"Соверен" - читать интересную книгу автора (Сэнсом К. Дж.)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Едва придя в себя, я почувствовал, что меня окружает тепло. Несколько мгновений я наслаждался этим приятным ощущением, думая о том, что за время своего пребывания в Йорке успел притерпеться к постоянному холоду и сырости. Но какая нелегкая принесла меня в Йорк? Внезапно сознание мое прояснилось, и я вспомнил все. Я попытался сесть, но тупая боль в затылке не дала мне поднять голову. Чьи-то руки осторожно уложили меня опять.

— Он очнулся! — донесся до меня голос мастера Крейка. — Слава Всевышнему! Не двигайтесь, сэр, вы серьезно ранены в голову.

Я осторожно открыл глаза и увидел, что лежу на подушках, разложенных прямо на застеленном циновками полу. Надо мной, в волнении потирая свои пухлые руки, склонился мастер Крейк. Из-за плеча его выглядывал Барак, с кувшином и стаканом в руках.

— Выпейте это, сэр, — сказал он. — Только немного. Подогретое сладкое вино моментально придало мне сил.

Я опять попытался сесть, но боль вновь пронзила мне висок и затылок. Коснувшись головы, я ощутил, что пальцы стали липкими от крови.

— На самом деле рана не такая опасная, как кажется, — заметил Барак. — Тот, кто нанес удар, скорее всего, намеревался лишь оглушить вас.

С трудом повернув голову, я обвел взглядом комнату, которая показалась мне знакомой. В следующее мгновение я понял, что это кабинет Малеверера в королевском особняке. Здесь было тепло благодаря угольной жаровне, которую нередко используют для обогрева в богатых домах. У дверей застыл солдат в красном мундире, не сводивший с меня глаз. Как видно, кабинет находился под охраной.

— Долго я пробыл без сознания?

— Около часа, — ответил Барак. — Мы уже начали волноваться.

И в самом деле, лицо его, как и лицо моего бывшего однокашника, выражало искреннее беспокойство.

— Сэр, вы помните, что с вами произошло? — осведомился мастер Крейк.

— Кто-то ударил меня — вот и все, что я помню. Мне удалось открыть шкатулку, точнее, она сама открылась, стоило мне прикоснуться к замку. Внутри оказались старинные документы. Я принялся их просматривать. Барак, а где шкатулка? — внезапно всполошился я.

— Шкатулка в целости и сохранности, — ответил Барак, указывая на стол, где стояла открытая шкатулка. — Но она пуста, — добавил он упавшим голосом.

— Она была полна документов, — пробормотал я. — Все они исчезли.

Барак изменился в лице.

— Что за чертовщина! — проскрежетал он. — Мне не сразу удалось найти эти проклятые клещи, так что отсутствовал я примерно полчаса. Вернувшись, я увидел, что вы лежите на полу, а мастер Крейк суетится рядом.

Сообщив это, Барак метнул на Крейка исполненный откровенной подозрительности взгляд. Крейк в ответ сердито сдвинул брови.

— Лорд-камергер потребовал, чтобы я принес ключи от своей конторы, — сообщил он. — Сначала меня заверили, что до вечера ключи никому не понадобятся. Но вероятно, их намерения изменились. В управлении лорда-распорядителя, вне всякого сомнения, подтвердят, что я говорю чистую правду, — заявил он, с неприязнью поглядев на Барака. — Я искал вас повсюду, но вы как сквозь землю провалились. Наконец я решил заглянуть в контору. Завернув за угол, я услыхал шаги — кто-то поспешно спускался по задней лестнице. Дверь комнаты была распахнута, вы без чувств лежали на полу. Я так растерялся, что не знал, что делать. Тут и явился ваш помощник.

Я осторожно поднял голову, мысленно радуясь тому, что неведомый злоумышленник не раскроил мне череп.

«Олдройду повезло куда меньше», — с невольным содроганием подумал я.

— Наверняка вы вспугнули преступника и тем самым спасли мне жизнь, — сказал я, повернувшись к Крейку. — Но, насколько я понял, вы не видели его даже мельком?

— Нет. Я лишь слышал шаги.

— Итак, бумаги исчезли, — пробормотал я с горестным вздохом и с укоризной взглянул на Барака.

Если бы, взламывая замок, он не проявил столь досадной неуклюжести, документы были бы целы.

— Значит, кто-то напал на меня, — произнес я, пытаясь привести в порядок собственные мысли. — Мы не знаем даже, был ли преступник один или же их было несколько. Так или иначе, заслышав шаги мастера Крейка, нападавший схватил бумаги и бросился наутек. Шкатулку он оставил, ибо ее намного труднее вынести незаметно.

Я с горечью взглянул на злополучный деревянный ящик; все заботы о сохранности его содержимого оказались тщетными.

— К тому же, полагаю, сама шкатулка не представляет для преступников никакой ценности. Их интересовали только документы.

— Да, — кивнул Барак и вновь наполнил мой стакан вином. — Тот, кто напал на вас, наверняка спрятал бумаги под одеждой.

С этими словами он искоса поглядел на Крейка. Подозрения, которые возбуждал у него коротышка, явно не развеялись.

— А почему мы все оказались здесь? — спросил я, метнув взгляд на стражника.

— Сразу после того, как мы нашли вас, вернулся сэр Уильям, — пояснил Барак. — Он приказал перенести вас сюда. Сам он сейчас проводит необходимое расследование. Честно говоря, узнав, что мы пытались открыть шкатулку, он пришел в неописуемую ярость, — пробурчал Барак, залившись румянцем. — Я надеялся, что там ничего не было. А что за бумаги вы там обнаружили?

— Старинные документы и записи, на мой взгляд, не представляющие никакого значения.

— Я должен сообщить, что вы пришли в себя, — подал голос стражник.

Он открыл дверь, сказал несколько слов кому-то, кто ждал в коридоре, и вновь вернулся на свой пост. Несколько минут спустя раздались тяжелые шаги, дверь рывком распахнулась, и перед нами предстал Малеверер. Я невольно сжался.

Сэр Уильям все еще был в костюме и сапогах для верховой езды; его дорожный плащ покрывал густой слой пыли.

— Значит, вы очухались, — произнес он отнюдь не сочувственным тоном и смерил меня ледяным взглядом. — Надеюсь, вы в состоянии объяснить мне, каких бед вы здесь натворили? До прибытия его величества осталось всего два дня. И вдруг я узнаю, что в особняке, предназначенном для короля, кто-то едва не пришиб вас до смерти.

Голос Малеверера задрожал от ярости, и йоркширский акцент стал еще заметнее. Он сбросил плащ, оставшись в бархатной куртке и шелковой рубашке. На груди его сверкала массивная золотая цепь, свидетельствующая о его высоком положении. Уперев руки в бока, он уставился на меня, словно желая испепелить взглядом.

— Сегодня утром мы с помощником были в доме Олдройда и нашли там вот эту шкатулку, — произнес я, с трудом усевшись. — Там были документы, которые…

— Что за документы? — взревел Малеверер, и глаза его едва не выскочили из орбит. — Где они? Кто их видел?

— Никто, кроме меня. Неизвестный злоумышленник ударил меня по голове и…

— И вы шлепнулись в обморок, позволив ему похитить документы. Ах вы…

С трудом сдержав душившую его ярость, Малеверер повернулся к стражнику.

— Выйдите прочь, — распорядился он. — Наш разговор не предназначен для посторонних ушей. Вы тоже уходите, мастер Крейк. Впрочем, подождите. Это ведь вы нашли этого раззяву?

— Да, сэр. Я уже говорил, что…

— Вы поднялись наверх, — произнес я, чувствуя, как мысли мои постепенно проясняются. — Когда вы шли по коридору, то услышали, как кто-то спускается по задней лестнице.

— Именно так.

— Да, если вам верить, так оно и было, — бесцеремонно заявил Малеверер. — А через несколько мгновений этот Барак или как его там застал вас над телом своего хозяина.

— Правильно, — подтвердил Барак.

— Я вижу, вы меня подозреваете, — дрожащим голосом произнес Крейк.

— После того как вы обнаружили своего хозяина, вы уже не разлучались с мастером Крейком? — спросил Малеверер, повернувшись к Бараку.

— Нет, сэр Уильям. Мы вместе вышли из комнаты, чтобы сообщить о случившемся.

Малеверер вновь обратил взор на понурого Крейка.

— Итак, если удар стряпчему нанесли вы, у вас не было возможности избавиться от орудия, при помощи которого вы это сделали. Значит, оно спрятано у вас под одеждой. Как и похищенные бумаги. Сделайте милость, снимите мантию. Посмотрим, так ли вы жирны, как кажетесь. Или все дело в том, что вы что-то скрываете под одеждой.

— Мне нечего скрывать, сэр, — выдохнул Крейк и скинул свою длинную мантию.

Я с облегчением убедился, что под мантией нет ни бумаг, ни оружия — лишь камзол, натянувшийся на толстом животе моего бывшего однокашника. Малеверер выглянул в коридор и позвал стражника.

— Обыщите его, — распорядился он. — Проверьте, не прячет ли он что-нибудь в штанах и под камзолом. Бумаг было много? — спросил он, повернувшись ко мне.

— Шкатулка была полна наполовину. Пачка документов должна получиться достаточно толстой.

— Приступайте, — кивнул Малеверер стражнику.

Тот принялся ощупывать Крейка, хлопая его по животу и плечам. Несчастный коротышка, красный как рак, обливался потом.

— Ничего нет, — объявил наконец стражник.

На лице Малеверера мелькнула тень разочарования.

— Обыщите его, — бросил он, кивнув на Барака. — На всякий случай.

Стражник принялся ощупывать Барака.

— Вы можете идти, — процедил Малеверер, обернувшись к Крейку. — Пока я вас не задерживаю. Но, признаюсь, ваш рассказ не вызвал у меня большого доверия. Трудно представить, что злоумышленник, услышав ваши шаги, успел убежать, а вы его даже не видели. Так что, сэр, вы под подозрением. К тому же ваши папистские пристрастия ни для кого не составляют тайны.

Крейк, едва не плача от обиды и испуга, вышел из комнаты. Малеверер устремил презрительный взгляд на Барака.

— Вы можете остаться, — произнес он. — Насколько мне известно, вы пользовались особым доверием лорда Кромвеля?

— Вы хорошо осведомлены, сэр, — с невозмутимым видом подтвердил Барак.

— Вы даже не представляете, как далеко простирается моя осведомленность, — самодовольно изрек Малеверер.

Я попытался встать. Барак помог мне добраться до стула.

— Вижу, вы совсем оправились, — заявил сэр Уильям, смерив меня взглядом.

— Да, сэр. Я чувствую лишь небольшое головокружение и головную боль.

— Голова у вас оказалась на редкость крепкой, — усмехнулся вельможа. — А может, вас спасло то, что она слишком глубоко ушла в плечи.

Малеверер пересек комнату и уселся на краешке стола, скрестив ноги.

— Так что за бумаги были в шкатулке? — вопросил он, буравя меня ледяными глазами.

— Я успел просмотреть лишь четыре верхних документа. Там были еще бумаги, но об их содержании я не имею представления. Сверху лежал листок, на котором было изображено генеалогическое древо королевской семьи. Нарисовано от руки, довольно грубо.

— И с кого же оно начиналось? Подумайте и дайте точный ответ.

— С Ричарда, герцога Йоркского, отца Эдуарда Четвертого. И с его супруги, герцогини Сесиль Невиль.

Малеверер глубоко вздохнул и разразился язвительным хохотом.

— О да, — бросил он. — Все началось с Сесиль Невиль.

Я с удивлением заметил, что во взгляде его мелькнула горечь.

— Вы сможете нарисовать это древо? — обратился он ко мне. — В точности так, как оно было нарисовано на исчезнувшем листке.

— Думаю, что смогу, — кивнул я.

— Надеюсь, вы не переоцениваете своих способностей, — изрек Малеверер. — Вообще-то крючкотворы обладают хорошей памятью на документы. Это им необходимо, дабы уснащать свою речь цитатами и морочить людей. Займитесь рисованием сегодня же. Но никому не показывайте своего творения. Когда закончите, пусть Барак принесет рисунок мне.

— Хорошо, сэр.

— Что вы еще успели увидеть?

— Листок, на котором была нацарапана одна из легенд о волшебнике Мерлине. Знаете, одно из этих пустых предсказаний, согласно которому нынешний король вызовет гнев Господень и будет лишен царства. В этом предсказании король был назван еретиком, — добавил я после недолгого колебания.

— Нашли чем удивить, — цинично усмехнулся Малеверер. — Эти фальшивые пророчества всем успели изрядно надоесть. В дни «Благодатного паломничества» всех нас накормили ими досыта. Судя по вашим словам, весь этот хлам яйца выеденного не стоит, — буркнул он. — Неужели там не было ничего достойного внимания?

— Был еще документ, написанный на пергаменте. Копия парламентского акта. Правда, я о подобном акте никогда не слыхал. Он был озаглавлен «Titulus Regulus».

Услышав это, Малеверер едва не подпрыгнул на месте.

— Что? — рявкнул он и, взяв себя в руки, спросил более спокойным тоном: — Вы прочли этот документ?

— Нет, лишь проглядел титульную страницу. Он относится ко времени правления Ричарда Третьего.

Несколько мгновений Малеверер хранил молчание, лишь пальцы его беспрестанно теребили конец окладистой черной бороды.

— Это вовсе не парламентский акт, — изрек он наконец. — Это подделка.

— Но я собственными глазами видел печать…

— Господи боже, вы что, меня не слышали? — в досаде возвысил голос сэр Уильям. — Говорят вам, это подделка. Дело рук сторонников Ламберта Симнеля, который выступил против отца нынешнего короля, выдавая себя за одного из принцев, заключенных в Тауэр.

В том, что Малеверер лжет, у меня не было ни малейших сомнений. Видел я также, что одно упоминание о таинственном акте привело его в величайшее смятение.

— А что представлял из себя четвертый документ? — спросил он нарочито равнодушным голосом.

— Ко всем предыдущим он не имел никакого отношения. То был ветхий листок, покрытый неумелыми каракулями. Он содержал признание некого Эдварда Блейбурна, который на смертном одре решил покаяться в некогда совершенном тяжком грехе.

У Малеверера, казалось, перехватило дыхание.

— И что это был за грех? — медленно произнес он. — Вы успели прочесть?

— Удар обрушился на мою голову как раз в тот момент, когда я собирался это сделать.

— Значит, вы не прочли это так называемое признание?

Голос Малеверера внезапно упал до шепота.

— Нет, — ответил я, глядя ему прямо в глаза.

— Вы сказали, листок был ветхий, — произнес он после недолгого молчания. — А число и год на нем не стояли?

— По крайней мере, в верхней части документа даты не было, — заверил я и, помешкав, произнес: — Человека, который сделал признание, звали Блейбурн. Это же имя произнес перед смертью мастер Олдройд.

— Да, я помню, — кивнул Малеверер. — Стекольщик, как выяснилось, был вовсе не так прост. Он принимал участие в заговоре, целью которого было свержение короля.

Малеверер вперил в меня долгий испытующий взгляд.

— Вы можете поклясться в том, что не прочли документа и пребываете в неведении относительно греха, совершенного Блейбурном? Подумайте, прежде чем ответить. Помните: ложь может иметь для вас самые печальные последствия.

— Если вам угодно, сэр, я могу принести клятву на Библии.

Несколько мгновений Малеверер продолжал сверлить меня взглядом, потом резко отвернулся. Судя по всему, он пребывал в растерянности. Потом он вновь сверкнул глазами на нас с Бараком.

— Ваша глупость породила множество проблем, — процедил он. — Если бы у вас хватило ума сохранить шкатулку, бумаги были бы сейчас у меня в руках. И откуда вы только о ней узнали? — вопросил он, сжав свои огромные кулаки. — Ах да, мальчишка.

— Да, ученик стекольщика, сам того не желая, выдал тайник…

— Барак все рассказал мне, — нетерпеливо перебил Малеверер. — Остается лишь сожалеть о том, что вчера меня срочно вызвали в Тайный совет и я не успел допросить этого щенка. Придется сделать это сейчас. Приведите мальчишку, — кивнул он стражнику.

Стражник вышел из комнаты. Малеверер уселся за стол, взял перо и принялся что-то торопливо писать, время от времени обращаясь ко мне с вопросами. Так он записал весь мой рассказ. Я украдкой бросил взгляд на Барака, мысленно радуясь тому, что ни на йоту не погрешил против истины.

— Сэр, могу я узнать, кому предназначены ваши записи? — осмелился я спросить.

— Тайному совету, — кратко бросил Малеверер, даже не подняв головы.

В дверь постучали. Два стражника ввели в комнату рыжеволосого мальчугана. Подмастерье находился в прескверном состоянии: разбитые губы распухли, на щеке темнел синяк. Костюм его состоял лишь из рубахи, едва прикрывавшей задницу. Подол рубахи был испачкан испражнениями, так же как и жирные ноги мальчишки. Смрад он распространял такой, что меня замутило.

— Этот паршивец обделался по дороге, — сообщил один из стражников.

Малеверер расхохотался.

— Хорошо, что он успел сделать это прежде, чем оказался здесь, — сказал он. — Отпустите его.

Стражники выпустили несчастного Грина, который, качнувшись, замер на месте. Молящий его взгляд был устремлен на сэра Уильяма, глаза едва не выскакивали из орбит.

— Ну, шалопай, ты готов рассказать нам все, что ты знаешь? — вопросил вельможа.

— Мастер! — возопил мальчишка, отчаянно ломая руки. — Провалиться мне на этом месте, я ничего не знаю! Ровным счетом ничего!

— Прекрати скулить! — бросил Малеверер и угрожающе сжал огромный кулак. — Иначе тебе придется лишиться тех зубов, которые у тебя еще остались.

Мальчик смолк, содрогаясь всем телом.

— Видишь этих джентльменов? Вчера они разговаривали с тобой? Еще до того, как я явился в дом твоего хозяина.

— Да, сэр, они со мной разговаривали, — пробормотал злополучный Пол Грин.

— Законник сказал, ты все время глазел на стену в спальне твоего хозяина. Сегодня утром они с помощником были в доме мастера Олдройда и обнаружили в стене тайник. А там было вот это.

И Малеверер указал на шкатулку.

Мальчик бросил взгляд на расписной деревянный ящик и побледнел от ужаса.

— Вижу, эта вещь тебе знакома. Расскажи все, что ты о ней знаешь.

Прежде чем заговорить, несчастный Грин несколько раз тяжело перевел дух.

— Иногда к мастеру приходили гости, с которыми он запирался в своей комнате, — сообщил он наконец. — Мне страх до чего хотелось знать, чем они там занимаются. И как-то раз я подглядел в замочную скважину. Видно, нечистый попутал меня совершить такой скверный поступок. Я увидел, что мастер и его гости сидят на кровати и читают какие-то бумаги. У них была толстенная пачка бумаг. А еще я увидел дыру в стене и эту самую шкатулку. Кто-то из них сказал: «Этого будет достаточно, чтобы…» — ну, чтобы скинуть этого самого… короля.

— Он так и сказал — короля? — уточнил Малеверер, от которого не ускользнуло замешательство мальчугана.

— Нет, мастер. Они назвали короля… по совести говоря, они называли его старым еретиком.

Произнеся эти слова, Грин в ужасе подался назад, но Малеверер лишь удовлетворенно кивнул.

— Я так испугался, что больше не захотел слушать, и поскорее ушел прочь, — завершил свой рассказ подмастерье.

— И когда это было?

— Где-то в начале года. Наверное, в январе. Я помню, повсюду лежал снег.

— Услышав столь злонамеренные речи, ты должен был немедленно явиться в Совет северных графств и сообщить о заговоре против короля, — сурово изрек Малеверер.

— Но я… я испугался, мастер.

Несколько мгновений вельможа сверлил парнишку взглядом, потом произнес негромко и веско:

— А теперь, юноша, ты должен рассказать нам, кто именно приходил в гости к твоему хозяину. Если ты солжешь, тебе не миновать тюрьмы, где тебя познакомят с тисками и дыбой. Ты хорошо меня понял?

Лицо Грина, и без того бледное, приобрело зеленоватый оттенок.

— Я… я не знаю этих людей, — пробормотал он, сотрясаясь всем телом. — Они приходили к хозяину много раз, с конца прошлого года до нынешней весны, когда заговор раскрыли. Наверняка они не из Йорка, потому что я ни разу не видал их в городе. Приходили они всегда вечером, после того как стемнеет.

— Опиши, как они выглядели.

— Один из них был высокий и тощий. У него еще была заячья губа.

— А сколько ему лет?

— Около тридцати пяти, мастер. Одевался он бедно, а вот говорил — как настоящий джентльмен. Меня это сильно удивило. Все никак не мог понять, кто же он на самом деле.

— Хм. А второй?

— Этот тоже наверняка был из джентльменов. Хотя выговор у него был какой-то чудной. Видно, прежде он жил на юге. Вот он говорит в точности так же, — добавил Грин, указав на меня дрожащим пальцем.

— Опиши его.

— По возрасту он был такой же, как первый, может, малость постарше. Лицо у него было такое узкое, длинное, волосы темные. Простите, мастер, но больше я ничего не знаю. Я бы сам рад рассказать еще что-нибудь, но клянусь, больше рассказывать нечего.

Парнишка с тяжелым стуком грохнулся на колени и взмолился, простирая руки к Малевереру:

— Сжальтесь надо мной, мастер, не посылайте меня в тюрьму. Богом клянусь, я ничего от вас не скрыл.

— Так и быть, я тебе поверю и отпущу тебя восвояси, — бросил Малеверер. — Но если ты хоть словом обмолвишься о том, что здесь происходило, мигом окажешься на дыбе. Уяснил?

— Да, мастер. Клянусь, я…

— Стража! — крикнул Малеверер.

В комнату вошли двое солдат.

— Возьмите это вонючее отродье и выбросите за ворота!

— Может, прежде разрешить ему помыться и переодеться?

— Не стоит, — с коротким смешком заявил Малеверер. — Выставите его на дорогу во всей красе, с голой задницей, перемазанной в дерьме. Пусть весь город на него полюбуется. Это послужит ему хорошим уроком. Он наверняка зарубит себе на носу, что всякий, кто узнал о заговоре, должен немедленно сообщить властям, а не трястись за свою шкуру.

Солдаты увели несчастного мальчугана прочь. Несколько минут спустя он появился во внутреннем дворе. Сопровождаемый громовым хохотом работников, он помчался к воротам, отчаянно пытаясь натянуть рубашку на свой голый зад. Малеверер наблюдал за этой сценой с довольной ухмылкой. Когда подмастерье скрылся из виду, он повернулся к нам.

— Я прикажу проследить за этим недоумком, — сообщил он. — Кстати, судя по всему, высокий и тощий малый, о котором он говорил, — не кто иной, как Томас Таттершелл, торговец тканями. В июне ему отрубили голову, так что он, дьявол побери его душу, ничего нам не расскажет. Кем был второй гость стекольщика, я не имею понятия. Заговорщики были чертовски осторожны — каждый из них знал лишь двух или трех своих сообщников и лишь несколько деталей общего плана. Но в бумагах, которые вы позволили умыкнуть, наверняка содержалась самая суть заговора.

Малеверер метнул на меня взгляд, в котором откровенная злоба мешалась с глубоким презрением.

— Каким же надо быть болваном, чтобы выпустить из рук эти бумаги! — процедил он. — Если бы вы не сунулись не в свое дело, я узнал бы о тайнике от мальчишки и сейчас отправился бы за шкатулкой.

Мне оставалось лишь покаянно пробормотать:

— Я очень сожалею о своей оплошности, сэр Уильям.

— Похоже, по голове вас огрел именно тот, кто убил Олдройда, — изрек Малеверер. — Не вспугни злоумышленника Крейк, вам пришел бы конец. Если только Крейк сам не был этим злоумышленником. Но если не он, кто тогда на вас напал?

— Тот, кто хотел во что бы то ни стало получить документы, хранившиеся в шкатулке, — предположил я. — Возможно, он уже требовал их у Олдройда, но стекольщик отказался отдать бумаги. Кем бы ни был преступник, он имеет доступ в монастырь. И ему удалось завладеть ключами от ризницы.

Малеверер повернулся ко мне. Впервые за все время нашего знакомства взгляд его был скорее заинтересованным, чем надменным.

— Э, да вы кое-что соображаете, — усмехнулся он. — Но все, что вы говорите, указывает на то, что преступник — именно Крейк.

Малеверер принялся расхаживать по комнате взад-вперед, половицы жалобно скрипели под его огромными ногами, обутыми в тяжелые сапоги.

— Когда я сообщил герцогу Суффолку о смерти Олдройда и о том, что тот упомянул о некоем Блейбурне, поднялась настоящая буря. Я получил от Тайного совета приказ лично возглавить расследование и держать его в строжайшем секрете. При этом я знать не знаю, кто такой этот Блейбурн. Мне известно лишь, что он каким-то образом связан с арестантом Бродериком.

— А Редвинтеру сообщили о случившемся?

— Нет. Обо всех обстоятельствах смерти стекольщика знает лишь Тайный совет и архиепископ Кранмер в Лондоне. Да, мастер Шардлейк, я вижу, вы из тех, кто умеет искать неприятности на свою голову. Узнав о том, что вы проворонили столь важные документы, Тайный совет вряд ли станет рассыпаться перед вами в благодарностях. Я так полагаю, вас ждет хорошая головомойка, — заверил он, грозно сверкнув глазами.

— Я очень сожалею о своей оплошности, — тупо повторил я.

— От ваших сожалений мало проку, — в досаде махнул рукой Малеверер. — Лучше бы вы не были таким разиней.

Подойдя ко мне вплотную, он вновь устремил на меня пристальный взгляд. Для того чтобы смотреть ему прямо в лицо, мне пришлось изогнуть шею самым неудобным образом. В нос ударил запах пота, вполне естественный для человека, который несколько часов провел в седле.

— Скажите, вы передавали кому-нибудь последние слова стекольщика? — вопросил Малеверер. — То, что он говорил о короле, королеве и некоем Блейбурне.

— Я не обмолвился об этом ни одной живой душе.

Малеверер подошел к столу и принялся вертеть злополучную шкатулку, которая казалась миниатюрной в его огромных волосатых ручищах.

— Вещь старинная, сделана не менее ста лет назад, — заметил он. — И сделана весьма искусно. Но годится только для побрякушек. Странно, что кому-то пришла мысль использовать подобную шкатулку для хранения секретных документов. Кстати, кто знал, что вы оставили шкатулку в конторе Крейка? — спросил он, нахмурившись. — Кто видел, как вы туда направляетесь?

— Многие могли видеть, как мы несем шкатулку, — ведь во дворе всегда полно народу. Но кто именно знал, что мы оставили ее в конторе мастера Крейка? Он сам, разумеется, ведь он дал нам ключи. Леди Рочфорд и мистрис Марлин тоже видели, как мы шли в контору. Они стояли в холле в обществе некоего бородатого молодого человека, который, по всей видимости, обладает весьма веселым нравом. По крайней мере, его немало позабавило то обстоятельство, что я испачкал в извести свой плащ.

— Наверняка это был Франциск Дерем, секретарь королевы Кэтрин, — проворчал Малеверер. — Редкостный осел.

— Еще шкатулку видел сержант Ликон, который стоял в карауле у ворот. И конечно, о ней знали мастер Ренн и мальчик, его слуга.

Я замешкался, не зная, стоит ли упоминать об истории с Тамазин, — произнеся имя мистрис Марлин, я сразу вспомнил о странной выдумке ее подопечной.

— Что еще? — вопросил Малеверер, который, при всей своей грубости, был не обделен наблюдательностью. — Вы о чем-то умалчиваете?

Я посмотрел на Барака, набрал в грудь побольше воздуха и произнес:

— Сегодня утром мы выяснили одно любопытное обстоятельство, сэр. Думаю, нам следует поставить вас в известность.

Я снова посмотрел на Барака, но он отвел взгляд в сторону.

— Это касается мистрис Ридбурн, молодой особы, которая служит на кухне королевы.

Барак, понурившись, прикусил губу. Я рассказал Малевереру все, что нам удалось узнать о фальшивом ограблении, которое подстроила Тамазин.

— Мы должны немедленно выяснить, что за этим скрывается, — непререкаемым тоном заявил Малеверер и вышел в коридор, дабы отдать приказ стражнику.

Барак бросил на меня укоряющий взгляд. Вероятно, он, как и я сам, опасался, что Малеверер подвергнет Тамазин столь же суровому обращению, как и Грина. В том, что грозный вельможа не проявит снисходительности к представительнице слабого пола, можно было не сомневаться.

— Обстоятельства складываются так, что мы не можем ничего скрывать, — прошептал я, обращаясь к Бараку. — Это не в наших интересах. Разве вы не видите: над нами нависла серьезная опасность?

— Сейчас ее приведут, — сообщил Малеверер, вернувшись в комнату. — И эту мистрис Марлин тоже.

Мы ожидали в напряженном молчании. Наконец в коридоре раздались шаги, в дверь постучали, и два стражника ввели бледную от страха Тамазин Ридбурн, в скромном платье и рабочем переднике. За ней следовала Дженнет Марлин. На Малеверера она бросила взгляд, исполненный столь откровенной ненависти, что у меня дух перехватило от удивления. Малеверер ответил ей косой ухмылкой. Тамазин в ужасе уставилась на мою голову, покрытую запекшейся кровью.

Бросив пренебрежительный взгляд на Тамазин, Малеверер уставился на ее хозяйку.

— Я так полагаю, вы мистрис Марлин? — осведомился он.

— Да, сэр, — ледяным тоном проронила она. — По какому праву нас привели сюда? Леди Рочфорд будет весьма…

— Плевать я хотел на леди Рочфорд, — отрезал Малеверер и повернулся к бледной как смерть Тамазин. — А это, значит, мистрис Ридбурн, — изрек он, скрестив руки на груди. — Вам известно, кто я такой?

— Да, сэр, — едва слышно выдохнула девушка. — Вы — сэр Уильям Малеверер.

— Насколько мне известно, вас и мистрис Марлин послали в Йорк, дабы вы произвели необходимые приготовления к прибытию королевы. Вы ведь служите на кухне?

— Да, сэр. Я пеку сладкое печенье и прочие лакомства.

— Превосходно. Вы состоите под началом мистрис Марлин?

— Да, она состоит под моим началом, — подала голос Дженнет Марлин. — А сама я состою под началом леди Рочфорд и…

— Придержите язык, леди, — бесцеремонно перебил ее Малеверер. — Пока что я вас ни о чем не спрашивал. Эти джентльмены только что поведали мне весьма странную историю, — произнес он, вновь поворачиваясь к Тамазин.

В глазах Барака, неотрывно устремленных на Тамазин, мелькнуло виноватое выражение. Девушка, над которой возвышалась массивная фигура Малеверера, казалась особенно хрупкой и беззащитной.

— Они сообщили, что вы, дабы иметь повод свести с ними знакомство, подговорили уличных мальчишек утащить у вас корзинку. Один из юных бездельников сам признался им в этом. Да будет вам известно, мастер Шардлейк имеет отношение к важным государственным делам. В это трудно поверить, судя по его наружности, однако же это так. И сейчас вы должны сообщить мне, какие причины побудили вас затеять столь рискованную игру. Меня также интересует, действовали ли вы по собственному разумению или же выполняли приказ вашей хозяйки.

Несколько мгновений Тамазин хранила молчание. Наконец ей удалось справиться с испугом, дыхание ее выровнялось, а бледные щеки слегка порозовели.

— Я вовсе не искала повода свести знакомство с мастером Шардлейком, — произнесла она довольно спокойным голосом. — Меня занимал лишь мастер Барак. Я видела, как он скачет верхом по городу, и он очень мне приглянулся. И когда я вновь его увидала, я решила как-то привлечь его внимание. В этом городе полно нищих бродяг, которые за шиллинг сделают все, что угодно.

Она повернула к Бараку лицо, пылающее возбужденным румянцем, потом вновь обратилась к Малевереру.

— Я заплатила мальчишкам шиллинг, — сообщила она, и в голосе ее послышались вызывающие нотки.

Малеверер, мгновенно уловив это, ударил девушку по лицу. Барак сделал шаг вперед, но я крепко вцепился ему в рукав, хотя голова моя закружилась от усилия. Тамазин прижала руку к щеке, но не проронила ни звука. Содрогаясь всем телом, она уставилась в пол.

— Не смей говорить со мной подобным тоном, дерзкая девчонка! — рявкнул Малеверер. — Значит, ты хочешь сказать, что затеяла представление лишь потому, что тебе приглянулся этот смазливый молодчик?

— Клянусь, сэр, это чистая правда.

Малеверер взял девушку за подбородок и грубо поднял ей голову, чтобы взглянуть в глаза.

— С первого взгляда видно, что ты хитрая и распущенная особа, — заявил он. — Мистрис Марлин, вам следует сообщить леди Рочфорд о недостойном поведении этой скверной девчонки. Думаю, ее следует незамедлительно отправить в Лондон. Судя по твоим нахальным манерам, ты родом именно оттуда? — обратился он к понурившейся Тамазин.

— Да, сэр.

— Вот и возвращайся туда, к своим подругам — кухаркам и судомойкам. А вы, мистрис Марлин, лучше смотрите за своими слугами. Вижу, вы забываете о своих обязанностях и думаете только о своем преступном женихе. Ваши сетования о том, что он арестован без всякой вины, уже успели всем осточертеть.

— Так, значит, причина подобного обращения с нами — в моем арестованном женихе? — вспыхнув, спросила мистрис Марлин. — Вы решили, что я вовлекла Тамазин в заговор? Вы усомнились в моей верности королю? — Голос ее задрожал. — Что ж, бедный Бернард уже стал жертвой несправедливости. Видно, настал мой черед.

Малеверер стал угрожающе наступать на нее, но Дженнет Марлин, не дрогнув, посмотрела ему прямо в лицо. Про себя я не мог не отдать должное смелости этой женщины.

— Ты что, тоже захотела получить оплеуху, кляча длинномордая? — прошипел Малеверер. — Так я тебе с удовольствием ее закачу!

— Не сомневаюсь в этом, сэр.

— Убирайтесь отсюда прочь, обе! — взревел Малеверер. — Я и так потратил на вас слишком много драгоценного времени.

Обе женщины не заставили себя упрашивать. Через мгновение дверь за ними закрылась.

— Дело, как выяснилось, яйца выеденного не стоит, — проскрежетал Малеверер, неприязненно покосившись на Барака. — Господи боже, до чего развратны эти королевские служанки. Эту Тамазин следовало бы выдрать кнутом. И ее хозяйку тоже. Кстати, вы сказали, что Марлин видела, как вы несли шкатулку, — обернулся он ко мне. — Вы с ней знакомы?

— Накануне мы перемолвились парой слов, — пояснил я. — Мистрис Марлин рассказала мне, что ее жених заключен в Тауэр.

— Было бы странно, если бы она об этом умолчала, — усмехнулся Малеверер. — Этот ее жених, завзятый папист Бернард Лок, не сходит у нее с языка. Думаю, никак не следовало включать в королевскую свиту невесту заговорщика, пусть даже она и уроженка севера. Этого своего жениха она домогалась с младых ногтей. Он не слишком ее жаловал и даже женился на другой. Да только жена его умерла, и эта стерва Марлин, которой уже перевалило за тридцать, обманом вырвала у него обещание жениться. Она бы, конечно, потащила его под венец, но молодчика бросили в Тауэр, и перезрелая девица осталась ни с чем.

Малеверер зашелся раскатистым хохотом.

— Ладно, идите, — произнес он, отсмеявшись. — Первым делом нарисуйте мне генеалогическое древо. Да смотрите старайтесь как следует. Помните, ваше произведение будет доставлено в Тайный совет. А я тем временем допрошу мастера Ренна.

Должно быть, при этом известии у меня вытянулось лицо, потому что Малеверер насмешливо вопросил:

— У вас имеются какие-то возражения?

— Нет, — пробормотал я. — Но мастер Ренн уже в преклонных летах и, по-моему, не представляет ни малейшей опасности.

— Вот как? — произнес Малеверер и вновь зашелся своим грубым лающим смехом. — Вы слишком доверчивы. Что до меня, я ожидаю опасности со всех сторон.

Выйдя во двор, мы увидели, что последние приготовления заканчиваются. Работники возились с пышными драпировками из золотой парчи, украшая входы в шатры. От ворот к церкви тянулась длинная вереница телег, нагруженных сеном и соломой; вскоре многочисленным стойлам предстояло наполниться лошадьми, которым требовались корм и подстилки. Было холодно, небо затянули серые тучи. Я поежился от резкого, пронизывающего ветра; на свежем воздухе голова у меня слегка закружилась. Барак взял меня за руку повыше локтя.

— Ну как вы, способны добраться до своей конуры?

— Разумеется, — кивнул я и добавил, пристально посмотрев на него: — Мне очень жаль, что мы навлекли неприятности на мистрис Ридбурн.

— Что теперь сожалеть, — пожал плечами Барак. — Сделанного не воротишь.

— Идемте скорее, мне надо нарисовать это родословное древо. Богом клянусь, с Малеверером не слишком приятно иметь дело. Надеюсь, беседуя с мастером Ренном, он будет держаться в рамках приличий.

— По-моему, старина Ренн — из тех, кто способен отлично за себя постоять.

— Дай бог, если это так.

— Знаете, а ведь мы с вами довольно легко отделались, — изрек Барак, оглянувшись на королевский особняк.

— Ваша радость преждевременна, — горько усмехнулся я. — Уверен, Малеверер еще долго не оставит нас в покое. Как и те люди, для которых он составляет отчет о произошедших событиях.