"Т-34 или Tankus soveticus" - читать интересную книгу автора (Морозов Андрей)

Браконьеры

Вторгшиеся 22 июня 1941-го года на территорию СССР банды немецких браконьеров начали незаконный отстрел вольно плодившихся БТ, освобождая в белорусских танковых заповедниках «лебенсраум» для своих «панцеров». Уже через два месяца всем стало совершенно ясно, что русские войну проиграли. Немецкие генералы, склонившись над картой вин, обсуждали детали предстоящего праздничного банкета по этому случаю, когда одному из них, он вина не пил, пришла в голову мысль сообщить и самим русским о том, что война ими проиграна. Так и вошел в историю этот генерал интендантской службы — толстый, коротко стриженый, с кружкой баварского пива и словами: «А мужики-то не знают!»

Мысль показалась здравой. Гудериан спросил, кто пойдет добровольцем. Задача оказалась не из легких: русские сидели по лесам и никого к себе не подпускали. Позвали русских перебежчиков, но и они, почему-то, идти не захотели. В результате постановили — русских на банкет не приглашать, а вопрос об уведомлении в поражении отложили на потом.

Вторично вопрос всплыл только весной 1943-го, на совещании в ставке фюрера, при обсуждении плана операции «Цитадель». Фюрер, ознакомившись с новинками немецкого племенного танководства, произносил одну из своих знаменитых эмоциональных речей. Смысл ее сводился к тому, что русские, в общем-то, уже побеждены. По окончании речи из заднего ряда опять раздалось тихое «А мужики-то не знают!», но внимания на это никто не обратил.

В третий и последний раз генерала с кружкой видели в рейхсканцелярии, в апреле 1945-го года. Когда фюрер закончил произносить свою новую речь о близкой победе (точно ее застенографировать не удалось — мешал гул русской артиллерии), известный своей молчаливостью генерал оторвался от кружки с эрзац пивом и снова сокрушенно посетовал: «А мужики-то не знают!». Мысль показалась здравой, но уж больно не своевременной. Фюрер поинтересовался у генерала, где тот был все это время, на что тот правдиво ответил: «Пиво пил!»

Фюрер пожал плечами, похлопал себя по ляжкам, произнес еще одну речь о своевременности и несвоевременности, об арийцах и унтерменшах, о величии идей национал-социализма, о чудо-оружии, о тотальной войне и, наконец, предложил всем пройти на банкет по случаю близкой победы. Банкет растянулся за полночь, и перепившиеся генералы с Восточного фронта таки уговорили фюрера сыграть с ними в русскую рулетку.

Да и вообще русские оказались неправильным народом. Вместо того, чтобы как все нормальные люди строить нормальные дороги с бензоколонками на каждом шагу и становиться обычной европейской страной, покоряемой со всеми удобствами, они, почему-то, решили дорог не строить, а разводить танки и автомобили, которые смогут ездить по бездорожью и жрать что попало.

Сам Т-34 сам прекрасно обходился без дорог, но активно использовался русскими в дорожных работах. Так, например, проезжая осенью по проселочной дороге, Т-34 создавал на ней широкую и надежную разделительную полосу.

В качестве же верстовых столбов, особенно в открытой, степной местности, дорожные рабочие на Т-34 очень любили использовать немецкие танки. К примеру, подбитые рядом Pz-IV и «Пантера» означали 45-й километр, два «Тигра» — 66-й. Цифры 7,8 и 9 заменяли перевернутые танки Pz-I, II, III, а любой танк с сорванной башней обозначал 0. Иногда, для краткости обозначения, Т-34 пользовались и чешскими танками 35(t) и 38(t).

Самоотверженными усилиями «дорожных рабочих» различных родов войск почти вся территория СССР к западу от Москвы получила наконец-то полноценную дорожную разметку. В первую очередь ее, конечно, наносили вблизи столицы. Командование направило сюда лучшие кадры дорожного управления РККА во главе с лейтенантом Лавриненко, которые в кратчайшие сроки разметили надлежащим образом Волоколамское шоссе. Правда, в начале войны особенно не хватало для верстовых столбов цифр «5» и «6», поэтому, с подачи какого-то пехотинца из бывших зэков, отправленного на лесоповал за странную науку с длинным названием, красноармейцы часто пользовались двоичным кодом.

Так же в связи с дефицитом ручных часов многие экипажи тридцатьчетверок использовали 37-мм пушки педантичных немцев в качестве сигналов точного времени. Начало двадцатого удара по броне соответствовало минуте от начала обстрела.