"Элегантность ежика (L’elegance du herisson)" - читать интересную книгу автора (Барберри Мюриель)2 Внезапное наитиеЗнаете, что значит “нечаянно”? Психоаналитики объявляют нечаянные слова и действия плодом коварных происков затаившегося подсознания. Но это просто вздор! Они – ярчайшее проявление сознательной силы воли, которая пускает в ход любые уловки, чтобы преодолеть сопротивление чувств и добиться своего. – Получается, я хочу, чтобы меня разоблачили, – сказала я Льву, который вернулся к родным пенатам и, готова поспорить, вступил в сговор со всем светом, чтобы выполнить это мое желание. ”Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему” – это первая фраза “Анны Карениной”, книги, которую порядочной консьержке читать не положено; предположить же, что, услышав вторую часть фразы, она вздрогнула, пронзенная внезапным наитием и не зная, что это строчки из Толстого, недопустимо: ведь если красота классической литературы доступна восприятию маленьких людишек, которые с ней незнакомы, это умаляет ее престиж в глазах людей образованных. Целый день я пыталась убедить себя, что зря волнуюсь и что месье Как-то-там, обеспеченному настолько, чтобы купить весь пятый этаж, недосуг размышлять о нервном тике недоразвитой консьержки. А в семь часов вечера в дверь привратницкой позвонил незнакомый молодой человек. – Здравствуйте, мадам, – сказал он, очень четко выговаривая слова. – Меня зовут Поль Н’Гиен, я личный секретарь месье Одзу. – Он протянул мне свою визитку: – Вот мой мобильный телефон. К месье Одзу будут приходить мастера, и мы не хотели бы причинять вам лишние хлопоты. Звоните мне при малейшем затруднении, я тотчас спущусь. Как вы могли заметить, дочитав до этого места данной сценки, в ней явно хромает диалог, который, как правило, обильно оснащен тире, отмечающими переход речи от одного персонажа к другому. Здесь должна была последовать моя реплика – что-нибудь вроде: Благодарю вас, месье. Или: Хорошо, позвоню непременно. Но ничего похожего не наблюдается. А дело в том, что, хоть на этот раз у меня не было причины заставлять себя молчать, я попросту онемела. Прекрасно помню, что открыла рот да так и застыла, не в силах выжать из себя ни звука и искренне жалея милого пригожего молодого человека, который вынужден смотреть на лягуху в семьдесят кило по имени Рене. Обычно в таком случае герой вопрошает: – Вы говорите по-французски? Но Поль Н’Гиен вежливо улыбается и ждет. Ценой титанического усилия мне удается прорвать немоту. Хотя и не с первой попытки. Сначала я беспомощно квакнула: – Кха… кха… Молодой человек все с тем же великолепным самообладанием продолжал ждать. Месье Одзу? – просипела я наконец голосом, живо напоминающим Юла Бриннера[14] Месье Одзу, точно так, – отозвался он. – Вы не знали его имени? Не знала, – все еще с трудом подтвердила я. – Вернее, не разобрала. Как оно пишется? О-д-з-у. Ага, понятно. Японское имя? – Вы правы, мадам. Месье Одзу – японец. Молодой человек галантно прощается, я тоже что-то хрипло бормочу, закрываю за ним дверь и падаю на стул, прямо на несчастного Льва. Месье Одзу. Может, я сплю и мне снится сон со всякой чертовщиной, разными хитросплетениями, наваждениями, ужасами, бесконечными совпадениями и заключительной сценой пробуждения в ночной рубашке, с тяжеленным котищем на ногах и истошным ором настроенного на “Франс-Интер” будильника? Но мы отлично знаем, что сон и явь имеют разную фактуру, и, тщательно проверив показания своих чувственных датчиков, я могу уверенно сказать, сплю я или бодрствую. Одзу! Может, он сын великого режиссера? Или племянник? Или хоть какой-нибудь дальний родственник? Ну и ну! |
||
|