"История Больших Призов 1972. Год Фиттипальди." - читать интересную книгу автора (Прюллер. Хайнц)Пятница, 10 часов утра, Гудвуд."Friday, Goodwood, 10 o'clock". Эта телеграма из Колнбрука в Англии стала для меня чем-то вроде радостного электрошока. Еще пару сотен вольт к нему добавило последовавшее позже письмо от гоночного директора McLaren Фила Керра: "Молись о том, чтобы в пятницу не было дождя и чтобы не сломался мотор… и тогда можешь быть уверенным, что это будет захватывающий день". К этому "захватывающему дню" я и мой друг Дитер Штапперт, главный редактор журнала "Powerslide", стремились несколько месяцев. Ведь двукратный чемпион Кан-Ам Денни Халм уже давно все уши нам прожужжал о желтом, как яичный желток, "М20" - новом охотнике за долларами от McLaren. "Это самая невероятная гоночная машина из всех, которые ты когда либо видел: она, как ракета, взлетает со 160 до 320 км/ч и при 320 еще продолжает разгоняться. На "М20" я подлетаю к поворотам на 30- 40 км/ч быстрее, чем на машине Формулы 1, - а торможу в том же месте. На этой машине нужно ехать как по рельсам, в занос ее вводить нельзя. Лишь Джеки Стюарт все еще считает, что может навязать свою волю "тяжеловесу" Кан-Ам, настраивает его как ему угодно, вместо того, чтобы самому подстроиться под машину. Поэтому именно он, а не я, развернулся в Сильверстоуне". 760 лошадиных сил и 825 килограммов дают не слабое отношение массы к мощности в 1,08 кг/л.с… Я думаю, что личный опыт в кокпите является неотъемлемой частью моей профессии. Я уже сидел рядом с Йохеном Риндтом в Ferrari 250 LM, победителе Ле-Мана; рядом с Майком Парксом в открытой 4,4-литровой Ferrari, в которой встречный поток воздуха бил, как пощечины; рядом с Сеппи Зиффертом в Porsche 908 пронизывающе холодным декабрьским днем в Хоккенхайме, когда мы не могли закрыть двери и поэтому заклеили их клейкой лентой… а теперь Штапперт и я решили стать первыми (и единственными) европейскими журналистами, залезшими в кокпит McLaren Can-Am. Само собой, на место рядом с Халмом. Денни пробил эту идею у Тедди Майера и Фила Керра, последовали телеграмма и письмо. "Значит, завтра вы, двое сумасшедших, отправитесь в Гудвуд, чтобы убиться. Жаль", сказал Ники Лауда за ужином в Сохо. Легендарная 4-километровая трасса Гудвуд в двух часах езды на машине юго-западнее Лондона является частным владением герцога Ричмонда и Гордона. За 100 фунтов в день ее можно снять для тестовых заездов, но для гонок она давно уже запрещена. Стирлинг Мосс попал здесь в 1962 году в свою таинственную аварию, сломавшую его карьеру. Брюс МакЛарен разбился здесь в 1970 году на McLaren Can-Am, потому что встречный поток воздуха сорвал капот. Один из четырех болтов механики нашли на трассе. Это случилось почти точно два года назад. Последняя пятница мая 1972 года: это та фаза, когда Джеки Стюарту пришлось временно отключиться от грома сражений из-за язвы желудка, и Колин Чэпмен по-отечески успокоил своего лидирующего в чемпионате Эмерсона Фиттипальди: "С этого момента Халм для тебя больше не соперник. Как только начнется сезон Кан-Ам, его мысли будут уже далеко от Формулы 1". Пятница, 10 утра, Гудвуд: серое небо, через которое время от времени пробивались лучи солнца, но чудом дождя не случилось. В боксах: Фил Керр в тирольской шапочке и механики McLaren в темно-синих ветровках с оранжевыми полосами на рукавах. Рядом с боксами успокаивающее зрелище: машина скорой помощи иоаннитов, отделение Чичестер. В McLaren всегда были лишены бюрократизма, являясь командой практиков: поэтому бумаги по отказу от каких либо требований по возмещению ущерба, в случае смертельного исхода, задержали нас ненадолго. Указания Фила были короткими: "Денни поедет, скорее всего, на 3-4 секунды "off the pace" - медленнее, чем если бы он был один. Лучше всего держись за наливную горловину. И держись от Денни так далеко, как только сможешь, чтобы не мешать гонщику. В остальном полагайся просто на здравый смысл". 10:45 утра: Халм прогрел желтый, как яичный желток, "М20" и выкатился из боксов. Плоский, как доска, "бомбардировщик" кажется неожиданно маленьким и еще меньше, когда сняли капот. Слева от пилота с места пассажира демонтировали огнетушитель и обклеили алюминий пористой резиной. Денни как степной охотник посмотрел на небо: "Довольно сильный ветер сегодня. Джеки бы сдуло из кокпита", с грохочущим смехом сказал он, "И еще одна вещь, Хайнц: сегодня очень много птиц. Следи за черными точками: если увидишь одну - сразу наклоняйся, чтобы в тебя не попало. Эти ублюдки очень мешают. И они не могут лететь быстро - они медленнее, чем можно подумать. Поэтому отдай свой американский шлем. У нас есть второй шлем Bell, против птиц тебе понадобится полностью закрытый". Фил сунул мне шлем, на котором тоже написано "Халм", только не синими, а черными буквами. Но характерные две полосы остались без изменений. 11 часов: я снял ботинки и медленно опустился в самую быструю ванну в мире. Красная игла на тахометре - шпион - стоял на отметке 6800. Ребята из McLaren пристегнули меня. "Тебе уже приходилось бывать в Гудвуде?", спросил Халм. Его слова звучат без высоких и низких частот, как заезженная пластинка: такой голос бывает у гонщиков всегда, когда они говорят через огнеупорную балаклаву. А в моем шлеме эффект бассейна, как будто оба моих уха под водой. Поэтому нaш диалог был дважды приглушен. "Да, я был уже в Гудвуде в 1966 году, на гонке Формулы 2". Тогда победили Brabham-Honda Брэбэма и Халма, Йохен занял третье место, а Жаки Иксу пришлось уступить свою Matra сошедшему Стюарту. Боже мой, прошло уже шесть лет: Стюарт и Икс были коллегами по команде. Большие трибуны тогда еще не были снесены, деревянная шикана уже покрашена в зеленый цвет, а отбойников не было как тогда, так нет и сейчас. 11:05: "Первый круг я проеду медленно, чтобы ты привык к скорости, а второй быстро. Хорошо?" спросил Денни. Я кивнул, и он включил зажигание. Ожидаемого грохота за спиной не последовало, 8,1-литровый мотор Chevy с алюминиевым блоком цилиндров Reynolds звучит немногим громче, чем Формула V 11:06: Первый круг почти ничем не отличался от сидения дома перед телевизором, только все происходило быстрее. Руки Денни держали руль, как на уроке вождения, как без десяти два на циферблате часов, его мощное левое предплечье заслоняло мне тахометр. Зато мне было видно, какие он включает передачи: поворот Мэдвик (правый) на третьей, на выходе из поворота четвертая, в вытянутый Фордуотер (правый) на третьей, равно, как и Св. Мэри (левый), потом на второй в поворот Лавант (правый), еще один поворот на третьей, потом четвертая… прямая Лавант… на второй в Вудкот (правый) и, наконец, на первой через шикану. 11:08: Я как раз собирался показать Филу Керру большой палец, но тут моя рука бессильно повисла в воздухе: теперь все началось по-настоящему. Халм разогнался перед боксами на всю катушку. Скорость я замечал только тогда, когда смотрел по сторонам, на пролетающие мимо деревья и домики, но не чувствовал. "M20" держит дорогу удивительно стабильно и надежно. Самое удивительное это не скорость, а ускорение, вжимающее мою спину в алюминий, и торможение, вдавливающее меня в ремни безопасности. Обычно, когда быстро едешь на машине, повороты просто летят на вас, но здесь не летело ничего, повороты появлялись внезапно, как из-под земли. Только я думал: "Никогда в жизни он этот поворот не возьмет", но тут же как будто гигантская рука хватала машину и тормозила, при этом так стабильно, что не смещала ее ни на сантиметр. А потом Халм поворачивал, просто поворачивал руль влево или вправо. "М20" действительно входил в поворот как по рельсам, не обращая внимания на центробежную силу. Обычная легковая машина на такой скорости давно бы уже несколько раз перевернулась, а сорвиголова Денни выглядел спокойным, как почтальон - и вся эта поездка волновала его не больше, чем почтальона. Для меня же весь этот второй круг прошел как бы несинхронно: как пластинка для скорости 33 об/мин, проигранная на 78-и оборотах. 11:10: Третий, четвертый и пятый круги так же быстры, как и второй, но я их воспринял так же спокойно, как и первый. Мне уже были известны точки торможения, я привык к ускорению. Теперь "моя пластинка" была в порядке, фильм шел синхронно. Запах в кокпите: немного от жары, немного от резины шин, немного карболки, и эта смесь держалась даже во встречном потоке воздуха. На прямой "Лавант" Денни выжал до полной четвертую передачу, согласно диаграмме скорости это соответствует 188 миль/ч или 301 км/ч. В "Меджвике" Денни, как он позже сказал, тормозил ни на сантиметр раньше, чем обычно, "твои 76 килограмм я не чувствовал потому что нам заправили только 90 литров вместо 280". В "Фондуотере" он сбросил 100 оборотов, что, может, стоило 8 км/ч. По его понятиям, мы, вероятно, просто катались, но как Денни позже сказал, "мы ехали на восемь десятых". А если вспомнить, что Стюарт в своих победных Гран-при в Ле Кастелле и Сильверстоуне в 1971 году после хаотичных первых кругов тоже ехал "только на восемь десятых"… 11:13: восьмиминутный дурман прошел, фильм оборвался, Халм притормозил у боксов. Подошел Фил Керр с хронометром в руках и сказал: "Примерно 1:11. В Формуле 1 это было бы очень хорошее тренировочное время". Когда я вылезал, меня посетило такое же странное чувство, как и после быстрых кругов в Формуле V: сила тяжести резко уменьшилась, тело намного легче. Фил Керр велел накрыть стол в ресторане при трассе. А Халму нужно было еще поработать. Когда он подошел, его лицо слегка покраснело, волосы растрепались, глаза немного посветлели, почти побелели - как у Аннемари Прелль Юниора звали Джоди Шектер. В следующие выходные Шектер выиграет на McLaren гонку Формулы 2 в Кристалл Пэлас, Денни Халм выиграет на McLaren гонку Формулы 1 в Оултон Парке, а Марк Донохью выиграет на McLaren 500 миль Индианаполиса. Честно скажу: я был рад за эту команду. Когда позже я попробовал уговорить Жаки Икса, прокатить меня пару кругов на спортпрототипе Ferrari, он только улыбнулся: "после приключения на McLaren тебе это будет неинтересно". Эта пятница в Гудвуде научила меня еще кое-чему: два или три дня после того видишь и чувствуешь окружающий мир более интенсивно, все чувства обострились, цвета стали ярче, даже обычное радио слышится как стерео. Впервые я понял словa Джеки Стюарта: "Однажды в Брэндс Хэтч я во время гонки почувствовал запах свежескошенной травы". Или, как Эмерсон Фиттипальди описал свои ощущения за рулем: "Колеса внезапно становятся твоими ногами… это удивительно… я совсем один в моем мире, отрезан от всего и невесом… как будто на Луне". Стюарт однажды объяснил, что его больше всего поражает в Фиттипальди: "За рулем он спокоен и хладнокровен, не эмоционален и совсем не возбужден, очень неожиданно для южноамериканца". О чем Джеки тогда еще не знал: в жилах Эмерсона течет не только бразильская, но и итальянская, русская и польская кровь. |
|
|