"Я выбираю тебя !" - читать интересную книгу автора (Рокотов Сергей)15… - Понимаешь, папа, — тяжело дыша, рассказывал Эдуард, — этот Левушкин просто сошел с ума… Он стал во всем обвинять меня, хотя это именно он пырнул ножом Малиновского. Я видел это своими глазами… Я просто обложен со всех сторон, мало мне этого отморозка Чугаева. Я теперь точно знаю — это он убил Татьяну… — Я это уже знаю и без тебя, есть кому сообщить, — проворчал адвокат, попыхивая гаснущей трубкой. — Ты говори о себе, по глазам твоим вижу, что ты снова что-то натворил… — Он стал обвинять меня во всем! Он бросался на меня! Он вырывал у меня руль… — Ты вот что, расскажи-ка все по порядку, — попросил отец, стараясь не глядеть на сына. Такую досаду он вызывал у него, что он был не в состоянии спокойно на него глядеть. Эдуард путано и сбивчиво рассказал все события сегодняшнего дня. Когда он вещал о побоище на лесной поляне между ним и Чудом, в глазах отца появилось едва заметное выражение одобрения его действиям, даже некая скрытая гордость. Но то, что он рассказал дальше, повергло его в состояние подлинного отчаяния… — Андрей оказался на том самом проклятом месте, я подобрал его, и мы поехали… Он стал браниться, обвинять меня во всех грехах, он вырывал у меня руль, и мы чуть не столкнулись со встречным грузовиком. И тогда я остановил машину… И мы вышли… Это было на проселочной дороге… Он бросился на меня с кулаками, кричал, что я испортил ему всю жизнь, что я подлец и мерзавец… А затем он подобрал какую-то железяку и попытался ударить меня по голове… И тут… Я вынужден был… — Снова ножом, как и в прошлый раз? — зловеще улыбнулся Григорянц. — Да…, - растерянно проговорил Эдик. — Откуда ты знаешь? — А знаю потому что я адвокат, сыночек дорогой… И обычаи и привычки людей знаю неплохо… — Но почему ты говоришь, как в прошлый раз? Ведь это не я… — Ты это, паренек, ты, — продолжал улыбаться жуткой улыбочкой адвокат. — Страшная улика была против тебя у Курбыки этой дотошной… Ножичек-то нашли… Спрятал ты его неплохо, а он нашел… Ищущий обрящет… Вот за ножичек с твоими пальчиками на его ручке я этой поганой Курбыке и выложил десять штук зеленых… Знаешь, какие это были деньги в девяносто первом? Большие деньги, сынок, очень большие… Только пальчики Шила, владельца ножичка, да твои, больше ничьих нет… Откуда бы им там взяться, твоим пальчикам, а?… — При этих словах он слегка наклонился в сторону сына и пристально поглядел ему в глаза. Тот вздрогнул, побледнел и отвернулся. — Так-то вот, сыночек… Но данные эти он в дело внести не успел, я помешал ему… Точнее, деньги мои, потом и кровью заработанные, помешали. Ты полагаешь, мне некуда было их деть, кроме как за тебя, погань такую, платить? Я их умею зарабатывать, умею и тратить… Так что, ты убил Малиновского, ты все дело затеял, ты его и прикончил, пока твои дружки пьяные да битые валялись в траве… Злобен ты, сынок и глуп донельзя… Только на помощь старика и рассчитываешь… — Но ты поможешь мне? — с надеждой в голосе спросил Эдуард. — Помогу, помогу…, - пыхнул трубкой Григорянц. — Обязательно помогу… Прямо сейчас, на твоих глазах. Он набрал номер телефона. — Управление Внутренних дел? Виктор Ильич ушел уже? Жаль… Это адвокат Григорянц вас беспокоит… Я что хотел сообщить, во-первых, мой сын нашелся, он жив и здоров, а во-вторых…, - он бросил на сына какой-то странный взгляд. — А во-вторых, я прошу бригаду милиции срочно приехать ко мне. Немедленно!!! Я делаю официальное заявление, что примерно час назад Григорянц Эдуард Рубенович, мой родной сын, зарезал ножом своего старого товарища Левушкина Андрея, не помню отчества, который тоже находился в розыске. Прошу вас приехать немедленно, поскольку мой сын представляет угрозу и для меня и для общества! Жду! А также прошу вас содействовать в розыске автомобиля «Жигули», находящемся примерно на двадцатом километре Волоколамского шоссе, где находится этот самый Андрей Левушкин, дай Господь, чтобы ещё живой, пронеси мимо моих седин чашу сию… Он положил трубку и посмотрел прямо в лицо сыну. — Сволочь…, - прошептал Эдуард. — Сволочь…, - повторил он. Старая грязная сволочь… — Ладно болтать, — махнул на него отец своей холеной рукой с огромным перстнем с ониксом на безымянном пальце. — Можно подумать, что ты не сволочь… Затеял всю эту бодягу, убил парня, впутал в дело своих товарищей, меня, старого дурака, пожалевшего тебя, и считаешь себя порядочным человеком… Но то, что ты сволочь, это ещё ничего, это бывает, страшно то, что ты дебил, ты настоящий дебил… Как ты только занимался бизнесом, ума не приложу! — Я расскажу следователю, что ты организовал убийство Игоря Малиновского! — крикнул Эдуард, вскакивая с места. — Я расскажу, что ты подкупил следователя Курбыко! — Нет, просто дебил, и все! — досадливо хлопнул ладошами Рубен Михайлович. — Дегенерат! Странно, что ты внешне похож на меня, я бы мог предъявить претензии твоей матери. Кто тебе поверит? Это все вздор, треп и вздор… Факт один — то, что ты зарезал своего товарища, вот это факт. Это преступление, и ты за него ответишь по всей строгости нашего российского закона. Ну, а если покопаются дотошные следователи, глядишь, и до того дела докопаются… — И до тебя докопаются! — крикнул Эдуард. — Ты тоже ответишь за взятку следователю Курбыко! Возьмут его в оборот, и расколется он… Так что зря ты это сделал, дорогой папаша… — Ничего я зря никогда не делал, не сделал сейчас и делать не стану, — с досадой в голосе произнес Григорянц. — И ты вскоре убедишься в этом, сынок. А пока собирай барахло и готовься к цугундеру. Пришла пора отвечать за свои грехи… И не бросай горячие взгляды на этот лежащий на столе ножичек, отучаться пора от столь вредных привычек… Уже через десять минут прибыла бригада милиции. Майор, руководившей бригадой, был ошеломлен тем, что родной отец, известный адвокат, сам вызвал милицию арестовывать его сына. Такого в его долгой практике ещё не было… — Я юрист, работник юстиции, — предупредил лишние вопросы Рубен Михайлович. — И закон для меня превыше всего, понимаете вы, превыше родственных отношений. Да…, - покачал он своей крупной седой головой, вызывающе глядя в недоумевающие глаза майора и его подчиненных. — К такому у нас ещё не привыкли, и простая человеческая порядочность воспринимается как донкихотство либо просто безумие… — Да я ничего такого не говорю, — словно бы оправдывался майор, пожимая плечами. — Только что этот молодой человек признался мне в том, что сегодня вечером пырнул ножом своего товарища Левушкина Андрея… И я решил, что этим вопросом должны заниматься правоохранительные органы. Его надо задержать, — он бросил гневный взгляд на сына, указывая на него пальцем. А органы пусть разбираются, виноват он или нет. Я заслуженный адвокат, мой долг состоит в том, чтобы соблюдать закон и справедливость, и много на меня вылилось грязи в течение моей долгой деятельности на этом поприще… Кем только меня не выставляли в прессе? Но я делал свое дело честно и буду продолжать его делать… Так-то вот, господа, — он картинно взмахнул руками и стал бродить взад-вперед по комнате… — Вы подтверждаете слова отца о том, что покушались на жизнь вашего друга Левушкина? — спросил майор, садясь за стол и вытаскивая бланк протокола. — Подтверждаю, — глядя в пол пробормотал Эдуард. — Расскажите, при каких обстоятельствах это произошло… Эдуард стал медленно, монотонным голосом рассказывать о происшествии, опуская, разумеется, все ссылки на события десятилетней давности. — Странно все это, — удивлялся майор. — На вас совершается нападение, вас похищают, привозят на какую-то опушку леса, там устраивается драка, потом вы убегаете, угоняете машину похитителей, случайно встречаете своего приятеля Левушкина, находящегося в розыске и непонятно откуда там взявшегося, сажаете его в машину, а он вдруг ни с того, ни с сего бросается на вас… Кстати, где вы взяли нож? — Он лежал в бардачке «Жигуленка», — хмуро ответил Эдуард. — Когда мы выходили из машины, я прихватил его на всякий случай. Слишком уж агрессивно был настроен Левушкин. — Так. И дальше что? — Обороняясь от него, я вынужден был ударить его ножом. Он упал. Я потащил его в машину, посадил на заднее сидение, провез некоторое расстояние… — Ну? — И оставил на дороге. На Волоколамском шоссе, приблизительно на двадцатом километре, точно уже не помню. Сам же прошел некоторое расстояние, остановил машину, сказал, что меня ограбили и у меня нет ни копейки. Шофер поверил мне и довез меня до Тверской. Вот и все… Рассказал все отцу, он вызвал вас… — Более, чем странное поведение, — поражался майор. — Хорошо, допустим, что вы ударили ножом Левушкина, действительно обороняясь, но потом-то вы могли вызвать «Скорую», сообщить в милицию. А вы просто оставили умирать вашего друга на дороге… — Ничего странного в этом нет, — вмешался отец. — Зачем ему было это делать? Он оставил машину на дороге, предполагая, что все обвинения падут на владельцев машины, похитивших его самого и от которых он сбежал… И если бы не моя порядочность, он бы так и остался безнаказанным… — Ладно, будем разбираться. Подпишите протокол, гражданин Григорянц и собирайтесь. — Возьми мое пальто, Эдик, — как ни в чем не бывало, предложил отец. — Пальто, ботинки, короче, все, что нужно. И если понадобится моя помощь в рамках закона, безусловно, сделаю все, что от меня зависит. Но только в рамках закона… — Пошел ты, — окрысился Эдуард. — Ничего мне от тебя не надо… Попомнишь ты ещё этот вечер… Адвокат только развел руками, окидывая сумрачным взглядом милиционеров, вот, мол, кого я вырастил… Эдуарда так и увели в спортивном рваном костюме. Единственное, что он принял от отца, так это его старые зимние сапоги… Не в одном же тапочке идти в февральскую ночь… А адвокат Григорянц тут же набрал хорошо знакомый ему номер телефона. — Алло. Григорянц говорит. Ну что, пришла пора платить за добро. — Помощь нужна? — лаконично спросил скрипучий мужской голос. — Да нужна, и срочно. Немедленно. Очень вас прошу как можно скорее быть у меня дома. — Надо так надо, я ваш должник… Скоро буду… — Жду…, - произнес адвокат и снова раскурил свою трубку… |
||
|