"Ключ" - читать интересную книгу автора (Алданов Марк Александрович)

Предисловие

Замечания политического характера в предисловии к роману — дело довольно необычное. Они, однако, могут оказаться и небесполезными. Меня упрекали «левые» (впрочем, далеко не все) в том, что я будто бы в ложном, непривлекательном виде изобразил ту часть русской интеллигенции, которая особенно тесно связана с идеями и делами февральской революции. Упрек кажется мне неосновательным. Думаю, что и в наименее привлекательных действующих лицах романа я, как мог, показал хорошее и дурное в меру, — в соответствии с правдой. Может быть, я ошибаюсь, и мне это не удалось. Но какую бы то ни было степень злостности в изображении той или другой части нашей интеллигенции во мне предполагать было бы странно. Никаких обличительных целей я себе, конечно, не ставил. Наше поколение было преимущественно несчастливо — это относится и к радикальной, и к консервативной его части.

Упрекали меня и за «мрачность тона». Я выбрал мрачный сюжет — право каждого писателя, для нас теперь особенно естественное: очень трудно требовать большой жизнерадостности от людей, испытавших и видавших то, что испытали и видели мы.

Скажу еще о другом. Некоторые читатели говорили, что я, под псевдонимами, изобразил в «Ключе» действительно существовавших (или даже живущих ныне) людей. Это легко было предвидеть: всякий роман из современной жизни может вызвать подобное предположение, — на мой взгляд оскорбительное для автора. В «Ключе» не раз упоминаются имена людей всем известных (Короленко, Милюков, Дурново, Горький, Плевако и др.). Я решился на это не без колебания, опасаясь налета «фельетонности» и «публицистики». Но в кругу, который выведен в моем романе, в разговорах, которые там велись, имена знаменитых современников произносились беспрестанно, и мне казалось, что именно отсутствие этих имен было бы грехом против житейской правды романа, отсюда, полагаю, чрезвычайно далеко до изображения в беллетристической форме под ложными именами живых людей. Такой прием я считал бы весьма сомнительным и в художественном, и в моральном отношении. Между тем мне неоднократно приходилось слышать (вдобавок, всегда по-разному), «с кого писаны» Горенский, Браун, Кременецкий, Федосьев и другие действующие лица «Ключа». Один критик заявил в журнальной статье, что в Федосьеве я портретно изобразил Белецкого, главу Департамента Полиции. Что на это ответить? Всякий, кто даст себе труд — не говорю прочесть, но хотя бы пробежать известную записку Белецкого (Материалы Следственной Комиссии), может убедиться в том, что никакого сходства между ним и Федосьевым нет. Добавлю, в качестве курьеза, что мне называли пять адвокатов, с которых будто бы писан (и тоже портретно) Кременецкий. Скажу кратко (как уже сказал в примечании к одной из страниц романа), что в этих указаниях нет ни одного слова правды. Единственное не вымышленное действующее лицо «Ключа» (Шаляпин) названо своим именем.

Я не знаю, удастся ли мне довести до конца замысел, началу которого посвящен «Ключ». Но я понимаю, какие неудобства представляет осуществление этого замысла по частям. Мне остается только принести извинения читателям и критикам, как я сделал в свое время, печатая отдельными томами свою историческую тетралогию.

Автор. Ноябрь 1929 года.