"Тайна сиамских близнецов" - читать интересную книгу автора (Квин Эллери)

Глава 15 КОЛЬЦО

Эллери не знал, сколько времени он простоял на месте. Мозг его лихорадочно работал, но мышцы отказывались подчиняться, а сердце превратилось в кусок гранита.

Все это походило на продолжение кошмарного сна, который он только что видел. Возможно, он все еще спит... После беглого взгляда на лежащее в кровати тело Эллери повернулся к неподвижной фигуре отца. Мертв... От всей чудовищности этого факта закружилась голова. Его отец мертв! Проницательные серые глаза уже никогда не моргнут. Тонкие ноздри не будут сердито раздуваться. Из старческого горла не вырвется раздраженное ворчание или добродушная усмешка. Не знающие усталости короткие ноги... Его отец мертв!

Внезапно Эллери ощутил неуместное чувство удивления. Что-то влажное текло по его щекам. Он плакал! Гнев на самого себя заставил его сердито тряхнуть головой, и он сразу почувствовал, как сила и надежда вновь заструились в его крови. Мышцы расслабились, но лишь чтобы снова напрячься для прыжка вперед.

Эллери опустился на колени перед инспектором и рванул на нем воротничок. Лицо инспектора покрывала восковая бледность; он хрипло дышал. Дышит! Значит, жив!

Эллери стал трясти худощавую маленькую фигурку отца, крича: «Папа, очнись! Папа, это Эл!», плача и смеясь словно помешанный. Но серая, похожая на птичью голова инспектора лишь слегка качнулась, а глаза оставались закрытыми.

Вновь охваченный паникой, Эллери хлопал отца по щекам, щипал его за руки, молотил кулаками... Наконец он остановился, тяжело дыша и подняв голову. Шок притупил восприятие, но теперь Эллери четко осознавал то, что ощущал подсознательно, войдя в комнату. В помещении стоял удушливый запах. Склонившись над отцом, он почувствовал его еще сильнее... Инспектора усыпили хлороформом!

Застигнув старика врасплох, преступник вывел его из строя и... совершил новое убийство.

С этой мыслью к Эллери вернулись спокойствие и упорная решимость. Он видел со всей ясностью и горечью, как чудовищно был слеп и в чем заключалась его ошибка. Ранее ведомый самоуверенностью, Эллери теперь понимал, что след привел не к концу пути, а всего лишь к очередному повороту и что дальнейшая перспектива окутана туманом. Он стиснул зубы. На сей раз все будет по-другому. Убийца совершил второе преступление не по своему желанию или капризу, а потому, что был вынужден сделать это. И теперь скрывающая его завеса тайны начала приподниматься сама собой...

Наклонившись, Эллери поднял бесчувственное тело отца и отнес его в кресло. Усадив старика поудобнее, он расстегнул на нем рубашку и кивнул, ощутив под ладонью ровное биение сердца. С инспектором все будет в порядке — он должен просто проспаться.

Эллери поднялся, подошел к кровати и прищурился, стараясь рассмотреть все необходимое, прежде чем на сцене появится кто-либо еще.

Убитый являл собой непривлекательное зрелище. Подбородок и грудь были покрыты густой, дурно пахнущей, зеленовато-коричневой массой — очевидно, его сильно вырвало. Взгляд Эллери скользнул к пузырьку на полу — он осторожно поднял его. На дне оставалось несколько капель беловатой жидкости. Понюхав горлышко пузырька, Эллери с отчаянной решимостью вылил каплю на кончик пальца, вытер его, прикоснулся к нему языком и сразу же ощутил сильное жжение и неприятный едкий вкус. Палец начало щипать. Поморщившись, он сплюнул в платок. В пузырьке, несомненно, был яд.

Поставив пузырек на ночной столик, Эллери опустился на колени возле свесившейся головы мертвеца. Быстрый взгляд на выдвинутый ящик столика и на пол около правой руки убитого поведал ему невероятную историю. Ящик был заполнен тем же ассортиментом игр, что и в ночном столике самого Эллери, но колода карт в нем отсутствовала. Карты были разбросаны на полу у кровати.

Одна из них была тем предметом, который сжимала мертвая рука Марка Ксавье.

Эллери с трудом извлек клочок плотной бумаги из стиснутых пальцев и покачал головой. Это оказалась всего лишь половинка карты. Посмотрев на пол, он увидел другую половинку, лежащую на верху груды остальных карт.

То, что Марк Ксавье разорвал карту пополам, не было так уж примечательно, учитывая прецедент, связанный с его покойным братом. Также не казалось удивительным, что это была не шестерка пик, поскольку тот мыльный пузырь уже лопнул.

Эллери озадачило то, что разорванная карта была валетом бубен.

Почему, спрашивал он себя, именно валет бубен из всех пятидесяти двух карт?

Тот факт, что оторванная половинка находилась в правой руке Марка Ксавье, не имел существенного значения. Она была там, где ей следовало быть. Будучи левшой, отравленный адвокат в последние секунды сознания дотянулся до столика, выдвинул ящик, нащупал в нем колоду, вскрыл ее, нашел валета бубен, бросил остальные карты на пол, затем, держа валета обеими руками, оторвал левой половинку, выбросил ее и умер, зажав другую половинку в правой руке.

Эллери просмотрел лежащие на полу карты. Шестерка пик была на месте, в качестве невинного компонента колоды.

Нахмурившись, он встал и снова взял пузырек и подышал на него, вертя во все стороны. Отпечатки пальцев не проявились. Убийца, как и в первый раз, был осторожен.

Поставив пузырек на стол, Эллери вышел из комнаты.

Как и ранее, коридор был пуст и все двери закрыты.

Пройдя по всему коридору до последней двери справа, Эллери прислушался, приложив ухо к панели, и вошел. В темной комнате слышалось тихое дыхание спящего.

Ощупью добравшись до кровати, Эллери мягко подергал за руку лежащего в постели человека. Рука напряглась, а тело тревожно вздрогнуло.

— Не волнуйтесь, доктор Холмс, — тихо сказал Эллери. — Это Квин.

— О! — Молодой врач с облегчением зевнул. — Вы меня напугали. — Он включил настольную лампу рядом с кроватью, и его челюсть отвисла при виде выражения лица Эллери. — В чем дело? Ксавье...

— Пожалуйста, встаньте, доктор. Для вас есть работа.

— Но кто... — начал англичанин; в его голубых глазах мелькнула тревога. Вскочив с кровати, он накинул халат, сунул ноги в шлепанцы и без дальнейших слов последовал за Эллери.

Открыв дверь спальни Марка Ксавье, Эллери отошел, пропуская Холмса. Тот застыл на пороге как вкопанный.

— Боже милостивый!

— Не такой уж милостивый для Ксавье, — заметил Эллери. — Наш коварный противник со склонностью к человекоубийству снова взялся за дело. Удивляюсь, что папа... Давайте войдем, доктор, пока нас кто-нибудь не услышал. Я хочу выслушать ваше мнение.

Доктор Холмс шагнул через порог. Эллери последовал за ним, осторожно закрыв за собой дверь.

— Скажите, когда и отчего он умер.

И тут доктор Холмс увидел распростертую в кресле фигуру инспектора. Его глаза расширились от ужаса.

— Боже мой, ваш отец! Он... он...

— Хлороформ, — кратко объяснил Эллери. — Я хочу, чтобы вы как можно скорее привели его в чувство.

— Так чего же вы стоите?! — крикнул молодой врач, сердито сверкнув глазами. — Беритесь за дело! К черту Ксавье! Откройте окна пошире!

Эллери с ошеломленным видом заморгал и быстро повиновался. Доктор Холмс склонился над инспектором, прослушал сердце, приподнял веки, кивнул и прошел в туалет. Вскоре он вернулся с несколькими полотенцами, смоченными в холодной воде.

— Придвиньте его как можно ближе к окнам, — распорядился врач более спокойно. — Ему необходим свежий воздух, если он вообще имеется в этой чертовой душегубке. Быстро, приятель!

Они приподняли кресло и поднесли его к открытым окнам. Доктор Холмс обнажил грудь инспектора и обложил ее влажными полотенцами. Еще одним полотенцем он закутал лицо, оставив открытыми, как в парикмахерской, только ноздри.

— С ним все в порядке? — обеспокоенно спросил Эллери. — Только не говорите, что...

— Нет-нет, ничего страшного. Сколько ему лет?

— Под шестьдесят.

— Как у него со здоровьем?

— Крепок как гвоздь.

— Тогда это ему не повредит. Но чтобы привести его в чувство, потребуются героические усилия. Принесите с кровати пару подушек.

Эллери принес подушки, вытащив их из-под мертвеца, и остановился в беспомощном ожидании.

— Что теперь?

Доктор Холмс бросил взгляд на кровать.

— Туда мы не можем его положить... Возьмите инспектора за ноги — мы положим его на подлокотники кресла. Голова должна быть ниже тела.

Они легко подняли старика и перевернули его. Доктор Холмс подложил ему под спину большие подушки. Голова инспектора свесилась с одного из подлокотников.

— А ноги как можно выше.

Эллери обошел кресло вокруг и выполнил указание.

Врач склонился над головой старика и стал разжимать ему челюсти, пока не смог открыть рот и вытянуть наружу язык.

— Вот так-то лучше! Я мог бы вкатить ему хорошую дозу адреналина, стрихнина или нового препарата — альфалобелина, но не думаю, что это необходимо. Он пробыл некоторое время под действием хлороформа, но с нашей небольшой помощью быстро придет в себя. Я собираюсь сделать искусственное дыхание. К сожалению, у меня нет под рукой кислородной подушки, поэтому... Крепче держите его за ноги!

Наклонившись над туловищем инспектора, доктор Холмс взялся за дело. Эллери с тревогой наблюдал за процедурой.

— Сколько времени это займет?

— Зависит от того, какое количество хлороформа он вдохнул. О, вот и отлично! Теперь уже недолго, Квин!

Через пять минут из горла старика вырвался сдавленный стон. Доктор Холмс продолжал трудиться. Вскоре он остановился и убрал с лица инспектора полотенце. Старый джентльмен открыл глаза и облизнул пересохшие губы.

— Ну, все в порядке, — почти весело заявил доктор Холмс, выпрямившись. — Он пришел в сознание. Как вы себя чувствуете, инспектор?

Первым словом старика было:

— Паршиво.

Спустя три минуты инспектор уже сидел в кресле, закрыв лицо руками. Если не считать небольшой тошноты, он полностью пришел в себя.

— Самое ужасное, что меня так глупо провели, — бормотал старик. — Из-за этого я чувствую себя вдвойне ответственным за гибель Ксавье... Я попался на простейшую приманку — высунул голову, забыв погасить свет. Естественно, это сделало меня отличной мишенью для прячущегося в темном коридоре. Кто бы это ни был, он поджидал меня, зная, что я выйду, только когда Ксавье придет в сознание, позвать вас, доктор. Поэтому он — или она? — прижал тряпку с хлороформом к моему носу и рту, а другой рукой схватил меня за горло. Я был застигнут врасплох и даже не мог сопротивляться, хотя не сразу лишился чувств — просто ощутил страшную слабость и головокружение, выронил револьвер, а потом...

— Нет смысла искать пропитанную хлороформом тряпку, — сказал Эллери. — Кто бы ею ни воспользовался, он, очевидно, спустил ее в унитаз. В лаборатории имеется хлороформ, доктор?

— Конечно. Хорошо, что вы сегодня мало ели, инспектор. На полный желудок... — Молодой врач покачал головой и подошел к кровати.

Квины молча наблюдали за ним. В глазах старика застыли ужас и боль. Эллери сочувственно сжал его плечо.

— Хм! — пробормотал доктор Холмс, разглядывая месиво на подбородке и искаженные черты мертвеца. — Яд, не так ли? — Он наклонился и понюхал приоткрытые губы. — Да, безусловно. — Оглядевшись, врач подобрал со стола пузырек.

— Я попробовал содержимое, — устало сообщил Эллери. — Оно едкое и обожгло мне язык.

— Господи! — воскликнул доктор Холмс. — Надеюсь, вы попробовали немного. Это смертельный яд, разъедающий внутренности, — раствор щавелевой кислоты.

— Я был осторожен. Полагаю, яд также взят в лаборатории?

Доктор Холмс кивнул и снова повернулся к трупу. Когда он выпрямился, взгляд его был задумчив.

— Ксавье мертв около часа. Ему силой открыли рот и влили в горло щавелевую кислоту. На щеках и подбородке остались следы от пальцев убийцы. Бедняга! Он умер в страшных мучениях.

— Тем не менее он смог бы вынуть из ящика колоду карт и разорвать одну из них пополам, после того как его отравили и убийца ушел?

— Да. Что касается уверенности преступника в наступлении смерти, то напомню, что щавелевая кислота убивает максимум через час, а иногда значительно быстрее. К тому же сказалось его ослабленное состояние. — Врач с любопытством поглядел на карты на полу. — Опять?

— Опять.

Инспектор поднялся и заковылял к кровати.

Эллери вышел в коридор и осмотрелся. Кто-то в этом доме возлежит на ложе из шипов, корчась от мучительной необходимости ждать. Эллери размышлял, хватит ли ему смелости бесшумно пробраться в каждую комнату и внезапно осветить фонариком лицо каждого из спящих. Но женщины... Он задумчиво поджал губы.

Напротив него находилась дверь в спальню Энн Форрест. Эллери подивился очевидному факту, что молодая женщина не слышала звуков нападения на инспектора, движений и ухода убийцы и всех последующих событий. Поколебавшись, он пересек коридор и прижал к двери правое ухо. Ничего не слышно. Медленно повернув ручку до отказа, он толкнул дверь. К его изумлению, она не поддалась. Мисс Форрест заперлась изнутри!

«Какого черта она это сделала? — думал Эллери, идя на цыпочках по коридору к следующей двери. — Очевидно, с целью самозащиты. От кого? — Он усмехнулся про себя. — Как же ночь все драматизирует! У девушки было предчувствие или же она заперлась из простой осторожности? Пожалуй, мне следует уделить большее внимание мисс Форрест».

Комнату, соседнюю со спальней молодой женщины, занимали близнецы Карро. Они, во всяком случае, не были подвержены нездоровым страхам. Дверь тут же поддалась. Эллери скользнул внутрь и прислушался. Ритмичное дыхание спящих успокоило его. Он вышел и вновь пересек коридор.

Напротив спальни близнецов находилась комната, которую миссис Уири отвела исполинскому джентльмену по фамилии Смит. Эллери не колебался ни секунды. Он бесшумно вошел, нащупал выключатель на стене около двери, устремил взгляд на пятно в темноте, откуда доносился слоновий храп, и щелкнул выключателем. Электричество осветило монументальную фигуру Смита, распростертую на кровати. Расстегнутая пижамная куртка обнажала складки розовой нездоровой плоти, поднимающейся и опускающейся вместе с тяжелым дыханием.

Толстяк сразу же открыл глаза. Их взгляд казался испуганным и настороженным. Он поднял руку с быстротой, которую Эллери не ожидал от человека его габаритов, словно опасаясь выстрела или удара.

— Это Квин, — сообщил Эллери, и большая толстая лапа тут же опустилась, а жабьи глазки мягко блеснули. — Просто дружеский визит, приятель. Крепко спали?

— Что? — Толстяк тупо уставился на него.

— Ну-ну, изгоните сон из глаз и поднимайтесь со скрипучего ложа ваших грез. — Эллери внимательно рассматривал комнату, в которой еще ни разу не был. Вторая дверь была открыта и вела в туалет.

— В чем дело? — проворчал Смит, садясь на постели. — Что случилось?

— Еще один из нас отправился к Создателю, — мрачно ответил Эллери. — Как видите, убийство превращается в эпидемию.

Огромная челюсть отвисла.

— К-кого-то еще у-уби...

— Марка Ксавье. — Эллери взялся за дверную ручку. — Наденьте халат и идите в соседнюю комнату. Там вы найдете инспектора и доктора Холмса. Увидимся позже.

Он быстро вышел, оставив толстяка с открытым ртом и запоздало появившимся в глазах ужасом.

Эллери в очередной раз пересек коридор, проигнорировав дверь в соседнюю со спальней Смита комнату, которая, как он знал, была незанятой, и попробовал дверь в спальню миссис Карро. Она поддалась, и после нескольких секунд нерешительности Эллери пожал плечами и вошел.

Он сразу же понял, что совершил ошибку. Не было слышно ни ритмичного, ни вообще какого-либо дыхания. Странно! Возможно ли, чтобы вашингтонская аристократка отсутствовала в постели в три часа ночи? Но Эллери тут же осознал свою ошибку. Миссис Карро не отсутствовала — она сидела в шезлонге, затаив дыхание и глядя на слабый лунный свет, просачивающийся сквозь окна балкона.

Эллери зацепился ногой за мебель, и женщина пронзительно вскрикнула. Но его спине забегали мурашки, а волосы встали дыбом.

— Тихо! — шепнул он, шагнув вперед. — Миссис Карро, это Эллери Квин. Ради бога, не шумите!

Женщина вскочила с шезлонга. Найдя и повернув выключатель, Эллери увидел ее прижавшейся к дальней стене с полными ужаса глазами и вцепившимися в складки пеньюара руками.

Наконец взгляд ее стал осмысленным. Миссис Карро запахнула пеньюар.

— Что вы делаете в моей спальне, мистер Квин? — осведомилась она.

Эллери покраснел.

— Резонный вопрос. Не могу сказать, что порицаю вас за испуг... Между прочим, почему вы не в постели в такой час?

Она поджала губы.

— Было душно, и я не могла заснуть. Но я все еще не понимаю, мистер Квин...

Эллери, чувствуя себя дураком, нахмурился и обернулся к двери:

— Кажется, к вам идут на помощь. Дело в том, миссис Карро, что я пришел сообщить вам...

— Что произошло? Кто кричал? — рявкнул инспектор, появившись у порога.

Он вошел, переводя взгляд с Эллери на миссис Карро. Из двери в смежную комнату высунулись головы близнецов. Доктор Холмс, мисс Форрест, Смит, миссис Ксавье, Боунс, экономка, одетые в большей или меньшей степени, толпились в коридоре, заглядывая через плечо инспектора.

Эллери вытер мокрый лоб и усмехнулся:

— Это моя вина. Я пробрался в комнату миссис Карро — уверяю вас, с самыми невинными намерениями! — а она, естественно, испугалась и испустила этот ужасающий женский вопль. Осмелюсь предположить, что она подумала, будто я намерен сыграть роль похотливого Тарквиния в спальне Лукреции[50].

Враждебные взгляды заставили Эллери покраснеть, на сей раз от смущения.

— Должна заметить, мистер Квин, — холодно произнесла миссис Ксавье, — что это в высшей степени странное поведение для человека, считающего себя джентльменом!

— Да вы ничего не поняли! — сердито крикнул Эллери. — Господи, я только...

— Конечно, Мари, незачем валять дурака, — быстро сказала мисс Форрест. — Вы и инспектор одеты, мистер Квин. Что случилось?

— Раз все проснулись, мы можем вам рассказать, — проворчал инспектор. — И давайте, как предложила мисс Форрест, не будем отвлекаться от важных событий подозрениями насчет морального облика моего сына. Он часто бывает глуп, но не до такой же степени! Мистер Квин пришел сообщить вам, миссис Карро, что произошло еще одно... покушение.

— Покушение?

— Вот именно.

— У-убийство?

— Да, он мертв.

Каждый медленно огляделся, подсчитывая оставшихся.

— Марк, — глухо произнесла миссис Ксавье.

— Да, Марк, — мрачно подтвердил инспектор. — Его отравили — убрали с пути, прежде чем он успел досказать нам то, о чем начал говорить вчера вечером. Я не стал бы касаться моего участия в этой истории, но вам будет небезынтересно узнать, что тот же негодяй угостил меня дозой хлороформа. Да, Ксавье мертв.

— Марк мертв, — повторила миссис Ксавье тем же безжизненным голосом и внезапно зарыдала, закрыв лицо руками.

Миссис Карро, бледная и дрожащая, подошла к двери в смежную комнату и обняла за плечи сыновей...

В ту ночь больше никто не сомкнул глаз. Никому не хотелось возвращаться в свою комнату — все держались вместе, повинуясь стадному инстинкту напуганных животных и вздрагивая при каждом звуке.

С мрачным удовлетворением Эллери настоял на том, чтобы проводить обитателей дома, одного за другим, в спальню убитого, дабы те взглянули на тело. Он внимательно наблюдал за каждым, но, если кто-нибудь и притворялся, Эллери не смог этого распознать. Они были всего лишь группой смертельно перепуганных людей. Миссис Уири упала в обморок, и ее пришлось приводить в чувство с помощью холодной воды и нюхательной соли. Близнецов, выглядевших ошеломленными маленькими мальчиками, освободили от испытания.

К тому времени, когда все было кончено и мертвого адвоката отнесли в холодильник составить компанию его брату, начался рассвет.

Квины стояли в комнате убитого и мрачно смотрели на пустую смятую постель.

— Ну, сынок, — со вздохом заговорил инспектор, — пожалуй, нам придется сдаться. Это для меня чересчур.

— Потому что мы были слепы! — воскликнул Эллери, сжав кулак. — Ведь Ксавье оставил нам ключ... Черт возьми, это надо обдумать, а у меня голова идет кругом.

— По крайней мере, за одно нам следует быть благодарными, — угрюмо промолвил старый джентльмен. — Я уверен, что Марк — последняя жертва. Мотив убийства брата не распространялся на него непосредственно. Его убрали, чтобы помешать ему сообщить, кто убийца. Но как, черт возьми, он это узнал?

Эллери оторвался от размышлений.

— Да, это важно. Каким образом Марк Ксавье узнал, кто убийца?.. Кстати, ты когда-нибудь задумывался, почему он решил оклеветать свою невестку?

— Не успел — столько произошло...

— Но ведь это очень просто. После смерти Джона Ксавье миссис Ксавье наследует его состояние. Но она последняя в семье. Детей у них нет. Если бы с ней что-то случилось, к кому бы все перешло?

— К Марку! — воскликнул инспектор.

— Вот именно. Подтасовка улик была ловким способом убрать ее с пути Марка к солидному состоянию, не пачкая рук кровью.

— Ну, будь я проклят! — Инспектор покачал головой. — А я думал...

— Что ты думал?

— Что между этими двоими что-то было. — Он нахмурился. — Не представляю никого, кроме Марка Ксавье, в качестве причины, по которой миссис Ксавье могла бы взять на себя вину в не совершенном ею преступлении. Если она считала убийцей Марка и была отчаянно влюблена в него... Но это не соответствует его попытке оклеветать ее.

— Такое иногда случается, — сухо заметил Эллери. — Я бы не отбрасывал эту версию из-за кажущегося несоответствия. Страстная женщина, влюбленная в своего деверя, может пойти на многое. А эта женщина к тому же полоумная. — Он подошел к ночному столику и поднял оторванную половинку бубнового валета, которая раньше была зажата в руке Марка. — Эта разорванная картинка меня беспокоит. Я могу понять, почему Ксавье решил оставить ключ в виде карты, хотя в том же ящике, откуда он взял колоду, были карандаш и бумага...

— В самом деле?

— Безусловно. — Эллери устало махнул рукой. — Но у него имелся прецедент. Его тренированный адвокатский ум — а Марк, несомненно, был очень проницательным — усмотрел удобную возможность. Понимаешь, имя убийцы было у него на языке перед тем, как он потерял сознание, а когда пришел в себя, имя поджидало в том же месте. Марк вспомнил о картах. Ум его был ясен. Затем вошел убийца и заставил беспомощного Ксавье выпить щавелевую кислоту из пузырька. Но мысль о картах все еще вертелась у него в голове... Это объяснение не так уж невероятно!

— Но оно тебе не слишком нравится? — догадался инспектор.

— Чепуха!

Эллери подошел к окну и посмотрел на багровый рассвет. Инспектор молча присоединился к нему, устало облокотившись на подоконник.

— Пожар усиливается, — пробормотал он. — Черт возьми, у меня голова как тыква! Все время забываю, что мы поджариваемся... Чувствуешь, как в воздухе пышет огнем?.. Какого же дьявола подразумевал Ксавье под этим бубновым валетом?

Эллери наполовину отвернулся от окна; плечи его поникли. Внезапно он весь напрягся, глядя на руку инспектора, лежащую на подоконнике.

— В чем дело теперь? — ворчливо спросил старик, переведя взгляд на собственную руку. Затем он тоже застыл как вкопанный. Некоторое время оба не сводили глаз с маленькой, высохшей, покрытой голубоватыми жилками кисти руки, как будто на ней не хватало одного пальца.

— Мое кольцо! — воскликнул инспектор. — Оно исчезло!