"TOD MIT UNS" - читать интересную книгу автора (Цормудян Сурен)

Глава 1. ЭКСКЛАВ

Три человека облаченных в ОЗК стояли в дегазационной комнате, терпеливо ожидая результата замера. Местный химик тщательно изучал показания приборов. Затем постучал ладонью по толстому стеклу, отделяющему дегазационную от комнаты контроля и кивнул. Затем он исчез из поля зрения спустившихся с поверхности людей. Заскрипела тяжелая гермодверь. Химик показался за ней. Облаченный в похожий ОЗК, только белого, а не болотного цвета. И вместо противогаза широкое панорамное стекло с респираторной маской под ним.

- Норма, мужики. – Пробубнил он сквозь маску. Гости последовали за ним. Химик плотно закрыл дверь. Затем они прошли в раздевалку и стали снимать там защитные костюмы. Даже если к ОЗК не пристала химия или радиация с поверхности, входить в жилой сектор бункера в таком облачении не разрешалось. Одежда для поверхности, была только для поверхности. В отличие от них, химик мог передвигаться в своем костюме в остальном замкнутом мирке подземелья свободно. Он на поверхность не ходил в своем костюме.

Майор Стечкин аккуратно сложил свой ОЗК на скамейке, извлек из портупеи черный берет и водрузил его по обыкновению на коротко стриженую голову, стянув затем ближе к затылку. Это был крепко сложенный морпех чей возраст уже подходил к пятидесяти. Тем не менее, он был в прекрасной форме. Седина чуть тронула короткие кудрявые черные волосы, на крупной круглой голове, которую бычья шея подавала чуть вперед. Брови сильно наплывали на глаза, что в купе с поданной чуть вперед головой придавало ему угрожающий вид. Но стоило ему заговорить, как первое пугающее впечатление размывалось в неожиданно мягком, бархатистом и чуть приглушенном, словно от насморка голосе.

- Долго возитесь, гвардия, - сказал он двум остальным, вперив кулаки в бока и улыбнувшись, показывая заметный просвет между передними резцами.

- Сейчас, Павел Васильевич.

- Ну, давайте, давайте. – Он легонько махнул своей здоровенной ладонью и, повернувшись к химику, подмигнул ему. – Здорова, Менделеев.

Пожилой химик улыбнулся и кивнул.

Майор вышел из раздевалки и двинулся по коридору бункера. Замаскированный командный пункт «Блок-6» находился под землей в лесу возле поселка Красноторовка, что в семи километрах от Янтарного. Людям, что тут служили до катастрофы, посчастливилось иметь такой объект под боком. Большинство из них и членов их семей выжили. Так же убежище здесь нашли и многие из Балтийска, находившегося чуть менее тридцати километров южнее. Одним из них был и человек, ставший главой общины «Блок-6» - Павел Васильевич Стечкин.  

Коридор освещала одна единственная лампа. Этого было достаточно, чтобы видеть стены и двери. У дальней двери, за которой когда-то было караульное помещение, а теперь жилище главы общины, стоял пожилой высокий и широкоплечий Шестаков. Как и Стечкин, он был одет в камуфляж «флора». Только без портупейного ремня.

- С возвращением, командир, - улыбнулся старший прапорщик Шестков, редкозубой улыбкой.

- Привет Эдик. – Майор пожал ладонь старика и вошел в свои апартаменты.

Стальная, по-военному заправленная койка. Большой стол с подсвечником и пепельницей. Три табуретки. Заднее сиденье от легкового автомобиля у противоположной от койки стены, игравшее роль дивана. Шкаф с оружием. Несгораемый сейф. Карта области на стене. Вешалка с одеждой, исключительно военной. Тумба. Под потолком ртутная лампа. Вот и весь быт главы общины.

Он сел на свою койку, которая протестно заскрипела и тяжело вздохнул.

- Все не так как мы рассчитывали? – спросил Шестаков, войдя и садясь на «диван».

- Ну да, - Стечкин кивнул и вдруг завалился на кровать, прикрыв от яркого света лицо рукой. – Не так. Конечно, они нам там много говорили про объединение. Даже слово это употребили. Интеграция. Много мурыжили, что мы один народ. Что мы должны быть вместе. Много красивых слов.

- А на деле опять?

- А на деле опять. Погодите, мол. Мы пока не готовы принять такое количество людей. Потерпите. Столько лет смогли. И теперь сможете. Курить охота.  У тебя нет?

- Я бросаю. Забыл?

- Молодец. – Майор снова поднялся и сел, откинувшись спиной на бетонную стену. – Это ты правильно. Я смотрю, в боксе ПТС-ки нету. Поехал все-таки Скворцов в Балтийск?

- Поехал. – Шестаков кивнул.

- Жаль меня не дождался. Надеюсь, у него ума хватит набрать топлива больше чем он сожжет этим драндулетом туда и обратно.

- Ну, чай не дурак. Догадается. – Прапорщик улыбнулся, снова показав редкие зубы. – Слушай, Василич. Так может, Балтийск освоим? Там же тоже есть бункер.

- Эдик, а ты в нем был? – невесело усмехнулся Павел. – Это же конура натуральная. У нас тут в душевых места больше чем там. Да и… Наведывался я туда. Лет эдак… Дай вспомню. Пять или шесть тому. Двери закрыты наглухо. Причем изнутри. Две двери оплавлены. Видно от взрыва еще. Заварились. Другие нет. Но тоже изнутри закрыты. А вход давно зарос уже. Значит, все кто туда залез, со штаба базы, так там и остались. Могила. Да и чему удивляться. Вентиляция последний раз там ремонтировалась еще при союзе. Дренаж тоже. Каждую весну там воды по колено было. Нет Эдик. Нам Калининград нужен. Пятый форт. Вот где просторы.

- Ну а вообще. Как они там?

- Да все так же. Живут, не тужат. Казематы там, не чета нашим. Этот командный пункт был рассчитан на год функционирования после обмена ядерными ударами. Только для того, чтобы помочь сделать последний, контрольный залп подлодкам. А пятый форт немцы строили, как крепость. С казармами жилыми. Со всеми делами. Да на тысячи людей. Из расчета длительной осады, если что. Плюс еще, есть у них там, светлая голова. Он умудрился открыть новые территории.

- Вот как? – поднял седые брови прапорщик.

- Ну да. Там, глубоко под землей пристройки есть. Еще фашисты строили. И там оказались генераторы. От грунтовых вод вращаются. Ток дают. Заработали, представь себе.

- Вот немчура, умели же делать. – Хмыкнул Эдик.

- Да, небось, узники делали. Черт, жаль только топливо впустую на БТРе пожгли с этим «официальным визитом».

- Ну, ты им ситуацию-то хоть обрисовал, командир? Что тесно нам совсем. Не хватает ни места, ни ресурсов.

- А то они не знают. – Скривился Стечкин. – Не впервой же я к ним с этой мыслью. Знают все. И что наш глубинный колодец обмелел. Нам не то, что на дезинфекцию людей с поверхности, на питье скоро хватать не будет. И про то, что туманы с моря тянет ядовитые. И про то, что дети, которых мы много спасли тогда, в самом начале, выросли уже давно и им бы самим семьи создавать, да места нет уединиться молодой парочке. Все это они знают. Но все твердят. Потерпите. А жизнь-то ведь такая штука. Жизнь идет. Жизнь проходит и не ждет.

- Они торгуются? – ухмыльнулся Шестаков.

- Намекают. Все расспрашивают, сколько и какая у нас техника в наличии, из той, что на ходу. Сколько стволов и боеприпасов. Каков урожай корнеплодов в оранжерее и какой приплод в крольчатнике.  

- Ну, так и есть. Самохин, подлюга, выгоду ищет.

- Да есть выгода. Вместе быть. Вот главная выгода.

- Ну, мы-то это понимаем. А вот они? Ну ладно, правление ихнее. А что народ тамошний думает?

- Народ? – Стечкин вздохнул и уставился в пол. – Это ты правильный вопрос задал.

- Чего такое? – насторожился прапорщик.

- Встретился я там с этим. Имя у него еще такое… Ну ты должен его помнить.

- Кто такой?

- Да контрактник из Базы. Он часто у нас на полигоне бывал по службе. Ну, вспомни, нерусский такой. Он еще всегда на камуфляж нагрудные знаки цеплял, а ты шутил над ним. Дескать, подарок для снайпера.  

- Тигран что ли?

- Ага. Точно. Тигран. Блин, вот сегодня с ним разговаривал, а имя забыл начисто. А ты его видал в той еще жизни последний раз, зато помнишь. Молодец старый, - Павел улыбнулся.

- Ну и как он там?

- Да нормально. Он мне такую штуку рассказал занятную. Мозги в пятом форте народу промывают.

- Это, в каком смысле?

- Да в таком, что, дескать, есть такая Красноторовка. И живут там люди. В бункере. А правит ими диктатор. Бандит в военной форме, воинственный и жесткий.

- Опаньки. – Эдуард шлепнул себя ладонями по коленям. – Это как понимать? Что за хренота?

- Да вот так и понимай. Пропаганда. Информационная война, если хочешь. Мы бы и не узнали, конечно, ничего в наш визит, если бы Тигран в приватной беседе, в курилке, мне по секрету это не рассказал.

- А не врет?

- Какой резон. У нас с ним никогда трений не было. Нормальный мужик. Да ты сам вспомни. Он и встрече нашей рад был очень.

- Постой-ка, - Шестаков прищурился. – Я кажется, понял.

- Чего ты понял?

- Они же боятся. Понимаешь?

- Не совсем.

- Ну, сам подумай. Авторитета твоего боятся.

- Да какой к черту авторитет?..

- Погодь, командир. Дай скажу. – Поднял ладони прапорщик. – Представь. Мы объединимся. Станем вместе с ними жить. Придешь туда ты и приведешь две сотни человек, которые на тебя буквально молятся. И расскажут они остальным, как ты тут задницу рвал, спасая всех в округе. Как заорганизовал все тут. Как сам вкалывал, за ради выживания. И в оранжерее иногда сам работаешь. Наравне с другими. И в питомнике с кроликами да куропатками возишься. И сам проводку чинил. Ветряки ремонтировал на поверхности. И санузел ремонтировал и колодец углублял сам, пока не нашел чистые грунтовые воды. И расскажут, что никто тут не обижен был. Все равны. Все по справедливости. Да, ты тоже майор, как и тамошний Самохин. Но тут-то все сходство и кончится. Ну, я-то знаю еще по тем временам, какая он шкура и какой ворюга да самодур. И тут такой хозяйственник появился. Настоящий офицер, а не крыса в погонах. И две сотни человек уже за тебя, поскольку с тобой они от начала. И тут и остальные в пятом форте подумают, а ну его, Самохина того, с его шайкой. Вот человек. Работяга и организатор. И опыт многолетний выживания в небольшом бункере. А там просторы. Эх, как развернешься-то! Вот Самохин со своей кликой чего боится. Вот и пудрят мозги людям. Дескать, бойтесь. Есть такой нехороший Стечкин. И потому тянут с объединением. Покуда не подготовят общественное мнение против тебя. Тогда ты им не конкурент во власти.

- Да на кой черт мне эта власть? Мне людей выводить отсюда надо!

- Вот потому ты и в авторитете. Не за власть свою радеешь. За людей.

- Нда, - Стечкин повесил голову и вздохнул. – А люди все те же. До чего дошли много лет назад. Горстка осталась, за час на перекличке пересчитать. А все те же. Власть. Пропаганда. Конкуренция. А ведь, похоже, что ты прав.

- Да конечно прав. А уж зная, что за фрукт этот Самохин… - Шестаков поднялся и, подойдя к командиру, присел рядом на его койку. – Слушай. Паша. А может мы того?

- Чего? – морпех повернул голову и внимательно посмотрел на товарища.

- Ну, оружия у нас хватает. Бронетранспортеры. Бойцы крепкие имеются. А ну как пойдем туда и порядок наведем? Тут тебе и объединение. Тут тебе и жизненное пространство. И все в наших руках будет.

- Эдуард, - Стечкин недобро прищурился, - Ты в своем уме?

- Да погоди, командир, - засмеялся прапорщик.

- Это ты погоди. Ты что же, предлагаешь мне войну устроить? Мы да они, может быть последняя тысяча людей на всей земле. И ты мне предлагаешь бойню устроить? По своим стрелять?

- Да причем тут по своим? Майор Самохин сотоварищи кому тут свои…

- Эдик. Давай заморим этот разговор в зародыше, а?

В стальную дверь жилища Стечкина кто-то настойчиво забарабанил и, не дожидаясь утвердительного ответа, распахнул ее. В проеме появилась взъерошенная голова капитана Демченко, с медицинскими петлицами на воротнике камуфляжа.    

- Василич! Группа Скворцова вернулась! Там непонятное что-то! Шумят. Через карантин ломятся. Тебя зовут.                  

*     *     *

- Товарищ гвардии майор, ну бес в них какой-то вселился. Может токсин новый в атмосфере, и фильтры пропускают? Гляньте, как бесятся. – Нервно тараторил химик, перекладывая из ладони в ладонь свою маску.

Увидев через толстое стекло командира, группа Скворцова столпилась у прозрачной перегородки и что-то пыталась объяснить жестами.

- Чего такое у вас?! – Крикнул Стечкин.

- Да не услышат они, товарищ гвардии майор. Стекло. Маски. Сами еще шумят.

- Ну, тогда пусти меня к ним.

- Вы что? На их ОЗК роса токсичная! Гляньте! Они из тумана только что!

Павел выхватил у химика из рук респиратор, натянул на лицо и вышел из комнаты химпоста.

- Дверь за мной плотно закрой! – Крикнул он химику, затем вошел в дегазационную.

Группа Скворцова тут же присмирела. Они отошли назад от командира, вспомнив вдруг, что на них скопились ядохимикаты от тумана, а у майора ничего из защиты нет кроме респиратора.

- Скворцов, говори, какая вошь вас всех разом ужалила! – прокричал командир сквозь свои фильтры.

Один из восьми «близнецов» сделал шаг вперед и подергал гофрированный шланг, идущий от противогаза к подсумку с фильтром.

- Василич. Там следы на пляже. Человеческие. – Раздалось из фильтра глухое возбужденное бормотание.  

- Где?

- Где-то в километре не доезжая до ПУРа. На полигоне нашем. Возле подрывной станции.

- Так вы в Балтийске не были?

- Нет, командир. Я же говорю. Следы!

- Да понял я. Уверен, что человеческие?

- Да. Подошва рифленая. С поперечными грунтозацепами. Причем следы идут прямо из воды и в лес. Мы внимательно посмотрели. Поначалу думали, что один человек. Но там как минимум трое прошло. Просто шли они цепочкой и наступали в один след. Мы как поняли что к чему, сразу назад!

Холодок прошел по позвоночнику Стечкина. Что за неизвестные люди появились невесть откуда, а точнее из моря? И каковы их намерения, и настрой, если они стараются скрыть свою численность таким незатейливым способом?

- У вас оружие с собой?

- Да командир!

- Быстро наверх. Садитесь в ПТС-ку. Ждите меня!

- Есть!

Толкаясь, «близнецы» облаченные в обезличивающие всех ОЗК, двинулись на выход.

Стечкин вернулся в комнату химпоста.

- Менделеев. Давай мой костюм. Срочно! Я за автоматом сбегаю!

- А что там случилось, Павел Васильевич?

- Мы не одиноки во вселенной!

*     *     *

Гараж техники находился естественно на поверхности. Под него приспособили три огромных железных ангара, бывших некогда хранилищами. Ядерный удар по самому комплексу, где находились и наземный центр спутниковой связи с флотом в мировом океане и его дублирующая на случай большой войны подземная часть, а так же хранилища материально-технической базы, не наносился. Воинская часть была в стадии расформирования, и уже был объявлен аукцион на продажу земли коммерческим структурам. Среди желающих приобрести лакомый кусок земли с обширным подземельем, были так же и иностранные фирмы. И противнику это было известно. Сюда прилетела только крылатая ракета, начиненная кассетной боевой частью, чтобы выкосить жителей офицерского общежития, что и было сделано. Тратить термоядерный заряд на горстку офицерских жен и детей, и самих офицеров, оказавшихся лишними в реформируемой армии и готовящихся оказаться на гражданке, было непозволительным расточительством с экономической точки зрения. Потому и послали на них дождь из стальных игл, распыленных взрывом кассетной боеголовки. Из местных жителей мало кто уцелел. Поэтому основу подземной колонии составили жители ближайшего населенного пункта и морские пехотинцы, находившиеся в тот роковой день в лесном палаточном лагере на учениях, проходящих на полигоне «Хмелевка».

Ангары, посеченные поражающими элементами кассетного боеприпаса, находились в пятидесяти метрах от главного входа в бункер. Много лет назад люди провели титаническую работу, создав на тропе, ведущей к ангарам тоннель из ящиков от боеприпасов, заполненных песком. Выросли стены по бокам. Сверху были уложены доски. Затем насыпали щебень и грунт. Накидан дерн. Теперь этот тоннель выдавал лишь поросший устойчивыми к враждебной атмосфере нового мира сорняками земляной вал. Изрешеченные железные своды ангаров были затянуты рулонами рубероида и линолеума, спасая загнанную в ангары технику из лесного лагеря от кислотных и радиоактивных дождей. Все это сделать было непросто, учитывая, как зашкаливали дозиметры в те, первые годы. Как бесконечно долго лили черные от ядерного пепла дожди. Но люди сделали это. Ради будущего. Ради выживания. Ради себя и тех, кто оказался рядом.

Выставлять на поверхности посты считалось излишним. Люди Красноторовской колонии не знали других выживших в целом мире, кроме общины пятого форта под Калининградом. А это почти в сорока километрах вглубь суши. Учитывая, что у форта практически не было пригодной для дальних (а именно дальними в нынешнее время стали такие рейды в несколько десятков километров) рейдов, то опасаться за сохранность техники в ангарах не приходилось уже долгие годы. Но теперь все изменилось. Известие о чьих-то следах на пляже, в паре десятков километров от подземной обители было в первую очередь тревожным сигналом, а уж потом наводило на мысли о надежде и оптимистических посылах возможного контакта с другими выжившими.

Стечкин тревожно вглядывался в туманный горизонт, где утопала линия берега, тянущегося до самого Балтийска. Что значило это событие в их странной, растянутой в бесконечности жизни после всеобщей смерти? Не были ли эти следы на песке, предзнаменованием окончания эпохи, когда два десятка лет горстка оставшихся людей с иррациональным упорством отрицала саму смерть? И были ли вообще эти следы на самом деле?

ПТС размеренно рычал танковым дизелем. Машина наматывала на свои гусеницы песок от оставленного ей же утреннего следа. Небо было плотно затянуто косматыми тучами. Можно было не бояться опасного излучения солнечных дней. Что до яркости дневного света, так непереносимого жителями пятого форта, то обитатели Красноторовской колонии были более устойчивы к яркому свету, поскольку основное освещение в бункере давали белые ртутные лампы. Пятый же форт, довольствовался лампами накаливания, а то и вовсе, керосинками да лучинами.

Мимо проплыли утопленные в песок покосившиеся ржавые столбы с остатками проволочного заграждения. Рубеж очерчивающий просто берег моря от того же берега, но являющегося территорией полигона. Местность трудно было узнать. Сразу после песка начинались густые заросли живучего шиповника и изувеченных генетическими уродствами деревьев. Не смотря на ядовитые осадки и радиацию, растения нового поколения заполнили собой все, заменив те, что были погублены катаклизмом. Только редкие сухие остовы старинных деревьев, помнящих еще птиц и людей, собиравших в этих краях ягоды, напоминали о тех временах, когда Стечкин знал каждый уголок, каждый куст и камень на территории полигона, начальником которого он когда-то являлся. Вдали, в тумане, показался темный силуэт ПУРа. Пункт управления районом. Трехэтажное здание на берегу моря с двумя смотровыми площадками. На уровне второго этажа и над третьим. Именно там собиралось высокое начальство, чтобы наблюдать за ходом учений, которые регулярно когда-то здесь проходили.

Транспортер остановился.

- Приехали, командир. Вон они. – Пробубнил через маску находившийся рядом Борис Колесников.

Стечкин уже было отдал приказ личному составу на выгрузку из машины, как вдруг замер, уставившись на выглядывающий из тумана бурый прибой. В воде показался «островок». Четырехметровая спина, увенчанная «горной грядой» наростов и покрытая полипами. Теперь на бреге вышел и ее обладатель.

- Черт возьми, - выдохнул Колесников и передернул затвор автомата.

- Внимание! Краб! – крикнул Стечкин, - Всем оставаться в машине! Огонь не открывать!

Из люка на крыше кабины высунулся Скворцов и обратился к находящемуся в кузове командиру.

- Почему, Василич? Девять стволов. Мы его быстро…

- Не тупи, птица, - хлопнул его Павел по плечу трехпалой перчаткой ОЗК. – Если те, кто оставил следы, не знают еще о нашем существовании, то наверняка узнают, услышав стрельбу. Не факт что они возвращались на берег и видели утренние следы машины. Но и не факт что ушли далеко. Мотор могли не услышать. А девять стволов, как ты говоришь, слышно будет и в Балтийске. Особенно в туман. Понял?

Огромная тварь имела зеленовато-бурый окрас под «камуфляж». Лапы ее были покрыты бесчисленным количеством жестких черных волосков. Из-под панцирного «козырька» выглядывали злые красные глаза, под которыми без конца двигались массивные челюсти. Левая клешня существа по своим размерам конкурировали с самим туловищем краба.

Выйдя не берег, чудовище стояло какое-то время неподвижно. Из каменных складок на бронированной спине стекали ручьи грязной морской воды.

- Командир, может, я его гусеницами раскатаю? – Спросил Скворцов.

- Погоди. Заглуши лучше двигатель.

Скворцов так и сделал. Машина затихла, и краб резко дернул туловищем, вперив жесткий красный взгляд в ПТС. Затем, быстро перебирая своими жуткими волосатыми лапами, приблизился к машине. Снова замер, оценивая неизвестный предмет взглядом и еще черт, знает, чем он там еще мог оценивать.

- Они же только по ночам выходят. – Тихо проговорил Колесников. – Какого дьявола он сейчас вылез?

- Возможно, его что-то потревожило? – предположил Стечкин. – Или кто-то.

- Ты о чем, командир?

- Я о тех, кто наследил на пляже.

- Ты что, думаешь, они по морскому дну пришли?

- Нет, конечно, - хмыкнул Павел, что отдалось гулом в маске, - Но вот их транспорт. Может подлодка?

Краб попробовал своей клешней гусеницу плавающего вездехода. Тщетно. Стал идти вдоль правого борта, тыкая боевой клешней в стальные катки, такие же, как у танка Т-64. Они тоже оказались несъедобными. Краб безмолвно негодовал, обходя неприступную машину. Затем вернулся к загадочным человеческим следам. Постоял возле них. И вдруг резко засеменил в сторону леса.

- Твою мать, только не это! – Воскликнул Стечкин. – Вернись в море, падла!

Однако у краба явно были свои планы, и они в данный момент были связаны отнюдь не с отравленной Балтикой.

Весь отряд проводил огромного гостя из морских недр взглядом, взирая на то, как он, подобно танку, вломился в сухой кустарник и неумолимо продвигался дальше, идя по следу неизвестных.

- Черт, ну и что нам теперь делать? – сокрушенно махнул рукой Борис. – Пойдем следы изучать, встретимся с этой скотиной. И еще не факт, что его сородичи не вылезут сейчас следом. – Он посмотрел на Стечкина, но тот продолжал глядеть туда, где только что скрылся краб.

- Командир, что делать-то теперь? – Спросил Борис громче, видимо решив, что Василий его до этого не слышал.

- Для начала заткнуться и дать мне подумать. – Невозмутимо ответил Стечкин.  

В люке снова появился голова Скворцова. Он торопливо лез наружу, отчего получалось это у него неуклюже и вызывало лишнюю суету.

- Василич! Командир! – раздавался из маски крик.

- Что такое еще?

- Командир! Взгляни! Ты должен это увидеть! Взгляни на ПУР! – Скворцов протянул майору бинокль.

Павел принял его и посмотрел в сторону видневшегося в километре с лишним здания. Туман уносило в сторону Балтийска и ПУР стал проглядываться более отчетливо. Вот в окулярах возникли рифленые зеленые стены, потрескавшиеся от времени. Лишенные стекол «евроокна», установление незадолго до катаклизма по случаю ожидаемого на учения визита президента страны. Вот наружные лестницы между этажами. Половина ступенек давно сгнила. Большая смотровая площадка, второго этажа. Тут обычно собиралась пресса. От натянутой над ней некогда масксети остались лишь редкие лохмотья, колышущиеся на ветру. Верхняя площадка для высшего командования. Она выступала за пределы стен третьего этажа, находясь над ним, и делала силуэт здания похожим на кувалду. Командный пункт так же лишился остекления уже давно. Вот флагшток, идущий с этой площадки. И…

- Что за… - вырвалось из горла Стечкина.

Над ПУРом развивался флаг. Белое полотнище, с черным крестом, делящим это полотнище на четыре равных прямоугольника. Левый верхний прямоугольник был красным, с беспорядочно расположенными на этом фоне пятью четырехконечными звездами. Центр креста был покрыт белым ромбом с черной свастикой, заполнявшей его.