"Кормчие судьбы" - читать интересную книгу автора (Рейли Томас)

Глава II.

Тринадцатилетие Белит Хоаким праздновал так, что половина селения плясала и пела, а вторая лежала, не в силах пошевелиться, перебрав крепкой настойки на кокосовом молоке. Радовались все, кроме двух человек — Белит и Крима.

— Но ведь вы когда-нибудь вернетесь? — спрашивала Белит.

— Сомневаюсь,— Крим тяжело вздохнул,— Отец купил слишком много земли, чтобы отпустить дармового работника. Он не позволит мне вернуться. Через несколько лун мне исполнится шестнадцать, и, значит, пора брать жену.

— Самди говорила, что твой отец уже кого-то для тебя присмотрел.

— Да, она дочь вождя того племени, куда уходит отец. Но ведь ты меня любишь?! — полувопросительно прошептала Белит.

— Очень.

Они сидели на берегу океана, рука об руку,— и прощались навсегда. Крим вырос и очень возмужал. Высокий, широкоплечий, он выглядел намного старше своих лет. Было в нем что-то надежное, мужское, и Белит чувствовала себя рядом с ним в полной безопасности.

Девочка тоже изменилась — мальчишеская резкость уступила место плавным, размеренным движениям, грубоватая речь стала более сдержанной, и в угловатом подростке уже проглядывала будущая женщина. Крим любовался подругой.

— Ты стала очень красивой.

— Ты тоже красивый, Крим,— Белит потерлась щекой о широкое плечо друга.

— Я черный, а ты белая, и никогда наши пути не пересекутся. Никогда.

Слезы текли по щекам Белит.

— Мне пора,— странно звенящим голосом сказал юноша.

— Подожди, я хочу, чтобы ты был мне братом.

— Правда? Ты хочешь смешать кровь, как учила Самди?

— Да.

Юноша вытащил из ножен короткий кинжал и полоснул себя по предплечью. Алая струйка крови потекла по руке, и тяжелые капли упали на песок. Белит повторили движения друга и приложила свою руку к его. Черная и белая руки смешали свою кровь, и она заструилась по золотистому песку к океанской воде.

— Пусть вода, земля и джунгли услышат наши голоса,— хором произнесли они слова великой клятвы, по преданию подаренной первым людям самим Митрой, — Клянемся помнить друг о друге, идти друг за другом и положив свою жизнь за друга.

Древние слова звучали на берегу океана, когда солнце ложилось на покой в свое ложе, и солнце, вода, земля я джунгли услышали их и запомнили.

…После отъезда Крима Белит затосковала. Верный надежный друг, с которым столько было пройдено и прожито, уехал навсегда. Подружки, новые друзья, хлопоты но дому не могли заглушить боль. И только задушевные беседы с Самди как-то скрашивали серые будни. Девушка все больше и больше сближалась со жрицей Митры, и Шаафи порой не могла подавить ревность — дочь гораздо больше прислушивалась к словам Самди, чем к уговорам матери.

И наконец Шаафи решилась.

— Хоаким, нам нужно спасать Белит,— сказала она как-то раз, ложась в постель.

Заканчивавший последние подсчеты, Хоаким удивленно посмотрел на жену.

— А что, ей что-то угрожает?

— Подумай сам, молодая девушка целые дни проводит среди черных. После отъезда Крима она никак не утешиться, а в ее возрасте можно натворить глупостей.

— Говори толком, Шаафи! Что тебе не нравится?

— Bсе! Я боюсь, что она найдет утешение с одним из местных красавцев, ты же знаешь, как они вокруг нее вьются.

Хоаким нахмурился.

— Ты уже что-то заметила?

— Пока нет, но знаю, что такое семнадцатая весна и одиночество.

— И что теперь делать?

— Выдать ее замуж, и поскорее.

— Но она предназначена для избранника Митры, и Самди не согласится.

— Да кто она такая, эта Самди! — взорвалась шемитка. — Только и слышишь с утра до ночи: «Самди сказала», «Самди так думает», «Самди разрешила». Она уже когда-то нарушила клятву и может ошибаться, как и все.

— Успокойся.— Хоаким присел на краешек кровати и нежно погладил загрубевшую руку жены.— Она просто любит девочку и желает ей добра.

— Нет.— Шаафи приподнялась на локте.— Она никого не любит, она просто выполняет свой долг.

— И все же я с ней поговорю,— твердо сказал Хоакин. — За судьбу Белит отвечаем мы все, поровну.

К удивлению Шаафи, жрица не стала возражать, лишь попросила повременить до новой луны с поисками достойного избранника.

— Девочка должна закончить обучение, а потом она и может постоять за себя,— сказала Самди, и даже мать Белит не посмела возразить.

Пока старшие обсуждали ее будущее, Белит продолжала жить так же, как и жила, даже не подозревая, какие перемены готовят ей родители. Она превратилась в высокую, полногрудую, статную девушку с правильными чертами лица и роскошными, черными как смоль волосами. Белит знали, что она красива, и, замечая жадные взгляды соседских парней, еще выше поднимала гордую голову. В то же время ее золотисто-карие глаза лучились искренним весельем, пухлые губы никак не могли согнать улыбку. Джихан раз, посмеиваясь, говорил, что в любом городе вокруг с сестры собралась бы толпа зевак. Сам же Джихан пользовался большим успехом у чернокожих красавиц и частенько не ночевал дома, потом с восторгом рассказывал Белит о своих подвигах.

Вечерами, оставаясь одна в свой комнате, Белит вспоминала рассказы брата и мечтала о сильном, прекрасном воине, который придет к ней в дом с первыми лучами солнца и умчит далеко-далеко от Черного Побережья. Юная души томилась и трепетала в предчувствии первой любви, и Шаафи была совершенно права: Белит страстно хотелось поскорее вступить в запретный мир чувств и желаний.

Однажды тихим летним вечером, когда легкий ветерок нежил и ласкал остывающую от дневного зноя землю, служанка позвала Белит в комнату родителей. Удивленная таким церемонным приглашением, девушка поспешила на зов. Нарядные Хоаким и Шаафи сидели за столом, на котором стояли кувшин с вином и три высоких кубка.

— Мама, отец, что случилось? — встревоженно спросила Белит.

— Ничего, дочка, присядь, нам нужно поговорить,— торжественно сказал отец.

Удивленная Белит присела на краешек скамьи.

— Дочка, мы решили, что тебе пора замуж,— сказал Шаафи.

— Мой близкий друг и партнер по торговым делам Харем из Дан-Марки просит твоей руки для своего сына Алала,— добавил отец.

— Но, отец, я его совсем не знаю!

— Никто не будет тебя неволить! — вмешалась мать. Выбор за тобой.

— Завтра утром мы отправимся в Дан-Марку с нашим кораблем. Ты посмотришь на жениха, познакомишься, и, если он тебе понравится, сыграем свадьбу,— сказал отец.

— Но я не могу завтра. Самди…

— Самди ждет тебя сегодня вечером, когда сядет солнце. Но я хочу, чтобы ты знала — она тоже считает, что тебе пора замуж.— Отец улыбнулся.— Выпей за свое будущее счастье, дочка.

Хоаким разлил вино по кубкам.

Рука Белит предательски дрожала, когда подносила кубок, но выучка Самди сказалась — никаких других проявлений обуревавших ее чувств девушка не выказала. Сдержанно простившись с родителями, Белит прошла к себе в комнату и, разом скинув маску спокойствия, схватила с полки кувшин и запустила им в стену. Туда же полетели и чашки с мисками. Когда взрыв ярости прошел, девушка бросилась на постель и разрыдалась. Все, даже Самди, предали ее! Они готовы отдать за какого-то Алала — должно просто вознамерились отделаться от нее! Но она не желает выходить замуж… И дверь тихонько постучали.

— Молодая госпожа,— служанка заглянула в комнату, — ваша матушка говорит, что уже пора идти к Самди.

— Я знаю,— бросила Белит.

Девушка вытерла слезы и подошла к зеркалу. Искусанные губы распухли, глаза покраснели, но — Белит не могла не признать,— даже заплаканная, она была чудо как хороша. Настроение поднялось, и жизнь теперь не казалась такой уж ужасной. Может быть, этот Алал вовсе и не плох, и она сможет его полюбить… Но в одном Белит была уверена — к Самди она не пойдет. Родителям еще можно простить, что сватовство прошло без ведома самой невесты, но то, что жрица все знала, но не предупредила,— этого простить было нельзя.

Взяв тонкий лист пергамента и перо, Белит принялась писать письмо Криму. Завтра, перед отплытием корабля, она попросит лесных птиц отнести грустную весть ее единственному другу. Он один поймет ее горе, и только его сочувствие будет искренним.

…Плавание в Дан-Марку прошло на редкость спокойна) и к назначенному сроку корабль прибыл в гавань. Количество людей, вопящих, кричащих, смеющихся, толпища на улицах, ошеломило и потрясло Белит. Привычная к жизни в маленькой общине, где все друг друга знают, девушка была подавлена суетой и равнодушием большого города. И даже старый дом, в котором, по словам матери, родился Джихан, не произвел на Белит приятного впечатления.

— Сегодня можно спокойно отдыхать,— сказал отец, — а завтра утром к нам придут гости.

Провожаемая многозначительными взглядами родителей, Белит ушла в приготовленную для нее комнату и горько расплакалась. В течение всего плавания Шаафи подготавливала Белит к тому, что должно произойти.

С откровенностью опытной женщины мать делилась с дочерью самым сокровенным, наставляя, воспитывая и готова к встрече с будущим мужем. Девушка почти привыкла к этой мысли, но сейчас, когда встреча с женихом была тли близка, горькая тоска сжала сердце. Белит сама не заметила, как задремала, и если бы не мать, поднявшая ее на рассвета, она проспала бы до полудня.

— Вставай, дочка. Вставай! — Мать трясла Белит за плечо.

Уже пришли? — в ужасе подхватилась девушка.

— Нет, что ты, еще рано. Но нам надо подготовится.

После скромного завтрака лицо невесты окропили ледяной водой, а волосы вымыли в отваре из сорока трав и уложили высокой короной вокруг головы. Разрумянившуюся от холодного умывания и волнения девушку одели в длинное алое платье, туго стягивающее тонкую талию и подчеркивающее бедра и грудь. На ножки впору пришлись аккуратные сандалии из тонкой кожи, и Белит удивлялась, откуда вдруг взялись все эти дорогие и красивые вещи. Но Шаафи только пожала плечами:

— Любая мать готовится выдавать дочку замуж еще до того, как она начнет толком ходить.

Наконец приготовления были окончены, и Белит предстала перед отцом во всей красе.

— Красавица!— Хоаким сиял от удовольствия.— Я всегда знал, что моя дочь самая прекрасная женщина во всем Шеме.

— Отец!..— Белит обняла отца и спрятала раскрасневшееся лицо у него на груди.

— Не волнуйся, все будет хорошо. Вот только не знаю, как смогу отдать такую красоту какому-то Алалу — Хоаким подмигнул дочери.— Может, откажем, а, дочка?

— Приехали! — Старший счетовод Хоакима ворвался в комнату.— Скорее встречайте!

— Старуха, пошли.— Хоаким взял жену под руку. Хоаким и Шаафи чинно вышли во двор в сопровождении всех домашних, и только Белит осталась, не в силах сдвинуться с места.

Когда дверь в столовую открылась, девушка встала, приветствуя гостей. Харем и его жена вошли в комнату первыми, и Белит внутренне содрогнулась — оба они были небольшого роста, какие-то сморщенные и съежившиеся, несмотря на то что по возрасту были лишь немногим старше родителей. А множество драгоценных украшений, бренчавших при каждом движении гостей, только подчеркивали их старость. За ними вошли Хоаким и Шаафи, а следующим был высокий широкоплечий юноша с красивым улыбчивым лицом. Он был одного возраста с Белит, но в его движениях уже проглядывала уверенность зрелого чины, а глубокий шрам на щеке говорил о том, что Алалу случалось бывать в переделках.

Потом родители рассказали девушке, что было много гостей, что она понравилась родным Алала, а он понравился всей ее семье, но это будет много позже… А пока Белит видела только большие карие глаза под изломом черных бровей, тонкогубый рот, большой, четко очерченный подбородок, и чувствовала, что юноша любуется ею так же, как она им любуется им.

К вечеру гости разошлись, в доме наступила тишина. Мать, взволнованная, но счастливая, хлопотала вокруг Белит.

— Пойдем, доченька, тебе надо отдохнуть.

— Да, мама, я так устала, что просто не могу пошевелиться.

— Ничего, ничего, маленькая. Ты мне только скажи понравился тебе Алал?

— Понравился.

—– Вот и хорошо. Значит, и мы с отцом согласны.

Оставшись одна, Белит наконец пришла в себя. Событии дня кружились в памяти ослепительным хороводом, а и самом центре всего был Алал. Она очень понравилась ему, сомнений не было,— достаточно вспомнить его жадным взгляды. А вот нравится ли ей самой будущий муж? Белит улеглась на постель, закинув руки за голову, и задумалась, Конечно, он красив и, наверное, умен. Из богатой достойной семьи… Словом, у него есть все, о чем говорила Шаафи, описывая идеального мужа. Пожалуй, лучшего Белит ужи не найти. В конце концов, даже мать сказала, что, в общем то, все мужчины одинаковы!

Раздумья Белит прервал влетевший в окошко камушек. Девушка подбежала к окну: на крыше сарая, вплотную примыкавшего к женской половине дома, сидел Алал и делал приглашающие знаки руками.

Решившись, Белит подвинула к окну тяжеленный сундук, вылезла на крышу сарая и, нагнувшись, чтобы ее не заметили со двора, подбежала к Алалу.

— Здравствуй. Он широко улыбнулся,— пойдем погуляем, если не возражаешь. А то поженимся, так и не познакомившись!

— Да, так и получится.— Белит звонко засмеялась. — Похоже, нас готовы поженить хоть завтра.

— Давай сбежим, а то здесь поговорить не дадут.

— Бежим.

Алал спрыгнул с крыши прямо на мостовую заднего двора и протянул руку девушке.

— Прыгай, я поймаю.

Белит прыгнула и очутилась в крепких объятиях жениха, отнюдь не спешившего ее отпускать.

Мы идем или так и будем обниматься посреди двора? —насмешливо поинтересовалась Белит.

Алал со вздохом разжал руки и виновато улыбнулся.

—Не мог же я упустить возможность обнять самую иную женщину, которую я когда-либо видел.

Он взял Белит за руку и повел к небольшой рощице, видневшейся за разросшимся фруктовым садом. Два оседланных коня уже ждали беглецов.

— Куда теперь? — спросила Белит.

— В сады королей — сейчас там почти никого нет, и мы сможем поговорить.

— Тогда вперед.

Девушка ударила коня пятками, и вышколенный жеребец широким размеренным шагом понес ее по дороге.

— Догоняй! — крикнула Белит. Алал заторопился вслед за невестой.

Сады королей — пожалуй, одно из самых красивых мест в Дан-Марке — были любимым детищем третьего из древних королей Асгалуна, повелевшего посадить там самые прекрасные деревья со всего мира. Красивейшие деревья, кусты и травы из Стигии, Аргоса, Шема, Черных Королевств, Вендии и даже далеких северных стран мирно соседствовали, украшали землю и наполняли ароматами воздух.

Когда Белит и Алал прошли сквозь резные ворота, в парке уже поселились сумерки. В их неверном свете подстриженные кусты и деревья казались невиданными волшебными зверями, а цветы походили на красочные ковры.

— Какая красота! — восхищенно прошептала Белит.

— Мне здесь тоже нравится. Нам туда.— Алал показал резную беседку возле небольшого озерца.

Вырезанная из дорогого, привезенного издалека сандалового дерева, беседка все еще хранила сладковатый восточный аромат. Усевшись на ажурную скамью, Белит и Алал наконец-то почувствовали себя в безопасности.

— Вообще-то я придумал эту прогулку, чтобы поговорить, Ты же понимаешь, мне не хочется брать в жены девушку, чье сердце не свободно. Ответь мне честно, ты любишь кого-нибудь?

—Нет,— искренне ответила Белит,

Ну разве можно сравнить детскую влюбленность в Крима с тем смутным, но уже взрослым желанием, которое в ней вызывал этот красавец. Да конечно же нет!

— Нет! — еще раз повторила она, убеждая саму себя. — А у тебя есть любимая?

— Нет,— Алал тряхнул кудрявой головой.— В моей жизни были женщины, ну, из этих, которых можно купить на ночь. Но я никогда никого не любил.

— У меня мужчин не было,— сказала Белит. Ей почему-то хотелось быть откровенной с этим юношей.

— Странно, ты так красива…

— Мы же живем в Субе, а там не было ни одного белого мужчины, кроме брата и отца. Так что влюбляться было не в кого.

Они говорили еще долго. Луна уже стояла высоко в небе, а будущие муж и жена все не могли наговориться, Как завороженная слушала Белит рассказы Алала о древнем Асгалуне, загадочной Стигии, Аргосе, Вендии — всех тех странах, куда судьба заносила торговцев с караванами. Разбойники сменяли страстных восточных красавиц, а на смену им приходили истории о жестоких морских пиратах. Алал умел рассказывать, а Белит умела слушать.

Юноша опомнился первым.

— Послушай, уже глубокая ночь, и тебя, наверное, ужо ищут!

— Точно,— радостно подтвердила Белит.— Переполох, должно быть, ужасный.

— Пожалуй, стоит вернуть домой будущую жену. А то еще обвинят невесть в чем!..

— Вот именно — похитить собственную невесту! Это же верх коварства!

Алал обнял Белит за плечи.

— Ты мне нравишься, Белит. Очень нравишься.

— А ты мне.

Их губы соединились в долгом поцелуе. Алал покрепче сжал тонкую талию девушки.

— Белит, если ты поцелуешь меня еще раз, то домой тебе сегодня точно не вернуться.

— Нет уж, давай-ка подождем до свадьбы! — Уроки Шаафи были живы в памяти Белит.

Отдохнувшие кони быстро донесли их до города. Алал подсадил Белит на крышу и помахал на прощание.

— До свадьбы, Белит!

— До свадьбы, Алал!

Пробравшись сквозь узкое окошко, Белит удовлетворенно вздохнула. Ночное приключение прошло удачно, и будущий муж оказался отличным собеседником. А может быть, и ищется еще и настоящим другом? Пожалуй, лучшего Белит но найти, а значит, утром она скажет родителям, что согласна выйти замуж за Алала, сына Халеба из Дан-Марки.