"Слишком много блондинок" - читать интересную книгу автора (Хендерсон Лорен)

Глава 20

Было еще довольно рано для паба Фридом Армс, который раскручивался лишь около девяти. А как уж раскрутится, так не остановишь, но это уже другая история. Том оставил мне сообщение на автоответчике: хотел встретиться в семь и, чтобы не сердить старого приятеля, я послушно явилась туда, хотя на самом деле мне хотелось посидеть спокойно перед телевизором и обдумать события всего дня.

Я пришла заранее, совершенно случайно нашла спокойный угол, где могла посидеть за кружкой Гиннесса. Я не представляла себе, что бы можно еще здесь заказать. За мной висела фотография Оскара Уайлда, по правую сторону я наблюдала Джеймса Джойса и Констанс Маркевич в платье и с прической столь красивой и изысканной, что моя любимая юбка мини и футболка, которые я выбрала на эту встречу, ввергли меня в смущение. Я надела, правда, также фиолетовый замшевый жакет, который добавлял мне немного элегантности, но все-таки у меня создалось впечатление, что Констанс окинула бы меня критическим взглядом.

Этим вечером в камине не полыхал огонь – это было, вероятно, предназначено для зимних месяцев. Невзирая на это, огонь, даже искусственный, несомненно, превосходно сочетался бы с деревянным полом и по-свойски грязными стенами. В этом пабе на меня всегда находило желание уехать в Дублин - там улицы прямо-таки ломились от таких пабов, которые никогда не закрывались - незнакомцы подходили, чтобы перекинуться с тобой парой слов, потом приглашали тебя к своим столикам; Гиннес как река Лиффей , и Боно (вокалист группы U2 – Прим.пер.) писал о тебе песни.

- Привет, Сэмми? Заказать тебе второе?

Я неохотно отвернула мысли от Дублина. Может, не стоит туда ехать – скорей всего разочаруюсь. Я кивнула головой. Том вернулся быстро с напитками и присел рядом. Столик стоял в нише, между двумя длинными рядами. Том осмотрелся одобрительно. Во второй части паба, рядом с пианино засела группа студентов. Они издавали громкие, хриплые звуки, больше подходящие для встречи маклеров, но, помимо этого, было относительно спокойно.

- Зачем пригласил, Том? - спросила я. - То есть, мы ведь виделись вчера. Ты испытываешь потребность в обществе сильнее, чем обычно?

Том выпил маленькую порцию Гиннесса одним глотком. Том родом из Ирландии и в группе других ирландцев постоянно сей факт подчеркивает. Я надеялась, что сегодня вечером до этого не дойдет – он в таких случаях начинает говорить с акцентом, который доводит меня до озверения.

- Собственно для твоего же блага, – ответил мой приятель. При этом выглядел необычайно самодовольным. На нем был один из его шерстяных голубых свитеров - купил сразу два или три и носил их по очереди. Не думаю, чтобы в течение последней недели, когда я их не видела, они сушились после стирки – скорей лежали где-то бесполезно, потому что когда появились снова, были запятнаны, как всегда.

- Я договорился тут с одним парнем, он зайдет сюда выпить.

- С кем? Вряд ли ты собираешься мне кого-то всучить?

- Он не в твоем вкусе, - ответил твердо Том. - Я знаю его с моих лейбористских времен. Я подумал, что ты захочешь с ним поговорить. Он, - прибавил с миной иллюзиониста, вытягивающего кролика из шляпы, - новый социалист. Мог бы тебе что-нибудь рассказать об этом дебиле Джеффе.

Я одобрительно подняла брови. Над столиком замаячила тень.

- Привет, Том, - сказал кто-то носовым голосом, типичным для нового социалиста. - Как дела, старик?

- Привет, Пегг, - ответил учтиво Том. - Пегг, это Сэм. Я принесу выпить.

- Кружку лагера, – отозвался, конечно, Пегг, кивнув мне головой. Сел напротив. Вряд ли он слышал наш разговор, прежде чем появился, потому что Том, к счастью, говорил тихо.

Пегг был высоким и худым, как большинство леваков, что довольно странно, потому что левые поглощают огромное количество жареной еды.

Кожа на лице - бледная и чесоточная – сразу напрашивалось такое подозрение. У Пегга имелась характерная лысина на макушке; остатки редких волос падали на уши. Космы на лбу сохранили каштановый цвет, словно напоминание былой роскоши, хотя имбирный оттенок был столь ужасен, что я не видела повода горевать о потерянных смолоду остатках прически своего собеседника.

Он распространял вокруг себя запах затхлости - эффект давно немытых волос и нестиранной одежды, который неизменно свидетельствует о том, что ты находишься в обществе кого-то крайне левых взглядов. Даже те, кто не живет в трущобах без водопровода, что могло бы хоть как-то оправдать такое положение вещей, трактуют этот запах как символ принадлежности. Черные джинсы были явно драными и запятнанными, а неизменная куртка с капюшоном свисала с позвоночника Пегга, словно держалась на теле, исключительно благодаря выпирающим костям.

Том принес очередную выпивку и несколько пачек чипсов. Пегг ринулся на одну из них, разорвал по всей длине и сожрал содержимое так быстро, словно неделю голодал.

- Том утверждает, что ты был новым социалистом, - сказала я, догадавшись, что Пегг не принадлежит к людям, которым нужно сначала размяться разговором о пустяках, чтобы лишь потом перейти к сути.

- Было дело. – Он бесстыдно высыпал остатки чипсов себе в рот. - Но они просто хотят создать собственную гегемонию. До меня это скоро дошло. Теперь я анархо-синдикалист.

- Ах, так, - сказала я, заинтересовавшись, но тут же напомнила себе, что нужно сосредоточиться на новом социализме. Поэтому заставила себя поднять эту тему. – Следовательно, этот новый социализм имеет уже свои отработанные структуры.

Пегг посмотрел на меня искоса.

- Ты хочешь присоединиться?

Я отрицательно покачала головой.

- Так, просто спрашиваю. )

- Не советую. Особенно женщине.

- Почему? - спросил Том.

- Потому что это махровая сексистская партия, - сказал Пегг серьезно. – Вы знаете, у них такие уровни. Как в каратэ. Вы занимались когда-нибудь каратэ?

- Точно такие? Цвета поясов и т.д?

- Что-то в этом роде. - Пегг снова обратился ко мне. - Их семь, так? То есть этих уровней. Женщины не могут выйти за третий. Такой принцип. А неработающие за пятый. У них свой дом в Пикхэме. Окруженный колючей проволокой, и тебе нужно достичь шестой или седьмой степени, чтобы туда войти.

- Что они там собственно делают? - спросил саркастически Том. - Планируют вооруженное восстание?

- Откуда мне знать? - Пегг казался раздраженным нехваткой этой информации; роль эксперта, несомненно, ему льстила. – Конечно, веселятся. Это просто очередной клуб, такой как для богатеев и телеведущих в Пэлл Мэл. Там также женщинам запрещено вступать. Такое же дерьмо, как и везде, только в другом цвете.

Выпил пиво и добрался до второй пачки чипсов.

- Чернокожих тоже там не увидишь. Я не знаю только, или их не принимают, или обычно нет желающих.

- Значит, это, главным образом, белые рабочие, которые хотят спечь собственное жаркое на одном очаге?

- Более или менее, но меня совсем это не забавляет. Мы хотим перехватить коммунальное здание в окрестности Нью Кросс. В наших рядах люди разного возраста, разных рас. Торговлю заменим обменом, чтобы как можно меньше иметь дело с деньгами.

- Может быть, вам бы лучше в деревню, - вставила я. - Там легче ввести такую систему. В некоторых селах это уже удалось. Ввели собственную валюту, и если на кого-то работаешь, ты зарабатываешь определенную квоту, которой потом можешь расплатиться за еду или что-то другое.

- Правда? - Пегг казался заинтересованным. - Может, ты знаешь, где?

Я покачала головой.

- Я слышала об этом от парня из Нью Эйдж. Могу тебе дать его номер телефона.

- Замечательно, - сказал восторженно Пегг.

Я прикончила Гиннесс.

- Сейчас я ставлю, - объявила я, вставая.

- Нет, я пойду, - Пегг собрал со столика пустые стаканы. - То же самое?

Потащился к бару. Том поднял большие пальцы вверх.

- Все идет превосходно. Никогда не слышал, чтобы он говорил столько сразу, да так складно. Обычно произносит только какую-то высокопарную банальность.

В отсутствие Пегга я съела немного чипсов. Раньше мне не хотелось перерывать его потребительское озверение.

- Я перейду сейчас к Джеффу, - я сказала с полным ртом. - Чувствую, я в струе.

Когда Пегг сел на стул и поставил перед собой пиво, я сказала невинно:

- Я знаю одного нового социалиста, собственно он даже работает в том же самом тренажерном клубе, что и я. Но с ним все в порядке, если идет речь о феминизме и подобных делах. Не такой, как ты говорил.

- Как зовут? - спросил немедленно Пегг, принимая вызов. Нет ничего более ядовитого, чем ненависть между фракциями леваков. Всегда в таких ситуациях я вспоминаю “Жизнь Брайана” Монти Питона и эту сцену, в которой Брайан ищет людей, которые принадлежат к Еврейскому Национальному Фронту, и когда, в конечном итоге, думает, что их нашел, наступает конфронтация. Оказывается тогда, что разговаривает не с представителями Еврейского Национального Фронта, а только Национального Фронта евреев, а член Еврейского Национального Фронта сидит на лестнице несколькими степенями выше и посматривает на Брайана злым взглядом. В свою очередь, правые фракции не вступают слишком в такого рода изысканную полемику, но видимо подкладывают бомбы в свои места обитания.

- Джефф Робертс, - сказала я, чувствуя себя так, как будто выдернула чеку из гранаты, и сейчас раздастся взрыв. Взрыв, не замедлив, наступил.

- Джефф Робертс? - фыркнул Пегг с недоверием. - Я его презираю! У нас была общая ячейка.

Я подумала, что плохо его я поняла, но в данный момент не хотела поднимать эту тему.

- Какой из него феминист? - процедил Пегг пренебрежительно. - Думает только, что на этот весь феминизм будет ловить девиц. Прошу прощения. Женщин. - Это в точности совпадало с моим мнением о Джеффе, но приятно его было услышать из уст третьего лица.

- Но совсем так. То есть не ловит, - прибавил он злобно. - Джефф происходит из среднего класса, закончил университет и, как многие такие же, начинает говорить с рабочим акцентом. Такие даже делают вид, что воспитывались в южном Лондоне.

- Конечно, ему необходимо было подражать такому акценту, чтобы остаться в числе новых социалистов, - вставила я мягко.

- Никого не привлечет и хорошо о том знает, - фыркнул Пегг. - Может верещать громче других и продавать газеты на демонстрациях, но так и останется куском дерьма из среднего класса. - Пригубил глоток пива. - Простите, я ничего не имею против людей из среднего класса, если только они не втирают мне очки. Достали меня прыщи, которые изображают солидарность с рабочими.

Я думала о многих своих знакомых из академии, которые оставили свой утонченный акцент и все три года разговаривали на языке улицы. По крайней мере, Бэби, невзирая на свои многочисленные изъяны, никогда так далеко не заходила. Она, однако, была очень толстокожая; в голову бы ей даже не пришло, что нужно что-то изменить. Удовлетворилась лишь именем - от ее кузена Тима я узнала как-то, что ее на самом деле зовут Элеонора. Очень меня это рассмешило.

- Что ты имел в виду, говоря, что был с Джеффом в одной ячейке? - спросила я с целью его заинтересовать. - Социалисты группируют вас так, чтобы вы не имели возможность познакомиться ни с кем, кроме соквартиранта? Это уже походит на терроризм. (игра слов: cell - ячейка и камера - Прим. пер. )

Пегг взорвался смехом.

- Нет, – ответил он, с трудом переводя дыхание. - Нет, они не используют такие методы. Предпочитают большие сборища с мишурой на трибунах. Чертов социализм, не так ли? Нет, меня и Джеффа засунули вместе в камеру после одной из таких новосоциалистических демонстраций. Я думал, что озверею. Это была одна из этих желтых камер, таких ярких, что било по глазам, а в ней только мы, я и Джефф, который зудил без конца. Я чуть не применил к нему его собственные методы.

Тут он увидел мою удивленную мину.

- Ты не знаешь, в чем дело, правда? Джефф ударил кого-то по голове большим фанерным плакатом. Поэтому его посадили. А меня за то, что всегда - оскорбление полицейского. Но на демонстрации были еще какие-то марксисты, и Джефф сцепился с одним из них, знаешь ли, по поводу второго тома “Капитала” Маркса или чего-то там еще. Сам этого я не знаю. – Он отвлекся на минуту, пригубил глоток пива и посмотрел, какое впечатление удалось ему на нас произвести. А мы ловили в нетерпении каждое его слово.

- Так или иначе, Джефф вспылил и стукнул того типа по голове. Парень получил сотрясение мозга, но полицейские его посадили. Фашистские свиньи, - прибавил он вдруг. Трудно, видать, избавиться от привычек со времен новых социалистов.

Я посмотрела на Тома, который открыл рот от удивления.

- А он, в конце концов, выздоровел? - спросил Том.

- Кто? - не понял Пегг. - А, этот марксист, которого стукнул Джефф? Да. В порядке. Для марксиста. - Съел еще горсть чипсов. - Джефф задира, согласен, но не убийца.