"Ключ" - читать интересную книгу автора (Алданов Марк Александрович)

I

Смерть жильца квартиры № 4 обнаружила крестьянка Дарья Петрова, швейцариха, как все ее называли в доме, где она исполняла обязанности своего мужа, в прошлом году взятого на войну. Выйдя в шесть часов утра на крыльцо с ведром, тряпкой, щеткой и фонарем (еще было совершенно темно), она вдруг с испугом заметила, что два окна квартиры № 4 ярко освещены. В квартире этой никто не жил. Пожилой господин в золотых очках, который снимал ее уже почти месяц, никогда не оставался в ней до утра. Швейцариха — она потом долго с гордостью рассказывала, что сердцем сразу почуяла недоброе, — поспешно поднялась на цыпочках по темной лестнице, зачем-то волоча за собой щетку, но, не дойдя до второго этажа, растерянно сбежала вниз, позвать кого-нибудь из мужчин. Однако, мужчин взять было неоткуда, — еще и прислуга спала во всем доме. Дарья Петрова снова выбежала на крыльцо, еще раз торопливо взглянула на освещенные окна, затем, собравшись с духом, поднялась на цыпочках к дверям квартиры № 4 и стала слушать. За дверью ничего не было слышно. Это немного успокоило швейцариху: она подумала, что, должно быть, господин в золотых очках был здесь вечером и, уходя, забыл потушить свет. Она постучала, сначала робко, потом громче. Никто не откликался. Дарья Петрова вытащила из кармана связку ключей, отыскала в ней небольшой ключ, придерживая связку, чтоб не звенела, осторожно открыла дверь и, тяжело, неслышно дыша, вошла в переднюю, выставив вперед правую руку с ключами. В передней было темно, очень тихо. Чувствовался легкий, странный запах. Дверь в гостиную была притворена; из щелей над дверью и по сторонам пробивались узкие полосы яркого света. Швейцариху вдруг охватил ужас, ей захотелось сесть на пол. Прижав под мышкой левой руки палку щетки к сердцу, она правой рукой с ключами быстро потянула к себе дверь — и сразу закричала страшным голосом, точно почувствовав, что теперь в доме можно и нужно кричать, несмотря на ранний час: на полу ярко освещенной гостиной, наискось, ногами к двери, лежал господин в золотых очках.

В доме поднялась суматоха. Электрические лампочки зажглись в разных местах; из дверей квартир стали показываться полуодетые люди и, услышав об убийстве, с радостным оживлением и с испугом неслись одеваться и будить других, чтобы рассказать новость, торопливо соображая в то же время, не могло ли что дурное случиться и у них дома. Жилец квартиры № 3, холостяк, статский советник Васильев, узнав о происшествии от своего лакея, сейчас же послал его в участок, а сам в туфлях на босу ногу, старательно закрыв на ключ за собой дверь, поспешно вышел на площадку второго этажа. На другом ее конце, перед настежь открытой дверью квартиры № 4, ахали кухарки, неопределенно-радостно сознавая, что они в этом деле ни при чем. Они с надеждой, как всегда в таких случаях женщины встречают мужчин, отдались под покровительство Васильева. Статский советник боком вошел в квартиру № 4 и морщась взглянул на труп господина в золотых очках.

— Может, жив еще? — тихо вскрикнула одна из женщин.

Васильев пожал плечами: с первого взгляда было ясно, что господин в золотых очках умер.

— Какое жив! Не иначе, барин, как коты убили, вот помяните мое слово, — сказала мрачно другая кухарка. — Уж такая проклятая квартира!..

— Какая квартира? — спросил Васильев, недавно поселившийся в доме.

Узнав, что квартира была веселая, и что господин в золотых очках (его никто не знал по имени) не жил в ней, а только приезжал с девками, статский советник с любопытством еще раз взглянул на искаженное лицо убитого и снова поморщился.

— Никого сюда не пускать до прихода полиции, — приказал он и раскланялся со спускавшимися по лестнице жильцами третьего этажа. Дама в пеньюаре страдальческой улыбкой извинила туалет Васильева. Они обменялись несколькими словами, чувствуя теперь друг к другу симпатию за то, что не были убийцами.

Внизу послышались голоса. В сопровождении не перестававшей ахать Дарьи Петровой, лакея и еще нескольких человек, по лестнице поднималась полиция: молодцеватый помощник пристава, околоточный с повязанной черным платком щекой, городовые. Васильев слегка поклонился, назвал себя и принялся было рассказывать об убийстве. Но помощник пристава тотчас его перебил.

— Господа, прошу разойтись! — сказал он.

Эта привычная фраза выходила у него особенно внушительно; помощник пристава очень ее любил.