"Пять отвлекающих маневров" - читать интересную книгу автора (Сэйерс Дороти Л.)

Лорд Питер Уимзи

В номере одного из самых дорогих отелей в Глазго Уимзи развернул пакет с литерами, достал безопасную бритву, захваченную из дома Фергюсона, и крошечный молоточек, купленный по дороге, после чего, собрав вокруг себя полицейских, продемонстрировал им сохраненную половину билета из Гейтхауса в Глазго.

— А теперь, джентльмены, — объявил его светлость, — мы подошли к ключевому моменту расследования.

Если вы ознакомились с замечательным произведением мистера Конингтона, на которое я в свое время обращал ваше внимание, то, безусловно, помните содержащееся там описание случая, когда некий джентльмен подделал на билете оттиск железнодорожного компостера всего лишь с помощью маникюрных ножниц.

Это случилось как раз на шотландско-английской ветке. Сейчас вокзальное начальство, быть может, просто из вредности, а может, руководствуясь похвальным стремлением усложнить жизнь фальсификаторам, уже не удовлетворяется вырезанием простого треугольника.

Как-то на днях я ездил в Глазго. Состав, кстати, уходит из Гейтхауса в девять ноль восемь утра, крайне неудобное время, хочу заметить. Так вот, я обратил внимание на то, что жестокосердные контролеры трижды совершенно без всякого снисхождения фактически изувечили мой несчастный билет. Первый раз, в Максвелтауне, они выбили ужасающе кривой оттиск, состоящий из букв и цифр, вот такой: LMS/42D. Не успокоившись на достигнутом, в Херлфорде изуверы выдрали огромный кусок из билета — не просто треугольник, а какую-то гадкую амебу. Я, на всякий случай, принял меры предосторожности и для памяти зарисовал получившуюся отметину слева от прокола. Она выглядела так: |. В Моклайне их назойливость перешла всякие границы, и бедный кусочек картона был снова обезображен другим шифром — LMS/23A Очевидно Фергюсон, как и я, наблюдал за действиями служащих и подмечал необходимые ему детали. Обладая наметанный глазом художника и замечательной зрительной памятью, он, в отличие от вашего покорного слуги, вне всякого сомнения, был вполне способен зафиксировать в уме формы оттисков и позже воспроизвести их. А сейчас, джентльмены, с помощью нехитрого инструментария я, с вашего позволения, попробую подделать отметки контролеров на билете.

Питер взял безопасную бритву и, пристроив картонку на мраморный столик для умывальных принадлежностей, принялся вырезать херлфордский оттиск.

Успешно завершив сложную операцию, его светлость положил билет на промокательную бумагу, любезно предоставляемую отелем постояльцам, аккуратно приставил металлическую литеру с цифрой «2» к нижней части купона и нанес сверху короткий удар молотком. Взяв билет за края, он продемонстрировал результат собравшимся, и заинтересованные детективы смогли ясно разглядеть на лицевой стороне четкий оттиск двойки.

— Вот это да! — воскликнул Макферсон, — Уимзи, не слишком ли вы умны для честного человека?

Таким же способом лорд Питер нанес на картон значки «3» и «А», тщательно выравнивая их по краю билета, чтобы буквы располагались на одной прямой относительно друг друга. Затем, уделяя особое внимание расстояниям между оттисками, поверх надписи 23А он выдавил LMS, получив в итоге идеальную отметку контролера из Моклайна. Подделать код LMS/42D из Максвелтауна для Уимзи, приноровившегося к инструментам, уже не составило никакого труда. Он последний раз стукнул по литере и со вздохом удовлетворения отложил молоток.

— Здесь и здесь пропечаталось слабовато, — показал Питер, — но, скорее всего, при беглом осмотре никто не обратит на это внимания. Осталось сделать последнее — вернуть подделку в железнодорожную компанию, ее альма-матер, так сказать. Полагаю, тут мне вполне хватит одного наблюдателя. Мы ведь не хотим поднимать лишний шум, не так ли?

Сопровождающим был выбран инспектор, и, взяв такси, они поспешили к вокзалу Сент-Инок. Зайдя в здание, Уимзи поймал за рукав одного из служащих и витиевато попросил его указать контролера, дежурившего во время остановки поезда из Дамфриса в четырнадцать пятьдесят пять. Нужный человек немедленно нашелся. Лорд, сохраняя на лице капризную гримасу и глядя чуть в сторону, недовольно обратился к нему:

— Добрый день. Если не ошибаюсь, именно вы дежурили у турникета, когда прибыл пятнадцатичасовой экспресс? Отлично. А знаете ли вы, что я прошел мимо, не показав билет? Я, будучи акционером этой железнодорожной компании, намеренно пошел на обман, решив проверить ваше отношение к службе. Кстати, мой кузен возглавляет совет директоров, и я действительно думаю, что вы проявили ужасающую невнимательность. Вы отдаете себе отчет в том, что такая оплошность непременно всплывет во время ревизии в счетной комиссии? А тогда уже никаких концов не найти. М-да, неудивительно, что дивиденды так стремительно падают… Но все же, любезнейший, — смягчился Уимзи, — я не желаю вам зла и принес билет назад. На вашем месте я, не привлекая ненужного внимания, быстренько присоединил бы его к остальным. Советую впредь быть аккуратнее.

На протяжении всей этой тирады, в которую невозможно было вставить хотя бы слово, выражение лица контролера постепенно менялось от усталой вежливости к удивлению и гневу.

— Сэр! — воскликнул он, как только представилась возможность. — Не знаю, что вы себе думаете, но второй раз за неделю это уж слишком! Вы не находите?

В разговор вступил инспектор Макферсон:

— Минуту, — обратился он к бедняге. — Я из полиции и прошу внимательно меня выслушать. Как я понял, вы утверждаете, что с вами подобный инцидент уже происходил?

Появление на сцене полисмена не на шутку встревожило контролера. Он запнулся на середине фразы, но, спустя мгновение, рассказал стражу закона примечательную историю.

Как выяснилось, ровно неделю назад, в его смену примерно в это же время к нему подошел некий джентльмен и, предъявив билет, вежливо объяснил, что случайно прошел через турникет, не предъявив его. Контролер внимательно изучил купон и обнаружил, что он надлежащим образом прокомпостирован в Максвелтауне, Херлфорде и Моклайне. Никаких оснований сомневаться в словах пассажира не было. Не желая получить выговор за халатность, он поблагодарил господина, забрал билет и передал его коллеге, сортирующему платежные документы, поступившие за день, для отправки в бухгалтерию. Клерк аккуратно подшил купон в соответствующую пачку бумаг, и больше контролер об этом не вспоминал. Нет, он, конечно, переживал о случившемся, но ввиду того, что ситуация разрешилась ко всеобщему удовлетворению, решил, что ничего страшного не произошло. Взглянув на фотографию Фергюсона, которую ему показал инспектор, служащий, хотя и не вполне уверенно, признал на ней любезного пассажира.

Клерк подтвердил рассказ контролера, и оставалось лишь посетить счетную комиссию, чтобы проверить оттиск. Полиция ранее уже наводила справки по поводу билетов, и найти нужный, к счастью, оказалось несложно. Внимательное исследование наглядно продемонстрировало едва заметное различие между формой букв на фальшивом и настоящем билетах из той же серии. Обнаружилось также, что оттиск, сделанный в Моклайне, был следующим: LMS/23B. Тогда как на поддельном купоне значилось LMS/23A. Объяснялось это тем, что буква, следующая за цифрами, указывала на строго определенного контролера, каждый из которых снабжался собственным компостером. Следовательно, несмотря на то, что сама по себе литера «А» выглядела вполне невинно, казалось маловероятным, что контролер, обладающий ею, проверил только одного пассажира из всех, едущих в поезде. Как бы то ни было, осмотр очевидно доказал, что отметки на одном из сданных купонов являются весьма умелой фальсификацией.

В гостинице Уимзи и инспектора уже поджидал Дэлзиел, добывший новые факты. По его сведениям, человек, подходящий под описание Фергюсона, в прошлый вторник посетил фирму по продаже оборудования для переплетных работ и приобрел набор литер, похожих по виду и размеру на буквы в билете. Покупатель пояснил, что собирается самостоятельно переплести некоторые тома домашней библиотеки и хочет сделать на корешках тиснение SAMDL,1,2,3,4, то есть как раз те буквы и цифры, которые необходимы для совершения подлога. Сведения, добытые сержантом, стали еще одним подтверждением вины Фергюсона. Дело можно было закрывать.

На обратном пути из Глазго его светлость почти не открывал рта.

— Знаете, — наконец нарушил он молчание, — все-таки мне нравится Фергюсон, а вот Кэмпбелла, как ни крути, я терпеть не мог. Эх, если бы…

— Ничего не попишешь, Уимзи, — ответил начальник полиции. — Убийство есть убийство.

— Ну, как сказать… — пробормотал Питер.

Когда компания вернулась в деревню, Фергюсон уже сидел под замком. Оказалось, что он пытался скрыться на машине, но, обнаружив отсутствие двигателя, сделал попытку совершить побег на поезде. Росс и Дункан решили, что пришло время вмешаться, и задержали художника. Когда Фергюсона арестовали и, согласно обычной в таких случаях процедуре, зачитали его права, он не произнес ни слова. В ожидании допроса преступник был препровожден в Ньютон-Стюарт. Предъявленные фальшивые билеты сломили его, и Фергюсон решил сделать признание.

— Я никому не хотел зла, — сказал он. — Клянусь Богом, я не думал об убийстве и говорил правду, утверждая, что все было совсем не так, как в вашей инсценировке.

Кэмпбелл вернулся домой в четверть одиннадцатого. Он ворвался ко мне и начал бахвалиться тем, как отделал Гоуэна, и орать, что собирается разделаться с Фарреном. Мерзавец был совершенно пьян, ругался как портовый грузчик и навязчиво предлагал раз и навсегда разрешить наши разногласия дракой. Он выкрикивал оскорбления, и то, что с ним произошло, нельзя назвать иначе, как Божьим возмездием.

Я потребовал, чтобы он убрался вон, но Кэмпбелл и не думал уходить. Тогда я попытался выпихнуть его на улицу. Он набросился на меня… Мы подрались. Физически я гораздо сильнее, чем может показаться на первый взгляд, а Кэмпбелл был нетрезв. В потасовке я нанес ему сильный удар кулаком в челюсть. Он отшатнулся назад, споткнулся и приложился головой об угол каминной решетки. Когда я подбежал, чтобы помочь, он был уже мертв.

Припомнив, насколько часто грозился его прикончить, я испугался. Поставьте себя на мое место — свидетелей нет, труп Кэмпбелла лежит в моем доме, к тому же я применил силу первым.

Затем мне в голову пришла мысль о возможности выдать его смерть за несчастный случай. Не буду вдаваться в детали. Сдается, вы и без меня все прекрасно знаете. Скажу лишь, что план, за единственным исключением, удался. Впрочем, в результате обстоятельства сложились как нельзя лучше. Я хотел выехать из Бархилла, но не успел на поезд… На мое счастье, по пути подвернулась колымага старого еврея, за которую я и уцепился. Это помогло мне укрепить алиби, ведь на первый взгляд казалось не слишком правдоподобным, что я мог успеть в Джирван к отправлению поезда. Позже от Джока Грэхема я узнал, что вы сделали расчет, согласно которому я не мог выехать из Минноха раньше половины двенадцатого.

Конечно, не повезло, что Кэмпбелла нашли так быстро, ведь я предполагал, что будет проведена экспертиза, связанная с трупным окоченением. Видимо, в первую очередь как раз ее результаты и заставили вас подозревать убийство, так?

— Нет, — ответил Питер. — Всему виной ваша привычка класть краски в карман. Вы обратили внимание, что случайно унесли с собой тюбик с белилами, принадлежащий Кэмпбеллу?

— Только когда вернулся домой. Но мне и в голову не пришло, что кто-то придаст этому значение. Ну и ну! Поразительная наблюдательность, Уимзи! Мне следовало отвезти краску обратно в Миннох и выбросить ее там, но в тот же день вы зашли ко мне в студию и увидели ее. Тогда я впервые почувствовал настоящий страх, но затем решил, что вполне могу положиться на алиби. Я гордился подделкой билета и надеялся, что вы не сообразите про трюк с автомобилем.

— Не могу никак взять в толк, — спросил начальник полиции, — почему вы не выехали из Минноха пораньше? Зачем так много времени тратить на картину?

Фергюсон слабо улыбнулся:

— Да, тут я совершил ошибку. Вы детально восстановили события той ночи и отлично знаете, сколько всего я должен был сделать. Но, увы, кое-что я все же забыл — завести часы! Рутинное, ежедневное действие, которое обычно совершаю перед сном… Закончив пейзаж, я было приступил к упаковке принадлежностей для рисования, но вдруг услышал шум грузовика. Подождав, пока тот проедет, я посмотрел на часы, которые показывали половину одиннадцатого. Я решил, что у меня в запасе еще полчаса, так как не хотел попусту болтаться в Бархилле из-за страха быть узнанным. Когда, по моим ощущениям, прошло еще полчаса, я снова взглянул на циферблат и, о ужас, увидел ту же половину одиннадцатого!

Это повергло меня в панику. Я спихнул тело со склона и складывал все в такой спешке, как если бы за мной по пятам гнался сам дьявол. Тогда-то, судя по всему, злосчастные белила и оказались в моем кармане. Я мчался так быстро, как только мог, но украденный велосипед был для меня слегка маловат, да и ход у него оказался не ахти какой. В общем, я не успел на поезд буквально самую малость… Когда я свернул к станции, он как раз отходил. Поверьте, было от чего впасть в отчаяние. И вдруг мне подвернулась эта машина! Я решил, что спасен, однако в результате все оказалось не так просто.

Поймите, мне не было нужды убивать Кэмпбелла. Я утверждал и буду стоять на том, что случившееся не является убийством.

Уимзи поднялся.

— Послушайте, Фергюсон, — медленно сказал его светлость. — Я глубоко сожалею о том, что произошло. В глубине души я всегда верил, что вы не можете быть убийцей. Вы простите мне это расследование?

— Рад слышать, что вы не сомневались во мне, — ответил художник. — С того самого проклятого дня я чувствую себя как в аду и готов предстать перед судом, отстаивая свою невиновность. Ведь вы мне верите?

— Да, — сказал Уимзи, — и если присяжные окажутся разумными людьми, думаю, они вынесут оправдательный приговор, признав ваши действия самообороной.

Обсудив все обстоятельства дела и вынося вердикт, присяжные долго колебались между формулировками «неумышленное убийство» и «самозащита», придя в итоге к такой — «непредумышленное убийство с настоятельной рекомендацией к помилованию». То, что Кэмпбелл явно сам напросился на неприятности, склонило их мнение в пользу обвиняемого, так что борода Самсона [59] не зря была принесена в жертву.