"Семья Спеллман расследует…" - читать интересную книгу автора (Лутц Лиза)Войны на развлекательной слежке Глава IВсе началось, когда Рэй исполнилось тринадцать. Я сперва не обратила на это внимание, да и никто тогда не обратил. Она занималась этим после школы, не слишком часто, только когда было солнечно и погода располагала к прогулке. Но потом к нам переехал дядя Рэй: еще один трудоспособный детектив. Не то чтобы он много работал, даже наоборот, однако если перед родителями вставал выбор, кого взять с собой на слежку – дядю Рэя или Рэй, они не долго думали. Во-первых, за дочь они могли взять с клиента максимум двадцать пять долларов в час плюс расходы. А за услуги бывшего копа можно смело просить полтинник. Во-вторых, дядя Рэй мог вести машину и одновременно писать в баночку (талант, обусловленный только полом, но не стоит его недооценивать). Словом, дядя был намного удобнее для Спеллманов и даже умудрялся не пить до конца рабочей смены. Кроме Рэй, никто не заметил, что за последнее время у нее стало мало работы. Кроме меня, никто не заметил, что она нашла способ возмещать потери. Сейчас ей четырнадцать, она уже может гулять до десяти вечера по выходным и до восьми по будням. Прежде она никогда не опаздывала домой. В школе у нее две подружки – Эри Ватт и Лори Фриман, у обеих родители гораздо строже. Поэтому в дни учебы Рэй приходит домой примерно в пять, иногда в семь, а по выходным вообще не вылезает из дома, если не работает или не идет в кино. Изредка остается с ночевкой у Лори, еще реже – на вечеринках под присмотром старших. В остальное время дом для Рэй – ее крепость: она обожает эти четыре стены и наш фургон для слежек. Поэтому, когда сестренка начала опаздывать или прибегать домой запыхавшейся, я поняла: она что-то скрывает. Конечно, я могла бы спросить, что стряслось, но у Спеллманов так не принято. Я просто за ней проследила. Рэй недвусмысленно дали понять, что в этом году ее средняя оценка должна быть «четыре» с минусом, не меньше. И Рэй выполнила наказ родителей, при этом практически ничего не делая за стенами школы. Однажды сразу после уроков я села ей на хвост. Рэй запрыгнула на велик и покатила к Полк-стрит. Затем хорошенько пристегнула велосипед к скамейке, села и достала учебник. Непосвященный наблюдатель подумал бы, что она решила немного позаниматься в ожидании автобуса. Но я знала: сестра ищет, за кем бы пошпионить. Через несколько минут из книжного магазина торопливо выскочила женщина с большой сумкой. Она вытащила какие-то бумаги, порвала на части и злобно швырнула в урну рядом со скамейкой Рэй. Ее дрожащие руки и нервная походка пробудили в моей сестре интерес. Когда женщина отошла, та закрыла учебник, выждала двадцать секунд и двинулась следом. Я медленно поехала за ней, а потом, догнав на перекрестке, преградила Рэй путь. – Подвезти? – предложила я, опустив стекло. Сестренка поняла, что я сидела у нее на хвосте и знаю, чем она занимается. Я могла точь-в-точь записать уравнение, которое Рэй мысленно составила в тот миг. Она не привыкла обороняться и в отличие от меня всегда уступала, если так подсказывало ей сердце. К тому же любой протест только укрепил бы мои подозрения. – Спасибо. Мне как раз не хотелось идти пешком, – сказала Рэй, забираясь в машину. Я промолчала. Может, это на самом деле первый раз? Да и что плохого, если после уроков она время от времени шпионит за незнакомыми? Практика как-никак. Несколько недель я ничего не предпринимала, а Рэй возвращалась домой все позже и позже. Потом в какой-то момент она прекратила свои развлекательные слежки и почти не выходила из комнаты. Родители сочли, что их младшая дочь просто избегает встреч с дядей. Я же, напротив, не собиралась доверять человеку с моими генами. Спальня Рэй находится прямо под моим чердаком. Наши комнаты соединены пожарной лестницей. Когда Рэй было пять, она увидела, как ночью я убегаю из дома, тем самым обнаружив альтернативный доступ в мою комнату. Я быстро избавила ее от привычки пробираться ко мне через окно: во-первых, это было опасно, а во-вторых, кровать стояла прямо у окна, и Рэй частенько оставляла на моем лице отпечатки двадцатого размера. Около семи вечера я услышала скрип на пожарной лестнице и уже хотела выглянуть в окно, как зазвонил мой телефон. – Алло. – Алло, это Изабелл? Обычно я не отвечаю на подобные вопросы, но это была моя частная линия. – Да. Кто это? – Здравствуйте. Меня зовут Бенджамин Макдоналд. Я познакомился с вашей мамой в библиотеке. – В библиотеке? – Да. – В какой? – В городской. – И что же она там делала? – Ну, могу только предположить, что брала книги. – Вы видели у нее книги? – Ну да. – Какие, помните? – Нет. – Ни одной? – Нет, но вообще-то я звоню не поэ… – Что вы там делали? – Где? – В библиотеке. – Проводил исследование. – Что-нибудь, связанное с юриспруденцией? – Да… – То есть вы адвокат? – Да. И я хотел бы… – Выпить со мной кофе? – Да. Кофе. – Извините, я больше не пью кофе с адвокатами. Но можно задать вам еще один вопрос? – Собственно, вы только этим и занимаетесь. – Точно. Что вам сказала моя мама? – Ничего особенного. – Тогда почему вы согласились? – Она предложила мне двадцатипроцентную скидку на услуги частного детектива. Я повесила трубку и помчалась вниз. – Мам, надо срочно вызывать людей в белых халатах. Пусть упрячут тебя в психушку, как Бланш Дюбуа. Мама радостно подскочила и хлопнула в ладоши. – О, Бенджамин позвонил? – Да. И больше не позвонит, уверяю. – Иззи, ты только что прошляпила свое повышение. – А ты собиралась меня повысить? – Да, если бы ты встретилась с Бенджамином. Но теперь можешь и не мечтать. – Мама, я сама найду себе парня. – Конечно, милая. – Она закатила глаза и сменила тему разговора, потому что мои слова ничего бы не изменили. Оливия будет устраивать мне свидания с адвокатами, а я буду встречаться с теми, кто не прочь выпить. – Завтра ты свободна от бумажной работы над «Спарк Индастриз». Поедешь на слежку, – сказала мама. – Новый клиент? – Ага. Миссис Питерс. Звонила на прошлой неделе. Подозревает, что ее муж – гей. – А ты не предложила им просто поговорить? Мама рассмеялась: – Нет, конечно! У нас и так работы мало. Я поднялась к себе и стала изучать материалы по новому делу. В 10.15 на пожарной лестнице послышался шорох. Я выключила свет, выглянула наружу и увидела, как ноги Рэй скрылись в окне ее спальни. С риском для жизни я выбралась на лестницу и быстро полезла вниз. Сестричка даже не успела разуться. – Иззи, у меня есть дверь. – Тогда почему ты ей не воспользовалась? – Ближе к делу, – сказала она, точно ковбой из старого вестерна. – Слежки детям не игрушки. – В смысле? – Нельзя шпионить за чужими людьми. – Почему? Ты каждый день это делаешь! – Да, но мне за это платят деньги. Разницу чувствуешь? – А я могу работать и бесплатно. – Рэй, мы стараемся давать тебе работу. – Да, но раньше ее было больше. – Это опасно. – Играть в баскетбол тоже опасно. – Ты не играешь в баскетбол. – Какая разница? – Ты можешь пойти за плохим человеком. Тебя похитят или убьют. – Маловероятно. – Но все-таки возможно. – Иззи, я никогда не перестану шпионить, если ты к этому клонишь, – сказала Рэй и уселась за письменный стол. Я села напротив. – Давай хотя бы сократим часы слежки. Она черкнула что-то на листке бумаги, сложила его вчетверо и передала мне. – Настолько пойдет? – Тебе надо поменьше общаться с Дэвидом, – сказала я, разворачивая бумажку. И тут же воскликнула: – На десять процентов! – Смысл в том, чтобы не произносить цифру вслух. – Да что ты? Десять процентов – слишком мало. Рэй дала мне ручку и бумагу. – Торг уместен. Я решила ей подыграть, потому что иначе мы бы три часа спорили о методе переговоров. Написав свое предложение, я сложила листок и вручила Рэй. Та расхохоталась. – Ни за что на свете! – Она снова написала цифру. – Как тебе такой вариант? – Пятнадцать процентов?! Ты шутишь? – Иззи, ты все неправильно делаешь! Надо молчать! Я написала «40 %» и показала листок Рэй. – Я не уйду отсюда, пока ты не согласишься на это. Сестренка переварила мои слова и нашла выход из положения. – Если я сокращу свои развлекательные слежки на сорок процентов, мне нужно как-то восполнять потери. – То есть? – Раз в неделю будешь брать меня с собой. – Неужели ты хочешь тратить на это свои выходные? – И каникулы, и праздники, и даже короткие дни. – Договорились. Мы пожали друг другу руки. Рэй тут же заявила: – Как насчет завтра? Миссис Питерс сообщила, что ее муж Джек будет утром играть в теннис с неизвестным мужчиной – вероятно, это и есть его любовник. Мы решили начать работу уже в «Теннисном клубе Сан-Франциско»: миссис Питерс несколько раз следила за мужем и точно знала, что он поедет именно туда, поэтому устраивать рискованную дорожную слежку не имело смысла. Утром я пила с мамой кофе и еще разок прошлась по делу Питерса, в частности, внимательно изучила его рабочее расписание. Между второй и третьей чашкой кофе, после того как мама сказала: «Милая, тебе надо пить меньше этой дряни. Ты и так шухерная», а я ответила: «Не говори „шухерная“, тебе не идет», Рэй вбежала на кухню в белых шортиках, розовой рубашке и носках с помпонами. В руках у нее была ракетка. – Мам, как я выгляжу? – спросила она. Оливия прямо просияла от гордости. – Великолепно! – Рэй, на тебе розовая рубашка, – заметила я, надеясь, что мои подозрения не оправдаются. – Я не слепая, – огрызнулась та, доставая из шкафа «сласти-мордасти». Я хотела было возразить, но вспомнила, что сегодня суббота. Рэй потрясла коробку с кукурузными колечками и услышала только шорох сахарной пудры. Высыпала остатки в тарелку: ни одного целого колечка. – Ублюдок! – заорала Рэй. – Милая, бабушка была замужем, когда родила твоего дядю, – поправила ее мама. – Извини. – Рэй подумала немного и исправилась: – Жирный козел! – Спасибо, – поблагодарила ее Оливия таким тоном, как будто действительно научила дочь чему-то полезному. – И загляни в буфет. Нижняя полка, за бумажными полотенцами. Рэй зарылась с головой в шкаф и вылезла оттуда с двумя коробками в руках: «Кэптн Кранч» и «Лаки Чармс». Наша умница мама предусмотрительно запаслась хлопьями! Никогда не перестану ей удивляться. – Обожаю тебя! – с неподдельной любовью воскликнула Рэй. – Ты вроде хотела «Фрут Лупс», – заметила я. – Не знала, что у меня есть выбор. – Рэй насыпала себе две миски сладких завтраков. – Так по какому случаю вырядилась? – спросила я, уже зная, каков будет ответ. Сестричка посмотрела на маму. Та кивнула: «Валяй, можешь говорить». – Статья пятая, пункт четвертый. Она имела в виду спеллмановский контракт личного найма. Все сотрудники агентства (временные или постоянные) обязаны его подписать. Как и сами Спеллманы, условия этого контракта местами вполне разумны, а местами совершенно не поддаются логическому объяснению. Статья пятая, пункт четвертый относится к последней категории. Суть ее в том, что в случае необходимости Альберт и Оливия имеют право выбрать для сотрудника маскировку. Для игры в теннис, как вы понимаете, нужна особая форма. Подписывая в свое время контракт, я добилась некоторых уступок по этому пункту. В частности, родители могут подбирать мне одежду не чаще чем три раза в год. Мама с папой тоже внесли свои поправки: в случае нарушения данных условий с меня взимается штраф в размере пятисот долларов. (Этот пункт был добавлен, когда угрозы увольнения перестали на меня действовать.) Дэвид сто раз переписывал спеллмановский договор, и он имеет реальную юридическую силу. Мама говорит, что, если я нарушу хоть одно условие, она заставит меня уплатить штраф. Но я не могла не выразить протест: выплеснув кофе в раковину, я бросилась к себе, вопя: «Нет! Нет!» – На твоем месте я бы побрила ноги! – крикнула мама вдогонку. У меня перехватило дыхание. Теннисная юбка висела на моей двери. Вся белая, хрустящая и ужасно короткая. Я еще никогда такую не надевала – в основном потому, что не играла в теннис. Но даже если бы играла, все равно ни за что бы так не вырядилась. Я приняла душ, побрила ноги (впервые за два месяца) и минут десять стояла перед зеркалом, стараясь оттянуть юбку или скорчиться так, чтобы она казалась длиннее. Безрезультатно. Я достала из шкафа огромную серую рубашку и пошла вниз. В коридоре стоял Дэвид. Сперва он только хихикнул, увидев меня, но когда подошел отец, они оба загнулись и заржали так, что я чуть не побежала вызывать врача. Я налила себе еще кофе. Папа с Дэвидом остались в коридоре – видимо, их парализовало от смеха. Потом зашел дядя Рэй. Внимательно меня осмотрев, он удержался от комментариев и только понимающе заметил: – Статья пятая, пункт четвертый? Я кивнула и велела сестре собираться. Мама стояла в уголке и с довольным видом потягивала кофе. Дэвид с отцом наконец-то смогли разогнуться и притащились на кухню. Брат обратился к маме: – Ты была права. Это того стоило! – Потом протянул мне теннисную сумку: – Смотри не потеряй. На выходе я развернулась и объявила: – Вам всем давно пора заняться делом, шуты гороховые! Рэй побежала за мной. Я резко остановилась и спросила: – Скажи честно, у меня задница сильно торчит? – А как надо? – осведомилась та. Я завязала рубашку вокруг талии и села в машину. |
||
|