"Безымянный мир" - читать интересную книгу автора (Терехов Роман Евгеньевич)

2 день 8 декады Мёртвого Сезона.

Ночь пролетела как одно мгновение. Огромных трудов Хантеру стоило встать с койки – усталые мышцы и повреждения заявляли о себе в полный рост. Витамины и порция молока с каплей какого-то средства из таинственной бутылочки привели парня в чувство. Синяки созрели, ссадины закорели, свежие шрамы зудели – в целом дело обстояло не столь критично. После скромного завтрака из заваренной кипятком ореховой каши парень смог самостоятельно одеться и снарядится. Для обхода охотничьих угодий Тагир выдал стажеру лопатку, топорик, очки, респиратор и перчатки, чтобы защитить глаза и легкие от насекомых и яда рептилий, а руки от ожогов. Мох не любит, когда его тревожат, и умеет защищаться.

Свежесть раннего утра отравила толпа работяг из барака. Рабы производили тяжкое впечатление – грязные, оборванные, сутулые – у многих на лицах следы побоев. Естественно очки и перчатки им не полагались. Вместо респираторов они пользовались тряпками. Некоторые находились в прострации, не отдавая себе отчет, куда они идут и зачем у них в руках инструменты и мешки. Хантер уже видел подобное, когда они с Данией нашли Гошу – тот явно не понимал где он и кто он, однако когда его спросили, будет ли он есть, Гоша вскочил и криками бросился бежать. Так и эти рабы двигались как зомби, куда скажут, а зачастую направят ударом дубинки надсмотрщики. На воротах зевала новая смена вооруженных грязнуль и оборванцев, отличающихся от несчастных работников наличием оружия, да сытыми мордами. Рабский парад не являлся для них чем-то особенным. Каждый из них видел, чего избежал. Никакого сочувствия в глазах охраны, лишь скрываемый за бравадой, наглостью и цинизмом страх за свое место, более сытую и менее беспросветную жизнь.

На выходе из ворот стажер несколько минут обозревал руины мёртвого города. Двое суток Хантер наблюдал апокалипсический пейзаж с разных точек, но демон разрушения, живущий в каждом человеке, так и не насытился жутким зрелищем. Скелет гигантского мегаполиса, протянувшийся на десятки километров, закрывал половину неба. Серая в подпалинах громада разрушенного войной города нависала над Базой, которая казалась осколком кирпича у подножия многоэтажки, а человек и вовсе жалким микробом. Глубина падения местной цивилизации потрясала воображение Хантера при каждом взгляде на окружающие его новое место жительства руины. Не просто огромная, а колоссальная пропасть пролегала между узнаваемыми чертами былой величественности и современным убожеством, в липкой вони которого копошилось одичавшее племя двуногих. Повелителей, ставших червями.

Мёртвые глазницы поверженных башен смотрят сквозь него – мелкого человечишку, своего бывшего хозяина. И руки бетонных и стальных балок с отрубленными огненной косой пальцами воздеты не в его честь. Творение человека, обезображенное и обреченное им на медленную смерть, давно отреклось от своего создателя…

Порыв ветра бросил в лицо уже знакомые запахи – ржавого железа, холодного бетона, старого пожарища и подземелий, заваленных костяками жителей. Блуждающий в лабиринте руин ветер вяло собирал мусор и звуки: шорохи, скрежет, шум осыпающихся камней, катающихся ржавых банок, стоны перегруженных балок и перекрытий.

Город – неопасен, как не опасно надгробие, но местами воздух в нем кипит ужасом и смертью, предваряя появление жуткой твари, затаившейся в темном склепе. Равнодушный город не мстит своему бывшему господину, разве что тот по собственной глупости нарвется на неприятности. Настоящую опасность представляют те, кто заняли освобожденное человеком место, бредовые творения его рук: монстры, мины, яды. Вездесущие и смертоносные.

Перед выходом Тагир, подготавливая свою двустволку – союз нарезной самозарядной винтовки и помпового дробовика, назвал операцию «Сбором трилобитов». За три часа они обошли около двадцати ловушек – закопанных на протяженной территории в грунт ржавых бочек с приманкой в виде «моркошки» – корневых утолщений мха. Из бочек-ловушек выгребли с полсотни возмущенно щелкающих конечностями трилобитов – так что к возвращению на базу заплечные корзины охотников изрядно потяжелели, а уши устали от щелчков и возни дивных зверюшек. Трилобитами здесь прозвали сухопутных ракообразных размером чуть больше ладони и состоящих из толстого овального панциря, восьми конечностей и кишечника, который они с утра до вечера набивают мхом. Взрослый трилобит – тварюга весом до полутора-двух килограммов. К сожалению, львиная доля веса приходится на панцирь. В силу своих малых размеров и беззащитности, ракообразные мхоядные «черепашки» находятся на самой низкой ступени пищевой пирамиды. Трилобиты – основной источник биосырья для конвертера. Хороши как подкормка для дающих молоко жуков. Дают жир, пригодный на многие цели. Крошечные окорочка тоже пользуются спросом в трудные времена. Вот только их рискуют есть очень голодные люди. Как сказал Тагир, либо рабы и бедняки, либо лентяи.

Приманку пришлось обновлять, поскольку вчерашняя от несусветной жары уже успела завянуть или оказалась съедена – для этого Тагир снабдил стажера небольшой лопаткой. Ориентируясь на размер и цвет кочек, охотник определял местонахождение зрелых гроздей «моркошки» и Хантер приступал к извлечению будущей приманки из сухой каменистой почвы.

На воротах «чумазая гвардия» пересчитала добычу и осмотрела остальные вещи, чтобы на базу не попало ничего без «растаможки». Стоявший в тот день на воротах за главного Замок спросил Тагира: Как обычно?

– Да, жир мне – мясо для людей Фюрера. Замок сделал соответствующие отметки в регистрационном журнале, Тагир расписался и охотников пропустили на базу.

Под навесом у квартиры Тагира рядом с печкой и разделочным столом ожидал вертлявый мальчишка лет десяти одетый в застиранную камуфлированную футболку с длинными рукавами и самодельный жилет, пошитый из куртки новичка по моде, царившей на Базе. В шортах изготовленных из штанов колониста болтались две спичечные ножки с большими коленками. Худобу ног еще сильнее подчеркивали ботинки не по размеру. Голову парнишки защищала линялая бандана. Одежда выглядела не новой, но ухоженной, чувствовалась рука хозяйки. Для себя Хантер отметил, что стандартный наряд «попаданца» рассчитан исключительно на взрослых и с детской одеждой на Базе большие проблемы.

Толик регулярно подряжался за пол-литра жира и пригоршню окорочков разделывать трилобитов. Пусть работа не трудная, но Тагир не считал ее благотворительностью. Поскольку Толик высвобождал ему время для кратких рейдов в ближайшие руины мегаполиса за новичками, топливом и металлоломом. Отдохнув несколько минут, хлебнув водички, напарники взяли топорики и отправились в ближайшую кактусовую рощу за дровами. Ибо жир трилобитов предстояло еще перетопить для удобства хранения и использования. Полученное масло шло на приготовление пищи и мыла, заправку светильников, годилось смазывать металл от коррозии и трущиеся детали, делать зажигательные бомбы, да много чего еще. Но в основном шло не на бытовые нужды охотников и собирателей, а на продажу как ценное промышленное сырье.

По возвращении на воротах таможенники облегчили ношу дровосеков вдвое. По всем приметам ночь предстояла холодная. Зато – в рюкзак корнеплодов, собранный по пути, даже не заглянули. Тагир проверил, чтобы умаявшийся за день на ответственной работе Замок записал в толстый блокнот все правильно.

– Дядя Тагир, здеся лишних два штуки. – этой фразой радостный мальчишка встретил охотников, заканчивая немудреную работу: оторвать у несчастного существа четыре самые мясистые лапки, вскрыть ножом панцирь, тщательно соскрести в закопченный казан жировую ткань.

– Все правильно Толян, пусть мамка сегодня суп сварит. Скажешь, сам добыл за ангаром, они у мичуринского садика все время хороводятся. Учи математику дальше, усек?

– Фыфысты мимо народной еды ходят. – просиял паренек.

– На воротах замковские сегодня. – Уточнил Тагир – разница есть.

«Таможня» считала копошащихся паукообразных трилобитов неохотно – очевидно брезговали добычей. Не мудрено, что ошибочка вышла. Общий вес пойманных трилобитов оценили «на глаз» и то, только для того, чтобы вычислить количество мяса, подлежащего сдаче. Видимо посчитались в пользу охотников, поскольку Тагир не возражал. Взвешивать, конечно, проще, подумал Хантер. Неужели у них нет никаких весов? Но он не спешил с этим вопросом приставать к Тагиру, решил, как в случае с другими непонятками приглядеться и найти ответ самому. А мальчик-то патологически честен для голодного – отметил Хантер – Он специально узнал у Тагира количество, сам выявил разницу. Вряд ли наставнику пришло бы в голову проверять общее количество окорочков или объем жира в казане. Просто маленький мальчик уже знает цену добычи и доверия, которую Хантеру еще только предстоит постичь.

Разделка трилобитов собрала вокруг себя целую стаю мелких разноцветных ящериц-мухоловок. Существа затеяли возню вокруг закрытого крышкой бака, вытягивая змеиные мордочки в сторону разделочного стола, нетерпеливыми попискиваниями выпрашивали у Толяна куски. Мальчик, между делом отгоняя самых назойливых, не забывал бросить им кусок-другой обезжиренных тушек, не годных в переработку. Ящерки ловко обгрызали закованные в хитин мелкие ножки и хвосты. То одна, то другая зверюшка подпрыгивала высоко в воздух и ловким броском сокращала количество жирных мух, тучей вьющихся над рабочим местом мальчика. Пару раз мельком Хантер видел этих охотников за насекомыми, но сейчас смог разглядеть их подробнее. Небольшие, размером с кошку, с сильно развитыми лапами и хвостом, очевидно играющим роль балансира в прыжке. Длинную шею миниатюрного дракончика увенчивала беспокойная головка с хищными треугольными челюстями и несколькими рядами мелких острых зубов.

– Они полезные. – пояснил Толян – Вот этот дракоша мой, только мама не разрешает ему жить в нашей комнате. А это его подружка, скоро у них будут маленькие!

– На хвосты не наступай, не любят. – пояснил Тагир. – У них слюна едкая, дальняя родня звероящерам. Да и на зубах полно заразы, так что аккуратнее с этими попрошайками.

Тагир развел в печи под закопченным казаном огонь. Толян принес из дома мусорное ведро и добавил в бак, изготовленный из половины огромной бочки, горку очистков. Хантер потащил органический мусор в – конвертерную – башню из серого бетона, а мальчишка топал впереди, с ужасно важным видом изображая проводника.

– В ту башню без окон пошли. «Голодный» там все провоняло шибко – просветил его Толян – Сколько не дай, все мало. Голодный плачет, Дыра плачет, готов любого в пасть кинуть, чтобы не плакать. Меня кинуть обещал, вонючка!

– Постой, что за «голодный»? – Для поддержания разговора Хантер задал абсолютно глупый вопрос.

– Люди говорят – Кор-вен-тырь. А я зову «голодный», так правдивше. – С очень серьезным видом сообщил ребенок.

– Может конвертер? – уточнил Хантер.

– Глупое слово! – Безапелляционно заявил пацан и продолжил. – Голодный жрет, что живое есть, и что живым было, а неживое или случайно по недосмотру, или когда ему надо сильно-сильно. А гадит топливом, еще удобрениями. И дрянь-вода из него тоже бежит…

– Кто там главный? – Стажер почувствовал необходимость перебить корявые словоизлияния мальчика.

– Дыра, но когда он под мухами, корм забирает Сизый Нос. – мальчишка сморщился – Вонючки!

Хантер удивился одному – что можно вонять еще сильнее, чем давным-давно не мытый мужик, каковых на Базе он уже видел изрядно. Информацию о существовании чуда природы, перерабатывающем органику в топливо, воду и удобрения он воспринял как должное. Ну, живут тут так люди – нету у них угля и нефти, оставшиеся крохи экологии берегут! Как только танки и прочий здешний металлолом делают – загадка. А вот чем их заправляют – уже нет.

У входа в помещение конвертерной, на солнцепеке разлеглись все те же вездесущие драконы-мухоловы. Резкая, неприятная даже в реалиях Базы вонь привлекала немало назойливых насекомых всех мастей и размеров. К сожалению, за любопытной сценой охоты наблюдать было некогда.

Принимал отходы Дыра собственной персоной. Неопрятный, запойного вида рыхлый мужик неопределенного возраста с кариозными пеньками и осколками вместо зубов.

Воздух в помещении можно было резать ножом, если, конечно кому-нибудь нужны темные куски смрада, наполненные гнетущими шумами. Подвешенный по местной моде над столом фонарик давал ровно столько света, чтобы похмельный Дыра не напутал с цифрами в журнале и расписками.

– С-сюта хади! Чегой-то тут у фас-с? Пафучки? Дафай на вес-сы с-складай. Фс-се по шестному бес-с абмана у фалшебника С-сулеймана! – с этими словами неряха выдал Хантеру крохотную расписку, подтверждающую право на получение десяти литров воды. Хотя по скромным прикидкам, останки несчастных трилобитов весили вдвое больше.

Зрение Хантера мгновенно адаптировалось к темноте помещения. От любопытных человеческих глаз «голодного» ограждала ширма из пластиковых и металлических панелей, утащенных из близлежащих руин домов. Диаметр ширмы выходил приличным. Чуть выше ширмы внутренность башни опоясывал металлический балкон с перилами, соединенный перемычкой ровно по средине. И сейчас помощник приемщика с этого помоста опорожнил одно за другим два ведра помоев вниз.

Звуки, наполнявшие башню до потолка, могло издавать существо неприлично огромных размеров. Фыркающее дыхание не в такт очень быстрому и громкому пульсу, бурление жидкости и оглушительная отрыжка, скрежет твердых покровов по бетону и металлу.

– Очень надеюсь, что этот «вечно голодный» сидит на доброй цепи. – Покидая вонючую обитель неведомого пожирателя нечистот, пробормотал Хантер.

– «Голодный» сидит под землей. Кверху пастью. – Авторитетно заявил Толик. – Вылезать ему никак не можно, корни держат. Дядя Тагир сказал, оно как желудок в пне от дерева. Вот!

Принесенную с собой из похода за дровами моркошку Тагир приказал отнести «на ковбойское ранчо» – мясо трилобитов уже забрали на рабскую кухню. И вновь, Толик показывал и без того очевидную дорогу, а Хантер тащил на себе весь груз, отплевываясь от гнуса.

На ферму его не пустили и поглядеть на загадочных «коров», дающих целебное молоко, ему не довелось. В воротах работник по кивку хозяина пересыпал в корзину, внимательно осматривая корнеплоды, взвесил моркошку на самодельных весах и удалился с корзиной.

– Ты что ль от Тагира? – К стажеру приблизился вальяжный человек в бронированной крупными заклепками кожаной безрукавке, остроносых сапогах из шкуры рептилии, широкополой шляпе и с большущим револьвером в открытой набедренной кобуре. Ходячая и самая забавная пародия на вестерны, какую Хантеру доводилось видеть. «Ковбой» записал в блокнот вес сданной моркошки, но в отличие от «вратарей» расписаться не предложил.

– За молочком, бля, завтра жду, сегодня хер Фашист, забрал надои колхозные до последней траханной капли, на. Пусть, эта, завтрева Тагирчик прихватит две пары говнодавов, на, твой размер, на! Ткань, за что перетерли тогда, кажись ищо не протрахал, на? Ядренакочерыгана. Вишь, какая жара, на? А мне не пох, мне тент надо городить, на. И эта, на, напомни Тагиру на, своему про патроны, на. Усек? Ну, хватит глазеть, бывай отсюда, земеля, на!

«Ковбой» принялся совсем непечатно, но куда более изощренно орать на своих работников, примостившихся в тенечке, которым давно пришло время убирать навоз. Но те почему-то не спешили приступать к работе…

– Тагир, а почему ты трилобитов промышляешь, когда людей в Диком поле спасать вроде как выгоднее? – Хантер подкинул в каменный очаг несколько сухих веток кривороста. Узловатые и ломкие загогулины горели как порох, практически не оставляя пепла. Немногим лучше для костра подходили кактусовые колючки, если удавалось их разжечь, поддерживали огонь хорошо. Но лидером в топливном рейтинге Хантера являлся палочник – идеально ровные побеги с очень прочной древесиной: сгорал с высокой теплоотдачей, минимумом дыма и золы.

Ломти жировой ткани медленно таяли, на неопытный взгляд и вопреки физическому закону значительно уменьшаясь в объеме. На самом деле субстанция становилась прозрачнее и заполняла пустоты.

– Гуманнее, ты хотел сказать. – наставник горько усмехнулся – Каждый день на эту планетку сбрасывают не одну тысячу бедолаг, может даже десятки тысяч, да что там, больше! В Мёртвый сезон сбрасывают много новичков, чуть больше во время Затишья в конце Мёртвого. Увы, большинство из них тупо кормит собой саранчу, мох и так далее. Именно тупо! Переход многим калечит мозги, делая человека совершенно беспомощным. И кого-то обязательно едят в то самое время, когда мы тут сидим и ворвань топим. – Охотник помешал трилобичий жир в котле, утапливая верхний слой.

Хантер, расколов последнюю колючку, поднял взгляд вверх. Скоро внезапно начнет смеркаться и за какие-то полчаса мир поглотит тьма. К здешним реактивным «закатам» суткам парень еще не привык.

– Как думаешь, кого люди винят за то, что здесь очутились? За то, что сломались, стали рабами, грязью, подстилкой для ублюдков? Меня! Странно, не правда ли? Я им жизнь спас, а декады не проходит, чтобы какой-нибудь умник не кинулся на меня с заточкой или дубьем, да! Или какая-нибудь девка не плюнула мне вслед и не сказала все, что про меня думает. А еще случалось видеть, как из человека делают удобрения. Фашист обожает бросать смутьянов в конвертер. Живьем. В назидание… А меня же еще и виноватит потом. Гады и жулье всякое почему-то выживают чаще всех прочих. А потом диктуют здесь свои законы. Неизвестно что хуже: не успеть спасти, или спасти не того. А трилобитов собираю вместо отдыха между рейдами. У Фашиста полсотни рабов. И кушают они, сам понимаешь, только что после хозяев останется. Хозяевам трилобитов есть западло и благодаря нам сегодня в рабской баланде будет почти семь кило хоть и дрянного, но все-таки мяса. Конечно, они сами ловят съедобную мелочь, бывает, что и саранчу ухитряются завалить, но ты же видел этот Бухенвальд!

Тагир зло сплюнул, помолчал. Хантер видел «этот Бухенвальд» не далее, как утром и тоже молчал.

– Жир – удобный товар и в хозяйстве всегда сгодится. Плюс за сырье с Фашиста можно получить воду, а когда и молоко – все остальное беру с новичков. Живых и мёртвых.

– Понятно.

– Че, никаких проблем, братишка?

– Да не Тагир, я ж в курсе, куда попал. Сам мёртвых обирал уже…

Внезапно накатили воспоминания.

…Карабин уронил пустой магазин на засыпанный дымящимися гильзами пол. Хантер в ту же секунду перезарядил оружие и приготовился страховать Данию. Напарница сделала три шага в сторону агонизирующей ящерицы весьма приличных размеров, сделала «контроль» и перезарядилась. Изломанные стены поглотили эхо последнего выстрела, а порыв жаркого степного ветра, разбавил запах крови и пороховой гари дурманом цветущего мха и трупного разложения.

«Последний готов». – По своему обыкновению просигналила Дания парню прямо в мозг. Люди действовали молча, отлично понимая друг-друга без слов и даже без знаков.

Хантер боком шагнул в сторону. Ведомый правой рукой ствол от проема в стене с застрявшим в нем трупом ящерицы переместился в сторону темного закутка. В левой появился фонарик. Луч света проследил кровавую дорожку, ведущую в угол, и в конце пути выхватил тело человека. На груде залитых кровью кирпичей как на жертвенном алтаре сломанной куклой лежал труп новичка с оторванной ногой и вырванным боком. Правая сломанная на вид рука так и не выпустила лямку покрытого пылью и брызгами крови рюкзака.

– Нам понадобятся его вещи. – Равнодушно заметила Дания вслух и заняла позицию, позволяющую одновременно контролировать ворота и пролом.

Первые слова за многие часы прозвучали не как просьба или приказ, а как констатация факта. Отобрать необходимое и нести добычу предстояло ему, тогда как девушка взяла на себя роль проводника и основного бойца. Хантер освободил из мёртвой хватки рюкзак, не побрезговал снять с пояса погибшего фляжку и обшарить карманы…

Продолжение 2 дня 8 декады Мёртвого Сезона.

Хантер примерял обновку – легкие и прочные ботинки фабричного производства. Отмахав по ухабистым путям-дорогам Нового Дома изрядное количество километров, он научился ценить практичную обувь. Ноги не только волков кормят, но и тех, кто этих волков давит – сказал Тагир, доставая из «закромов родины» заветную пару. Насколько Хантер въехал в реальную картину здешнего порядка вещей – такая обувь стоила целое состояние. Не беда, что ботинки на своем веку сменили полдюжины хозяев и частенько ступали там, где пасовала обувь гражданского назначения. Они по-прежнему вызывали у аборигенов черную зависть вплоть до бесконтрольного слюноотделения.

– Кроме меня, а теперь и тебя, такие только у пяти человек на всей базе. – прихвастнул Тагир. – Караванщики, правда, не в счет.

– Спасибо, друг. Родина тебя не забудет! – Хантер пожал ухмыляющемуся напарнику руку.

– Но и не вспомнит! – откликнулся тот.

– На вот, учи матчасть. – С этими словами Тагир извлек из своего оружейного шкафа и выложил на табуретки перед стажером помповый дробовик и арбалет. – Пригодится ботиночки защищать.

– Что это за чудо техники еще? – Хантер повертел арбалет в руках. Отложил и взялся за ружье.

– Арбалет охотничий. Довольно распространен среди вновь прибывших. По этой причине – болтов к нему завались. Это действительно чудо техники. Простое и безотказное. Самое оно для нашего брата… Помповый дробовик двенадцатого калибра, известный как «Коротыш». В отличие от той ерунды, что встречается у новичков, у этого экземпляра увеличен магазин до пяти патронов «магнум» и присутствует полноценный приклад со смягчающей отдачу накладкой. Так же имеется специальная дульная насадка, повышающая дальность огня, и кучность картечного выстрела. Обрати внимание на удобный прицел… Короче, отныне это твой верный друг и помощник, пока не разбогатеешь или не нароешь чего покруче.

Как пояснил охотник, это оружие изначально производилось для охоты, самообороны и полицейских сил. Но неплохие стрелковые качества и реалии затяжной войны в условиях ограниченных ресурсов заставили принять помповик на вооружение ополченцев. Простота в производстве, надежность и неприхотливость в эксплуатации, а так же применение распространенного калибра – пришлись военным по душе.

– Потому их и раскатали в тонкий блин. – фыркнул Хантер. – С дробосралами на танки.

– Нет не потому. Танки, кстати, ихние были. – Восстановил справедливость Тагир. – Для войны в тесноте большого города, в подземных коммуникациях твой ствол – самое то. Отлично валит любую тварь: хоть саранчу, хоть гуманоида и даже кого покрупнее. Вмажешь картечью – раз, два – вражина кишок не соберет. Есть пули специальные – для опытного стрелка закатать врагу в лобешник с пятидесяти метров – не проблема. Научишься. Поскольку латунные гильзы можно переснаряжать десятки раз, то выходит очень экономно. У новичков встречаются боеприпасы и в латуни и в пластике. Качество у них хорошее, но под наши задачи пороху и картечи приходится добавлять. Еще Караванщики привозят из Орехова, это здесь недалеко – там патронный заводик работает. В общем, особых трудностей с боеприпасами к «Картечнице» нет.

Уважение к оружию пришло не благодаря рассказу Тагира, а после тренировки в стрельбе. Тогда стажер полюбил свое неказистое на первый взгляд ружье по-настоящему.

Охотники спустились в подвал Дома, а из него по короткому коридору с редкими аварийными лампами попали в подземную часть Базы. Здесь с освещением дела обстояли лучше и в отличие от коридора, красные зарешеченные светильники разгоняли тьму кое-где по углам, а «центральную аллею» заливал равномерный свет многочисленных софитов, свисающих с потолка. Взору стажера предстал широкий протяженный зал с высоким потолком и белыми стенами. Ряд массивных колонн разделял пешеходную зону и железнодорожную колею. Память Хантера выкинула на поверхность мудреное слово «метрополитен», затем еще одно – «станция». По обеим сторонам стены «станции» прорезали многочисленные двери разного формата и темнеющие проемы. Рядом с некоторыми сохранились «родные» таблички с наименованиями, вроде «Топливный склад», «казарма ?1», другие были обозначены трафаретными цифрами, которые ничего не говорили стажеру, либо более свежими надписями краской от руки – «Колизей», «Арсенал», «Бар» и тому подобное. Тагир повернул в отнорок с указателем «Тир». Весь недолгий поход они не встретили ни одного патрульного, только на «перроне» станции заметное оживление – несколько вооруженных личностей, контролировали погрузку группой работяг бочек на мотодрезину.

Подземелье источало новые необычные запахи: помимо человеческих испарений, нечистот и ароматов кухни, пахло металлом, выхлопом, озоном, грибной сыростью. Но задавала тон нотка, ранее выделенная обонянием стажера в миазмах конвертерной. Наличие тяжелых двухсотлитровых бочек и рассказ Толика позволил идентифицировать источник – атмосферу отравляла местная солярка, называемая аборигенами «фьюзом».

Тагир подмигнул стажеру, зажав нос.

– Жидкая валюта! Вторая после артезианской скважины ценность в руках Босса. – счел необходимым пояснить Тагир

В тире дежурил, точнее, мирно дремал на кресле в уголке крупный мужчина в помятом камуфляже. Спящий проигнорировал скрип штурвала гермодвери, звуки шагов, приветствие и вопрос Тагира относительно местонахождения Дедушки и очнулся лишь после того, как охотник включил освещение в тупичке, отведенном под стрельбище.

– Здаров, Шутник. Мы тут постреляем. – В своей неподражаемой вопросительно-утвердительной манере сказал Тагир.

Дежурный понял на пришельцев заспанное небритое лицо, бросил недовольный взгляд и снисходительно кивнул, разрешая пострелушки. Пушки охотников с его стороны удостоились кривой ухмылки – на столе перед ним лежал весьма грозного вида помповик, оборудованный фонариком и коллиматорным прицелом. Рядом с ним даже модифицированный «Коротыш» смотрелся детской игрушкой.

– Тагир, поделись секретом, чем Толяна откормил? – подал голос боец – Ты ведь Толян, да?

Хантер лишь улыбнулся в ответ.

– О, это секрет, Шутник. – На полном серьезе ответил Тагир, делая мнимому Толяну жест молчать. – Если я тебе его скажу, то кто же нас тогда защитит в случае чего? Ты ведь в дверях застрянешь, слонина!

– Гы-ы. Ладно, Янычар, только громко не стреляйте. Мне такая кралечка снилась, ух! Пойду, догоню. – Дежурный встал, зевнул и потянулся, доказывая, что эпитет «слонина» вовсе не оказался преувеличением, сгреб со стола дробовик и покинул помещение.

Для начала Хантер выполнил серию выстрелов из арбалета по мишени со схематичным изображением взрослой саранчи. Оптический прицел пусть и слабенький существенно облегчал прицеливание. Попутно стажер прослушал краткую лекцию на тему методики геноцида наиболее распространенных тварей Нового Дома – саранчи, тигрокрыс, звероящеров и многоножек при помощи охотничьего арбалета.

Уязвимые места для пуль и болтов у саранчи обнаружились с боков над средней парой конечностей и между крыльев – есть шанс попасть в сердце или нервный центр. Хитиновая кираса, не смотря на внушительный вид, слабо защищала от болтов и картечи. Стрелять в голову бессмысленно по причине толстой брони и мало чувствительного к повреждениям мозга. Глупее головы в рейтинге целей только крупное и слабо защищенное брюшко. По наблюдениям Тагира – излюбленная цель новичков, погибших в схватке с этими насекомыми-переростками. Даже если оторвать совсем это хранилище запасов энергии, детородных органов и дерьма – саранча останется боеспособной.

Молодняку саранчи, тигрокрыс или многоножек достаточно вогнать болт в тело, желательно пригвоздив к земле. Мелкоте нет необходимости делать контрольный выстрел, экономнее добить обездвиженную тварь ударом дубинки, топорика или ботинка по голове. Однако такой трюк смертельно опасен с детенышами степной змеи из-за ядовитого жала на хвосте.

Тагир подробно описал приметы, свидетельствующие о смерти монстров, и повторил железное правило осторожного приближения к добыче. К матерым хищникам и гуманоидам без контрольного выстрела с безопасной дистанции подходить запретил строго-настрого. Поскольку охотится с одним самострелом на стайных и крупных хищников Нового Дома – настоящее самоубийство на этом курс обращения с арбалетом стажеру зачли, и наступил черед дробовика.

Краткий повтор относительно матчасти, тренировка в прицеливании, заряжании и разряжании – только после этого наставник допустил Хантера на огневой рубеж.

Отстрелялся Хантер из дробовика неплохо – хотя «Магнум» давал серьезную отдачу, которую не смягчала ни «галоша» на прикладе, ни одежда. Пока стажер чистил свое оружие после стрельбы, Тагир расстрелял по мишеням два магазина из пистолета.

Гильзы от охотничьих патронов охотники собрали в отдельный пакет для Деда, штатного оружейника Базы. Того самого, что из обычного «Коротыша» сделал грозное оружие. Свинец остался в пулеуловителях тира «в доход заведения», как выразился Тагир и продолжил просвещать стажера относительно местных реалий.

Любой металл, даром, что валялся на Базе грудами, в этом мире ценится довольно высоко. Местная корпорация Побирушек трудится вовсю, разбирая окрестные руины в поисках металла и стройматериалов. Более того, специальные артели старателей просеивают песок в поисках самородков и редкоземельных элементов. Хантер, удивился этому обстоятельству, но Тагир подтвердил: роевые матки, заглатывая на своем пути тонны грунта, действительно накапливают в себе металлы в том числе драгоценные и редкоземельные. Периодически избавляясь от излишков в виде мелкой дроби и самородных слитков, твари в некоторых областях сформировали целые залежи полезных ископаемых. На тех площадях, что удалось очистить от руин, «дроби» и военного мусора, растет моркошка покрупнее, пригодная в пищу даже людям. Еще один вопрос нашел ответ: огромные прямые рвы, увиденные в поселке Мирном и по пути в Полис проложили кочующие матки.

Фашист, на правах крупного рабовладельца – продолжал свой рассказ Тагир – каждую декаду устанавливает своим подданным план по металлолому или как он любит говорить: «План по Уренгою». Караванщики покупают металлы во все возрастающем количестве. Ведь где-то в тридевятом царстве – вавилонском государстве продолжается цивилизация.

Так что ежедневный поход за моркошкой для рабов – легкая разминка. На раскопках в окрестных руинах народу калечится и гибнет гораздо больше.

Арбалетом и грозным дробосралом подарки не исчерпались. Вошедший в роль Деда Мороза Тагир облагодетельствовал стажера двумя ножами. Один оказался типичным представителем того ширпотреба, что встречался у большинства оказавшихся на планете людей. Нож предназначался для разделки мяса и повседневных хозяйственных нужд. Другой же вполне подходил для менее прозаических дел. Длина боевого ножа соответствовала расстоянию от локтя до запястья стажера, полимерная рукоять ложилась в ладонь идеально и не скользила, мощное лезвие с антибликовым покрытием выглядело грозно. Мужчина слегка поправил нож на бруске – прошлый владелец поработал на совесть, а сталь превосходно держала заточку. И рубить и колоть таким ножом – одно удовольствие. А вот с хозяйственным пришлось повозиться – переплести шнур на рукояти и как следует наточить.

Вечер охотники посвятили ремонту снаряжения – Хантер разбирал поврежденный бронежилет своего предшественника. Срезал ремни, замки и прочую фурнитуру, вынимал уцелевшие пластины и пришивал под них карманы на новую «бронебезрукавку». В самых ответственных местах, где одной нити не хватало, ставил заклепки. Импровизированный бронежилет имел усиленный подклад из семи слоев ткани, что гарантировало круговую защиту туловища от когтей и клыков местной фауны, а так же холодного оружия, осколков и рикошетов. Слои собрала и пришила к самодельному жилету Тая – соседка Тагира и мать Толика. Она же помогла стажеру со штанами – нашила дополнительный слой прочной ткани на каждую штанину, карманы для щитков на голень и импровизированные наколенники из ремней от рюкзаков. Авторский дизайн завершили завязки для плотного прилегания штанин к ботинкам, а так же люверсы в паху и вдоль боковых швов. Чтобы лишняя влага выходила без проблем в любых количествах, случись стажеру внезапно повстречаться с непреодолимыми трудностями на узкой тропинке.

– Как он погиб? – Хантер отложил жалкие остатки «бронника» и взялся за разгрузку. Почистить и основательно подлатать ее не мешало.

Тагир вздохнул, мол, не все ли равно?

– Я должен знать.

– Демон-охотник. Не знаю из чего, я таких пушек еще не видывал. Пуля, если это была пуля, прямо в груди взорвалась. Рюкзак в труху. Нагрудник из пластали – навылет… – Тагир подошел к столику, отхлебнул из бутылки воды – Жилетик, конечно, дрянь, в основном против животных, еще от осколков и картечи спасает неплохо… А голову я унес. Гад специально в грудь выстрелил, чтобы голову потом забрать. А накось, падла, выкуси!

Да, Тагир, крепкие у тебя нервы, ничего не скажешь. Опилил мёртвому другу голову, чтобы врагу не досталась – подумал Хантер, но промолчал.

Тагир достал из оружейного шкафа патронташ наполовину заполненный латунными патронами двенадцатого калибра.

– Завтра в поле будешь работать арбалетом. «Картечница» на крайняк. Патроны, сам понимаешь, на грядках не растут.

– А Дед разве не может перезарядить?

– Он и крутит – для меня цена две монеты за три штуки. Вот и считай. Все, давай укладываться, завтра рано вставать.

Хантер быстро пересчитал патроны и тихо ухмыльнулся.

– Что мало, не смотри. Не на войну идем, вдоль периметра слегонца поерзаем. Станет жарко – вернемся. Не зевай завтра, понял?

Сон как обычно не шел. Зато от обилия впечатлений шла кругом голова.

– Тагир, в блокноте я прочел, что наша цель – реколонизация Нового Дома. Кто проводит колонизацию и зачем?

– Я не знаю, что тебе ответить. Знаю лишь то, составителям блокнота не стоит верить. Называть мясорубку колонизацией – лицемерие или идиотизм.

– А местные?

– Муры здесь жили всегда. Это их мир. Аборигены – потомки тех, кто попал сюда так же как мы пятьдесят-сто лет назад. Думаю, Муры не особо удивились, когда по их райским кущам начали бродить толпы первых «попаданцев». Есть информация, что до эпохи войн люди попадали в Новый Дом более организованно. Муры приняли появление хомосапиенсов как данность, а вот люди свое пришествие – нет. Сотни версий, десятки научных институтов и бог весть сколько тайных обществ, исследуют феномен. Что у правительств с военными и спецслужбами, что у «масонов» цель не в том, чтобы население узнало правду. Изыскания ведутся уже более ста лет, то есть циклов, а воз и ныне там.

– Неужели совсем ничего? – искренне удивился парень.

– Конечно, существуют догадки, смутные слухи о какой-то Системе. Откуда возникают новички, как их доставляют на поверхность и кому нужен этот жестокий эксперимент – мне не известно. А если кому известно, тот молчит. По наблюдениям моего наставника – Сибиряка, Система реагирует на положение дел. Например, во время последней войны в зоне боевых действий высадок колонистов не зафиксировано, а после войны схема поменялась с массовых точечных забросок на равномерный «засев» всей поверхности. Количество колонистов сократилось, зато каждого обеспечили рюкзаком с продуктами и снаряжением. В арсенале появилось оружие на базе местных образцов, средства связи. Номенклатура необходимых предметов постоянно расширяется за счет тех же медикаментов.

– То есть на частные угрозы Система реагирует, а по большому счету дает сбой?

– Именно.

– А дурики из той же оперы?

– Возможно травма в процессе доставки. Не знаю. «Попаданцев» можно разделить на пять видов: условно нормальные, «шизики», «дети» и «тормоза». Нормальных по моим наблюдениям треть, иногда меньше. Так или иначе, но психические расстройства встречаются у многих. Шизики – это неадекваты с отклонениями, вызванными патологией мозга. Их расстройства врожденные, а не приобретенные здесь. Таких много. Безнадежны и зачастую опасны. Далее по численности идет странная категория внешне взрослых людей, чье умственное развитие и поведение на уровне маленьких детей. Впрочем, такие довольно быстро взрослеют – иногда и года не проходит. С «тормозами» вроде твоего Гоши сложнее – это неполноценные личности и их социализация проходит сложнее. Многие неспособны сами себя обслуживать, с трудом общаются – при полностью рабочей нервной системе. Но всех под одну гребенку я бы не стал, внутри каждого вида очень широкая градация. «Шизики» разные бывают, «тормозов» тоже повидал немало. Вот из них-то наполовину рабский барак и состоит. Да и гибнут они чаще.

У Хантера возникло ощущение лекции. Словно наставник озвучивает когда-то заученный с чужих слов текст.

– А мы с тобой?

– Отдельный разговор. Док, Мичурин… Дания твоя явно намерена наш суровый коллектив разбавить… К слову, способностями своими не свети прилюдно. Будут вопросы – людей шли ко мне, а шелупонь – на три буквы. Понял?

– Да. Тагир, где сейчас твой учитель?

– Сибиряк? А выкупился он и в Вавилон с караваном ушел.

– Как выкупился?

– То до Фашиста еще дело было. При Дядюшке. Система почти такая же была. Притаранили ему тяжелый пулемет и пару коробок патронов. Как раз из того бункера, что на минном поле, где ты ночевал. Карту он же рисовал. И не зря, как видишь. Вот Дядюшка нам вольную выписал и с Караваном о проезде для нас договорился… Сейчас, кстати, действует правило: привел двоих и свободен. Работаешь на себя за половину добычи…

– Значит, Данию и Гошу мне засчитали?

– Хочешь правду знать? Нет. Потому правило и действует, что редко кто его выполнить может! Кто сам пришел к воротам Фашиста, тот его добыча! А я тебя выкупил. Фашист любит, чтобы все были делом заняты, а не вынашивали коварных планов по его свержению.

Я работаю на этих скотов за половину любой добычи за пределами Базы. За это каждую декаду я должен приводить троих ра… человек бесплатно, с половинной долей в рюкзаках. На самом деле это мой взнос за этот вот довольно безопасный угол и другие возможности. Со сверхплановыми найденышами я имею право поступать по своему усмотрению, но зачастую Фашист предлагает их ему недорого уступить, а я не отказываю… Я доходчиво объясняю? За троих, что на этой декаде сверх плана на Базе очутились, Фашист рассчитался тобой. И наложил категорическое вето на твое очко для Грязеныша и прочих любителей нетрадиционной задчатины. Но Фашист нам план по новичкам поднял – теперь требует пятерых каждую декаду.

– Ничего, я парень здоровый, не надорвусь. А ты чего не ушел с учителем?

Тагир немного подождал с ответом.

– Не успел. Решил напоследок по сусекам поскрести, да со следующим конвоем и двинуть. Да пришлось заночевать за Периметром. Вернулся с рейда, а тут реформы. Фашист в результате дворцового переворота Дядюшку с подручными – в расход и объявил себя гендиректором Базы. Должок на меня повесил чужой и на счетчик меня. Дом этот на его территории, стало быть, квартплату надо платить и обязательно вперед. Со временем счеты у меня возникли к Хищникам и мотомародерам. Теперь ты вот объявился – Хантер-уникум… Не отпускает меня База никак. Уснешь ты сегодня или нет?

– Как-то неубедительно…

– Ну, ты и наглец. Здесь не хуже и не лучше, чем в других местах. Каждый хорош на своем месте. Так устроит? – как можно ровнее ответил наставник.

– Устроит. Раз уж жить предстоит здесь, то у меня за забором заначка. – открылся стажер.

– А не две? – Тагир беззвучно и невидимо ухмыльнулся в душной темноте охотничьих апартаментов. – Часть груза ты по любому припрятал на месте первой-второй ночевки, а еще часть и стволы где-то поблизости. Когда засек Жнецов или сторожевые башни.

– Так и есть. Колдун, однако!

– Давно живу здесь. Ствол в надежном месте?

– Ну, так место неприметное. Сухое, прохладное.

– Гоша знает?

– Ближнюю заначку только приблизительно. Лично прятал. Без свидетелей.

– Все равно, стволы они у тебя всю дорогу видели? Видели. С твоими попутчиками могут захотеть пообщаться Робинбэд и Зверобой. Им наверняка станет интересно, каким это образом трое новичков к нам доковыляли, чего по пути видели, чего нашли, да где спрятали… Эх, Робин-бобин-барабек – скушал сорок человек. Парни бывалые – сразу вычислят, что и как. Повезло, что они у соседей задержались, а то возникли бы к тебе вопросы, будь спокоен.

– Ну, про ту, что в бункере у Мирного знает только Дания. Там жрачки немного. Ту, что тут неподалеку, ни Дания, ни Гоша ни в жизнь не найдут.

– Че-то дельное?

– На месте последней ночевки в броневике сверток нашел. В нем карабин, как у меня отняли, только навороченный больно. Глушитель у него здоровенный и как бы обрезиненный, что ли. Прицел оптический – метров за сто саранче по две-три пули в головенку клал! Магазины на тридцать патронов в такой штучке брезентовой – на грудь вешать удобно. Сами патроны непростые, а вроде как малошумные. Звук не громче, чем толстую книжку на ковер шмякнуть. А еще он очередями может. Только мало этих патронов бесшумных осталось. Зато добра всякого полный рюкзак скинул там же.

– Вот это хвалю! Отбой.

Хантер готов был поклясться, что в голосе наставника прозвучали нотки искренней гордости.