двинуться дальше? Сплошной линии фронта тут нет. Где ждут русские?

Назад и влево. Это мысль… Ночью рывок. И утром на окраинах Рогачева! А пехота… Пусть идет прежним маршрутом.

Командир роты сопровождения молча выслушал приказ. В глубине души он был рад. Тем лучше. Эти неуловимые русские явно охотятся за танками. Пусть себе воюют между собой.

— Господин майор, — почтительно сказал обер-лейтенант, — есть такая игра у русских. Называется она «кошки-мышки»…

— Кто кого обманет? Ну что же. Днем они играли с нами, теперь наша очередь. Счастливо оставаться. Продолжайте двигаться прежним путем. Утром я надеюсь вас приветствовать на окраинах этого древнего русского поселения…

— Похоже, теперь гитлеровцы захотели поиграть с нами, — сказал Малышев. — Слышите, моторы загудели?

— Сматываются?

— Держи карман шире. В обход пошли. Надо разделиться. Вы пятеро идите прежним курсом. А мы с Прибытковым и Правдиным пойдем наперерез. Места я эти знаю как свой дом, Встреча в Рогачеве.

Все могут танки. Идут через реки, через пашню, сшибают на своем пути дома, форсируют рвы. Только вот тихо не умеют работать. Далекое урчание моторов служило Малышеву путеводителем.

Еще до того, как стал студентом института физкультуры и спорта, полюбил он эти места. Дядя здесь поселился с начала тридцатых годов, стал лесником. И Павел часто гостил у него. Теперь пригодилось. Готовились в фашистские тылы… И в самом деле в тылах. Надо спешить. Бегом, наперерез, туда, где кончается лес. Если танки выскочат раньше, если их там не ждут… Тяжелый мешок замедлял движение, из-за него каждый шаг отдавался тяжелым дыханием, стучал в висках.

Скоро начнет светать… Надо спешить… Еще быстрее… Мы же физкультурники, мы же комсомольцы, мы же…

— Стой, кто идет? — И звук затвора.

— Свои, — отозвался приглушенно, тихо, словно боялся, что танки услышат, повернут сюда, раздавят этих неожиданно возникших людей.

— Кто свои? Старший, ко мне!

Рука в кармане шинели, в руке пистолет. Малышев быстро идет по коридору, созданному узким лучом фонарика.

— Свои, свои!

Это в самом деле были свои.

Три зенитных орудия на прямой наводке. И они поворачиваются, поворачиваются в ту сторону, откуда вот-вот появятся танки.

Настал рассвет, еще один рассвет для этого отряда. И они показались. И орудия встретили их, как положено, как должны встречать прорвавшиеся танки бывшие зенитки, начавшие и кончавшие свою земную жизнь. Зенитки били в упор. И танки били в упор.

Солнце вылезло полностью. Два орудия уже замолчали навсегда.

Но и три танка пылали, горели ярким пламенем. Малышев сидел в узком окопчике, напряженно ожидая, когда танки подойдут к тому месту, где ждал их смертоносный гостинец, — там уже стоял фугас. А последнее орудие уже огрызалось из последних сил, уже не оставалось ни одного человека, не тронутого осколками, уже, казалось, оставалось лишь сыграть последний прощальный залп, как вдруг опушка ближайшего леса, до той поры безмолвная, плюнула в сторону танков дружным залпом. Еще одна батарея вышла на борьбу.

И тут настала очередь Малышева. Танки пошли в обход, они сунулись туда, где он их ждал… Снова грохот, и еще два танка закрутились, не в силах сдвинуться с места. А третий полез прямо на пригорок, туда, где сидел Павел. Стало нестерпимо страшно. Хотелось выскочить и бежать, только бы не смотреть на эту бронированную махину, не спеша взбиравшуюся на холмик. Танк развернулся и краем гусеницы засыпал окопчик…

— Товарищ майор, группа Малышева свое задание выполнила. Трое ранено. Уничтожено пятнадцать танков.

— Двигаются дальше?

— Так точно. Не так рьяно, но прут вперед. Направление то же.

— Хорошо. Направление наших групп то же. Малышев тяжело ранен?

— Да. Его вытащили прямо из-под танка. Здорово помяло.

— Усильте группу до пятнадцати человек. Старшим пойдет Брагин. Он теперь обстрелянный.

— Господин генерал, радио от майора фон Вангеля.

— Что там?

— Большие потери. Осталось всего двадцать пять танков.

— Бросьте ему в сопровождение мотобатальон. И пусть идет прежним курсом. Как шоссе?

— Абсолютно непроходимо…

— Передайте Вангелю, что мы встретимся у канала Москва — Волга в районе Дмитрова…

— Ну вот, теперь и у нас хорошие мотоциклы появились! Откуда это ты такой красивый?

— Трофеи наших войск. Шик, а не мотоциклы.

Они сидели на нейтральной полосе.

«Комсомольский патруль» — сторожа фугасного поля. Привычное положение: ночью тяжелая работа — ставить фугасы, утром — танки, и взрывы потрясают воздух. Сколько таких дней уже прошло? Много… И танков много. Семен Брагин, бывший слесарь, минер-подрывник, сидит у большого поваленного дерева. Рядом конопатый паренек, который примчался к ним на мотоцикле.

— Так удобней! Фрицы за своего принимают.

Весь груз мотоцикла уже «посадили» в землю — много он притащил мин.

А теперь в ожидании танков можно и поговорить.

— Есть такая деревушка Каменка, недалеко от Лобни. Мы там завалы ставили и минные поля, конечно. На ночь в лес ушли, а когда совсем стемнело, ребята в разведку отправились, потому что в деревню много мотоциклов понаехало. Разведчики пришли и доложили командиру: фрицы совсем обнаглели, приехали в деревню и решили побаниться. Вши их, что ли, заели? Один гад, в плен мы его взяли, сказал, что, мол, в Москву хотели чистыми приехать. В общем разожгли баню, начали мыться, И даже боевого охранения не поставили. Наш капитан Гунько выслушал разведчика и решил устроить им баню. Вошли мы со всех сторон в деревню, видимо, правду сказали разведчики. Жителей не видно, а на улице шум, хохот. Мотоциклы парами на дороге стоят, и ни одного часового. Такое зло нас хватило, думаем, ладно, будет вам баня. Окружили мы этих любителей чистой воды и как начали стальным кипятком шпарить!.. Вся свалка продолжалась не больше получаса. Сколько могли мотоциклов, мы в лес угнали, думали, нет ли еще фашистов поблизости. Никого не оказалось. Эти мотоциклисты одни в деревню затесались. Ну там, значит, и остались. Навечно.

Брагин усмехнулся.

— Ну что же. Эти тоже лягут навечно.

У моста показались танки. Они сначала остановилась, а потом осторожно ступили на мост.

Брагин махнул рукой. И мост рухнул, погребая под собой танки.

Это были последние танки отряда фон Вангеля. А последние танки всей танковой группировки генерала Готта добрались лишь до Дмитрова и остались там навечно.

30 ноября закончился переход Калинин — Москва. Закончился преждевременным финишем у города Дмитрова…