Николаи Вальтер Тайные силы: Интернациональный шпионаж и борьба с ним во время мировой войны и в настоящее время. (сборник)

Вальтер Николаи и его вклад в развитие немецкой и мировой разведки

Вальтер Николаи — выдающийся немецкий разведчик, звезда первой величины среди руководителей спецслужб XX века, оставил заметный след своей деятельностью в истории немецкой разведки и контрразведки. Ни одна книга о европейском шпионаже XX века не обходится без упоминания его имени. Ни одна книга о немецком шпионаже не обойдется без упоминания его заслуг.

В своем труде Тайные силы (Geheime M#228;chte), который вышел в Берлине в 1923 г.{1}, Николаи рассматривает работу германской военной разведки и контрразведки накануне и в период Первой мировой войны, участником которой был сам.

Эта книга входит в небольшое количество источников о военной разведке, которые считаются серьезными. В ней не только сформулированы многие принципы разведывательной деятельности, но и предложен богатый исторический материал полезный для осмысления. В Советской России Николаи считался специалистом в теории разведки, и его труды оперативно переводились. {2} К. К. Звонарев, известный исследователь и историк деятельности спецслужб{3}, в предисловии к этой книге написал: «Предлагаемая вниманию читателя книга Николаи, несмотря на ее довольно крупные недостатки и пробелы, на ее вольные и невольные неточности, является весьма ценным вкладом в литературу по вопросам разведки. ...Труд Николаи заслуживает того, чтобы с ним ознакомились не только работники разведки, но и командный и политический состав Рабоче-Крестьянской Красной Армии. В этом труде много весьма поучительных фактов и примеров из деятельности разведки или «тайной силы», как ее называет Николаи».

В начале прошлого века германский Генеральный штаб пришел к выводу, что разведывательные станции, созданные вдоль западных и восточных границ германского рейха, отнюдь не [10] оправдывают возлагаемых на них надежд. Практика использования в приграничных округах офицеров запаса не позволяла решать новые, все более усложняющиеся задачи. В марте 1906 г. Генеральный штаб представил военному министру Карлу Эйнему план реорганизации военной разведки, который предусматривал замену пожилых офицеров-отставников наиболее энергичными и образованными офицерами Генерального штаба. Предлагалось подчинить их командованию приграничных корпусов, а не округам ландвера, с тем, чтобы в случае войны они возглавили разведывательную службу при соответствующих армейских штабах. Из офицеров-разведчиков, которыми были укомплектованы штабные отделы I-c, создали службу, явившуюся, как показало время, принципиально новым шагом в области организации военной разведки. В числе молодых офицеров разведки Генштаба находился и обер-лейтенант Николаи. {4}

Вальтер Николаи родился в Германии в 1873 году, в обычной семье протестантов, далекой от прусских аристократических традиций и связей. Его отец был офицером и потомком брауншвейгских пасторов. Сын воспитывался в духе традиционного немецкого консерватизма и преданности императору.

Большинство исследователей {5} дают противоречивые данные его биографии, поэтому ограничимся изложением наиболее прозрачных этапов его профессиональной карьеры.

Проучившись несколько лет в Домской гимназии в городе Хальберштадте, Николаи затем окончил кадетский корпус и в 1893 г. в чине лейтенанта был зачислен в армию. Трудолюбивый и старательный, но замкнутый молодой офицер вскоре обратил на себя внимание своими выдающимися и профессиональными качествами. Он избегал вечеринок с выпивками, предпочитая размеренную жизнь в своей семье. Серьезный, он оживлялся только тогда, когда говорили о Германии! Тогда он пылко включался в дебаты.

Около 1896 г. Николаи впервые побывал в России, что [11] дало ему возможность усовершенствовать русский язык и по возвращению представить доклад, получить звание капитана, и возможность учиться в военной академии в Берлине (1901–1904). В своем докладе о современных методах ведения разведки Николаи продемонстрировал глубокие, точные, умные суждения и высокую культуру.

Николаи вспоминал: «После трехлетнего слушания курса военной академии я был в 1904 году командирован в Большой генеральный штаб. В высшей военной школе я изучил русский язык и слушал наряду с лекциями по военным наукам, лекции по географии далеких стран, по истории давно минувших столетий, по государственному и международному праву, но ничего не слышал об основах нашего века, о современной политике. Не выясняли нам, — офицерам, предназначенным для продолжения работы в Генеральном штабе, — даже взаимоотношений между странами эпохи Бисмарка, не оказывали никакого влияния на наше отношение к внутренним политическим вопросам, не обращали нашего внимания на политических или экономических конкурентов Германии. Мы были солдатами и только ими. Мы чувствовали себя призванными выполнять, подобно нашим великим военным образцам, наш долг в момент, пришествие которого мы лишь подозревали. Наши взоры были обращены главным образом на прошлое, только в военном отношении — на настоящее и ни в каком отношении — на будущее. Армии, окружавшие Германию, в том числе и армии тройственного союза, были лишь второстепенным предметом преподавания. Франция была врагом. К враждебности России мы еще не привыкли. Англия и Америка считались морскими державами. Говорилось иногда о сущности войны на два фронта, но о мировой войне — никогда».

Когда германский Генштаб составлял списки разведчиков для посылки в Японию, капитан Николаи был включен в него. В это время японская армия одерживала одну за другой победы в боях против русских на суше и море.

Николаи вспоминал: «Германский Генеральный штаб решил командировать офицеров в Японию, чтобы там изучить [12] военный опыт японской армии. Я находился среди офицеров, избранных для изучения японского языка. После полуторагодичной работы на восточном семинарии и частных занятии с японцами, которых в Германии, несмотря на войну, имелось большое количество, мы достигли того, что изучили японский язык в достаточной мере. Окруженные завистью товарищей, трое из нас поступили на службу в Японскую армию. Задача их потом оказалась незавидной. Они не встретили в японском офицерском корпусе особенно сердечного приема и их, в противоположность тому, как принимали до того в Германии японских офицеров, к действительному ознакомлению не допустили.

Будучи единственным женатым офицером среди обучавшихся японскому языку, я однажды получил короткое уведомление, что моя командировка в Японию не состоится, и что я должен прекратить изучение языка. Бесцельная полуторагодичная напряженная работа была тяжелым ударом даже для самоотверженного прусского офицера».

Начальник русского отдела III-b полковник Лауенштайн пришел к выводу, что Россия, потерпев поражение в войне против Японии, направит оружие против Германии. Необходимо было создать сильную секретную службу на Востоке, и он решил поручить эту задачу Николаи. Подтверждением правильности выбора полковником кандидатуры молодого офицера был лежавший на его письменном столе доклад, в котором содержались сведения о перемещении русских войск на границе, сведения французской разведки о перевооружении царской армии и стратегические планы франко-русского союза против Германии. Автором доклада был Николаи.

В июле 1906 г. Николаи стал первым офицером разведки штаба 1-го армейского корпуса в Кенигсберге. Прежде чем приступить к выполнению своих служебных обязанностей, Николаи вновь предпринимает поездку в Россию с целью освежить свои знания о стране и людях, поскольку считал, что без этого его задача окажется неразрешимой.

Вернувшись в Кенигсберг, Николаи приступил к работе. [13]

Его ждали глубокие разочарования в немцах пограничных с Россией областей — почти все они занимались контрабандой и были коррумпированы русской разведкой. В этом регионе{6} хорошо поставленной русской разведке противостояла немецкая разведка, располагавшая всего одним офицером Генерального штаба в Берлине и несколькими совершенно неподходящими, не деятельными офицерами на границе.

В силу того, что русская служба наблюдения за иностранцами была хорошо поставлена, необходимо было радикально менять методы работы — разведывательную информацию из России должны были поставлять агенты из местного населения. В результате напряженной работы Николаи удается быстро развернуть в пограничных районах России агентурную сеть. Первые же результаты оказались столь многообещающими, что его действия были признаны образцовыми, и уже через год, с лета 1907 г., в несколько других приграничных корпусов также назначаются штатные офицеры разведки. За этим последовало расширение всей системы военной разведывательной службы. Через несколько лет агенты Николаи были внедрены практически во все сферы, включая политические партии и окружение русского императора. Среди них были светские дамы и дамы полусвета, профессора и театральные актеры, предприниматели и видные революционеры. {7}Недаром Николаи однажды сказал: «Я русских держу в кулаке». {8}

В 1912 году Николаи написал поистине провидческие строки относительно работы секретных служб: «Правительство, чей Генштаб может предвидеть минимальные колебания акций на медь, сталь, хлопок, шерсть на бирже, а также следить за производством бензина и пищевых продуктов, нужных для армии, — такое правительство выигрывает сражение, еще не начав войны». {9}

Кайзер Вильгельм II ценил Николаи, считая его гением секретной войны.

После семи лет напряженной работы, в марте 1913 г., сорокалетнего майора Николаи назначают начальником разведывательного отдела III-b.{10} Он уверен, что в обозримом [14] будущем неизбежен общеевропейский конфликт, и к нему надо заблаговременно готовиться. До начала Первой мировой войны оставалось полтора года...

Николаи вспоминал: «После моей командировки в Восточную Пруссию последовала двухлетняя строевая служба в качестве ротного командира в средней Германии. В июле 1912 г. я был переведен в Генеральный штаб, а в начале 1913 г. был назначен начальником разведывательного управления Большого генерального штаба. В качестве такового, я должен был одновременно руководить совместно с полицейскими властями борьбой с вражеской разведкой».

Выбор столь молодого для этой должности офицера показывал незначительный размер системы, которой он должен был заведывать. Одновременно, однако, это назначение указывало на желание Генерального штаба со свежими силами наверстать упущенное, так как генерал Людендорф имел, в качестве начальника оперативного отдела, руководящее влияние в Генеральном штабе.

Без преувеличения можно сказать, что с назначением Николаи в истории германской разведки начинался новый этап...

«Если Штибер считается родоначальником немецкой разведки в ее успешном практическом применении, то отцом организационной структуры немецкой военной разведки называют полковника Вальтера Николаи. Он создал не только теорию разведки, он создал нечто большее, — идеологию разведки, заложил основы ее нравственной культуры, наконец, воспитывал своих сотрудников, что ценится не меньше».{11} Историк разведки Дэвид Кан в своей книге «Гитлеровские шпионы» («Hitler's Spies», 1978) так описал Николаи: «...энергичный штабист, светловолосый, среднего роста, лет тридцати пяти на вид... Он заправлял разведкой точно так же, как командовал бы полком в сражении, ибо он был потомственным прусским офицером, который привык исполнять свой долг на любом участке».{12}

Прежде чем приступить к работе на новой должности, Николаи съездил на короткое время во Францию. На него [15] произвело очень сильное впечатление возбужденное настроение против Германии, которое он наблюдал повсеместно, и целью которого было постоянное напоминание населению «...об Эльзасе и Лотарингии, с одной стороны, и введение его в заблуждение относительно военных приготовлений Германии, с другой».

Возвратившись в Германию, Николаи приступил к изучению состояния шпионажа, ведущегося Францией и Россией против Германии, созданию собственной агентурной сети. Созданная Николаи организация насчитывала сотни агентов, действовавших как во вражеских, так и в нейтральных странах. Она обрабатывала сведения, поступавшие также из других подразделений Генштаба. После «дела Редля»{13} Николаи провел реорганизацию разведки, поэтому значительная часть разведывательной сети осталась не раскрытой и успешно действовала как на Западном, так и на Восточном фронте. Имена подавляющего большинства агентов так и остались неизвестными широкой общественности — такова специфика работы. Некоторые же получили всемирную известность. Самым, наверное, знаменитым агентом Николаи была Мата Хари{14}, хотя до сих пор в литературе о шпионаже не утихает полемика — была ли она в действительности агентом немецкой разведки. В воспоминаниях «фрейлейн Доктор» говорится о внедрении Маты Хари в немецкую разведку, но дата не указана. Не исключено, что это произошло во время гастролей танцовщицы в Берлине. Полемика вокруг казни Маты Хари не прекращалась долго. В своих воспоминаниях «Фрейлейн Доктор» писала: «Нет, судебной ошибки не было. Приговор был правильным и соответствовал военному времени. Но трибунал ошибочно думал, что нанес непоправимый удар по немецкой разведке. В действительности агент «Н-21» не нанесла вреда Франции. Ни одно ее донесение не было использовано, ни одно ее сообщение не имело для нас политического или военного значения. Вот почему ее судьба трагична — она рисковала своей жизнью напрасно».{15}

Фриц Карл Регельс, специалист по немецкой разведке, придерживается иной точки зрения: «Мата Хари принесла Германии большую пользу. Она была курьером в агентурной цепи [16] в Европе. Она отвозила им деньги, чеки, распоряжения, получала информацию и большую ее часть передавала сама. Она прекрасно разбиралась в военной обстановке, пройдя выучку в одной из наших лучших разведшкол. Это была настоящая разведчица, которая служила интересам Германии».{16}

Наверное, в этом и заключается разгадка мужественного поведения Мата Хари перед расстрелом — она умирала как солдат, выполнивший свой долг.

Старейшим и одним из самых удачливых агентов был барон Август Шлюга{17}, прослуживший в агентурной разведке полвека, оказавший Германии неоценимые услуги и, в отличие от многих своих коллег, благополучно скончавшийся в своем имении в возрасте 76 лет.

А наиболее легендарным агентом службы Вальтера Николаи считают Элизабет Шрагмюллер {18}, блестяще проявившую себя при выполнении многочисленных разведывательных заданий во Франции, Швейцарии, Бельгии, Англии, Италии... При этом ее отличало как выдающееся аналитическое мышление, так и незаурядное личное мужество. Неоднократно Элизабет была на грани ареста, но ей всегда удавалось бежать. И она снова шла на задание. В 1914 году Элизабет была назначена одним из руководителей разведцентра, помощницей Маттезиуса, отвечая за разведсеть, работавшую во французских тылах и на немецкой территории. «Она отбирала агентов и обучала их, отправляя для выполнения заданий в нейтральные страны. У нее было отличное чутье, — она безошибочно делала выбор, разбиралась в психологии, обладала способностями организатора. Она была фанатичной патриоткой. Когда надо, жертвовала разведчиком ради дела».{19} К числу выдающихся агентов Николаи в России, которых можно классифицировать как «агент влияния», можно смело отнести Распутина{20} и Владимира Ульянова-Ленина {21}.

Первая мировая война не была для Николаи неожиданностью, — он к ней готовился давно. И созданная им разведывательная организация прекрасно функционировала, выполняя поставленные перед ней задачи, о чем в книге [17] «Воспоминания о войне» свидетельствует генерал Людендорф: «...Подполковнику Николаи было поручено руководить средствами печати, следить за настроениями в армии, укрепляя боевой дух солдат. Кроме того, он должен был контролировать работу почты, телеграфа, телефонной сети, принимать меры против экономического шпионажа. Николаи справился со всеми поставленными задачами, послужив своему отечеству» .{22}

В числе шести важнейших отделов III-b подчинялся прямо начальнику Генштаба, который в свою очередь был непосредственно подчинен Вильгельму II. Объем полномочия отдела III-b был столь широк, что, как отмечал Николаи, включал «многое такое, что, собственно говоря, должно было бы являться функцией военного кабинета...»{23} Он поясняет, что « III-b не представлял собой ограниченный закрытый отдел», а занимался разведывательной работой, контрразведкой, прессой и политической работой в армии. Ему же были поручены все связи с иностранными военными атташе, а также наблюдение за иностранными посольствами в Берлине. В рамках отдела было создано специальное бюро по сбору материалов об антимонархистской пропаганде. Контрразведчики из III-b занимались и перлюстрацией переписки немцев с заграницей.

Таким образом, отдел III-b возглавлял всю систему разведывательных органов в армии и стране.

«Верховному командованию нужна была не только разведывательная служба, которая могла бы заглядывать за железный занавес вражеских фронтов, в хозяйственную и политическую жизнь различных противников, — писал Николаи. — Все ведомства в армии и на родине, которые получали информацию о противнике, должны были для целей верховного командования быть объединены в единый организм. Эта двойная задача и была возложена на III-b.{24} Поскольку III-b являлся не просто органом военной разведки, а общегосударственным разведывательным и контрразведывательным военно-политическим ведомством, то в нем работали не только офицеры, но и штатские — «знающие заграницу и иностранные языки представители делового мира», а [18] также сотрудники дипломатической службы.

Как свидетельствует Николаи, отдел III-b имел непосредственное отношение к пропагандистской деятельности. В соответствии с этим в составе отдела находилось Военное ведомство печати. Его возглавлял сначала майор Дойтельмозер, а после того, как он был назначен руководителем отдела печати МИД, — майор Штоттен. Ведомство делилось на три департамента: по делам отечественной печати (руководитель Дойтельмозер), по делам иностранной печати (руководитель Герварт) и департамент цензуры (руководитель фон Ольберг). Таким образом, контроль за прессой в военное время, разведывательная обработка материалов иностранной печати, цензура газетной информации и пропаганда за границей были сконцентрированы в Военном ведомстве печати отдела III-b. Обработке иностранной прессы уделялось серьезное внимание. Кроме того, что вся информация просеивалась разведчиками, пополняла и обогащала картотеку отдела, — под руководством подполковника Герварта выпускались объемистые бюллетени «Сообщения иностранной прессы», которые рассылались военным и гражданским властям, а также крупным монополиям — для сведения и органам печати — для организации контрпропагандистских выступлений.

В 1915 году Николаи основал службу внутренней разведки (контрразведки), завербовав информаторов в крупных германских промышленных концернах, учреждениях и даже в частных организациях и группах. Поначалу их также планировалось использовать для сбора косвенной информации об иностранных государствах, но по мере ухудшения политической ситуации в самой Германии Николаи стал все более ценить сведения о внутренних врагах «фатерлянда». (В этом же году контрразведка раскрыла 35 вражеских агентов).

Николаи всем интересовался, все видел, немедленно устраняя ошибки в работе секретной службы, доведя до совершенства службу разведки за границей.

Существует мнение, что Николаи недооценил Соединенные Штаты Америки как вероятного противника в [19] мировой воине и не уделил должного внимания созданию агентурной сети в этой стране. Известный историк разведки Дэвид Кан утверждает, что Николаи «обратил внимание на Соединенные Штаты как на поле оперативной работы лишь за несколько месяцев до вступления США в войну»{25}т. е. в апреле 1917 г. Но мемуары фон Папена и документы свидетельствуют об обратном.

Капитан Генерального штаба Франц фон Папен находился на посту военного атташе в США с 1913 года. В своих мемуарах он пишет: «...большая часть подготовительной работы была проделана моим предшественником (т. е. Гервартом {26}- В.Ф.). В Нью-Йорке был подготовлен оффис с целью получения и передачи военной информации». {27} Речь идет о фирме Амзинк, совладельцем которой был американский немец Генри Виллинк-младший, и о котором Герварт сообщал коллеге-разведчику: «...В свое время я имел много дел с фирмой Амзинк... я подготовил там военно-разведывательный пункт Нью-Йорк на случай мобилизации...» {28}

Можно привести и другие примеры, показывающие, что отдел III-b создал обширную агентурную сеть на территории США задолго до назначения фон Папена. И сеть эта использовалась не только для работы в Америке, но и для подрывной деятельности в Европе, в тылу у противников Германии. Так, в одном из писем к фон Папену, Герварт сообщает, что одновременно направляет ему пакет с листовками. «Вы можете попытаться направить эту листовку для распространения во Франции в посылаемых газетах или письмах через посредство Адольфа Павенштедта {29} или американцев, чье дружественное отношение к Германии и надежность не вызывают сомнений», — писал Герварт. {30}

Даже в высших правительственных сферах у Николаи были агенты. Одним из них была Мюриэл Уайт, дочь известного высокопоставленного американского дипломата. Имя Генри Уайта известно каждому, изучающему историю США XX века. Известный историк Бейли пишет: «Уайт знал Европу, европейских государственных деятелей и европейские проблемы. [20]

Прожив много лет в Англии и Франции и имея дочь, которая была замужем за немецким дворянином и страдала от союзной блокады, он мог особенно хорошо понимать точки зрения обеих сторон». {31}

В мемуарах итальянского премьер-министра Орландо, опубликованных в 1960 г., говорится, что Уайт наряду с государственным секретарем США Лансингом и генералом Блиссом был одним из трех, «без сомнения, наиболее авторитетных» членов делегации США в Париже. Уайт был в числе друзей президента Вильсона и, как единственный республиканец в составе американской делегации, рассматривался там как представитель республиканского большинства в конгрессе.

Его дочь, Мюриэл, родилась во Франции в 1880 г. Интересовалась политикой, принимала участие во встречах отца с коллегами. Так, например, весной 1907 г. она присутствовала при встрече Уайта с бывшим премьер-министром Артуром Бальфуром и вела запись беседы. Мюриэл вышла замуж за кайзеровского полковника, графа Зеер-Тосса. Когда и при каких обстоятельствах Мюриэл стала сотрудничать с отделом III-b нам неизвестно. Но в архиве полковника Герварта сохранилось немало документов, свидетельствующих о плодотворной работе графини в качестве агента.

Советник посольства США в Берлине, а впоследствии секретарь делегации США на Парижской конференции 1919 г. Джозеф Грю записал в своем дневнике, что вечером 20 марта 1915 г. он дал «очень удачный ужин в честь полковника и г-жи Хауз; другими гостями за столом были посол (Джерард), Монтгелас (заведующий американским отделом МИД Германии), чета Герарди (военно-морской атташе США в Германии) и Мюриэл Зеер-Тосс». Однако это был не только великосветский ужин с ближайшим другом президента Вильсона, — графиня Зеер-Тосс выполняла и специальное задание... В этот день Мюриэл передала Теодору Рузвельту, экс-президенту США, ответ на ранее полученное от него письмо».

Что же она писала одному из влиятельных американских [21] политиков, старому покровителю своего отца?

В архиве Герварта сохранилась выдержка из письма, помеченная входящим штампом III-b и озаглавленная: «Рузвельту разъясняется немецкая точка зрения». Целью послания было снять с Германии вину за вторжение в Бельгию. Необходимо отметить, что Рузвельт как экс-президент пользовался большим влиянием в США, особенно среди приверженцев своей партии, и оба воюющих лагеря старались привлечь его на свою сторону. С германской стороны в этой операции активно участвовала дочь Генри Уайта. Мюриэл также регулярно снимала копии с писем отца и направляла их в III-b.

После потопления «Лузитании» в мае 1915 года правительство США направило в Берлин весьма резкую ноту протеста. Джерард пишет, что вскоре после этого он обедал со статс-секретарем Циммерманом: «Среди приглашенных была одна американка, очаровательная женщина, которая была замужем за немцем... Я случайно услышал отрывки из разговора, который она вела с Циммерманом». После ухода статс-секретаря американка изложила Джерарду содержание разговора. Циммерман рассказал ей якобы о телеграмме австро-венгерского посла в США Думбы. Думба сообщал, что американскую ноту не нужно принимать всерьез, так как она «преследовала лишь цель успокоить общественное мнение в Америке и не выражала подлинного мнения американского правительства».{32}

Джерард отправился в МИД к Циммерману, и тот действительно показал ему такую телеграмму. «Разумеется, я протелеграфировал в государственный департамент и написал президенту Вильсону» — вспоминает Джерард. {33} По его мнению, тем самым была предотвращена война между Германией и США в 1915 г. Как видим, в весьма напряженный момент после потопления «Лузитании» германскому правительству, несомненно, надо было знать: действительно ли США готовы начать войну в случае повторения подобных нападений немецких подводных лодок или американские угрозы являются просто блефом. И это задание Мюриэл блестяще выполнила.

Осенью 1916 года графиня Зеер-Тосс совершила [22] двухмесячную поездку в США. В высших кругах Вашингтона и Нью-Йорка, куда она была издавна вхожа благодаря положению своего отца, графиня беседовала со многими лицами, о чем регулярно сообщала в своих письмах. Графиня не теряла времени, даже когда она на пароходе пересекала океан, то продолжала собирать информацию. Кроме собственных донесений, составленных на основании бесед, Мюриэл скопировала ряд важных писем, полученных отцом от государственных деятелей Англии: лорда Керзона, лорда Ньютона и др. С грифом «Строго секретно. Информация из-за границы (прислано из Америки)» донесения направлялись начальнику отдела III-b.

Для поездки графини Зеер-Тосс за океан не случайно была избрана осень 1916 г. Это был период резкого усиления активности тайной дипломатии воевавших держав.

Уже весной 1915 года американская дипломатия рассматривала разные варианты в отношении Германии. Полковник Хауз, побывавший в марте в германской столице, придерживался мнения, что «США не могут допустить поражения союзников, оставив Германию господствующим над миром военным фактором». В этом его вывод был сходен с мнением Джерарда, и именно таково было направление рекомендаций, данных Хаузом в Вашингтоне по окончании поездки. Но Хауз внимательно рассматривал тогда и возможности американо-германского сближения. В этом отношении интересна беседа, которую он имел с Гервартом в американском посольстве в Берлине 21 марта 1915 года.

«Я сидел рядом с Хаузом и затем после еды беседовал только с ним...», — доносил Герварт своему начальнику Николаи.{34} Смысл разговора был следующий: Герварт призывал США «сделать Германию своим другом и подготовить путь к будущему соглашению, которое... совершенно необходимо в интересах христианско-тевтонской культуры и ее идеалов». Хауз внимательно выслушал Герварта и заявил, что он увидел вещи в новом свете. «Он выразил далее надежду, — сообщает Герварт, — что мы с ним не будем терять друг друга из виду и просил меня ему писать... Он попросит посла отправлять ему мои письма [23] нераспечатанными, и я смогу быть уверен, что он их наверняка получит». Герварт уверенно утверждал: «Я считаю чрезвычайно важным сообщить вам, что отныне существует прямой мост между Генеральным штабом и Белым домом в Вашингтоне».{35}

Николаи ответил Герварту: «Ваши сообщения о пребывании здесь полковника Хауза очень меня заинтересовали». {36}

В декабре 1915 года после нескольких скандальных разоблачений фон Папен и Бой-Эд, пойманные с поличным на организации диверсий и саботажа, были демонстративно выдворены из США. Фон Папен возвращался на судне, везя с собой обширную документацию. Во время остановки в английском порту Фалмут на суднах нейтральных государств были проведены обыски. Несмотря на его дипломатическую неприкосновенность, английская разведка решилась провести «активное мероприятие» — изъять архив, подтверждающий акции немецкого шпионажа в США. Это случилось 2 января 1916 года. Военный атташе протестовал: «Я находился на территории нейтрального государства, на голландском судне. Действия адмирала Холла не соответствуют международному праву...». Но английские разведчики не слушали увещеваний Папена и продолжали обыск. Акция удалась, и англичане заполучили бесценные документы. Безусловно, это был серьезный удар по отделу III-b. . .....

В конце января 1916 г. Бернсторф направил в Берлин письмо, в котором обосновывал необходимость прервать компрометировавшие посольство контакты с немецкими диверсантами в США.

«Если сюда засылаются лица с заданием подкладывать бомбы и т. п., то они должны быть снабжены на родине всеми необходимыми средствами и им следует строго запретить даже косвенно вступать в связь с находящимися здесь германскими официальными учреждениями», — писал немецкий посол. Если до того Бернсторф без колебаний покрывал немецких тайных агентов, прибывавших с диверсионными заданиями, то сейчас он явно опасался, как бы не произошел какой-нибудь скандал во [24] время предстоящих переговоров».

А графиня Зеер-Тосс успешно продолжала свою миссию. Беседуя с Грю 26 ноября 1916 г. она сумела выудить у него следующие сведения, тотчас же переданные начальнику III-b Николаи: «Американское правительство очень интересуется всем, что указывало бы на склонность здесь к заключению мира; ему (Грю) дано поручение сообщать во всех подробностях о мирных планах и пожеланиях (Германии)... У него создалось впечатление, что Германия склонна к миру... В этом смысле он и проинформировал свое правительство». {37} Грю также высказал мнение, что «Вильсон имеет теперь серьезное намерение принять участие в том, чтобы войне был положен конец, и во всяком случае, чтобы была созвана конференция воюющих стран, где были бы обсуждены различные пожелания, цели и компенсации». {38}

Однако графиня трезво оценивала ситуацию. «Ни победы Германии, ни победы Англии — такова политика Америки» — резюмировала она в своем донесении.

В своих воспоминаниях Николаи обошел вниманием деятельность отдела III-b по развертыванию своей пропаганды в Америке. А велась она столь неприкрыто и в таких масштабах, что уже в 1916 году во Франции была выпущена книга, озаглавленная «Германская пропаганда в Соединенных Штатах» .{39}

Непосредственно руководило этой пропагандой германское посольство в США. В ней активно участвовал сам посол Бернсторф, Бернгард Дернбург, который до того четверть века прожил в США, долго работал в нью-йоркских банках и имел обширные связи в финансовых и политических кругах Америки, а также профессор Мюнстенберг. С ними тесно сотрудничали Бой-Эд, который до того на протяжении ряда лет был штатным пропагандистом при адмирале Тирпице, занимая пост начальника отдела печати германского адмиралтейства, и фон Папен.

Методы германской пропаганды в США в годы Первой мировой войны были весьма типичны для так называемой «серой» и даже «черной» пропаганды, вплотную смыкающейся с [25] разведывательно-диверсионной деятельностью.

28 сентября 1914 года состоялось открытие пресс-бюро Дернбурга. В заседании участвовал высокопоставленный представитель кайзеровского посольства Альберт. Основной задачей пресс-бюро было: «Незаметно и ненавязчиво оказать влияние на здешнее общественное мнение, чтобы склонить его в пользу германского дела». Уже 30 сентября пресс-бюро приступило к работе. Об интенсивности работы бюро можно судить по отчету о первом месяце его деятельности. За этот месяц бюро подготовило 302 статьи, а еженедельник «Фазерленд» рассылал свои бюллетени со статьями в редакции 2800 американских газет. {40} Все статьи просматривали и редактировали Альберт и Клаузен.

В марте 1915 г. фон Папен писал Герварту: «Чего нам особенно не хватает — и в этом большое упущение последних 15 лет — нет крупной газеты, издаваемой на английском языке!» В ответном письме, Герварт, работавший к этому времени в Генштабе, направил из Берлина фон Папену и Бой-Эду меморандум, в котором изложил свои взгляды на развитие германской пропаганды в США.

В Берлине было создано специальное пропагандистское бюро «Юберзеединст», направлявшее в Америку пропагандистские материалы. Из Германии командировались в США пропагандисты с профессорскими званиями, которые выступали там с лекциями и докладами.

Руководители германской пропаганды сумели взять в свои руки все газеты в США, издававшиеся на немецком языке (например, «Нью-Йоркер штаатсцайтунг», «Нью-Йоркер морген», «Иллинойс штаатсцайтунг» и др.). Кроме того, было начато издание англоязычной газеты «Вайтал исью». Немецкие пропагандисты использовали также публикацию в американской прессе своих материалов и статей, оплачивавшихся в качестве объявлений.

Среди завербованных американских журналистов можно отметить Джорджа Юстиса {41}; Пассера Стромме{42}; Герберта Кори. {43} [26]

Одним из элементов обработки американцев была пропаганда, обращенная к гражданам США в Европе. В Берлине, Риме, Женеве и Роттердаме издавалась на английском языке «Континенте тайме. Американская газета в Европе», финансировавшаяся германским министерством иностранных дел. Эта газета, явно прогерманская и резко антианглийская, призвана была привлекать симпатии американцев на сторону Германии.

Большой вклад в дело германской пропаганды в США внесла и пресса Херста, газеты которого участвовали во всех кампаниях, которые проводились германским посольством в США и были направлены последовательно против Франции, Англии и России. Особенно ожесточенными были кампании против предоставления Соединенными Штатами державам Антанты займа в 1 млрд. долл. в 1915 г. ив связи с поставками оружия из США. Херстовскую пропаганду лично курировал граф Бернсторф, который писал в своих мемуарах: «...я часто посещал господина Херста, так как он был единственным крупным владельцем газет, сохранявшим нейтральную позицию на протяжении всей войны».{44}

В ноябре 1914 г. Берлин посетил советник госдепартамента США Чендлер Андерсон. Его сопровождал Чендлер Хейл, бывший помощник государственного секретаря США, занимавший к этому времени дипломатический пост в Лондоне. Андерсон и Хейл имели в Берлине длительные беседы с Гервартом о германской пропаганде в США. Как явствует из записи этих секретных бесед, американские дипломаты указывали на ошибки, допущенные германской пропагандой в Америке. Герварт подробно доложил Николаи содержание этих бесед, поскольку Андерсон и Хейл дали много конкретных советов.

Таким образом, несмотря на утверждения Николаи о недостаточности пропаганды за границей, документы и свидетельства политиков говорят об обратном...

Одной из гениальнейших операций немецкой разведки была революция в России... [27]

9 марта 1915 г. Парвус, {45} — соратник Ленина, российский революционер и агент немецкой разведки, — подготовил меморандум, план подготовки революции в России. Эта программа заняла у него более 20 страниц текста. {46} Он подробно расписал, как, какими методами, с помощью каких средств можно вывести Россию из войны с Германией. Ленинский лозунг превращения войны империалистической в войну гражданскую — суть плод программы Парвуса. {47}Подготавливая свой план, «режиссер русской революции» основывался, в частности, на резолюции конференции заграничных секций РСДРП, проходившей в Берне 14–19 февраля 1915 г., в которой Ленин писал: «В каждой стране борьба со своим правительством, ведущим империалистическую войну, не должна останавливаться перед возможностью в результате революционной агитации поражения этой страны. Поражение правительственной армии ослабляет данное правительство, способствует освобождению порабощенных им народностей и облегчает гражданскую войну против правящих классов.

В применении к России это положение особенно верно. Победа России влечет за собой усиление мировой реакции, усиление реакции внутри страны и сопровождается полным порабощением народов в уже захваченных областях. В силу этого поражение России при всех условиях представляется наименьшим злом».{48}

С меморандумом Парвус прибыл в германский МИД. Его принял государственный секретарь Ягов... План был одобрен...

«Уже 17 марта государственный секретарь МИДа Ягов телеграфирует в Государственное казначейство: «Для поддержки революционной пропаганды в России требуются два миллиона марок». Положительный ответ приходит с обратной почтой через два дня. Это был аванс. Из двух миллионов один миллион Парвус получает сразу и переводит их на свои счета в Копенгагене. Там он основал коммерческую империю, которая занимается торговыми операциями. В том числе незаконными сделками по продаже угля, металлов, оружия в Германию, Россию, Данию и Другие страны. С них он получал огромные доходы, которые [28] оставлял в России или переводил на счета в других странах. Большую часть средств Парвус вкладывает в создание средств массовой информации по всему миру. Они должны были настроить мир и население России против царского режима».{49} По расчетам Парвуса все основные события должны произойти в России весной 1916 года. То есть к этому сроку Россия настолько ослабнет вследствие организованных разрушительных действий извне и внутри страны, что сама запросит мира.{50} Летом 1916 г. в донесениях, поступавших в отдел III-B, сообщалось, что в русской армии и среди населения царит недовольство. Время решительных действий наступило...

Свидетельствует историк разведки Э. Бояджи: «Николаи договорился с Людендорфом, что в течение шести месяцев он будет готовить план широкой политической операции на Восточном фронте. Приступая к осуществлению этого плана, он укрепил связи с русскими марксистами и социал-демократами, находившимися в эмиграции. Он стал платить им жалованье из средств Русского отдела Третьего бюро.{51} Был среди этой компании, ставших «на постой» у немецкой разведки, и некто Ульянов (Ленин) — очень пылкий и страстный пропагандист. Так вот этому необыкновенному революционеру в 1910 году немецкая разведка платила по 125 марок в месяц, получая от него информацию об охранке, работавшей на Западе. {52}

Русским отделом Третьего бюро руководил Бартенвефер. Он получил информацию, что военный потенциал России еще силен, но пораженческие настроения усиливаются... Людендорф понял, что настал подходящий момент подключить взрывную силу русских марксистов, под руководством Ленина, для развязывания гражданской войны в России.

В Лозанне Николаи вместе с офицерами Третьего бюро Нассе и Хагеном, специалистами по проблемам России встретился с группой революционеров. Финансировали операцию несколько американских банкиров, сотрудничавших с немцами. Разведки стран Антанты знали об этом плане, но считали его невыполнимым.

Однако серьезность проекта была очевидной — фонды [29] распределялись немецко-американской банковской группой, были известны имена крупных немецких промышленников, участвующих в этой акции. Крушению царской империи помогали американские банки, субсидировав на это миллионы долларов. Лондон в свою очередь надеялся, что возникшая на обломках империи республика не сможет соблюдать договоры, подписанные Николаем II в отношении территорий, что вынуждало Англию вступить в войну. На политику Англии косвенно влияло Третье бюро, закидывая дезинформацию в английскую разведку.

2 марта 1917 года «Рейхсбанк» направил представителям немецких банков в Швеции приказ под номером 7433. Вот он: «Настоящим удостоверяем, что запросы на получение денежных средств, предназначенных для пропаганды прекращения войны в России, поступят через Финляндию. Получателями сумм будут следующие лица: Ленин, Зиновьев, Каменев, Троцкий, Суменсон, Козловский, Коллонтай, Стивере и Меркалин, на которых, в соответствие с нашей инструкцией №2754, открыты счета в филиалах немецких частных банков в Швеции, Норвегии и Швейцарии. Эти документы должны иметь две подписи — Дирхау и Милкенберга. Каждый запрос вышеуказанных русских представителей должен выполняться незамедлительно».

Историческое прибытие поезда с русскими революционерами из эмиграции было организовано Третьим бюро.

Поезд спокойно пересек Германию, никаких пломбированных вагонов — вагоны обыкновенные, пассажирские, в которых развернули бурную деятельность офицеры немецкой контрразведки и секретных служб германского Генштаба. В поезде ехало 110 русских эмигрантов по списку, составленному Лениным, и ровно столько же агентов Третьего бюро. Все пассажиры были снабжены официальными документами, выданными немецкими властями.

Для благополучного завершения этой широкомасштабной операции немецкий Генштаб вызвал своих самых лучших агентов. Общее число агентов превышало 400 человек, включая [30] агитаторов и пропагандистов. Они въехали в Россию через Швецию, получив из банков денежные средства, выделенные немецкой разведкой. Людендорф подсчитал, что на организацию Гражданской войны в России было потрачено около 70 миллионов марок. Но столько стоили несколько часов ведения военных действий на Западном фронте.

Американские банкиры нажили баснословный капитал: заняв 12 миллионов долларов русским революционерам в эмиграции, за четыре последующих года они получили 600 миллионов золотых рублей.

И на полях войны эта операция тоже дала желаемый результат. Весной 1918 года Людендорф направил все имеющиеся резервы на Западный фронт, совершив прорыв на англо-французском направлении». {53}

В 1918 году Людендорф вспоминал: «Мы взяли на себя большую ответственность, доставив Ленина в Россию, но это нужно было сделать, чтобы Россия пала». Чем обернулась для России эта операция известно, но не будем обвинять Людендорфа и Николаи — они боролись за выживание своей страны, своей Германии.

Николаи и германский Генеральный штаб правильно рассчитали силы в этой операции, но несмотря на это они не смогли предотвратить поражение Германии в Первой мировой войне.

Война закончилась поражением, страна стояла перед революцией...

В своих воспоминаниях Николаи пишет: «Когда наступившая затем революция окончательно выдала Германию неприятелю, я стал настаивать на своем оставлении на посту, так как считал это своим долгом, вызванным громадной опасностью неограниченного проникновения неприятельской разведки в Германию. Однако верховное командование сочло политическую нагрузку военной разведки слишком сильной, для того, чтобы я мог остаться. Военное министерство не согласилось даже с назначением моим в пограничную охрану. Я был уволен в отставку. Переведенное в Кольберг верховное командование [31] пыталось привлечь меня к сотрудничеству, хотя бы в отношении использования моего опыта. Однако с политической стороны и это не было допущено».

Но Николаи не ушел в отставку. Он относится к тем немцам, которые считали, что Германия не проиграла войну, а была предана... Он начинает новый этап своей деятельности.

На секретном совещании, где присутствовали Людендорф, Гинденбург и группа офицеров Генштаба, Николаи заявил: «Это поражение, но если мы не хотим, чтобы поражение обернулось для Германии и Генштаба настоящей катастрофой, то должны обвинить в нем не солдат, а руководство. Если необходимо, то мы принесем в жертву императора и империю!».{54}

9 ноября 1918 г. первая часть плана, разработанного Николаи, была реализована — утром рейхсканцлер принц Макс Баденский опубликовал официальное сообщение о решении Вильгельма II отречься от престола и о назначении рейхсканцлером вождя социал-демократов большинства Эберта. Теперь необходимо было принимать срочные меры по нормализации положения в стране, предотвратить сползание в бездну революции.

Сразу после отречения императора Николаи, Гинденбург и Грёнер встретились на совещании в Спа и обсудили главный вопрос — как подавить революционные выступления. {55}

Поздним вечером в кабинете новоявленного канцлера зазвонил телефонный звонок. Эберт знал, откуда звонят: аппарат соединял Берлин со ставкой Верховного главнокомандования в Спа. Эберт услыхал в трубку: «С вами говорит Грёнер. Готово ли правительство защитить Германию от анархии и восстановить порядок».{56} Это был голос генерал-квартирмейстера, т. е. начальника штаба действующей армии генерал-лейтенанта Вильгельма Грёнера. {57} История знает много парадоксов. Но телефонный разговор между Берлином и Спа, заботливо записанный адъютантом Грёнера майором Фолькманом, принадлежит к числу самых невероятных: кайзеровский генерал Грёнер приказал социал-демократу Эберту быть республиканцем! Эберт был взволнован, но совладал с собой: «Да, несомненно!». [32]

Грёнер продолжал: «Отлично! В таком случае верховное командование берет на себя ответственность за дисциплину в войсках и восстановление порядка в стране».

Эберт с готовностью согласился. В историю этот беспримерный пакт вошел под названием «пакт Грёнер — Эберт». Под знаменем этого пакта прошли первые годы существования

Веймарской республики.

О дальнейшей судьбе Вальтера Николаи существуют разные версии... Поговаривали, что он был одной из многочисленных жертв нацистского режима в Германии в 1934 году и эту дату многие зарубежные справочники определяют как дату его смерти. Есть источники, которые описывают его деятельность в 1939 г.{58} Бояджи в «Истории шпионажа» пишет: «...Поражение в войне взбесило Николаи, уверенного и умного разведчика, и стало причиной его участия в политических играх, которые впоследствии привели к власти Гитлера. До своей смерти в 1935 году бывший начальник секретного отдела III-b оставался советником фюрера во всех вопросах, касавшихся секретной войны».{59} Французские исследователи Фалиго и Коффер помещают в своей книге буквально следующее: «...согласно Герду Бухгайту, историку Абвера, Вальтер Николаи с 1945 года находится в СССР, но как заключенный в лагере, где он и умирает. Только исследование советских архивов может прояснить дело». {60}К сожалению, они были правы. Свидетельствует Теодор Гладков: «...в городе Галле был обнаружен (по доносу домохозяйки) и задержан не кто иной, как... полковник Вальтер Николаи, тот самый руководитель германской военной разведки в годы Первой мировой войны, чей портрет украшал кабинет шефа абвера адмирала Канариса... Николаи подвергли многочисленным, но корректным допросам. Однако старый волк от разведки после прихода Гитлера к власти пребывал не у дел, и ничего важного для допрашивающих его офицеров рассказать не смог. Вскоре он умер».{61}

Владимир Федько, исследователь [33]