"Заморозь мне «Маргариту»" - читать интересную книгу автора (Хендерсон Лорен)

Глава шестая

– А это, – сказал Баз с преувеличенной гордостью, – платформа, с которой актеры спускаются на тросах.

Мы вышли на узкий балкон, идущий вдоль стены высоко над сценой. Деревянное ограждение доходило примерно до моего плеча. Ощущение такое, будто находишься в яме. Для того чтобы свеситься и посмотреть вниз, пришлось залезть на широкий приступок. На этой деревяшке валялись чугунные чушки непонятного предназначения. Рядом с увесистыми кусками металла я почувствовала себя очень хрупкой – приятное разнообразие.

Баз показал тросы, похожие на струны гигантского пианино, – тугие, толстые и крепкие:

– Они перекинуты через блоки под потолком и уже оттуда тянутся вниз, к балкам.

– А на балках крепятся декорации, так?

– Примерно. Да ты сама глянь.

Я послушно взобралась на приступок и уставилась на сцену. Больше всего меня интересовал трап, тянувшийся от нашего балкона к другому. С обеих сторон его поддерживали стальные тросы. Трап походил на подвесной мост из «Индианы Джонса»[42]– выглядело так же ненадежно и опасно.

– Здесь Мэри будет садиться на мобиль?

– Да, но со страховкой, естественно. Она сядет на твой мобиль и спустится на нем, но на самом деле ее будет придерживать другой трос. Техника безопасности.

– Но как она будет держаться за эту штуку? – Я с опаской тронула один из тросов. – Она же все руки сотрет.

– Не волнуйся, обмотаем фланелькой. В общем, рабочий, который управляет подвесными декорациями, потянет за трос и опустит мобиль.

– А как он увидит, когда надо остановиться? Он же будет стоять спиной к сцене. Баз с удивлением посмотрел на меня:

– Послушай, рабочие на колосниках занимаются этим делом годами. Это для них проще простого. Потом, есть наушники, и, если что-то не так, запор крикнет рабочему. – Он поймал мой изумленный взгляд. – Запор – это заместитель помрежа. Я все забываю, что ты новенькая. А если Мэри вздумается покататься на твоем мобиле, то им будут управлять снизу, с палубы.

– С палубы? – У меня уже звенело в голове от его жаргона.

– Со сцены. В девятнадцатом веке все рабочие были матросами. Им-то не привыкать ко всяким веревкам. Поэтому в театре хватает морских словечек.

– А почему бы рабочему, который будет управлять мобилем, не встать рядом с тем, который будет тянуть Мэри? Тогда им было бы проще делать все синхронно.

– Это невозможно! – Баз смотрел на меня с ужасом. – Тот, кто страхует актера, всегда работает на палубе, чтобы актер мог его видеть. Так гораздо безопаснее. К тому же парни могут переговариваться по внутренней связи. Теперь давай по делу: как ты хочешь спускать свой агрегат? Строго вертикально или под углом?

– Не знаю. – Я посмотрела вниз, пытаясь представить головокружительный спуск, который скоро придется делать Мэри, – сквозь лабиринт алюминиевых штанг и балок, через мрак и слепящий свет прожекторов. От одной только мысли об этом в крови вскипел адреналин. – С этим Тьерри, наверное, разберется.

– Потому что, если Мэри будет спускаться под углом, нужно, чтобы на сцене был кто-то еще. Один рабочий будет ее спускать, а другой тянуть в сторону.

Я вздохнула:

– Боже, как все сложно! Я-то думала, этим давно занимаются компьютеры.

– Ни хрена! – Баз вдруг очень развеселился. – Жутко дорого и все время ломаются. Компьютеры есть только в таких местах, как «Ковент-Гарден»[43], и это ужас, поверь мне. Хочешь, расскажу пару историй?

– Я думала сначала, что мы могли бы спустить всех эльфов на мобилях, но Салли объяснил, что для этого потребовалось бы по крайней мере восемь рабочих.

– У нас есть только пять, не больше. И это уже неплохо, между прочим.

– Это все равно что звонить в колокола, – заметила я. – Стоять здесь весь спектакль и тянуть веревки вверх-вниз.

– Не думаю, что многие из них считают это развлечением, – улыбнулся Баз. – Слишком муторно. Ну, все посмотрела, что хотела?

Я взглянула на него, прикусив губу:

– Знаешь, мне бы очень хотелось постоять минутку на мостике.

– Головокружение любишь?

– Только по видео[44].

– Очень смешно. Только далеко не заходи, а то у меня будут неприятности. Вообще-то нужно бы тебя привязать, но парни, как правило, работают без страховки.

Накануне Баз предупредил меня, чтобы я надела подходящую обувь. На мне были туфли на резиновой подошве, которые отчаянно скрипели, но не скользили. Перебросив ноги через перила, я взялась обеими руками за тросы и двинулась по мостику, сначала осторожно, потом все увереннее и увереннее. Стальная планка чуть подрагивала под ногами. Я присела на корточки и посмотрела вниз. К голове тотчас прихлынула кровь, меня охватило радостное возбуждение, настоящий восторг высоты. Глаза слепили жестокие, как тропическое солнце, прожекторы. Я встала, повернулась и, не отрывая рук от тросов, посмотрела назад. Мне казалось, что я канатоходец, болтающийся в тридцати пяти футах над сценой, – пылинка в пустоте.

– О, вижу, тебе там нравится! – крикнул Баз, нервно улыбаясь из-за перил.

– Сэм? – послышался снизу знакомый голос. – А я вижу, что у тебя под юбкой!

– Не видишь, лгунишка, – уверенно ответила я. – Она слишком узкая.

Я неохотно повернула назад и успела перескочить через перила прежде, чем Баз бросился мне помогать. Мини-юбка из лайкры – одно из самых великих достижений двадцатого столетия.

– Извращенец! – крикнула я Салли, свесившись вниз.

– Знаю, cara[45], – крикнул он в ответ. Уверена, при этом он хлопал своими гигантскими ресницами, хотя с такой высоты разглядеть невозможно.

– Ну, значит, с этим разобрались, – сказал Баз. – Решетку я тебе показывать не буду, – он махнул рукой на потолок, – а то начнешь лазить по ней, как обезьяна. – Но туда мы тянем все тросы. Там расположены блоки.

– С ними ничего не может случиться? – спросила я, все еще не в силах оправиться от пьянящего восторга. – Держится крепко?

Баз посмотрел на меня с ужасом.

– Ничего не может случиться. Ни-че-го! Разве что, – добавил он спокойнее, – один трос зацепится за другой и застрянет.

– А мобиль или человек? Как с ними?

– Ну, тогда они тоже застрянут, – неохотно сказал Баз. – Но – и это очень большое «но», заметь, – этого не случится. Ни-ког-да! Я проверяю все тросы перед каждым спектаклем. Рабочие тоже мгновенно чувствуют, стоит им взяться за трос, зацепился он или нет. Ничего ни разу не случилось. Так что не надо волноваться, хорошо?

– Есть, капитан Баз! – отсалютовала я.

– Давай вниз, – велел он. – Не хватало мне получить инфаркт от твоей любви к высоте. А тебя тянет к ней, как утку к воде.

Когда до пола оставалось несколько ступенек, я спрыгнула вниз и ловко приземлилась на обе ноги. Передо мной стоял Салли и благоразумного вида молодой человек с квадратным лицом, примерно моего возраста. На нем были очки в тонкой оправе. Он приятно улыбался.

– Привет. Меня зовут Бен Сэбот, – сказал он, пожимая мне руку. Ладонь была такой же квадратной, как и все остальное тело, а пальцы – лопатой. (Невежды почему-то считают такие пальцы характерной чертой всех скульптуров. Бен тут, однако, ни при чем.) Одет он был в свитер с коротким воротником и старые поношенные брюки. Как и Мелани, своим уверенным и компетентным видом он создавал вокруг особую атмосферу, правда, не столь высокого напряжения. – Я заместитель худрука. Что-то вроде второго капитана на корабле.

– Бен сделал всю эту байду, – объяснил Баз, спускаясь вслед за мной. Он кивнул в сторону декораций «Вирджинии Вулф». – А потом что-то наплел газетчикам, чтобы они написали хорошие рецензии. Куда катится мир, я не понимаю. Бен усмехнулся.

– Баз работает в «Кроссе» с доисторических времен, – весело сказал он. – Так что не будет относиться ко мне всерьез, пока я не проработаю здесь хотя бы лет десять.

– У меня это чуть ли не первое место работы, пришел прямо из училища, – гордо сообщил Баз. – Начинал помощником старшего плотника, потом дослужился до заместителя – тогда, до сокращений, у нас была такая должность.

– Значит, лет через десять малыш Лерчи займет твое место? – предположила я.

– Чушь! Забудь об этом. Не раньше, чем я смогу вбить в его тупую башку хоть немного здравого смысла.

– Я видел тебя на мостике, – сказал Бен. Он стоял, сунув руки в карманы и раскачиваясь на каблуках. – Голова не кружилась?

– Обожаю высоту. Мне захотелось прыгнуть на трапецию.

– Пришлось чуть ли не волоком тащить ее оттуда, – пожаловался Баз. – Из Сэм получился бы классный высотник, если бы она не ошиблась с полом при рождении.

– Да пошел ты, старый динозавр! Я посильнее многих мужиков, – ничуть не обидевшись, рассмеялась я.

– В отличие от тебя, да, Бен? – Баз решил дразнить нас по очереди.

– Мне тяжело лазить по трапу, – смутился Бен, как школьник. Впрочем, похоже, он отыскал подход к Базу и не боялся старика плотника. К тому же Бен не кичился своей начальственной должностью. – Стараюсь не смотреть ни вниз, ни вверх.

– А вот ты наверняка умеешь лазить, как обезьяна, – Баз пихнул Салли в бок. – Судя по твоему виду.

– Попробовай ти говорить мне это в Сицилия, – для пущего драматизма Салли усилил свой акцент.

– Бен? – послышался голос со сцены. – Бен! Из-за задника вышел Филип Кэнтли и уставился на нас. У него была уникальная способность заставлять ни в чем не повинных людей чувствовать себя так, будто их застигли на месте преступления. Даже не представляю, что стряслось бы с настоящим преступником под таким инквизиторским взглядом. Из Филипа вышел бы отличный полицейский, следователь или директор школы для мальчиков – любая профессия, где надо пороть и истязать, прекрасно бы ему подошла. Он злобно посмотрел на нас и сухо сказал:

– Я тебя ищу, Бен. Надо обсудить кандидатуры актеров.

Он говорил так, точно, кроме Бена, здесь никого не было.

– Иду, Филип, – ответил Бен с чуть ли не рабской покорностью. – Может, выпьем кофе? – И уже повернувшись к нам: – Увидимся.

Филип Кэнтли развернулся, и Бен, прежде чем броситься вдогонку за Его Величеством, лукаво нам подмигнул. Они скрылись в маленьком кабинете помощника режиссера, расположенном у самой сцены и заваленном реквизитом для сегодняшнего спектакля. Там обитала единственная в театре сносная кофеварка.

– Здесь стоит рабочий Мэри, – сказал Баз нам с Салли, показав на точку в нескольких футах от стола помощника режиссера. – У него на голове наушники. Канат тянется сюда с платформы. Рабочий снимает канат с этого крюка на стене, а закончив, вешает обратно.

– А что будет с канатом после того, как Мэри спустится на палубу? – спросила я.

– Она отстегнется, и рабочий тут же уведет его в сторону.

Баз потянул двумя руками за воображаемую веревку.

– Понятно, – задумчиво кивнула я. – В общих чертах.

– Очень мило. Когда придет Мэри?

– После обеда. Пойду, пожалуй, в нору доделывать мобиль. Потом мы подвесим его в нескольких футах от пола, чтобы Мэри могла с него попрыгать.

– Ради бога, но лично я прыгать не собираюсь, – сухо ответил Баз.

– Зато Мэри все для тебя сделай! – рассмеялся Салли. – Трапеций, цирковой училищ, акробатик. Ее с хлебом не кушай, дай поскакать.

Салли достаточно бегло говорит по-английски, но порой у него выходят дьявольски смешные фразы. Мы с Базом от смеха чуть не повалились на пол. Салли обиженно уставился на нас.

– Я же все правильно говорить, разве нет? – сердито спросил он.

Мы с Базом, не в силах остановиться, кивнули одновременно.

– Почему же тогда смеяйся? Bastard! die non siete altri[46], – крикнул он и бросился прочь.

Хохоча во все горло, я последовала за ним.

Проходя мимо двери помощника режиссера, я навострила уши. Бен и Филип говорили о наборе актеров для «Кукольного дома».

– На самом деле в шекспировской труппе есть подходящие кандидатуры, – говорил Бен. – Елена, например. Актрису зовут Хэзел Даффи. Я видел ее на репетиции, и мне очень понравилось. Мелани от нее тоже в восторге.

– Ничего о ней не слышал, – рявкнул Филип Кэнтли.

– Мне кажется, она только-только из театральной школы, – спокойно продолжал. Бен. – Надо дать ей шанс, пригласить на пробы. Тебе понравится. Я знаю, ты уже практически решил вопрос с Норой, а Хэзел Даффи может быть Кристиной.

– Хорошо. Но не забудь – мы не только одну ее приглашаем на прослушивание.

– Разумеется. Первое имя я уже записал. Слушай, у меня есть отличная идея для Кругстада…

Я миновала дверь, и голоса стихли. Меня потрясла уверенность Бена – его, как и База, совершенно не пугали грозные манеры Филипа Кэнтли. Но гораздо больше меня заинтересовали слова Бена о том, что он уже отметил кого-то из шекспировской труппы для участия в «Кукольном доме». Судя по разговору, лишь одна актриса заслуживала внимания с этой точки зрения.

Когда я спускалась в подвал, внезапно распахнулась дверь на лестничную площадку и в проеме возникла женщина. Этакая помесь главной библиотекарши с членом местного совета: одета в «Джэгер»[47], аккуратная прическа убежденной сторонницы партии тори, на шее болтаются очки на золотой цепочке. Лицо живое и располагающее.

– Вы, наверное, Сэм, – сказала дама. – Мне о вас рассказывали. Меня зовут Марджери Пикетт, я администратор театра. Очень приятно познакомиться. – Она пожала мне руку. Ее ладонь была сухой и холодной. – Вы не могли бы заглянуть ко мне? На минуточку.

Марджери Пикетт явно поджидала меня. С любопытством и легкой неуверенностью я вошла в ее кабинет. Контраст со старым линолеумом и флуоресцентными лампами без плафонов, висевшими в коридоре, был настолько резким, что я замерла на пороге, моргая от изумления. Настоящий номер люкс. Огромный письменный стол, заставленный всевозможной оргтехникой; большие окна, выходящие на улицу; ухоженные цветы на подоконнике, в углу – ветвистая юкка[48]; под ногами – ковер приятного розового цвета; кофейный столик, заваленный журналами, и два очень удобных на вид кресла. Справа – открытая дверь в кладовку со стеллажами, от пола до потолка забитыми папками. И нигде ни пылинки. В дальнем углу располагалась маленькая и безукоризненно чистая кухня, оборудованная микроволновкой, кофеваркой и электрическим чайником. Под раковиной наверняка отыскался бы кухонный комбайн.

– Ух ты! Как здесь чудесно! Точно в волшебную дверку попадаешь – а там выставка «Дом и сад».

Марджери Пикетт рассмеялась:

– Спасибо на добром слове. Хотите чашечку кофе? Я сварю свежий.

– Растворимого, видно, у вас и не бывает. Но спасибо, не стоит.

– Садитесь, пожалуйста. – Она указала на кресло. – Мне нравится, как вы одеты. Очень практично.

Я нервно сморгнула. Узкая майка и юбка из лайкры с образом консервативной женщины имели столько же общего, сколько и со стилем Нэнси Рейган. Вообще-то я к любой ситуации отношусь с юмором, но Марджери Пикетт вышибла у меня из-под ног почву. Спросить, не пошутила ли она, я не решилась. Вместо этого улыбнулась до ушей, плюхнулась в кресло и скорчила мину посерьезнее. Интересно, что ей от меня понадобилось?

Несколько минут мы болтали о пустяках. Выяснилось, что Марджери Пикетт уже спускалась в подвал посмотреть на мобиль Пэка и пришла к выводу, что он очень хорош, хотя она, конечно, понимает, что работа еще не закончена. Марджери надеялась, что я не стану возражать, если она краешком глаза взглянет на «это чудо». Потом она перешла к следующей теме и задала несколько банальных вопросов о «моем пути в искусстве». Марджери слышала, что у меня скоро будет выставка, и подумала, что было бы неплохо познакомить меня с агентами по рекламе. Мое участие в проекте дает превосходный повод для статьи в театральном разделе «Гардиан».

К этому моменту я уже потихоньку начала понимать, куда клонится беседа, и попробовала, минуя околичности, перейти прямо к делу:

– Может, им будет интересно почитать статью обо мне в «Геральд»? Ее напечатали примерно полгода назад.

– О, в «Геральд» было ваше интервью? – встрепенулась Марджери, надевая очки и записывая что-то в блокнот.

Мне показалось, что с блокнотом она переборщила, хотя все выглядело достаточно естественно.

– Не совсем интервью. Странно, что вам об этом не сказали.

Я внимательно посмотрела на Марджери. Ее глаза, увеличенные линзами очков, чуть заметно дрогнули, и я поняла, что она прекрасно обо всем знает. Будучи женщиной умной, Марджери не стала симулировать полное неведение:

– На самом деле я что-то слышала, но люблю все узнавать из первых рук. А то ходит много разных слухов… Статью я не читала – не выписываю «Геральд». Писали что-то о ваших скульптурах, да? О каком-то мобиле, вроде того, что вы делаете для нас.

Марджери сняла очки и посмотрела на меня. У нее были светло-карие, очень ясные, аккуратно подведенные глаза.

– Кто-то погиб, да? На кого-то упала ваша скульптура – после того как вы ее повесили, верно? Сорвалась с потолка и убила.

Марджери действовала совершенно разумно. Будь я администратором театра, непременно тоже обеспокоилась бы, обнаружив, что на моей территории работает скульптор, творение которого некогда разбило кому-то голову. Вполне понятная тревога – особенно потому, что я получила здесь похожий заказ.

Однако я спросила бы напрямую, а не топталась вокруг да около, отвлекая внимание сомнительными комплиментами. Совершенно естественно, что эта тема – мое больное место. Обсуждать ее – все равно что ковырять пальцем в открытой ране. Поэтому мне очень не понравился иезуитский метод Марджери.

– Скульптуру намеренно сбросили на человека, – резко ответила я. – Причем сделала это не я, что доказала полиция, к своему полному удовлетворению. Мобиль был очень надежно укреплен, и банк, на территории которого это случилось, не стал подавать на меня в суд. Статья в «Геральд» исчерпывающе рассказала об этом деле, а еще там напечатали фотографию, на которой я выгляжу чертовски эффектно. Еще есть вопросы?

Я встала. Марджери засуетилась: – Простите меня, ради бога, – пролепетала она. – По-моему, я вас обидела.

– Следовало бы спросить меня обо всем прямо.

– Ох, вы совершенно правы. Теперь я сама понимаю. Но я проработала в этом театре, наверное, столько же лет, сколько вы успели прожить, и для меня его доброе имя равноценно собственной репутации. Театр – моя жизнь. Хотя, конечно, это не оправдывает моего поведения. Вы принимаете мои извинения?

Я немного смягчилась от такой прямоты.

– У вас не будет никаких проблем со страховкой актеров, – коротко ответила я. – А газетам все равно, что смаковать, если они найдут правильный подход.

– Охотники за сенсациями, мечтающие о том, чтобы мобиль рухнул кому-нибудь на голову? – с улыбкой предположила Марджери Пикетт. – Считается, что люди ходят в цирк, мечтая увидеть, как падает канатаходец. Не могу сказать, что мне нравится такой образ мысли. – Она смущенно кашлянула. – Вам, наверно, нелегко тогда пришлось. Хотя, впрочем, тот несчастный случай на самом деле не был случайностью, да?

– У меня не возникло никаких проблем, – холодно ответила я. – Я знала, что скульптура подвешена надежно. Когда я что-нибудь вешаю, оно висит.

Собственный голос служил мне последней соломинкой. Я не только встала в позу, сложив на груди руки, но и начала разговаривать тоном мачо – в точности как Джон Уэйн. И тут, к вящему изумлению Марджери Пикетт, моя самоуверенность испарилась без следа.

– Извините, – проговорила я сквозь истерический смех, – просто я вдруг услышала себя…

И внезапно, уже к моему собственному изумлению, мне захотелось, чтобы рядом оказался Хьюго со своими ядовитыми насмешками. Не очень-то интересно строить из себя идиота, когда рядом нет человека, который впоследствии мог бы напомнить тебе об этом. Например, когда пьяна вдрабадан или таешь от сентиментальности.

Неудавшаяся попытка сыграть несгибаемого ковбоя примирила нас. В ближайшее время она натравит на меня агентов, а также – ни секунды в этом не сомневаюсь – проверит все, что я ей рассказала. Это тоже будет совершенно разумно с ее стороны. Марджери особо подчеркнула, чтобы я не стеснялась обращаться к ней с любыми просьбами и заходила на чашечку кофе в любое время. Что ж, последним предложением я не прочь пользоваться достаточно часто. Кофе у Марджери всегда будет свежим. К тому же на столе я приметила коробку с печеньем. От меня сложно что-либо утаить, особенно когда речь идет о печенье.

Марджери снова предложила чашечку, но я с сожалением отказалась. Действительно, надо успеть закончить мобиль Пэка прежде, чем он потребуется Мэри для ее акробатических прыжков.

– Заглядывайте в любое время, дорогая. И кстати, мне в самом деле нравится ваша майка. Я ведь заметила, что вы мне не поверили.

Я оглядела себя. На моей груди красовалось название фильма: «Быстрей, киса! Убей! Убей!»[Культовый фильм американского режиссера Расса Майера (1965) с Турой Сатаной в главной роли.

] Марджери улыбалась, как тетушка, снисходительно взирающая на проделки бунтаря племянника. Если б я умела, то наверняка покраснела бы.

Оставалось лишь надеяться, что в ходе расследования Марджери не удастся выяснить, что однажды я таки убила человека. Почему-то мне показалось, что тогда у нее снова возникли бы подозрения.