"Тропик ночи" - читать интересную книгу автора (Грубер Майкл)

Глава тридцать вторая

Паз почувствовал, что шея у него конвульсивно дернулась; край стула больно давил под коленки; все тело затекло. Видно, хватил лишку, подумал он и огляделся. Свечи, которые зажгла его мать, тускло чадили на самом дне стеклянных цилиндров. Мать сидела у стола вместе с Джейн, голова которой все еще бессильно свисала на плечо, глаза были закрыты. Мать напевала что-то негромким, глуховатым голосом, не по-испански и не по-английски. Он едва узнал ее: жесткие черты сгладились, исчезло выражение высокомерной гордости. Паз вдруг почувствовал возмущение. Он-то что здесь делает со всеми этими мумбо-юмбо? Повторил вслух:

— Мумбо-юмбо.

И встал. К чертям все это дерьмо.

Джейн резко подняла голову и посмотрела на него.

— Будь настороже. Он идет сюда.

Голос у нее звучал глуше и ниже, чем прежде.

— Кто, Мур?

— Нет. Да. Слушай, ты можешь молиться? По-настоящему? Знаешь молитвы?

— Ты имеешь в виду, молитву Святой Деве?

— Да, это прекрасно. Он попытается добраться до тебя, во всяком случае, рассчитывает на то, что одолеет тебя. Твоя мама, она как скала, он не посмеет тронуть ее, ведь она сейчас Йемайя. Но он может достать тебя. Молись не переставая. Да, добавь к молитве слова «звезда моря», это свяжет тебя с Йемайей.

— Это смешно, Джейн, я не верю во всю эту чушь, а если бы и верил…

Послышался какой-то звук, дрожащий, неровный перестук. Они повернули головы в сторону клетки с цыпленком. Тот бился головой о сетку, разбил клюв. Наконец он упал на пол клетки, потрепыхался немного и затих. Струйка крови вытекла из раскрытого клюва и замерла блестящей капелькой на его кончике. Свечи продолжали чадить. Воздух в комнате как бы сгустился, и очертания предметов стали неясными.

Паз начал молитву:

— ПресвятаяДеваМариязвездаморяМатерьБожия…

Слова сливались, и Паз, продолжая молиться глухим голосом, постарался сосредоточиться на этих словах, чтобы избавиться от неистового хаоса мыслей в голове.

Почти тотчас в комнате появился Уитт; не слышно было ни шагов по лестнице, ни звука отворяемой двери, он просто возник здесь и выглядел точно так же, как и в тот вечер, когда его пробовали арестовать: та же одежда, та же кривая улыбка на лице. Рядом с ним стояла Доун Слотски в мужской рубашке, прикрывающей огромный живот. Ноги босые, глаза закрыты, на лице выражение блаженного покоя.

Мур сказал:

— Ну, Джейни, что же мы с тобой будем делать?

Паз хотел встать, но почувствовал, что ноги и руки его не слушаются. Кресло было слишком глубоким, чтобы выбраться из него без посторонней помощи. Надо дождаться поддержки, а пока он будет молиться и наблюдать.

— Чего ты хочешь? — холодно спросила Джейн.

— Чего я хочу? Я хочу тебя, Джейн. Ты моя жена.

— Я не твоя жена. Ты демон.

— Любой из нас своего рода демон, дорогая. Ты не веришь, что я Уитт Мур? Спроси меня о чем хочешь. Номер карты социального обеспечения, наш адрес в городе, все, что угодно. У тебя маленькая, размером со шляпку гвоздя, родинка на внутренней стороне бедра, в полудюйме от твоей кошечки. Ну?

— А как дела у Капитана?

Паз заметил, что Уитт на секунду сдвинул брови, прежде чем снова изобразить доверительную улыбку.

— С Капитаном все отлично. Пишется хорошо, просто великолепно.

— Да, и вправду великолепно. Ты переписываешь Уитмена в маленькой шкатулке, там, недалеко от Даноло, и с тобой все женщины, которых ты убил.

— О, Джейн, вечно ты видишь во всем только негативную сторону. — Уитт рассмеялся. — А ведь тебе, мне кажется, очень понравился я сам и мой большой черный петух. Я прав?

— Я тем не менее выбралась оттуда. А ты просчитался. Ты никогда не позволил бы духу моей сестры появиться там. Она простила меня и этим спасла. Чудо в аду. Ты не понимаешь любви, вот твоя беда.

— Это всего лишь выдумка для слабых, как и Бог. Существуют только пожиратели и пожираемые. Идем со мной, Джейн. У нас с тобой есть дела.

Паз в ужасе наблюдал, как Джейн встала со стула, подошла к нему, и он обнял ее за плечи. Он попытался двигаться, но его конечности по-прежнему не подчинялись ему. Паз вывалился из кресла и растянулся на полу. Мур засмеялся.

— Где это ты подобрала еще одного бедолагу ниггера? Что он делает, этот парень? Молится? Мы с тобой должны когда-нибудь на досуге потолковать об этом, Джейн. А теперь, как ты понимаешь, нам предстоит немедленно заняться делом. Первым долгом нам нужно уложить твою подругу на кухонный стол, и хочу сказать, это очень удачно вышло, что у тебя есть беременная соседка. Я намерен завершить свою окуникуа, а ты мне поможешь, как тогда в Даноло. Может, я сэкономлю кусочек или два для тебя.

— Я никогда тебе не помогала, — возразила Джейн.

Пазу показалось, что голос ее звучит слабо и неуверенно. Сам он вдруг почувствовал, что может сесть.

— Помогала, Джейн, ты просто этого не помнишь И будешь помогать, когда войдешь во вкус. Мы покинем этот город, нам он никогда не нравился, как ты помнишь. И нам весело будет вместе.

Доун взобралась на стол. Уитт расстегнул пуговицы у нее на рубашке. Паз встал на ноги. Он не знал, что придумать. Он вообще не мог думать, потому что, едва ушли у него из головы слова молитвы, разумом его завладел кто-то другой, отвратительный и полный бешенства.

— Я хочу получить мою маленькую девочку, — сказала Джейн. — Мою Лус.

— Сейчас не время для этого, Джейн.

Уитт достал из кармана блестящий нож из черного камня.

— Я должна привести Лус, иначе не дам согласия. Я не в силах одолеть тебя, но в силах нарушить ритуал.

Он поднял нож и принялся им поигрывать.

— Это я в состоянии уладить.

— Да, ты можешь меня убить. Но кому ты тогда станешь хвастать своим могуществом, перед кем будешь изображать властелина мира?

Уитт с минуту обдумывал сказанное, потом рассмеялся.

— Ладно, идет. Маленькая сиротка. Мы и ее возьмем с собой. Я стану ее обучать. — Он обратился к Пазу: — Мой ниггер, не окажешь ли ты любезность? Доставь сюда приобретение моей жены. — Паз направился к лестнице. Ему почему-то казалось, что поступает он правильно. Уже поднимаясь по перекладинам, он услышал, как Уитт говорит: — Знаешь, мы и его возьмем с собой. Нам может понадобиться двойник. Мы, само собой, его обработаем. Ему это будет казаться забавным, пока он не учует, чем оно пахнет. Джейн, ты плачешь? Он тебе по вкусу? Ты шлюха, Джейн! Но в таком случае мы непременно возьмем его с собой…

Девочка не спала. Она сидела на постели и что-то делала со своими ногами. Паз осмотрел комнату, все еще бормоча молитву. Так, выход только через люк или через окно. Кстати, чего ради ему спасать этого ребенка, это же не его ребенок… Нет! Сосредоточься, Паз, молись, молись и забирай ребенка. Что она там делает? А, пытается надеть светло-желтые колготки на свои тоненькие ножки. Джимми наклонился и помог ей. Потом Лус протянула ему трико такого же цвета, он без лишних слов натянул на нее и трико, на которое были наклеены или нашиты пушистые перышки, а спереди еще и золотистые блестки.

— Это мой костюм канарейки, — объяснила Лус. — Еще есть крылья.

Паз прикрепил крылья.

— Хочу показать маффе, — сказала девочка и побежала к лестнице; Паз последовал за ней.

Паз следил за происходящим с нижней ступеньки лестницы. Джейн с криком подхватила девочку, когда та вбежала в комнату, трепеща крылышками. Джейн начала петь, теперь уже громким и твердым голосом. Взяла со стола стакан и брызнула несколько капель рома на голову Лус. В комнате произошли перемены, стало гораздо светлее, а воздух сделался чистым, даже более чем чистым, — прозрачным и прохладным, словно на высокогорье. Свечи разгорелись, пламя их поднялось высоко-высоко, даже не верилось, что это всего лишь пламя свечей. Сам Джимми чувствовал себя другим. Хаос мыслей в голове прекратился. Он повторил молитву в последний раз, перекрестился и не думал теперь ни о чем, ничто его не угнетало.

Но возле Джейн и Мура все выглядело иным, смутным, неясным, словно в передаваемом по телевидению плохом фильме о призраках. Оба застыли без движения, глаза их были закрыты, лица напряженно сосредоточены. Джейн крепко обнимала девочку. Мур, полностью обнаженный, становился все выше ростом и чернее, превращаясь в совершенно другую личность, — нет, более чем одну личность. Многоликий, многорукий… Паз не хотел смотреть на него и перевел взгляд на Джейн и Лус.

Но с девочкой тоже происходило нечто странное: она вроде бы потускнела, черты и краски ее казались смутными, неясными. Лус… Да полно, она ли это? Паз знал имя этого ребенка и понимал, что знает, но никак не мог вспомнить его.

— Нет! — раздался крик Джейн. — Ты не смеешь так поступать! Не смеешь! Это нарушит гармоническую связь… порвет сеть!

И тут произошла резкая перемена. Из комнаты как будто улетучился весь воздух, а его место занял чужеродный газ. Стало ощутимым присутствие чего-то грозного, тяжелого, громадного, заполонившего не только комнату, но и весь мир. Паз обнаружил, что едва может дышать. Что-то непонятное происходило и со временем. Паз словно обратился в камень; не в силах повернуть голову, он наблюдал за происходящим уголком глаза.

До этого момента Паз считал, что резные изображения африканских богов, которые ему довелось видеть в музеях, — не более чем абстракции, порожденные воображением: огромные головы, узкие глаза, неправдоподобно острые черты лица. Теперь он убедился, что это были точные подобия. В комнате находилось множество людей, вернее, быстро сменяющих друг друга образов, как будто здесь одновременно показывали тысячу фильмов. Паз не в состоянии был все это воспринимать, но не мог закрыть глаза. Он понял, совершенно не представляя, как оно у него получилось, что это явился Ифа, сам Ифа, не его воплощение, подлинный ориша, творец судеб человеческих.

Вокруг Джимми клубилось время, лишенное своей извечной связи с пространством и материей. Он увидел Джейн такой, какая она сейчас, какой была в младенчестве, какой в детстве, и беременной женщиной с округлившимся животом, и старухой, и покойницей, — все это вместе, как видят нас боги. А между тем Джейн, его Джейн, сидела, склонившись и закрыв лицо руками. Он слышал крики. И закрыл глаза.

Ему чудилось, что он спит у себя в комнате над рестораном на улице Флэглет. Мать трясет его за плечо: опоздаешь в школу. Джимми пытается натянуть одеяло на голову, но одеяла нет. Мать вкладывает ему в руку что-то тяжелое. Он открывает глаза.

— Там, во дворе, — сказала мать. — Они пришли помочь ему.

Вопросы, которые он собирался задать, замерли у него на языке. Он посмотрел на то, что мать вложила ему в руку: это был маузер Джейн. Он поднялся и пошел к двери, почти прижимаясь к стене, опустив глаза и ощупывая пальцами свободной руки стену и предметы мебели. Нащупал дверную ручку и вышел на крыльцо.

Один из них уже поднимался по ступенькам, смуглый коренастый мужчина в нижней рубашке и шортах. Выглядел он вполне обычно, если не считать того, что был весь в крови. Паз выстрелил ему в грудь. Тот продолжал двигаться. Паз вспомнил предупреждение: не позволяй им дотрагиваться до тебя. Он выстрелил еще раз, мужчина упал и скатился вниз по ступенькам. Остальные появлялись поочередно, с некоторыми интервалами. Последним шел Эйтболл Светт, узнать его можно было только по одежде и по запаху, так как лицо его представляло собой кровавое месиво. Джимми истратил на него последнюю пулю. Посмотрел на пистолет: боек сдвинут назад, в казеннике ни одного патрона. Он повернулся и вошел в открытую дверь квартиры Джейн.

С колдовством было все кончено, и комната являла собой вид совершенно домашний, если не считать того, что на кухонном столе все еще лежала голая Доун Слотски. Джейн спокойно, обычным голосом разговаривала с Муром, держа на коленях маленькую девочку, одетую в желтый костюм канарейки.

Паз увидел, что мать сделала шаг ему навстречу, и подошел к ней. Она обняла его крепко, обеими руками, как обнимала в детстве. Он открыл было рот, чтобы спросить, что происходит, но мать прижала палец к его губам. Оба теперь смотрели на Джейн и ее мужа.

— Ведь ты больше не можешь колдовать, Уитт, не так ли? — Голос Джейн звучал уже мягче. — Что же тебе осталось? Ну что, ответь?

Паз не видел лица мужчины, зато увидел, как сверкнул черный нож, брошенный в девочку, и услышал хриплый выкрик на непонятном языке, вырвавшийся у мужчины. Отскочив от матери, он кинулся к Джейн, хоть и понимал, что может быть уже поздно. Но Джейн уклонилась в сторону и пригнулась, по-прежнему держа Лус у себя на коленях, а мужчина вдруг перелетел через всю комнату и ударился о холодильник. Нож из обсидиана вырвался из его руки, взлетел вверх и разбился о кухонную плиту.

И тут раздался пронзительный крик. Доун Слотски пришла в себя. Паз двинулся к Муру, однако Слотски, соскочив со стола, кинулась на Джимми с диким воплем и принялась дубасить его кулаками, а потом впилась ему в лицо ногтями. Он схватил Доун за руки и через ее плечо увидел, что Уитт Мур уже на ногах и успел снять с магнитной вешалки над раковиной большой кухонный нож. Паз поискал глазами Джейн, но она исчезла, а через мгновение исчез и Мур. Паз воззвал к матери.

Им понадобилось несколько минут, чтобы скрутить истерически рыдающую Доун Слотски и уложить ее на прежнее место. Потом миссис Паз, ласково приговаривая, увела ее в спальню и устроила в гамаке. Паз оставил их наедине, а сам взял с полки свой пистолет. Он знал, куда исчезли Джейн и Мур: наверху, на чердаке, отчетливо раздавались шаги.

Лестница вела в темноту. Паз остановился таким образом, чтобы только голова его высовывалась над отверстием люка и глаза привыкли к полумраку. Слабый свет луны пробивался сквозь маленькое круглое окошко на чердаке. Джимми услышал голос Джейн:

— Ты пока еще можешь уйти. Ты мог бы вернуться в Африку и повидаться с Улуне. Он не откажет тебе в помощи… Попробуй…

Паз услышал звук резкого движения и понял, что происходит: Мур намерен загнать Джейн в угол, но каждый раз ее не оказывается на том месте, где он ожидает ее найти. Все это время Джейн продолжала говорить.

— Попытайся высвободиться из сетей зла, сотвори во имя этого добро. Ты обретешь новую жизнь.

Для Паза это было уже слишком. Он поднялся на чердак и сделал несколько шагов.

— Бросай нож, Мур! — крикнул Джимми, и те двое замерли на месте, уставившись на него.

Джейн крикнула:

— О нет, прошу тебя!

Мур бросился прямиком на Паза, выставив перед собой нож, словно пику. Паз увидел его блестящее от пота лицо, оскаленные белые зубы, белые пустые глаза. Почти того не желая, Джимми выстрелил дважды. Мур сделал еще несколько шагов, пока гидростатический шок не превратил его мускулы в желе, и он упал на колени. Рука, держащая нож, бессильно согнулась, и Мур повалился на правый бок. Паз ногой отшвырнул нож.

И тогда Джейн опустилась на колени возле упавшего мужчины и дотронулась до его лица. Рот у Мура был открыт, казалось, он хочет что-то сказать. Джейн взяла его лицо в руки, и Мур словно бы впервые увидел ее. Он произнес:

— Что? Что?

После этого он захлебнулся кровью, а через секунду кровь хлынула у него изо рта, заливая руки Джейн.

Она снова начала кричать, рвала на себе коротко остриженные волосы, царапала лицо. Паз сгреб ее в охапку, чтобы не дать ей изуродовать себя. Она боролась с ним и нанесла и ему несколько царапин в дополнение к тем, которыми наградила его Доун. И он подумал о том, что за исключением его матери ни одна женщина в мире не стала бы скорбеть о нем вот так; мысль эта пробудила в нем чувство печали и безнадежности.

Около часа ушло у Джимми и его матери на то, чтобы успокоить Джейн; девочка тоже была на гране истерики. В конце концов миссис Паз дала обеим выпить что-то, и они уснули. Паз отнес Джейн в гамак, где уже находилась Доун, а Лус поднял в ее комнатку на чердаке и уложил в постель. Потом он позвонил копам.

В результате он был занят почти восемь часов. История, придуманная им, так сказать, на лету, была вполне приемлемой для всех заинтересованных сторон. Уитт Мур, знаменитый писатель, как выяснилось, одновременно был поклоняющимся дьяволу серийным убийцей, который вместе с бандой отребья и при помощи большого количества психотропных аэрозолей терроризировал Майами. Он предпринял очередную попытку совершить преступление, а именно убить Доун Слотски, но детектив Паз, который как раз находился по соседству, беседуя с женой Мура, сумел предотвратить преступление, перестреляв всех членов банды, включая и самого Мура, который погиб при попытке убить Джейн Доу Мур ножом. Обнаружены осколки ножа из обсидиана, также являвшегося, по-видимому, орудием серийных убийств. Самое лучшее заключалось в том, что все плохие парни оказались мертвыми, а стало быть, не могло быть речи о судебном разбирательстве, которое вызвало бы немало неприятных вопросов.

Паз, однако, хотел понять, что произошло на самом деле, и потому где-то в середине дня отодвинул от себя кучу занудных бумажек, смылся из штаба расследования и направился к Джейн, проходя сквозь строй репортеров и кивая дежурным копам на постах охраны. В квартире у Джейн он обнаружил свою мать, которая чувствовала себя как дома и непринужденно болтала с Джейн и Лус, сидя у стола, уставленного всякой едой, — ни дать ни взять счастливое семейство. Паз явился вовремя и обнаружил, что голоден до смерти.

— Я же говорила, — напомнила миссис Паз.

Наевшись, Джимми вышел во двор, поманив с собой Джейн. Они устроились под деревом за столом для пикников, недоступные для репортерских камер.

— Что все-таки произошло? — спросил Джимми.

— Ты меня спрашиваешь? Тебе ведь, кажется, известна вся история. Мы недавно заходили к Полли и видели шефа полиции по телевизору. Ты тоже там присутствовал.

— Я не имею в виду эту чепуху. Я говорю о том, что происходило на самом деле. К примеру, я застрелил тех парней?

— Да. Это было весьма полезно. Именно так и должна действовать полиция.

— А что произошло между тобой и Муром?

— Изложить тебе краткую версию? Я встретилась с ним во м'доли, как и планировалось. Но я была не готова. Круг союзников был выбран неверно. Я оказалась слабой и не смогла побороть его там. Нужен был не цыпленок. Лус — вот третий союзник, желтая птичка…

— Да, я вроде начал это соображать, но она вдруг начала… как бы это сказать, исчезать, что ли.

— Верно. Он совершил передвижку во времени таким образом, чтобы я не смогла ее встретить. И потому ее не оказалось здесь.

— А-а… Значит, это ему было доступно?

— Технически да. Но это запрещено. Ифа этого не одобряет. Ты, наверное, заметил, что здесь происходили магические действа.

— Заметил некоторые необычные феномены. Но я приписывал их тебе. Итак, что же в итоге? Он мертв и все кончено?

— Теперь да. Я хочу похоронить его в Сайоннете. — Джейн вытерла глаза. — Он был хорошим человеком.

— Да брось, зачем тебе меня-то дурачить.

— Джимми, но ведь это был не он. Обломки, все худшее в нем, страх и ненависть, помещенные в нечто вроде робота. Почти что зомби, но более восприимчивый, способный действовать. Люди сами то и дело превращают себя в подобные существа. Погляди хотя бы на тех, кто на все способен ради карьеры, ради хорошей должности. Но с ним это сделал один колдун из племени оло. Он, бедняга, позволил сделать это с собой.

— Но мы, по крайней мере, вне опасности?

— Вы все да. А я… Как бы это сказать? Оло называют это ор'ашнет. Человеком, к которому прикоснулся Бог. Попросту говоря тронутым. Какая-то частица моего существа осталась в м'доли, и я уязвима со стороны тех, кто там обитает. Я должна убежать по воде, чтобы исполнилось пророчество.

День шел обычным порядком, и жизнь возобновила свое обычное течение, как будто ничего странного не произошло со временем; каждая драгоценная для бытия минута включала в себя в точности шестьдесят секунд. Миссис Паз вернулась к себе в ресторан. Муж Доун вернулся из поездки и увел жену домой. Паз и Джейн повезли Лус в детский сад при церкви Провидения и посмотрели там спектакль о Ное с участием Лус в роли канарейки. Потом они поели мороженого в Роще и отдохнули в парке. Как ни странно, никто их не узнавал. Магия или их пятнадцать минут славы уже прошли? Паз этого не знал и знать не хотел. Он лежал на спине на одеяле Джейн, почти касаясь щекой ее бедра, и чувствовал себя счастливым как никогда.

Под вечер, как и обещал, Паз дал большое интервью Дорис Тэйлор, рассказав ей выдуманную им историю; Джейн Доу он изобразил несчастной жертвой, которую нет смысла интервьюировать: для этого она слишком тупа. Дорис скушала это с удовольствием и удалилась совершенно счастливая. Потом они поужинали цыплятами, рисом и бобами из запасов, оставленных миссис Паз, и Джимми выкурил пару сиrap, пока Джейн укладывала Лус спать. Когда она спустилась вниз и проходила мимо шезлонга, в котором расположился Паз, он притянул ее к себе и усадил на колени. Он поцеловал ее, и Джейн поцеловала его, а потом отстранилась.

— Перестань, Паз, иначе я не смогу остановиться, а нам надо еще кое о чем поговорить.

— О чем же?

— О моей сестре.

— Если ты была соучастницей, я не хочу об этом слышать.

Ее лицо сделалось жестким.

— Что тебе известно?

— Ничего определенного. Но ты не давала против него показаний. Я имею в виду, в процессе следствия. В доме полно оружия, но ты даже не пыталась застрелить его. Мог ли он читать твои мысли?

— Не вполне. Но он знал меня очень хорошо. Знал лучше, чем я думала. Во мне с давних пор было нечто опасное, грел, как я могла бы сказать, ведь ты сейчас понимаешь — это слово из языка оло. Безумная зависть. Это грязная, отвратительная тайна. Мне следовало рассказать тебе об этом на катере. Ты не представляешь, каково мне было расти рядом с Мэри в нашем доме. Никто и никогда даже не смотрел на меня. Невидимка вроде Уитта. Наша связь, полная боли… Не заставил ли он меня расплачиваться за это? О, черт побери, Паз! — Она прижалась лицом к его плечу. — Я видела его, — пробормотала она ему в рубашку. — В тот день. Я знала, что его нет на выставке машин вместе с отцом и Дитером. Он прошел мимо меня, улыбнулся и помахал мне, и я знала, что он собирается делать. Я просто сидела там. И какая-то часть моей души радовалась.

— Он околдовал тебя.

— Нет, — сказала она. — Он этого не делал, да простит меня Бог. И у меня не хватило смелости покончить с собой на самом деле. Я прикинулась Долорес Тьюи, женщиной, которой я недостойна была завязывать шнурки на сандалиях. — Она долго рыдала без слез, навалившись на Джимми всем телом. Потом, без всякого перехода, начала целовать его, целовать до боли, долго, горячо, а потом отпрянула. Из ее глаз, казалось, сыпались искры. — Я должна была рассказать тебе об этом, — продолжала она, — и сказать также, что, хотя я страстно хочу тебя, мы не прыгнем вдвоем в постель прямо сейчас.

— Нет?

— Нет. Я говорила всерьез, что все еще немного связана с миром невидимого. И это могло бы плохо кончиться для нас обоих. Настоящие колдуны обычно целомудренны.

— Угу. А когда же эта твоя зависимость от мира невидимого кончится?

— Когда я попаду домой в Сайоннет, причем уплыву туда по воде. Таково пророчество Ифы.

— Но ведь все уже позади. С колдовством покончено.

— Да, это верно. Однако можем ли мы просто забыть о том, что произошло? Ты же видел Ифу. Считаешь ли ты, что с ним тебе захочется обойтись плохо?

Джимми нечего было ответить на это. Невольная дрожь пробежала у него по спине. Джейн встала у него с колен, взяла для себя обычный стул и отодвинула его подальше.

— Я думаю, нужна небольшая дистанция, — сказала она. — Слушай, ты чувствуешь сексуальное влечение? Ко мне?

— Весьма сильное.

— Я испытываю то же самое чувство по отношению к тебе. Ты в моем вкусе, о чем, видимо, уже сам догадался. У тебя нет его блеска, но ты более мужественный и сильный. Поистине un hombre sincero de donde crecen la palma.[83] На твоем теле нет слабого места, которое послужило бы, так сказать, удобным проходом для демонов.

Пазу не слишком нравилось направление, которое принимал их разговор. Он спросил:

— Чего же ты хочешь?

— Я хочу отвезти Лус в Сайоннет, чтобы она вошла в нашу семью. Хочу попросить у них прощения и сама простить их. Я хотела бы помочь моей матери, а если это невозможно, то стать для нее личностью, а не «трудным ребенком». Она не любит меня, но я могу ее любить. Хочу плавать по Саунду вместе с Джози и приучить Лус к воде. Позже надеюсь вернуться к своей работе. Мне нужно восстановить отношения с Марселем Вьершо, попросив у него прощения. В общем, я хочу жить нормальной жизнью, а не галлюцинациями, поэтому…

— Я понял. — Джимми встал. — Ладно, думаю, мне пора уходить.

— Ох, сядь, прошу тебя! Мы только что победили вместе силы зла, а ты вдруг захотел бросить меня из-за того, что я не буду трахаться с тобой?

Удивляясь самому себе, Паз снова сел.

— Хочешь получить совет? — спросила Джейн.

— Разве у меня есть выбор?

— Конечно. Если твоя жизнь совершенна, ты не нуждаешься в советах. Так говорят йоруба.

Джимми немного подумал.

— Ладно. Какой же это совет?

— Делай то же, что и я. Прекрати вести себя по отношению к матери как ребенок. Пойми ее. Люби такой, какая она есть. И своего отца тоже.

— Что? Этого ублюдка?

— Он твой отец, а ты уже не мальчик. Ты большой, сильный коп. Героический коп. Ты выступал по национальному телевидению. Твоя приятельница Дорис напишет липовую, но правдоподобную книжку обо всем этом деле, и ты будешь ее главным героем. Об этом сделают фильм. Кубинская община в полном составе станет благодарить тебя, парня, который поймал негодяя, убившего Тересу Варгас. Ты не думаешь, что история о твоем отце так или иначе выплывет наружу?

Паз об этом не подумал. Холодный пот страха выступил у него на лбу. Джейн продолжала:

— Ты должен посмотреть ему в глаза и простить его. Если он от тебя отречется, что ж, его дело, а тебе вовсе незачем таскать это дерьмо с собой всю оставшуюся жизнь. У тебя есть брат и сестра, дети твоего отца. И есть мачеха. Они могут кое-что сказать по этому поводу.

— Спасибо за совет, — произнес он безразличным тоном, а Джейн долго, очень долго смотрела ему прямо в глаза, словно ожидая чего-то, потом закрыла глаза.

— Привет тебе. — Она встала и зевнула. — Послушай, Паз, за эти четверо суток я спала не больше двух часов. И собираюсь спать до тех пор, пока не проснется Лус. Поговорим потом. Доброй ночи.

С этими словами она ушла к себе в спальню и захлопнула дверь.

Паз медленно проехал по городу к своему дому; он принял душ и лег в постель. Некоторое время он прислушивался к беспорядочным обрывкам мыслей, внушаемых… Как она там его называет?.. Вроде бы грел, пошел он к такой-то матери!.. Словом, внушаемых демоном: помешанная сука, белая девка, ничего нельзя понять, не собирается он заниматься всем этим дерьмом, надо найти другую женщину, надо уехать из этого места, бросить ко всем чертям ресторан, с какой стати идти к вонючему Йойо, чушь собачья, он плюнет мне в рожу… Но тут на него навалился сон, глубокий и беспробудный.

Наутро он обнаружил, что вокруг дома собралась толпа репортеров с телевидения, жаждущих интервьюировать и снимать его. Паз улизнул от них и уехал в Рощу, к гаражу на Гибискус-стрит, думая по дороге о том, что никуда он отсюда не денется, превратится в старого копа с мордой, как у черепахи, ему стукнет шестьдесят; одиночество, мимолетные услуги несчастных шлюх и безнадежное отсутствие женщины, которая любила бы его так, как любила Джейн Доу своего мужа-демона. Он думал о том, что сказала ему Джейн накануне вечером.

Он нашел квартиру Джейн пустой, свободной от всех вещей, кроме мешков с мусором, сваленных на полу. Паз почувствовал мгновенное облегчение, смешанное с… нет, он не собирается отправляться к Йойо именно сегодня. Для начала он должен взять неделю отпуска и слетать на пару дней в Бимини, сбежать от репортеров, познакомиться, если повезет, с какой-нибудь девушкой в бикини, самой обыкновенной девушкой без всяких космических дарований, которой нет особого дела до него, а ему — до нее, лишь бы приятно провести время…

— Эй, Паз!

Он вышел на крыльцо. Она была там и Лус тоже, они прощались с соседями: крупной, похожей на хиппи женщиной и двумя ее детьми-мулатами; пришла и беременная Доун со своим годовалым сынишкой. Все были искренне огорчены отъездом Джейн и плакали. Джейн поднялась на несколько ступенек по лестнице.

— Ну что, Паз, какова она, реальная жизнь? — весело спросила она. — Ты подумал о том, что я тебе вчера говорила?

— С жизнью вроде все в порядке, — ответил он, пропуская мимо ушей второй вопрос. — Вот пришел проводить тебя.

С этими словами он вручил ей бутылку шампанского.

— Спасибо. Я должна разбить ее о борт корабля?

— Не обязательно.

— В таком случае я просто выпью ее нынче вечером. Можешь ты оказать мне любезность?

— Все, что угодно, — с некоторым подозрением ответил он.

— Отвези нас в порт и помоги погрузиться, а потом забери «бьюик» и отдай кому-нибудь из нуждающихся.

— Нет проблем, — уже с легким сердцем сказал Джимми.

Так и было сделано, а потом Джимми и Лус стояли на пристани и ждали, пока Джейн разберется с вещами и с приборами управления шхуной. Наконец она вышла из рубки на палубу, и Паз передал ей Лус из рук в руки. На Джейн была оранжевая куртка, и она сразу надела на Лус ее миниатюрную копию.

В этой куртке, синей футболке, бермудах цвета хаки и модных темных очках Джейн смотрелась неплохо. Прощай, Джейн, подумал Паз. Грустно, что ты уезжаешь, но, с другой стороны, это, пожалуй, к лучшему.

— Мне одной не справиться с парусами, остановлюсь в Уотервее и найму себе в помощь кого-нибудь из безработных моряков. В крайнем случае, буду держаться близко к берегу до самого Нью-Йорка. Главное для меня — почувствовать наконец палубу под ногами.

Она сошла на пристань и поцеловала Джимми легким поцелуем. Потом вернулась на палубу, и скоро Джимми услышал стук включенного дизеля, выхлопы мотора, работающего на холостых оборотах, и почувствовал запах отработанных газов. Джимми отцепил причальный канат, аккуратно и быстро свернул и закинул на борт. Судно начало медленно отходить от пристани. Джимми смотрел на зеленую воду, на которой плясали темные тени. Несколько дюймов, фут, больше фута. Джейн стояла у штурвала, свет золотил ее волосы. Джимми внезапно ощутил огромное желание перепрыгнуть с причала на палубу, плюнуть на все и провести остаток жизни с этой женщиной. Джейн подняла очки на голову, и он увидел ее глаза, зеленые, как вода. Паз решил, что она поняла, о чем он подумал. Но порыв уже прошел, оставив ощущение горькой пустоты.

Три фута, потом десять. Джейн повернула штурвал. Нос шхуны уже вышел за пределы портового бассейна. Последний взгляд. Джимми не мог определить выражение ее лица — то ли это была радость, то ли что-то другое. Во всяком случае, она послала ему воздушный поцелуй, а Джимми стоял на пристани и смотрел, как Джейн Доу спасается бегством по воде.