"Америка глазами русского ковбоя" - читать интересную книгу автора (Шиманский Анатолий)

Стиральная доска

11 марта

На следующее утро Фил привез меня на ферму «Белый амбар», где отдыхал Ваня. Ее владелец, Джо Линн, научил меня, как рашпилем удалять зубные камни у лошади. Никогда я не знал, что у лошадей очищают отложения солей на зубах так же, как у людей.

Во время этой процедуры подъехал оператор четвертого канала телевидения в Питсбурге Кэнделл Кросс. Он снимал экспедицию странно, не задавая вопросов и не комментируя снимаемый материал. Я был вынужден спросить, в чем причина столь необычного репортажа, и Кэнделл, извинившись, объяснил, что местные журналисты объявили забастовку, а по профсоюзному контракту операторы не имеют права выполнять работу репортеров и разговаривать с клиентом. Ну, а нам, путешественникам, значит, страдать?

По 711-й дороге я спустился до 31-й и повернул на запад. Барри Ригер из местной газеты «Трибун ревью» фотографировал нас с Ваней на протяжении десяти километров, но вряд ли увижу я эти снимки. Вскоре подъехал репортер второго канала телевидения Дэвид Хайфильд и был так восхищен моей лошадью, что написал в дневнике: «Дорогой Анатолий, ты делаешь то, о чем я всегда мечтал. Я буду думать и молиться за тебя».

На ферме Траутов я получил приют и разговорился с их пятнадцатилетней дочкой Ренэ. Она в прошлом году на родео выиграла чемпионский титул среди девушек-школьниц по выездке лошадей. Вместе с младшим братом Би-Джей (прозывается он так по первым буквам своего имени и отчества – B. J.) Ренэ принадлежит к детскому клубу «4-Н», сельскому варианту бойскаутского клуба. Там учат детей ухаживать за животными, пахать и сеять, объезжать лошадей и бросать лассо.

Узнав о моем приезде, на ферму прибыли любители лошадей-тяжеловозов, братья Дин и Роджер Линхарты. До обеда телегой управлял Дин, потом Роджер, а у меня нашлось наконец время заполнить дневник и навести порядок в телеге. Братья – фанатики езды на лошадях. Каждый год они отправляются путешествовать на своем фаэтоне, запряженном парой тяжеловозов. Они знают все окрестные дороги, а также тех людей, кто держит лошадей. Вот и нашли для меня ночевку на ферме Чака и Джэкки Тиссу.

Чак пристроил Ваню в сарае на холме, а меня поместил в подвале своего дома. Вечером по второму каналу телевидения должны были показать репортаж об экспедиции, снятый Кэнделлом Кроссом. Но в подвале стоял тольк о старенький черно-белый телевизор, не принимавший второй канал. Мои «толстые» намеки Чаку разрешить подняться к нему в дом и посмотреть новости по телевизору ни к чему не привели. Его жена была на восьмом месяце беременности, но это не мешало Чаку ревновать ее ко мне, вероятно, поэтому он и не пустил меня наверх. Чак разрешил мне спать на диване без одеяла и простыни, но порекомендовал убраться с фермы в пять утра, когда сам уезжал на работу.

Ну и дорожки в этих краях – легче было Аллегэйнские горы переехать, чем по этим холмам мурыжиться. Короткие крутые подъемы и спуски, вниз-вверх, словно по стиральной доске, и так десятки километров. Правда, после вчерашнего показа в программе новостей моей телеги и лошади, приходится останавливаться каждые полкилометра. Люди подходят, чтобы выразить симпатию и даже пригласить к себе в гости на пару дней.

На подъезде к Западному Ньютону меня остановил полицейский и от лица главы городской администрации Памелы Флишман попросил заехать в местный дом престарелых. Там старики и старушки ждали меня к обеду и встретили с таким энтузиазмом, что я даже растерялся – ну за что мне столько внимания, что я особого сделал? А они подходили и просили автографы, протягивая для этого салфетки или просто листки бумаги.

Обеды здесь, в старческих домах, знатные. Вообще в этой стране пенсионеры материально, как правило, более устроены, чем молодые. Система социального страхования позволяет накопить под старость достаточно средств для безбедного доживания. Например, можно заложить в страховой компании свой дом и ежемесячно получать деньги на проживание до тех пор, пока не отправишься в «лучший мир», и только тогда дом переходит во владение страховой компании. Правда, недавно и наши страховщики перехватили эту идею и предлагают старикам продавать квартиры, которые после их смерти перейдут в собственность страховой компании.

У нас старики принадлежат к наиболее нищей части населения. Моя мама, Ольга Кидалинская, разведясь с отцом, воспитала нас с братом, работая то проводницей, то уборщицей всю свою трудную, одинокую жизнь. Выйдя на пенсию, она умудрилась скопить к 1991 году 5000 рублей себе на похороны и на помощь внукам, Стасу и Игорю. Пришедшие к власти после развала СССР демократы не только разорили страну, но и ограбили народ, и особенно пенсионеров. Вместо полноценных «советских» 5000 рублей, равноценных такому же количеству американских долларов, на сберкнижке у мамы оказалось аж полторы тысячи, что эквивалентно 50 долларам.

Так называемые демократы, «новые русские», покупают поместья в калифорниях, а старики с грустью вспоминают благословенные времена брежневского «застоя». Им не нужна неожиданно обрушившаяся свобода без хлеба, равенства и справедливости.

Переехав реку Мононгэхела, оказался опять в сельской местности. Через пару километров узрел слева мужика, стоявшего у покрытого рифленой жестью сарая. Он призывно махал мне рукой – мол, заруливай сюда, странник.

Это был Эрни Парнелл, местный могильщик. Помимо основного занятия он вместе с сыновьями еще изготовляет саркофаги, в которые укладываются гробы. Они позволяют покойнику оставаться сухим в самые дождливые сезоны и рассчитаны на 20 лет службы. Ну и выкаблучиваются же местные покойники! Он показал мне всю технологию изготовления своей продукции в железобетоне, мраморе или металле. На вопрос, как идет бизнес, ответил, что без работы не бывает. Что хорошо в похоронном бизнесе, так это его стабильность. Случаются, правда, срочные заказы. К примеру, клиент – еврей или мусульманин, и его надо похоронить до захода солнца. Сами-то покойники не спешат.

Давно я не видел такого гостеприимства и благорасположения, как в этой семье могильщиков. Ваню устроили в мастерской, где гробы делают, предварительно засыпав пол опилками. Сыновья Эрни установили на облучке сиденье со спинкой, подтянули тормоза и вызвали коваля Стива Пиша, чтобы перековать мою лошадь.

Тот приехал на грузовичке с очаровательной зеленоглазой женой Кэти. И почему это все зеленоглазые женщины красивы? Вот и моя московская подружка Юля такая же. Только почему-то писем не шлет, ревную я ее хронически, а ездить туда по нынешним временам накладно.

Грузовичок был, по сути, передвижной кузницей, где имелось все нужное для ковки лошадей. Чтобы подковы плотнее сидели на копытах, Стив накаливал их и прижимал так, что получался отпечаток, а уж потом прибивал специальными гвоздями. Он не взял с меня денег, а на следующий день, нагнав по дороге, одарил мешком самой любимой Ваниной пищи – смеси плющеного овса, ячменя и кукурузы с добавкой мелассы. Мне предназначена была бутылка «Смирновской» водки с огромным бутербродом. Вот и попробуй в таких условиях бросить пить!

Хозяйка дома, Кэрол Парнелл, созвала многочисленных родственников и устроила великолепный ужин, после которого предложила перестирать все мое грязное белье. Отвечая на звонок газетного репортера о предполагаемом сроке моего прибытия в Калифорнию, наивная Кэрол сообщила ему, что буду я там, вероятно, в четверг. Святая простота – в ее восприятии не умещалась возможность путешествия на лошади от ее дома до Калифорнии, что на Тихом океане. Кэрол предположила, что я еду в городишко Калифорния, расположенный в 15 километрах от Мононгэхела.