"История Больших Призов 1972. Год Фиттипальди." - читать интересную книгу автора (Прюллер. Хайнц)

Рождение чемпиона

Если обратиться к истокам, то можно обнаружить сразу несколько наций, которые могли бы претендовать на часть чемпиона: бабушка Эмерсона (со стороны матери) - русская, его дед (со стороны отца) - итальянец, эмигрировавший в Бразилию. Во времена колонизации страны он, подобно многим итальянцам, осел в Сан-Паулу. Уильсон-старший, отец Эмерсона, появился на свет уже в "бразильском Милане".

В университете он повстречал польку Южи Вайцеховскую, чьей семье пришлось бросить машиностроительную фабрику в Варшаве, когда задолго до второй мировой войны они бежали в Бразилию. Южи стала женой гонщика и матерью двух гонщиков. Уильсон-старший участвовал в мотогонках (по словам Эмерсона "не особо серьезно, скорее из удовольствия"), получил травму и бросил это дело. Своих сыновей он не побуждал к гонкам, но и не отговаривал.

В семье Фиттипальди не встречаются цветастые бразильские имена вроде Эдсон Аррантес до Нацименто у звезды футбола Пеле. Уильсона-младшего (родился 25 декабря 1943 года, настоящий рождественский подарок) назвали в честь отца, Эмерсона (род. 12 декабря 1946) в честь американского писателя. В детстве у Уильсона было прозвище "Тиграо" - большой тигр, младший брат "всегда называл себя "Майо", потому что не мог выговорить слово Эмерсон". Когда он учился ходить, в Аргентине некий Хуан Мануэль Фанхио как раз участвовал в своих диких гонках по пампе. В 1948 году к власти пришел генерал Перон, в 1949 он отправил кривоногого, скромного сына каменщика и механика Фанхио в Европу. Сан Ремо: первый старт, первая победа. Теперь вторжение из Южной Америки было уже не остановить - временами в гонках Гран-при участвовали сразу пять аргентинцев: Фанхио, Гонзалес, Миерес, Мендитеги и Маримон.

И всегда тут же присутствовал Уильсон Фиттипальди-старший, создатель саг о героях: будучи радиокомментатором, он в своих ужасно дорогих живых репортажах доносил описания подвигов Фанхио до самых дальних уголков Южной Америки и приводил в восторг целые народы.

В 1951 году, когда Фанхио завоевал первый из своих пяти чемпионских титулов, пятилетний Эмерсон стартовал в своей первой велогонке - и выиграл ее. Три года спустя он уже участвовал в гонках на "мыльницах" [Самодельные машинки без мотора с корпусом из фанеры или пластика. Используются для гонок по участкам с небольшим уклоном. Как правило, участники дети или подростки.], а когда Фанхио пересел с Maserati на Mercedes, Эмерсон сменил 50-кубовый мотор на 125-кубовый. В том же году мир впервые увидел Фанхио плачущим: на Нюрбургринге разбился насмерть его любимый ученик Онофре Маримон. С каменным лицом Фанхио позволил повесить на себя лавровый венок, и, всхлипывая, упал в объятья ненавидимого им Гонзалеса. После того как Ferrari в течение трех лет потеряли в лице Кастеллотти, де Портаго, Муссо и Коллинза четырех первоклассных пилотов, у Фанхио созрел план закончить свою карьеру. В 1958 году он проехал в Реймсе свою последнюю гонку, занял четвертое место и вернулся в Буэнос-Айрес очень богатым человеком. И вместе с Фанхио цирк Гран-при покинули и южноамериканские репортеры. С того времени в нем говорят на английском.

В 1962 году, когда закончилась эра Мосса, началась эпоха Кларка, но чемпионом стал Грэм Хилл, Эмерсон Фиттипальди участвовал в своей первой мотогонке в Сан-Паулу. Одновременно он в качестве механика обслуживал старшего брата, который уже гонялся на картах. "Все называют его "Рато" - крыса, но на португальском это звучит намного приятней", рассказывает жена Эмерсона Мария-Хелена, "потому что у него карманы вечно полны инструментов, он носится по боксам как молния и, если что-то ломается, он у машины всегда первый". В 1963 году, в 17 лет, Эмерсон сам начал ездить на картах. В 1965-м, когда в Формулу 1 ворвались Риндт и Стюарт, он стал чемпионом Сан-Паулу. В 1966, пока Brabham завоевывал в Гран-при победу за победой, он стал чемпионом Бразилии, а в 1967-м, в последний полный сезон Джима Кларка, еще и чемпионом Формулы V.

В то время как в Гран-при Дэн Гарни и Брюс МакЛарен последовали примеру Брэбэма и начали строить собственные машины, Эмерсон уже тоже изготовлял вместе с Уильсоном машины собственного имени: "мини-карты" или "Fitti-V" (изготовлено 25 штук). Инженерный талант Эмерсона дополнили способности Уильсона к ведению бизнеса. Расцвела торговля запасными частями, равно как и фабрика Фиттипальди по производству деревянных рулей, "ее я продал в 1970 году". Между делом он ездил на всем, что попадало в руки: 850 Renault-Dauphine-Gordini, Alpine GT, Alfa GTZ 1300, Karmann-Ghia с мотором Porsche, Volkswagen с двумя моторами, одним впереди, другим сзади - и, наконец, спортпрототип Fittipaldi, построенный на базе Carrera 6.

В 1968 году, когда у Риндта началась нескончаемая серия дефектов в Brabham-Repco, Эмерсон на своем спортпрототипе "лидировал в каждой гонке на длинную дистанцию, но все время ломалась первая передача". К счастью, он продолжал ездить в Формуле V, "где призовые за победу в два раза больше, чем стоит весь мой карт". На эти деньги (и с визитной карточкой Фрэнка Уильямса) в марте 1969 года Фиттипальди полетел в Англию, где Йохен как раз сменил команду, "потому что я больше не мог себе позволить ездить за Brabham за вдвое меньшее количество денег, чем мне платит Lotus". Эмерсону, напротив, "настолько нравится гоняться, что я бы даже сам доплатил".

Ему приходилось вести строгий учет средств: денег хватило только на Merlyn Формулы Ford, "и, если я ее разобью, то придется возвращаться в Бразилию с пустыми руками". Без единой царапины Фиттипальди выиграл уже свою вторую гонку, в Снеттертоне. Совершенно случайно среди зрителей оказался знаменитый Стирлинг Мосс. "На следующий день Мосс примчался в мое бюро и возбужденно заявил: я видел следующего чемпиона - этот Фиттипальди лучший из следующего поколения", рассказал мне могущественный спортивный директор Ford Уолтер Хейс. "А Мосс знал, о чем говорил. Поэтому я решил посмотреть на этого вундеркинда. После следующей гонки я сказал Стирлингу: Ты прав, на этого Фиттипальди можно поставить деньги. Могу поспорить, он станет чемпионом раньше, чем Жаки Икс". Из своих восьми гонок в Формуле Ford Эмерсон выиграл три и каждый раз приходил в первой четверке. Это стало достаточным для того, чтобы в июне 1969 года представить его шефу гоночной школы Джиму Расселу, - который немедленно доверил ему Lotus-Holbay Формулы 3. И снова Эмерсон ударил как молния. Уже первая международная гонка в Брэндс Хэтч стала сенсацией: он лидировал впереди всех звезд, пока не поскользнулся на луже масла. Виселль и Шенкен, один слева, другой справа, в сантиметрах протиснулись мимо. Потом, на полном ходу, они посмотрели друг на друга и провели рукой по забралу "Господи Иесусе, вот это повезло".

Виселль опередил Шенкена на длину колеса, но "Autosport" задал своим читателям вопрос: "Что случится, если однажды Фиттипальди не развернет?". Очень просто: он выиграет восемь из двенадцати гонок - одну из них в Монлери под Парижем 5 октября 1969 года, в исторический день: Йохен Риндт преодолел полосу неудач и после многих лет мучений и сражений получил, наконец, победный лавровый венок.

Шесть недель спустя я сидел рядом с Йохеном в его квартире в Хитцинге [Район Вены], когда он разговаривал с Лондоном. Этот разговор с попавшим в Уоткинс Глене в тяжелую аварию товарищем по команде Грэмом Хиллом через громкоговорители передавали прямо на большую "Вечеринку Lotus с обедом и танцами" Чэпмена. Странный это был праздник: первый пилот, Йохен, отсутствовал из-за своего венского шоу гоночных машин, второй пилот, Грэм, был запакован в гипс и прикован к инвалидному креслу. Зато присутствовал чемпион Формулы 3 - Фиттипальди.

Фрэнк Уильямс уже предложил ему пилотировать в 1970 году второй De Tomaso Формулы 1 вместе с Пирсом Кариджем. Однако Эмерсон отказался: "Я делаю только один шаг сразу, а не два. И даже этот один шаг я сделаю только тогда, когда буду уверен, что справлюсь".

Этим шагом стала Формула 2. Майк Уорнер из "Lotus Components", чэпменовского филиала, нанял Фиттипальди на 20 гонок Формулы 2 в 1970 году. На вышеупомянутом "обеде с танцами" Уорнер представил своего нового гонщика самому боссу. Но Чэпмен, как всегда, спешил. "Он только сказал привет, рад тебя видеть, как дела, до свидания", вспоминал Эмерсон.

Эмерсон перезимовал в солнечной Бразилии, вернулся в марте обратно в Англию, снова въехал в свою маленькую квартирку в Норвиче и "радовался, что мог поучиться в Формуле 2 у Риндта. Я был с ним еще мало знаком, на совещаниях по Формуле 2 мы только говорили друг другу "good morning", и вначале он показался мне настоящим немцем". Но чем длиннее становились гоночные дистанции, тем более сокращалась дистанция до Йохена, ведь Эмерсон привык по Формуле 3, "что все заканчивается через 20 минут". В Формуле 2 схватки казались ему бесконечными - особенно на Нюрбургринге, "самой сложной гонке в моей жизни: первый круг - я только в 1,2 секундах позади Йохена. Второй круг - Йохен исчез за горизонтом, Белл и Штоммеллен меня обогнали. И только тут я понял, насколько мне не хватает опыта".

У Йохена было достаточно опыта и мастерства, и теперь он объявил Чэпмену, "что в 1970 году я хочу стать чемпионом и на этом закончить карьеру". Второй номер, очкарик Джон Майлс, все явственнее демонстрировал свои комплексы и медлительность. Он не соответствовал представлениям Чэпмена об идеальном гонщике - очень быстром, выносливом и с неугасимой жаждой борьбы. Но может, таким был Фиттипальди? Эмерсон случайно оказался на фабрике Lotus в Хезеле, когда Чэпмен выезжал из гаража на своем Elan 2+2. "Он крикнул: "Привет Эмерсон, я хочу, чтобы ты провел пару тестов в Формуле 1", а у меня от страха челюсть отвисла. Но я постарался выглядеть спокойным: "Никаких проблем, просто позвоните мне".

Чэпмен действительно позвонил, и Эмерсон провел тестовый день, который он никогда не забудет. На частном самолете Чэпмен привез его в Сильверстоун. Риндт там тестировал Lotus 72 для Зандвоорта, а в боксах ждала машина, на которой он одержал победу в Монако - Lotus 49. Йохен проехал пару прогревочных кругов и кивнул Колину: "Машина в порядке, Эмерсон может садиться". Поскольку бразилец намного ниже Йохена, пришлось поменять сиденье и педали, и лишь после этого сбылась детская мечта Эмерсона - он сидел в машине Гран-при.

Фиттипальди был удивлен - и обеспокоен: "Чэпмен всегда работает на самом краю и того же ожидает от своих подчиненых. Если я буду ехать медленно, то разочарую его - если же я буду ехать слишком быстро, то, возможно, разобью машину. Быстро и надежно - это сложно. А трасса опасная и скользкая".

Когда Эмерсон тронулся из боксов, он чувствовал себя "как король. Первые круги прошли как во сне". Через десять кругов он остановился в боксах: "У машины избыточная поворачиваемость". Йохен ухмыльнулся: "Я знаю, что ты можешь сделать: дай больше газу!". Фиттипальди последовал совету своего кумира, "и Йохен пришел в такой восторг, что лично показал мне таблицу с временем". Мария-Хелена сфотографировала Риндта с черным табло: 1:22,8 - в Гран-при 1969 года этого хватило бы для места в четвертом стартовом ряду, между Зиффертом и Кариджем.

Таким было положение дел, когда Чэпмен приехал в Зандвоорт. Планы Риндта об отставке были секретом, который Йохен, Нина, Колин и я хранили в себе. Лишь только очень дружески, по отношению к Lotus, настроенной рыжей журналистке Присцилле Фиппс (сейчас она под псевдонимом Элизабет Хэйвард пишет книгу о Фиттипальди) Чэпмен позволил себе намекнуть: "У меня в руках уже следующий чемпион мира, но его я назову только тогда, когда придет время". После этого Гран-при Голландии Риндт оплакивал под лавровым венком своего погибшего друга Пирса Кариджа, какое-то время он даже подумывал о немедленном уходе и Нина тоже была шокирована. "Ради бога, как вы можете ехать дальше, когда видите огонь, и не знаете, спасся ли ваш товарищ или беспомощно зажат под обломками?", спросила она одного из гонщиков. Профессионал ответил жестко: "Я знал. Запах был такой же, как в Руане в 1968 году, когда горела Honda Йо Шлессера". Нина побледнела. Йохен услышал последний обрывок диалога, возмутился, и чуть было не кинулся на того, другого, гонщика с кулаками.

В этом безжалостном бизнесе часто требуются гонщики на замену. Фрэнк Уильямс предложил Фиттипальди освободившееся место. Эмерсон полетел в Женеву, нашел Йохена и попросил у него совета. Это был серьезный разговор.

"Трудное решение для тебя", - сказал Риндт 24-летнему гонщику, "на данный момент тебе было бы лучше всего у Уильямса. Но для твоего будущего будет лучше, если ты пойдешь в Lotus".

Чэпмен хотел приковать к себе Фиттипальди трехлетним договором. Но Эмерсон соглашался подписать только до конца 1971 года, "потому что невозможно предугадать, что будет с Lotus". А мне он признался: "Мне очень плохо платят". Чэпмен впервые дал ему стартовать в английском Гран-при. Незаметно и скромно Эмерсон и Мария-Хелена въехали в боксы Брэндс Хэтч. "Почему старик не оставит Эмерсона до будущего года?" - спросил меня главный механик Эдди Деннис. Когда после тренировки Чэпмен и Риндт спешили к частному самолету, Эмерсон спросил босса: "Когда завтра мне нужно быть на месте? И когда приедете вы?". "Зависит от воздушной обстановки", - на ходу бросил ему Чэпмен.

В телевизионной кабине рядом со мной комментировал восторженный отец Фиттипальди: стартовав с 21-го места, Эмерсон занял восьмое - в двух кругах позади Риндта, который выиграл, потому что у Брэбэма закончился бензин.

В Хоккенхайме Фиттипальди был уже 14-м на тренировке и четвертым в Гран-при. Но его первые три очка остались почти незамеченными в общем восторге: "It's Jochen!" орал выпрыгнувший на трассу Чэпмен. Йохен вылез из машины свежим, деловито, а Эмерсон довольно сильно шатаясь: "Lotus 49 требует так много физических усилий, теперь я постепенно начинаю понимать, что Йохен пережил в Монако". Вечером, на вечеринке, механик Lotus Дэйв Симмс шепнул мне, что "старик" сегодня сказал: "Для меня Фиттипальди - это новый Стюарт". Джеки согласился с этим в Цельтвеге, где из-за остановок в боксах Эмерсон откатился на 15-е место - "Он быстр". Потом была Монца.

В четверг вечером я повстречал в углу паддока одинокого Эмерсона. Монцевские толпы ему не досаждали, пока еще они его не знали. "Я здесь еще никогда не был", сказал Эмерсон, "потому что в Формуле 3 я избегал гонок со слип-стримом: это слишком опасно". На следующий день бразилец попал в аварию: "Я ехал за Джунти, когда в зеркалах заднего вида внезапно возник Сертиз. Я сместился в сторону, хотел его пропустить и промахнулся мимо точки торможения в Параболике. Задняя часть машины Джунти вдруг выросла передо мной". Он затормозил - слишком поздно. Заднее колесо Ferrari стало трамплином, катапультировавшим Lotus в деревья. "Моя ошибка", - сожалел Эмерсон, вернувшись в боксы. А Чэпмен ругался.

В субботу, в 12 часов, Эмерсон подписал договор на следующий год в частной команде Йохена в Формуле 2. Четыре часа спустя его друг и пример для подражания разбился: снова в Параболике. В наступившем полном хаосе я вдруг столкнулся с Эмерсоном. Он испуганно спросил, что случилось… и отвернулся с глазами полными слез. "Я еще раз повидал Йохена в больнице, а потом немедленно поехал в аэропорт, но до понедельника все рейсы были раскуплены". Два дня Эмерсон провел с Марией-Хеленой в миланском отеле и сражался с отчаяньем: "В автоспорте бывают чудесные, но бывают и ужасные дни. Приходится мириться с возможностью катастрофы", - сказал мне Эмерсон позже. "Гонщики должны быть сумасшедшими, возможно, мы такие и есть. Если начать размышлять… но размышлять нельзя".

После трагедии в Монце Чэпмен заменил сомнительные полые тормозные валы на сплошные и увеличил их диаметр сначала на 0,06, потом на 0,08 дюйма. Майлсу, Фиттипальди и Виселлю приказали явиться на тесты в Шеттертон, но Майлс отказался. Таким образом, Эмерсон отправился в Уоткинс Глен нoвым лидером команды Lotus. Тяжелый грипп уложил его на два дня в постель. Дрожа и кашляя, он начал тренировку и достаточно сенсационно показал третье время после Икса и Стюарта. В воскресенье днем, за час до гонки, мы пошли из боксов механиков к радиобашне. Пока я готовил телефонный разговор, Эмерсон принес кофе: "Did You say - with creme?". В интервью он сказал: "Я никогда не смогу заменить Йохена. Но сделаю все, чтобы помочь ему остаться чемпионом".

Жаки Икс оставался единственным, еще имеющим шанс обойти Риндта по очкам. Поэтому приказ Чэпмена Фиттипальди был ясным: "Что бы ни произошло, ты должен в любом случае оставаться перед Иксом". Вначале Эмерсон был седьмым (позади Стюарта, Родригеза, Икса, Регаццони, Эймона и Оливера) и находил, что Lotus 72, в отличие от модели 49, "mentally difficult" - управлять умственно опустошающе. У Оливера сгорел мотор, Регаццони и Эймону пришлось сменить шины… а Икс устремился в погоню за Стюартом, пока ему самому не пришлось заехать в боксы. Но через 2 минуты он поехал дальше. 55 круг: теперь Стюарт лидировал в 50-ти секундах перед Родригезом и 60-ти перед Фиттипальди, у которого вскоре на хвосте повис Икс, однако с отставанием на круг, чего Чэпмен не заметил - он, который никогда еще не ошибался в своих таблицах кругов.

"Дайте Эмерсону плюсовые сигналы до Икса", - возбужденно приказал он и начал замерять секунды. От моих возражений он отмахнулся: "Забудь, они на одном круге". Сигналы подстегивали Эмерсона дальше: вынужденный ехать быстро, он беспрерывно показывал 1:04, как на тренировке. Лидирующий Стюарт уже давно тянул за собой шлейф голубого дыма. На 83-м круге Джеки сошел, имея преимущество в 55 секунд. Теперь лидировал Родригез в 12 секундах перед Фиттипальди, но только до 99-го круга. Педро заехал в боксы на дозаправку. Эмерсон с огромным удивлением заметил сигнал "P1" и начал "гадать, что еще может произойти за оставшиеся девять кругов: сломается что-то? Хватит ли бензина?".

Хватило. Наконец-то появился клетчатый флаг. Чэпмен прыгал на финишной линии и бросил навстречу Эмерсону свою фуражку. Фиттипальди подумал, что это сон: "Я уже столько раз видел эту фотографию: Кларку, Хиллу, Риндту… а теперь он бросил фуражку мне". "Emerson who?", - спросил комментатор. "Эмерсон - и как дальше?"

Всего лишь спустя 19 месяцев, после того как он вышел в Лондоне из самолета, Фиттипальди выиграл свой первый Гран-при. Раньше, чем кто-либо другой: всего лишь с четвертой попытки. "Сегодня я ехал не для себя, а только для Йохена", - сказал мне Эмерсон.

Со слезами на глазах Чэпмен обнял своего нового победителя, который при виде микрофонов и камер "внезапно забыл весь свой английский". Зато Колин не забыл. "Вы не боялись, что у вас закончится бензин?", - спросил маршал. "Мистер Лотус" усмехнулся: "Да, мы были на грани, но мы никогда не берем с собой слишком много". Но победная вечеринка в Глен Мотор Инн прошла спокойно. "Для Монцы нет утешения", - сказал мне Чэпмен, - "ничто не может заменить потерю Йохена".

Поздно вечером Эмерсон набрал номер 269-2885 в Сан-Паулу. "Что это с вами обоими сегодня?", - спросил Фиттипальди-старший, "Ты выиграл Гран-при США, а Уильсон гонку Формулы 3 за Coupe de Salons в Монлери". Он с трудом скрывал свою гордость. По словам Эмерсона, обычно он всегда после гонки перезванивается со своим братом, "но в этот раз Уильсон забыл дать мне свой парижский номер".

Но не стоит забывать, какие проблемы свалились на Фиттипальди, Чэпмена и Lotus в 1971 году. Несмотря на Уоткинс Глен, после Монцы Колин частично утратил интерес к автоспорту, кроме того, он был занят финансовыми проблемами своего завода, и какое-то время вынужден был ежедневно ездить в Лондон.

"1971 год", - вспоминал Эмерсон, - "стал для меня большим разочарованием, особенно начало сезона". В то время как соперники проехали тысячи миль тестов, Lotus не тестировал вообще. "Единственными нашими тестовыми заездами были официальные тренировки", - жаловался Эмерсон. "Абсолютным профессионалам не нужны тесты, они и так все знают и умеют. А мне не хватает так много опыта, мне надо еще столь многому научиться. Но я не мог".

Механики Lotus уходили один за другим, пока из всей чемпионской команды не остался один главный механик Эдди. Внезапно у Lotus 72 появились капитальные проблемы. "У новых шин намного большее сцепление с дорогой, они клеятся к бетону. Подвеска начинает блуждать", - объяснил Фиттипальди. Он все еще считал Lotus 72 "самой остроумной машиной. Но не забывай: у других появились новые модели, а у Колина больше нет Йохена. Машина была бы просто фантастической, если бы у нее была обычная подвеска от Lotus 49". И действительно, в 1971 году Чэпмен подумывал о том, чтобы вернуться от торсионов к пружинам. У Фиттипальди довольно часто ломалась подвеска "но, слава богу, ничего не случалось с тормозными валами". Каждый раз, когда на тренировке или в гонке Эмерсон парковал свой Lotus не в переполненных боксах, а незаметно на въезде на питлейн и механики бежали, чтобы откатить его в сторону, становилось ясно, что снова были "некоторые проблемы".

По официальной версии Чэпмен сказал, что "нужно еще преодолеть шок от Монцы и дать двум молодым пилотам год времени", неофициально же он однажды пожаловался: "Если бы только у меня был англоговорящий гонщик". В то время как, по его собственным словам, швед Рейне Виселль "никогда не решаюсь дойти до границы, мне нужны пара десятых секунды запаса, на случай, если что-то сломается", то Фиттипальди сражался с несломленным упорством.

В Кьялами у него взорвался мотор, когда он шел на шестом месте. В Барселоне два раза ломалась подвеска: на тренировке и в гонке ("мне повезло, что ничего не случилось"), в Монако ее усилили. И тут же Фиттипальди занял пятое место, едучи после 20-го круга без сцепления. Зандвоорт ему пришлось пропустить, потому что лежал в больнице со сломанными грудиной и тремя ребрами - жертва тяжелой дорожной аварии, вызванной каким-то идиотом за рулем. Перевязанный, с сильной болью, которую Эмерсон скрывал под улыбкой, он вернулся в "цирк" в Ле Кастелле, сражался колесо к колесу с Зиффертом и Эймоном и занял третье место, равно как и в Сильверстоуне, хотя на тренировке сломалась подвеска, хотя механики по ошибке перепутали четвертую и пятую передачи, хотя блокировались тормоза и хотя на финише сломалась пятая (прямая) передача. На Нюрбургринге сломался стабилизатор, кроме того, вытекло масло.

В Цельтвеге Эмерсон сказал мне вечером перед Гран-при: "Впервые после Уоткинс Глена Lotus 72 хорошо держит дорогу". И действительно, он стал вторым, только Зифферт опередил его на 4,1 секунды. В Монцу Чэпмен не захотел посылать Lotus 72, опасаясь конфискации. Эмерсон попросил его разрешить хотя бы участвовать на газотурбинном Lotus 56. На тренировке сломались три тормозных диска, потом Эмерсона настигла его ежегодная монцевская авария: "Я медленно выехал из Параболики, ехал вдоль стены боксов, поджидая аэродинамическую тень" - и в этот момент сломалась передняя подвеска, к счастью, на скорости всего лишь 50 км/ч.

Чэпмен дал Эмерсону с собой в Монцу набросок договора, но он колебался с подписью. Каждый день повторялся его утренний диалог с гоночным директором Lotus Питером Уорром. "Good morning", - говорил Эмерсон. "Ты уже подписал?" - отвечал Уорр. Эмерсон по секрету рассказал мне: "Колин хотел бы эксклюзивно привязать меня к себе на два года и запретить участвовать в гонках спортпрототипов. При этом у меня есть предложения от Ferrari и Alfa. И еще одно от BRM". Я заметил, что BRM предложили Иксу 80000 фунтов, Петерсону 60000, и с Регаццони оно тоже говорили, однако Икс и Регаццони уже продлили свои договоры с Ferrari. После этого Эмерсон снова подписал с Lotus и отказался от многих, очень многих лир от Ferrari. "Так не пойдет, чтобы наш номер 1 в одни выходные стартовал за нас, а в следующие за соперников. Это вечная проблема с молодыми пилотами - они хотят все сразу", - сказал мне Уорр. Возможно, это верно для кого-то другого, но не для Эмерсона - он знает меру.

В Моспорте он занял седьмое место, но в Уоткинс Глене ему пришлось испить всю чашу до дна: вначале сломалась возвратная пружина педали газа, потом взорвалась задняя правая шина. "Я увидел в зеркалах, как полетели обрывки резины", - вспоминал Эмерсон, когда мы вместе летели из Эльмиры в Нью-Йорк. Деловито, без драматизма, он подвел итог своему первому полному сезону в Гран-при, который он закончил шестым с 16-ю очками: для Lotus он оказался первым без единой победы в Формуле 1.

Но оставалась еще "World Champion Victory Race" в Брэндс Хэтч. На последней тренировке у Эмерсона сломалась передняя подвеска. "Тебе надо было бы ездить за BRM", - усмехнулся Йо Зифферт, - "у нас ничего не ломается". На следующий день Зеппи погиб, потому что, по словам гоночного директора Тима Парнелла, "явно что-то было не так с машиной". В беспомощном отчаянии, с мокрыми глазами Эмерсон вынужден был наблюдать за тем, как пожарники не могли подойти к горящему BRM. Сам пораженый до глубины души, он еще утешил молодого швейцарского журналиста Рожера Бенуа и умчался с Диттером Штаппертом в аэропорт, чтобы как можно быстрее улететь домой.

Работник на регистрации важно сказал: "Ага, Фиттипальди, тот самый гонщик. Вы выиграли или Зифферт?". "Зифферт мертв", - тихо ответил Эмерсон. "Что ж", - пожимая плечами, сказал человек в окошке, - "такова жизнь". - That's the way it goes. Он не мог сделать Эмерсону больнее.