"Шторм и штиль (с иллюстр.)" - читать интересную книгу автора (Ткач Дмитро)

1

Вот и на этот раз перебранка возникла неожиданно.

Час назад Федор договорился с соседом Семеном Куликом, чтобы завтра на рассвете выйти в море наловить ставриды и пикши. Теперь он сидел на низенькой, собственными руками сделанной деревянной скамеечке под зеленым потолком густых виноградных листьев и готовил рыболовную снасть.

Снасть эта на первый взгляд немудреная, но сделать ее могут только умелые руки. На конец толстой капроновой нитки, длиной метров в пятьдесят - шестьдесят, нужно намертво прикрепить тяжелое грузило, а повыше привязать десять крючков. Возле каждого крючка вплетается небольшое пестренькое перышко цесарки, похожее на маленькую рыбку. Ставрида и пикша охотно бросаются па это перышко и попадаются на крючок. Случается, что за один раз вытащишь штук шесть, а то и десять. С утра до обеда можно и полпуда рыбы наловить.

Поэтому настроение у Федора хорошее, даже приподнятое, словно перед праздником.

Дело спорилось у него в руках. Ловкие боцманские пальцы и не такую работу выполняли на корабле! И морской узел завязать, и концы многожильного троса срастить - все у него получалось быстро, красиво и вдохновенно. Разумеется, и в боцманском деле есть своя музыка, да еще какая!.. И Федор Запорожец задумался, вспоминая корабль, своих боевых друзей и все пережитое.

Сашко тоже здесь, во дворе, густо заросшем виноградом и похожем на большую комнату с зелеными стенами и зеленым потолком. Он сидит у стола и не отрывает глаз от книги. Сашко давно приготовил уроки и теперь читает новый морской роман, он спит и видит, как бы поступить в военно-морское училище.

А Марина долго молча строчит на машинке. Но вот она оторвала нитку и поднялась из-за стола - статная, красивая, хоть уже и не молодая. Красивой ее делали, наверное, большие карие глаза и густые брови, похожие на крылья черной морской чайки.

– Сашко! Сашенька! Тебе Витька отдал сорок копеек за цыпленка?

Голос у нее, как у большинства южан, сильный, гортанный, его слышно за полквартала. Она и сама это хорошо знала, но не пыталась говорить тише: во-первых, ее Федор после контузии очень плохо слышит, а во-вторых, не было у нее от соседей никаких секретов, точно так же, как и у них от нее. Разве можно жить иначе на одной улице! Пусть слушают, кому интересно, ничего плохого тут не говорится и не делается.

Сашко оторвал голову от книги и тем ломающимся баском, который появляется у ребят его возраста, недовольно, с досадой, но все же сдержанно ответил:

– Опять ты, мама, про цыпленка. Дался он тебе...

– Что значит - «дался»?.. Что значит - «дался»?! Когда ты со своими друзьями уходил в поход, ты у меня двух цыплят выпросил?

– Ну, выпросил, и ты дала, спасибо.

– Спасибо? А я за них на базаре по сорок копеек заплатила. И ты тогда сказал, что Витька за одного отдаст тебе деньги, что вы договорились в складчину.

– Ну, нет у него сейчас.

– Ты мне не «нукай», а чтобы завтра или цыпленок был, или деньги!

Тут уж Федор не выдержал:

– Ну и чего ты, ей-богу, дался тебе этот цыпленок! Подумаешь, велико дело - сорок копеек!..

Марина сразу же перенесла огонь на мужа:

– А ты поддерживай, поддерживай сыночка... Вот собрались двое на мою голову!

– Ну, в самом-то деле, - повысил голос и Федор.

«Цыпленок, цыпленок!.. Сорок копеек, сорок копеек»! Просто слушать стыдно!

– Стыдно? - пошла в атаку Марина. - А мне не стыдно! Пусть знает, что такое сорок копеек. Если не будет знать, что такое копейка, то и рубль будет для него ничто. Вот тогда и увидишь, какого сыночка вырастил!..

– Мама! - умоляюще взглянул на нее Сашко.

– А ты слушай, что я тебе говорю!

Щеки ее раскраснелись, а сила голоса все нарастала. Федор понял, что она только «зарядилась».

Он готов уже был сказать: «Слушайся маму, сынок», но не успел.

В это мгновение кто-то позвонил.

Федор Запорожец отложил работу и пошел открывать калитку, хотя она и не была заперта. Если звонят, то это не сосед, не с этой улицы человек.

За калиткой на тротуаре стоял молодой офицер, лейтенант.

– Здравствуйте,- приложил он руку к своей новенькой фуражке, сиявшей таким же новеньким золотистым «крабом».

– Добрый день,- ответил ему Федор Запорожец и, подтянув домашние рабочие штаны, застегнул на груди рубашку: как-никак перед ним лейтенант, а он только отставной мичман.- Вы ко мне?

– Еще не знаю, может быть, и к вам,- улыбнулся лейтенант, - если вы - Федор Филиппович Запорожец.

– Он самый. Входите.

Что-то тревожное и щемящее шевельнулось в груди Федора Запорожца. «Как будто я уже видел где-то этого лейтенанта... Как будто видел... И лицо знакомое, и голос... Но где? Когда?»

Посреди двора стоял стол с двумя скамейками по сторонам. Федор Запорожец пригласил лейтенанта присесть.

Тот сел. Видно было, что он очень взволнован. Чистые, без единой морщинки щеки его пылали девичьим румянцем.

– Извините, может быть, это и ошибка, но... мне сказали, что вы плавали на одном корабле с моим отцом... Федор Запорожец так и рванулся к гостю.

– Старший лейтенант Баглай! - воскликнул он, не дав офицеру договорить.- Да неужели? Неужели вы его сын?

– Так точно, сын. Юрий.

– Боже мой! Марина! Сашко! Так это же сын Николая Ивановича Баглая!.. Ну, похож, ну, похож как две капли воды. А я как глянул - аж сердце екнуло!.. Я же вас еще по фотографии знаю. Вы там с мамой вдвоем, в каюте у Николая Ивановича.

– Вы и фотографию помните?

– Ну а как же! Захожу в каюту, а она висит над столом. На фотографии вы еще маленький мальчик. И мама ваша совсем молодая.

– Старенькая уже,- сказал Юрий Баглай,- на пенсии. Заслуженная учительница. После гибели отца быстро стала сдавать.

– Николай Иванович, Николай Иванович... - покачал головой Федор Запорожец, будто видел его перед собой, и снова обратился к гостю: - Я ведь думал, что вместе с ним и войну заканчивать буду. Не вышло. Несправедлива к нему судьба. Нет, несправедлива! Такой человек был!

Юрий слушал, не сводя с Запорожца глаз. И когда тот, опустив голову, умолк, тихо спросил:

– Вы видели, как погиб мой отец? Расскажите, как это случилось?

– Что же вам рассказать?.. Стоял он на командирском мостике, командовал, я голос его слышал, вдруг - взрыв... Ну, а что было потом, вы знаете - его не нашли... А десант он высадил. Первым прорвался на вражескую базу. Поэтому и Героя ему дали, а часть его именем назвали...

– Меня в эту часть и направили,- сказал Юрий Баглай.- Туда, где отец служил.

Глаза у Запорожца засветились радостью:

– Так это же здорово!.. Ну, чего же мы так сидим? Марина! Слышишь? Марина! Угощай Юрия Николаевича нашей самодельной таранкой. А я сейчас холодного пивка принесу.

Выпили пива и закусили вкусной таранкой, просвечивающей, как янтарь. Юрий Баглай сказал:

– Что это вы все - «Николаевич» да «Николаевич» Зовите меня просто Юрием. И на «ты», так проще будет.

– Ну что ж, Юрий так Юрий,- охотно согласился Федор Запорожец.- Как же это получилось? Сам в отцовскую часть попросился или направили?

– Все очень просто, дядя Федор. Закончил военно-морское училище, поплавал немного штурманом, небольшой корабль был, а потом попросил, чтобы сюда перевели. Когда уезжал, мне о вас рассказали: живет, мол, в этих местах один боцман, Федор Запорожец, который плавал с твоим отцом...

– Слышишь, Марина, слышишь? И обо мне знают!

– Да как же тебя не знать? - с гордостью ответила Марина.- Не на печке сидел, всю войну грудь под пули подставлял. Недаром ордена да медали заслужил.

– Не «подставлял», а воевал, как положено, - насупил брови Федор Запорожец.- Иначе не сидел бы сейчас за этим столом.

– Так я ж и говорю, что воевал. И на корабле, и в морской пехоте...

– Всякое бывало... - сдержанно сказал Запорожец, обращаясь к Баглаю.- Об этом я тебе как-нибудь потом... Ну, а жить где будешь?

Юрий Баглай не успел ответить. Калитка распахнулась без звонка, и во двор вошла девушка.

Она поздоровалась только с незнакомым лейтенантом и обратилась к хозяину:

– Дядя Федя, отец прислал спросить, на который час будильник ставить?

– Так теперь же рано светает. Скажи - на четыре... Это мы за рыбой с соседом собираемся,- объяснил он гостю.- Может, и ты с нами, Юра?

– Я бы не прочь, но, наверное, не получится... Завтра мне надо явиться к начальству.

А тем временем Марина уже приглашала девушку к столу:

– Чего же ты стоишь, Поля, будто вкопанная? Садись. Пивка выпьешь, тараночкой полакомишься.

– Не хочу, тетя Марина. Ни пива, ни таранки. Спасибо.

– Ну, так арбуза попробуй. На базаре сегодня купила. Боялась, что зеленый, а он, глянь, какой красный... Бери, бери, не стесняйся!

Поля и в самом деле чувствовала себя неловко. Как только вошла во двор, сразу же поймала на себе короткий, но очень внимательный взгляд незнакомого лейтенанта. Этот взгляд будто сковал ее. Правда, теперь лейтенант, казалось, не обращал на нее внимания, и все же девушке хотелось еще раз встретиться с ним глазами...

Кто он? Зачем тут сидит? А дядя Федор его еще и Юрой называет. Никогда ведь и не вспоминал о нем...

«Да нет, он мне абсолютно безразличен. Просто любопытно...» - думала девушка и понимала, что обманывает себя.

– Да вы познакомьтесь,- сказал хозяин. В эту минуту он готов был перезнакомить весь мир. - Это Юрий Баглай, сын Николая Ивановича Баглая, командира нашего корабля. Ты о нем слышала, я рассказывал.

– Слышала, а как же.- Теперь Поля уже с нескрываемым интересом посмотрела на лейтенанта.

– А это - Поля, дочь моего соседа, Семена Кулика. Вот здесь живут, через стенку... Только стенкой мы и отгорожены, а вообще-то как одна семья.

– Ну, а теперь садись к столу,- не успокаивалась Марина. Всей улице она была известна как очень гостеприимная хозяйка.- Не поешь арбуза, не выпущу со двора.

– Ну, разве что маленький кусочек,- сдалась Поля, зная, что от тети Марины так просто не отделаешься.

Она выбрала из миски самый тоненький и маленький ломтик, поднесла ко рту, и Юрий, который теперь уже смелее поглядывал на девушку, увидел, что губы у нее были почти того же цвета, что и арбуз.

«Красивая, - подумал он.- Только что мне до этого? За такой девушкой наверняка не один парень ухаживает... Познакомились - ну и ладно...»

Поля доела арбуз, поблагодарила и направилась к калитке, бросив на ходу:

– До свидания!

– А может, и ты с нами - рыбу ловить? - крикнул Федор Запорожец ей вслед.

Девушка, оглянувшись, улыбнулась.

– Почему бы и нет, с удовольствием. Но ведь вы же знаете, дипломная у меня. Если провалюсь, то и на порог не пустите. Лучше уж потом.

И, тряхнув рассыпанными по плечам волосами, исчезла за калиткой.

«Какого цвета у нее волосы? - подумал Юрий.- Белокурые?.. Нет, не просто белокурые. Они - как чистый, вызолоченный солнцем песок на берегу, подставь руку - так и потекут сквозь пальцы...»

Некоторое время после ухода Поли за столом было тихо. Будто вместе с девушкой исчезло и то оживление, которое принесла она с собой. Как весенний солнечный лучик, осветила двор, согрела своим теплом - и нет ее.

– Любим мы нашу Полю,- наконец произнес Федор Запорожец, обращаясь к гостю.

– А о каком дипломе она говорила? Где она учится? Хозяин, казалось, только и ждал этого вопроса. Поднял коричневый огрубевший палец и гордо сказал, словно о родной дочери:

– Да, в скором времени диплом защищать будет. Тут у нас неподалеку от памятника Славы биологический институт есть, а при нем аквариум. Все рыбы и животные Черного моря в нем собраны. Так вот, она проходит практику в этом институте.- Он помолчал немного и добавил: - Хотят ее после защиты диплома там оставить. Ну что ж, и правильно. С головой девушка. Научным работником будет... А сколько горя успела хлебнуть, скажу я тебе, ой-ой-ой...

– Ну чего ты разошелся? - перебила его Марина.- Может, человеку это и знать не интересно?

– Почему же? Наоборот, интересно,- поспешно возразил Баглай и, почувствовав, что краснеет, опустил глаза.

Запорожец, довольный, что гость поддержал его, оживился.

– Ну вот, а ты говоришь... О такой девушке каждому хочется послушать. Вот я и расскажу... Откуда она взялась в Севастополе, никто не знает. Да она и сама не может вспомнить. Рассказывала: «Убегали с мамой от фашистов, а потом маму убили». А как звали маму и почему они бежали именно в Севастополь, этого не помнит. Очень маленькая была... А вот смотри ж ты, и оборону тут пережила, и немцев. Просто диво! Ну, а когда наши освободили Крым и Севастополь, что тут было! Один родителей не найдет. Другого родители разыскивают. Горе у людей такое, что и не сказать... А город отстраивать надо. Ел ты что-нибудь сегодня или ни крошки во рту не было, есть у тебя, где голову приклонить на ночь или нет, а на работу выходи. И люди шли, потому что как же иначе? Мертвых из-под камней вытаскивали, хоть и сами на мертвецов были похожи... Приходила и Поля. Еще совсем маленькая и такая худая, что, того и гляди, от ветра упадет... Лохмотья на ней - смотреть жалко. А тоже трудится. Поднимет камень своими слабыми, тоненькими, как палочки, руками и несет. Или деревяшку какую-нибудь тянет. Как муравей.

Ей кто хлеба кусочек, кто картофелину или луковку. А тогда, надо тебе сказать, опять беспризорные появились, как после гражданской... Мы с Семеном Куликом тоже на восстановительные работы ходили. Сейчас-то он уже на пенсии, а в то время на морзаводе работал. И вот однажды идем мы с Семеном вечером домой, а он мне говорит: «Ты, Федор, знаешь, мою Саню убили?..»

Саней дочку его звали, погибла она во время обороны Севастополя.

«Знаю»,- говорю ему.

«Так вот, мы со своей старухой посоветовались и решили эту беспризорную сироту Полю себе в дочки взять...»

– Так она им не родная? - вырвалось у Юрия Баглая.

– А я тебе о чем? «В дочки, говорит, взять». «Хорошее дело сделаешь, Семен,- отвечаю я ему. - Ясное дело, и горсовет таких бездомных детей уже подбирает, детдома для них оборудует, но у тебя в семье лучше ей будет. Оба вы люди хорошие, ласковые, справедливые, плохому не научите».

– А на другой день такая картина...- продолжал Федор Запорожец.- О чем уже там говорил Семен с девочкой, мне неизвестно, не слыхал, а потом и расспрашивать не посмел, а только смотрю, обняла она его шею обеими ручонками, прижимается личиком и смотрит ему в глаза... Прижимается и смотрит... А потом взялись они за руки и пошли. Пошли в эту вот хату, в которой и сейчас живут. Правда, в то время тут тоже только стены торчали, да полкрыши висело. Так и осталась. Она им: «Папа, мама». А они оба: «Доченька наша милая». А теперь ишь какая выросла. Красивая. Ученая.

– И в самом деле, красивая,- не сдержался Юрий. Он сидел встревоженный, растроганный и почему-то... счастливый...

Да, он по-настоящему был счастлив. Послали его в Севастополь, о котором он всегда мечтал. Тут он встретился с прекрасными людьми, принявшими его, как родного сына. А впереди у него - корабль, море, плавание... И встреча с такой необыкновенной девушкой!..

Разговор продолжался, а когда стало темнеть, Федор спохватился:

– Да, я же тебя спросил, а ты не ответил. Где жить будешь?

– Надеюсь, на корабле место найдется,- ответил Юрий, заранее зная, что для офицера каюта хоть на двух, но обязательно будет.

– Так это же на корабле, в плаванье. А когда на пирсе стоять будешь, то надо и в городе угол иметь.

– А ты оставайся у нас, Юра,- сказала Марина.- Оставайся. Нижняя комната совсем свободная, в ней и поживи. Мы с Федей в спальне будем да на веранде. Сашко - в своей комнате. Ключ от калитки тебе дадим. Когда ночью с моря придешь, то никого и беспокоить не будешь.

– Как же это? - смущенно развел руками Юрий.- Так неожиданно...

– А мы люди простые, плохого человека и на порог не пустим, а хорошему всегда рады.

– Откуда же вы знаете, что я хороший? - засмеялся Юрий.

– Видно, видно,- простодушно ответила ему Марина.- У такого отца сын плохим не вырастет. Вон мы своего Сашеньку, случается, и ругаем, и корим, а все для чего? Чтобы человеком вырос, люблю я его, а спуску не даю... Слышишь, Сашко? Чтобы завтра же мне цыпленок был. Скажи своему дружку.

И снова повернулась к Юрию:

– Вы, может быть, думаете, сколько нам платить? Нисколечки. Правда, Федя?

– Да боже ж ты мой! - всплеснул руками Федор Запорожец.- Где же это видано? Чтобы моряк с моряка?.. Чтобы я вот так с твоим отцом и - какую-то плату? Да пусть у меня руки отсохнут!

В тот же вечер Юрий Баглай остался у Запорожца. Комнатка была маленькая - в ней стояли кровать, стол, шкаф и два стула,- но уютная, чистая и окном смотрела в зеленый дворик.

Он долго не мог заснуть, лежал с открытыми глазами и думал. Жизнь так многогранна и неожиданна... Еще сегодня утром он даже не предполагал, что будет ночевать вот в этом домике, надеялся устроиться в гарнизонной гостинице.

«Завтра, когда получу назначение, сразу же напишу маме...» - подумал Юрий уже сквозь легкую дремоту.

В спокойной и ласковой ночной тишине было слышно, как далеко на причале бьются друг о друга сухими бортами рыбачьи шаланды, иногда доносился всплеск волн...

Неожиданно он услыхал какой-то шорох у открытого окна. Быстро поднялся на локте:

– Кто тут?

В окне появилась голова Сашка.

– Вы еще не спите, дядя Юра?

– Нет, не сплю, Сашко. А что?

– Я хотел спросить, вы долго учились на лейтенанта?

– Пять лет. А зачем тебе?

– Я тоже хочу...- горячо и взволнованно шепотом заговорил Сашко,- чтобы на всю жизнь моряком... А трудно попасть в училище?

– И поступить трудно, и учиться нелегко. Сам знаешь, какая теперь техника на кораблях.

– Знаю,- сказал. Сашко притихшим голосом.

– Но если очень захочешь, то поступишь. Учиться надо хорошо.

– А я хорошо учусь, дядя Юра... И морские книги читаю.

– Ну, тогда быть тебе моряком. Знаешь такую песню: «Кто хочет, тот добьется...»?

– Знаю... Ну, спите, дядя Юра... А вы мне поможете, если чего-нибудь не буду знать?

– Конечно, помогу.

– Спасибо...- Мальчик неохотно отошел от окна.

А Юрий Баглай уже не мог заснуть. Какие-то несвязные мысли, воспоминания, обрывки разговоров, лица, звуки наплывали друг на друга, исчезали и возникали вновь...

Потом он совсем ясно услышал Полип голос, казалось, она стоит совсем рядом. Вскочил, прислушался... Но вокруг было тихо и сонно.

Только далеко внизу плескалось о берег море.