"Проблеск вечности" - читать интересную книгу автора (Джонстон Линда)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Пронзительный крик Эбби, да еще то, что она неистово рванула его за руку, спасло Майка. Он инстинктивно обернулся и судорожно вцепился в дверь лифта. Он стоял, не двигаясь, чувствуя, что Эбби по-прежнему цепко держится за него. А потом, словно в замедленной киносъемке, он сделал несколько шагов по коридору к безопасному месту.

Сквозь свое неровное дыхание он слышал всхлипывания Эбби, когда привалился к стене. Спустя несколько мгновений он перевел дыхание, выпрямился и пристально посмотрел на нее. В темных, широко раскрытых глазах застыл ужас, а полные губы были сжаты… и все-таки Эбби по-прежнему была для него самым прекрасным существом, которое он когда-либо встречал.

— Откуда ты узнала?.. — удалось выговорить ему.

Эбби ничего не ответила. Майк рукой потянулся было к ее щеке, чтобы вытереть слезы, но сдержал свое движение, видя, как она сжалась, словно в ожидании удара. Он притянул ее к себе и крепко обнял, с наслаждением вдыхая нежный аромат ее волос.

— Спасибо, что спасла мне жизнь, — прошептал он.

Как только Майк выпустил ее из своих объятий, Эбби почувствовала себя брошенной, одинокой.

— Мне нужно найти кого-нибудь, чтобы с этим разобрались, — хрипло вымолвил он.

В считанные минуты к ним подошли люди. Она отступила в сторонку, наблюдая, как сотрудники службы безопасности, а потом и бригада ремонтников по лифтам внимательно исследовали это происшествие.

Оказалось, что кабина лифта застряла на другом этаже: кто-то нажал на кнопку экстренной остановки. Дверь в пустую шахту не должна была открываться. И тем не менее она открылась. Начальник службы безопасности Джон Элленджер что-то проворчал по поводу намеренной ловушки и отправил своих людей искать улики. Но те так ничего и не нашли… И это событие решено было считать несчастным случаем.

Эбби было не по себе, когда они спускались в другом лифте вниз, к «бронко». Случившееся только усилило напряженность между нею и Майком. Эбби никогда не видела его таким хмурым и подавленным. Испытывая неловкость, она не поднимала на него глаз, разглядывая пол лифта, покрытый зеленым ковром.

Эбби съежилась, когда Майк повернулся к ней. Она так боялась, что он начнет обвинять ее в колдовстве… Но Майк молчал…

Когда дверь лифта наконец открылась, Майк взял ее за руку. Вздрогнув, Эбби едва не отдернула ее. Куда он ее ведет?..

Они добрались до «бронко», Майк нажал кнопку, и машина пропиликала.

— Пора ехать домой, — сказал он.

Эбби с облегчением подумала, что Майк не собирался передавать ее в руки властей или отказываться от нее.

Но в машине он все-таки накинулся на нее.

— Эбби, я желаю знать, что происходит. И если ты участвуешь в каком-то тайном сговоре…

Эбби попыталась проглотить ком, внезапно застрявший в горле. О чем он говорит? И как она может что-либо ответить ему, если его ледяные глаза так свирепо смотрят на нее?

Эбби не могла заставить себя посмотреть в его сторону. Слегка прижав ладонь к прохладному окну «бронко», она глядела наружу. Они миновали все магазины, высокие здания и большие особняки. Вскоре за высокими зданиями появились небольшие скверики.

Эбби старалась не встречаться с Майком взглядами, но чувствовала, что его глаза оценивающе бегают полней. В салоне машины воцарилась тишина. И если не считать обычных шумов мотора и ветра, тишина была гнетущей. Но Эбби и не хотелось слышать ни музыки, ни голосов из аппарата, который Майк называл радио.

— А где ты живешь, Майк? — попыталась она заговорить с Майком.

Он показал в сторону горы, на склонах которой расположились дома и росли деревья.

— На Голливудских холмах, — холодно ответил он.

— А это далеко?

— Еще минут пятнадцать.

Дорога шла вверх по этому холму, и вскоре Майк свернул на извилистую узкую улицу. Вдоль дороги стоял густой лес домов, деревянных и из кирпича разных цветов.

Чем выше по склону холма взбирался «бронко», тем меньше становилось домов. Но скоро и дома кончились, осталась лишь хрупкая деревянная перекладина, тянувшаяся вдоль крутого обрыва по краю дороги, да несколько зимостойких деревьев прилепилось к ней.

— Местность просто потрясающая! — восхищенно заметила Эбби.

— Да, мне тоже здесь очень нравится, — отозвался Майк, не глядя на Эбби. — А может, я просто привык… Сюда редко кто поднимается, только постоянные жители. Даже краж тут случается немного, поскольку грабители не смогут отсюда легко сбежать. Соседи бывают очень, раздражены, когда здесь случается что-то… необычное, — проговорил он с иронией.

Эбби взглянула на Майка, но его лицо ничего не выражало.

— Что с тобой, Майк? — негромко спросила она.

Он не ответил. Закрыв глаза, Эбби попыталась уловить — и понять! — его мысли, но у нее ничего не получилось в этот раз. Но она обязательно должна узнать, о чем же он думает.

Только теперь Эбби осознала, что ее неослабевающее напряжение, дрожь — не просто следствие прохладной погоды или нервозности из-за странного поведения Майка.

Происшествие с лифтом, видимо, не единственная опасность, подстерегавшая Майка. И к Эбби снова вернулись предчувствия дурного.

На самом верху холма дорога закончилась, и Эбби подумала, уж не помчатся ли они сейчас прямиком в голубое, безоблачное небо. Остановившись перед воротами из кованого железа, Майк нажал на кнопку на той откидной доске, которую опускал в пустыне, когда солнце било ему прямо в лицо. Эбби обрадовалась, что он живет за запирающимися воротами: может, высокая изгородь сдержит угрозу, которую она ощущала.

Дом Майка сразу очаровал Эбби. Расположенный на крутом подъеме холма, он был похож на испанские гасиенды, которые доводилось видеть Эбби на картинах: перекрытые сводами кирпичные стены, изысканно украшенная красная крыша, декоративные плитки вокруг больших окон, имелась даже колокольня. Дом был огромным, в два этажа, а с двух сторон от него — пристройка.

Майк заехал за дом, нажал какую-то кнопку — и открылась дверь в одной из пристроек. Он въехал на «бронко» внутрь, пристроив его у крошечной машины без крыши, вроде открытого фаэтона. Эбби лишь теперь начинала понимать, что хижина Майка в пустыне со всеми необыкновенными, самыми наисоврсменными удобствами, должно быть, выглядела примитивной.

Как только «бронко» остановился, Майк повернулся к Эбби.

— Поговорим после обеда, — холодно сказал он.

Эбби попыталась улыбнуться, но у нее от страха неизвестности свело живот. О чем же они будут говорить?

Она немного успокоилась, когда Майк провел ее в дом. Тишина, царившая в холле, нарушалась лишь тиканьем высоких напольных часов. К ее удивлению, в доме стоял необыкновенный сосновый запах.

Майк быстро провел Эбби по дому. Внутри него могли бы уместиться три фермерских дома, таких, какие ее семья оставила в Пенсильвании. В передней части первого этажа находились небольшая гостиная, столовая и отделанный темными панелями кабинет — и все помещения были освещены люстрами из кованого железа и стенными канделябрами. На кафельном полу, устланном яркими коврами, стояла мебель из резного дерева, и Майк с гордостью признался, что многое из этого он смастерил своими руками. В каждой комнате находились большие окна с видом на живописную долину.

Майк показал Эбби просторную кухню и свою столярную мастерскую позади дома. И в кухне, и в мастерской было полно мудреных устройств, назначения которых она совершенно не могла понять.

Затем он провел ее в спальню на втором этаже.

— Ты будешь жить здесь, — сообщил Майк.

В просторной спальне, выдержанной в испанском стиле, Эбби была восхищена деревянным балдахином над кроватью с тонкими, как паутинка, кружевами и покрывалом, гармонировавшим с занавесями. Выглянув в окно высотой почти с нее, она увидела пышную растительность большого внутреннего двора, окруженного домом и его пристройками.

Эбби подумала: если ее комната как гостевая была столь роскошной, то какими же шикарными должны быть покои, в которых спит Майк? И где они находятся? Возможно, в одной из пристроек.

Раздавшийся громкий звук гонга напугал ее.

— Это дверной звонок, — нахмурившись, пояснил Майк.

Эбби стояла на балконе над входом, когда Майк открыл дверь. Невысокая полная женщина в ярко-оранжевом платье и крошечной белой шляпке бросилась в объятия Майка.

— Добро пожаловать домой, дорогой Майк! — выпалила она, от души чмокая его в щеку.

Эбби перевела дыхание. «Это еще кто такая?» — ревниво подумала Эбби и спустилась по лестнице вниз.

Незнакомка внимательно посмотрела на Эбби. Эбби в свою очередь тоже разглядывала женщину. Лицо ее было округлым, щеки — полными, рот — широким и настолько изобильно накрашенным красной помадой, что часть ее осталась у Майка на щеке. На ней был аккуратный передник и крепкие туфли, как у служанки, но с каких это пор слуги тискают в объятиях и целуют своих хозяев?

— А ты кто? — Женщина мелкими шажками подошла к Эбби так близко, что они могли коснуться друг друга. От нее пахло чем-то безумно экзотическим, перекрывавшим сосновый аромат дома. — О, милая моя, я чувствую, что ты — из созвездия Рыб и плаваешь в двух направлениях. Может быть, мы сумеем помочь тебе найти свой путь. Или, может, ты из созвездия Близнецов?

Эбби оказалась в замешательстве. Дома она однажды уже слышала подобные слова от одной цыганки-гадалки, которая и нагадала им переезд. Здесь же эти слова, безусловно, выглядели неуместными.

Незнакомка как-то по-театральному приложила тыльную сторону ладони к своему слегка морщинистому лбу и опустила веки, густая голубая раскраска которых приобрела фиолетовый оттенок из-за се густых черных волос.

— Дай-ка мне посмотреть, о чем ты думаешь. Ах, бедняжка ты моя. Ты что-то ищешь.

Глаза Эбби от удивления широко раскрылись. Да неужто эта женщина тоже может видеть вещи, находящиеся за пределами обычного человеческого зрения? И не подвергает ли она себя опасности ради Эбби: ведь она говорит так открыто?

Прикусив губу, Эбби удивленно взглянула на Майка, ожидая, что тот обрушится на эту женщину с обычными обвинениями, уже испытанными Эбби, когда люди узнавали о ее необыкновенных способностях. Он улыбнулся.

— Да хватит тебе, Ханна. Я же рассказал тебе, когда звонил из конторы, что везу Эбби домой и что она потеряла в пустыне свою семью.

Ханна, взяв Эбби за руку и привстав на цыпочки, громко сказала ей прямо в ухо:

— Не обращай на него внимания, дорогая. У бедного Майка совершенно нет воображения. Он видит только черные и белые оттенки — даже серого почти не видит, бедный мальчик. Но мы-то с тобой ведь различаем все цвета, не так ли? Изумительные цвета, — она выразительно подмигнула Эбби карим глазом и снова повернулась к Майку. — Все проветрено, а обед я сделаю в один миг. Она опять подмигнула Эбби. — Мужчины, дорогая моя, покладистые, когда они сытые.

Развернувшись на кафельном полу, она плавно направилась в заднюю часть дома. Длинный подол ее оранжевого платья порхал из стороны в сторону. Прежде чем исчезнуть, она обернулась.

Эбби, дорогая, не все так мрачно, как кажется. Но хоть ты и слишком умна, чтобы не терять осмотрительности, я надеюсь, что твои страхи окажутся необоснованными.

С этим она и удалилась.

Эбби вопросительно взглянула на Майка. Тот пожал плечами.

— Ханна на редкость эксцентрична, но ничего плохого она не имеет в виду.

— А она в самом деле знает, что у людей на уме?

Ведь она все-таки почувствовала тревогу Эбби.

— Во всяком случае, она заставила тебя поверить в это… А теперь я хочу пойти освежиться.

Желая проделать то же самое, Эбби, прихватив часть одежды, купленной в Барстоу, снова поднялась по лестнице. В отдельной ванной при своей спальне она умылась. Ванная была просто восхитительной — сплошной яркий кафель! Встреча с Ханной озадачила ее. Майк, может быть, и не верил, что у говорливой Ханны бывали настоящие видения, однако, несмотря на подобные заявления Ханны, он был к ней терпим и даже любил ее.

А может, он в конце концов будет терпим и к Эбби, если узнает правду?

Эбби надела свежую белую блузку и темную юбку, а потом внимательно изучила в зеркале свое лицо. Возможно, когда-нибудь и она сможет использовать этот… макияж. Но только если научится не накладывать его так кричаще, как Ханна.

Позже Эбби ожидала, что служанка, достаточно дерзкая, чтобы целовать своего хозяина, присоединится к ним за ужином, однако Ханна этого не сделала. Она порхала туда-сюда в полной воздуха столовой, обслуживая их, расположившихся в конце узкого стола.

— Тебе нравится жить в Эл-Эй, Майк? — спросила Эбби, решив разговорить его и кое-что узнать для себя.

— Конечно, — он передал ей корзиночку с хлебом. — Правда, город потерял массу очарования после того, как умерла тетушка Майра.

— Извини, — Эбби отломила немного хлеба. — Похоже, она была замечательным человеком.

— Да, — ответил Майк. — Она изменила мою жизнь.

— Потому что убедила тебя остаться здесь после того, как ты пошел в УКЛА? — Эбби испытала гордость, что припомнила это сокращение. — Или дело в ее рассказах, о которых ты упоминал?

— И то, и другое. — Он отпил глоток красного вина из бокала. — Майра проводила много генеалогических исследований в семье Дензайгеров. Каждый вечер за обедом она сплетала очередную историю, в основном исходя из своих детских воспоминаний о Пасадене в начале нашего века, но порой заглядывала и в более древнюю историю, вспоминая заслуги нашей семьи перед Эл-Эй.

Ханна торопилась к ним с блюдом исходящей паром курицы, обильно сдобренной овощами. Пахло все это божественно.

— Приготовлено по моему личному рецепту, — сказала Ханна, когда Эбби проглотила восхитительно сочный кусочек курицы. — Я конкурирую с «Лакомствами Арлена», а иначе мне бы никогда не удалось готовить для Майка.

И, подмигнув Эбби, она поспешила из комнаты. Услышав про рассказы Майры об истории семьи, Эбби почувствовала, что скоро получит ответы на свои вопросы, ответы, которых так страстно добивалась. Приступив к брюссельской капусте, Эбби отважилась спросить:

— Майк, ты упоминал о том, что Арлен Дензайгер был твоим предком. А в чем состояло ваше родство?

Майк метнул в нее взгляд, возможно припомнив, что как-то раз Эбби назвала его Арленом.

— Он был моим прапрадедушкой.

— И ты добыл от него рецепты, чтобы открыть свой ресторан?

Майк засмеялся.

— Ну, не непосредственно от него. От Майры. Когда-то она изучила их и приспособила к новым требованиям. Только рецепты она никогда не записывала. Я же ходил за ней по кухне с авторучкой и бумагой. А потом мне тоже пришлось видоизменять эти рецепты — чтобы их можно было применять в коммерческой кухне.

Отвернувшись в сторонку, Эбби улыбнулась, припомнив несъедобные обеды Арлена в начале путешествия переселенцев.

— Я знаю. Когда Арлен попробовал свои первые лепешки из теста без дрожжей… — Она замолчала, и ее рука взлетела ко рту. — Я хотела сказать, что представляю, как твой предок Арлен…

Ее голос стих под пристальным взглядом Майка. Вошла Ханна, она принесла кофе и маленькие блюдечки с мороженым — это лакомство Эбби любила готовить дома.

После того как экономка унесла поднос с грязной посудой, Эбби попыталась переменить тему разговора.

— А давно ли у тебя работает Ханна?

Майк отхлебнул маленький глоток кофе.

— С тех пор, как я купил этот дом, уже девять лет. При первой же нашей встрече она заявила, что, мол, предназначена мне судьбой, чтобы выполнять работу по домашнему хозяйству, — ну, и я нанял ее.

Он слегка улыбнулся, и Эбби чуть-чуть расслабилась. Выходит, Майк считал особые способности Ханны забавными, независимо от того, верил он в них или нет.

Когда Эбби отведала необыкновенно вкусное мороженое, Майк наклонился к ней.

— Ну ладно, Эбби. Теперь я желаю знать правду. Кто ты такая и почему находишься здесь?

Она со звоном уронила свою ложку в вазочку. Чувствуя, как ей стало трудно дышать, Эбби пробормотала:

— В мою историю не так-то легко поверить.

— А ты попробуй.

Эбби разволновалась, выбора у нее не было. И она решила сказать правду.

— Меня зовут Эбби Уинн. Я родилась в тысяча восемьсот тридцать шестом году.

— Понятно, — промолвил Майк, ничего не понимая.

Тем не менее он позволил ей продолжить свой рассказ.

— Мы с моей сестрой Люси не хотели покидать наш дом в Пенсильвании, но у моего отца, как он выражался, нога зачесалась. Он был добр и, думаю, просто не захотел говорить мне, что я распугала поклонников и сестры, и своих собственных.

Майк наблюдал за ее очаровательным лицом, взгляд ее карих глаз был задумчив. В чем же заключается ее игра? Если позволить ей продолжать говорить, то, возможно, он это и узнает.

И быть может, тогда у него исчезнет желание прикоснуться к этим пышным волосам, которые водопадом спускались на ее плечи.

— И как же ты распугала этих… поклонников? — спросил Майк.

Уголки ее полных губ приподнялись в улыбке. Ей правилось, что Майк проявил интерес к событиям ее жизни. Эбби замялась на минуту и затем продолжила:

— Я была целительницей. Если большинство женщин моего времени довольствовались заботой о своих семьях, то я совала нос в болезни других людей, изучая вопросы, которые, по мнению многих, меня вовсе не касались.

— Какие же?

— Такие, как лечение самых разнообразных болезней, как традиционное использование лекарственных трав, мазей. Даже наше путешествие с обозом стало для меня большой школой, благодаря Мокрому Дикарю, нашему проводнику-индейцу, который передал мне многие секреты врачевания не только своего народа, но и других племен.

Майк откинулся назад, сцепив пальцы на затылке. «И какого черта она плетет эти небылицы?» — подумал он.

С того времени, как они уехали из конторы, Майк не мог отделаться от подозрения, что Эбби была в сговоре с кем-то, устроившим проделку с лифтом.

Даже теперь она старательно избегала его взгляда.

Но Майк решил продолжать поддерживать эту игру.

— Как интересно! — сказал он. — Ну, расскажи еще.

И Эбби, не умолкая, рассказала, причем ее запас подробностей был просто феноменальным — от того, как они добрались до своего отправного пункта в Индепендесе, штат Миссури, в 1858-м году, до покупки припасов, упаковки повозки и до присоединения к другим переселенцам.

— А потом переселенцы единодушно выбрали начальника обоза — твоего предка Арлена.

Майк выпрямился так резко, что едва не выбил из-под себя стул. Так вот в чем дело! Это имело какое-то отношение к его бизнесу. Может, она намеревается претендовать на какую-то долю «Лакомств Арлена», выдумывая некую связь с его предком.

— Стало быть, Арлен был самим воплощением руководителя, не так ли? — Майку не удалось скрыть сарказм в голосе.

Эбби взглянула на него, потом подняла тонкие пальцы (этот жест ему уже был знаком), по-видимому, для того, чтобы погладить упругую кожу под своим хорошеньким подбородком.

— Арлен был очень славным человеком, — спокойно ответила она. — Но руководить он научился только на собственном опыте.

Майк налил себе свежего кофе из кофейника, оставленного Ханной. Он чувствовал себя совершенно сбитым с толку. Почему Эбби честно не признается, что ей надо от него?

Заглянув в ее глаза, он попросил:

— Расскажи мне поподробнее об Арлене и об этом волшебном путешествии на Запад.

— Оно не было волшебным, — возразила Эбби. Ее красивые карие глаза засверкали от гнева, вызванного его поддразниванием. И все-таки, встретившись с его взглядом, она казалась встревоженной. — Путешествие было очень трудным. Мы даже потеряли во время пути племянника Арлена, бедного сиротку Джимми.

— Вы его потеряли? И ты, наверное, использовала какое-нибудь тайное индейское заклинание и на следующий же день вызвала его обратно?

Эбби с достоинством выпрямилась.

— Бедный Джимми умер на маршруте обоза.

И по ее раскрасневшейся щеке скатилась слеза. Майку, мгновенно испытавшему раскаяние, захотелось стереть ее. Кем бы она ни была — сумасшедшей или чертовски хорошей актрисой, но он решил выслушать ее до конца.

— Извини меня, — сказал он. — Рассказывай, я тебя слушаю.

Вслушиваясь в ее рассказ, Майк вдруг почувствовал, что начинает верить ей. Ему даже захотелось сжать эти тонкие руки, покоящиеся на столе, и утешить ее, когда она поведала о болезни своего отца, о страхах за свою сестру, Арлена и всех остальных.

Возможно, и он тоже спятил…

— У меня есть основание надеяться, что моя сестра все-таки вышла замуж за Арлена… Ты случайно не знаешь, как звали его жену? Не Люси?

Ну, если его двоюродная бабушка Майра и упоминала когда-либо имя жены Арлена, то сейчас Майк не мог бы его вспомнить.

— Нет, я не знаю, — ответил он, ошеломленный.

Затем Эбби повторила то, что говорила Майку при первой их встрече — что их обоз оказался без воды, едва они добрались до пустыни.

— Вот я и молилась о спасении в том месте, где ты нашел меня, — сказала она. — Наш проводник-индеец рассказывал о магических свойствах подобных мест, где находятся окаменелые останки древних тварей. Я полагаю, что эти окаменелости каким-то образом и связали наши эпохи, твою и мою… Я ведь потеряла сознание, а когда очутилась, ты был рядом, и я оказалась в твоем времени.

Она замолчала, ожидая его реакции. Глаза ее были ясными и полными надежды, а губы слегка дрожали.

Майк пробормотал что-то невразумительное, и его лицо снова стало печальным.

— Что ж… вот и все… — грустно закончила свой рассказ Эбби. — Конечно, это не объясняет, почему я здесь. Но я и сама этого пока не знаю. Правда, уверена, что это имеет отношение к моим особым возможностям, так как… Эбби затаила дыхание, и ее руки взлетели ко рту, словно она испугалась слов, только что слетевших с языка.

— Твои… особые возможности?

Губы ее задрожали, она попыталась улыбнуться.

— Иногда меня посещают видения, из которых я узнаю о неприятных случаях, которые должны приключиться с людьми.

Майк снова подумал о происшествии с лифтом. Было это спланировано или нет, но Эбби спасла его жизнь. Он сразу же вспомнил наводнение, которое Эбби заранее «услышала» в пустыне. Тогда она спасла их обоих, и это уж никак не могло быть задумано предварительно.

Но если эта часть ее истории была правдивой, то уж не рассчитывает ли она, что он поверит и в остальное? Разве может поверить в такое любой благоразумный человек?

А Эбби, должно быть, почувствовала его отношение к ней, к ее рассказу.

— Ханна говорит, что многое знает о людях. И ты это в ней признаешь.

— Я признаю то, что она хорошая экономка, — хмуро отозвался Майк.

Эбби протянула руку к своей кофейной чашечке. Майк снова заметил, что ее изящные руки были мозолистыми, привыкшими к тяжелой работе.

— Я и сама не поверила бы в такую историю, — сказала Эбби, — если бы не оказалась здесь.

— Выхолит, тебе более ста пятидесяти лет? Я не дал бы больше ста лет! — Майк снова не скрыл сарказма.

Взгляд Эбби взлетел вверх — и вот она уже смотрела ему прямо в лицо. Ее карие глаза заблестели от слез, она выглядела задетой не меньше, чем если бы он дал ей пощечину. Майк мгновенно устыдился, однако так и не смог ничего поделать со своим недоверием.

— Не можешь же ты рассчитывать, что я поверю в твою историю? — спросил Майк.

— Думаю, что не могу, только ведь я не знаю, как мне доказать, что я рассказала тебе правду.

Майк встал. Ему нужно было время, чтобы разобраться в рассказе Эбби и подумать, что же с ней делать.

— Я допью кофе у себя в берлоге.

— А я взгляну, не нужно ли чем-нибудь помочь Ханне, — тихим, приглушенным голосом вымолвила Эбби и выбежала из комнаты.

Ханна уже закончила мыть посуду после ужина и как раз снимала с себя передник, когда Эбби вошла на кухню.

Экономка замерла и, прижав ко лбу три пальца, закрыла глаза.

— Ах ты, бедняжка моя, дорогая Эбби… — проговорила она каким-то необычным рокочущим голосом.

Эбби оцепенела. Не явилось ли Ханне какое-то видение?

— Я получаю от тебя отзвуки огромного смятения, — продолжала Ханна, — с огромного расстояния. Нет, времени. Через гигантские пространства времени…

Эбби чуть не задохнулась. Она подбежала к Ханне, стоявшей у раковины, и остановилась, едва не коснувшись ее. Может быть, Ханна и вправду обладает способностью видеть гораздо дальше, чем обычные люди. Эбби была так необходима родственная душа!

Вскоре Ханна открыла глаза и, криво ухмыльнувшись, вполне обычным голосом сказала:

— Я и в самом деле поражена тем, через что тебе пришлось пройти. Путешествие сквозь время и все такое…

— Вы… вы увидели это? — ошеломленно спросила Эбби.

— Нет, просто подслушала. — Ханна подняла свою пухлую ладонь. — Если человеку не удается получить преимущество в чем-то, ну… не хватает сил… тогда ему приходится мошенничать.

Эбби в замешательстве покачала головой.

— Хотела бы я как-нибудь подслушать все насчет тебя и того, зачем ты явилась, — продолжала Ханна. — Старинный обоз? Путешествие через время? Ух ты! — Она потрогала руку Эбби, словно желая удостовериться в том, не призрак ли она. — Сейчас я устала, поеду-ка домой спать. Пожелай Майку доброй ночи за меня, — продолжала Ханна, — и будь терпелива. У него сейчас тяжелое время, чтобы верить во что-либо. — Она помолчала, и ее маленькие карие глазки так и сверлили Эбби. — Поверь моему СЧВ (Сверхчувственное восприятие): ты сумеешь помочь ему, пока находишься рядом, но бьюсь об заклад, что в конце концов вы оба пострадаете.

И Ханна быстро удалилась. А Эбби осталась стоять, совершенно сбитая с толку. Эта женщина была бесстыдной, она сама призналась, что подслушивала разговоры своего хозяина. Но она верила в то, что говорила Эбби.

Но что Ханна имела в виду, когда говорила о помощи и о страдании?

Почувствовав себя очень одиноко, Эбби решила найти Майка и пожелать ему доброй ночи, тем более что Ханна просила ее сделать это.

В комнате, которую Майк назвал «берлогой», раздавались какие-то голоса, но он был там один, сидел и пил кофе. Эти звуки очень смутили Эбби: казалось, они окружали Майка, сидевшего на тахте и смотревшего в сторону большой резной книжной полки на степе у двери.

Эбби повернулась в направлении его взгляда.

Майк смотрел на небольшой ящик на полке, напоминавший тот, волшебный и наполненный словами, который она уже видела в его конторе… Только этот ящик был особенным: внутри него находились люди!

Майк только покачал головой, когда Эбби с раскрытым от изумления ртом смотрела на телевизор. Какая великолепная актриса! Тон ее был искренне очарованным, когда она сказала:

— Звук у этой машины похож на радио в твоем «бронко», а сам ящик — вроде… компьютера Лидии у тебя в конторе. Что же это такое?

— Это телевизор, Эбби. Все люди знают о телевизорах, даже те, кто слишком беден, чтобы позволить себе покупать их.

— Всему свое время, Майк, — Эбби вздохнула и присела рядом с ним. — А внутри ящика люди настоящие? Они выглядят такими маленькими.

— Это просто их изображение, — Майк старался говорить терпеливо. — Существует научное объяснение телевидения.

— Возможно, тогда существует и научное объяснение волшебства, которое перенесло меня сюда. — Она глубоко вздохнула, словно набираясь храбрости, и спросила: — Скажи мне, пожалуйста, Майк: почему ты терпишь заявления Ханны об ее особенных способностях, а о моих даже слышать не хочешь?

Что ж, аргумент Эбби придумала хороший. Но он все равно не мог принять всерьез ее россказни.

— Просто дело в том, что… — Майк не договорил и пожал плечами.

— Меня притянул сюда ты. Вечером накануне того дня, когда я перенеслась в это время, я стояла одна в пустыне и видела, как звезды в небе передвинулись и заняли такое положение, в котором находятся сейчас. И тогда мне показалось, что я смотрю на них глазами какого-то другого человека. Мало того, я даже почувствовала его состояние — гнев, печаль и одиночество. По-моему, это были твои ощущения…

У Майка перехватило дыхание, он уставился на Эбби. Сделав слишком большой глоток кофе, он подавился и закашлялся. Швырнув на стол чашку, Майк быстро поднялся, довольный тем, что, кашляя, сможет обдумать ту информацию, которую сообщила ему только что Эбби.

Значит, та галлюцинация, которая так потрясла Майка и о которой он никому не говорил, была настоящей? И что Эбби тоже почувствовала это… более века тому назад?

Эбби похлопала Майка по спине, чтобы его кашель прекратился.

— Майк, с тобой все нормально?

Майк кивнул. Эбби с сочувствием смотрела на него, и в ее карих глазах стояла глубокая-глубокая печаль.

— Если ты в этом уверен, — сказала она, — то я ухожу. Спокойной ночи тебе.

— Эбби… — с трудом выдохнул Майк, не зная, что ей сказать…

Он знал только одно: он не хочет, чтобы она уходила. Только не сейчас… Не раньше, чем он поймет.

Однако Эбби, бросив на него полный печали взгляд, ушла.

В эту ночь ей приснился дурной сон. Она видела, как обоз уходит без нее, оставляя ее в пустыне. Она так боялась, что все они погибнут, прежде чем найдут свою судьбу.

Эбби проснулась, дрожа и плача. Должно быть, она нашумела, поскольку Майк внезапно оказался рядом, он сидел с ней на постели и крепко обнимал ее. И снова, как и в ту ночь, когда он тоже обнимал ее, грудь его была обнажена, а его волосы приятно щекотали ей щеки и нос. Тусклый свет просачивался в комнату через открытую дверь из коридора снаружи, и Эбби увидела, что на Майке всего лишь короткие синие трусы из атласа.

Эбби припомнила их поцелуй, когда Майк примчался за ней в высохшее русло. Ей были нужны сейчас его губы, его тело. И, прижавшись к нему, она поняла, что и он хочет именно этого.

— Перестань, Эбби, — прошептал он. — Все будет хорошо, — а спустя мгновение, все еще крепко обнимая ее, добавил: — Ты… извини меня. Все, что ты сказала… это невероятно. Если только…

Она понимала, как трудно ему было это сделать — извиниться, в особенности, если он считал, что не сделал ничего дурного. Тронутая его стремлением утешить ее, Эбби заставила Майка замолчать, прикрыв его твердые губы своей ладонью.

Сначала Майк поглаживал ее по спине, утешая, как взрослый успокаивает ребенка. Но вскоре его руки добрались до чувствительных мест в основании ее шеи и за ушами, вызывая легкую дрожь в каждой точке, которой касались. Пальцы Майка пробирались по распущенной копне ее волос, запутывая, а потом освобождая их. Эбби слышала его неровное дыхание.

Как приятно было прикосновение его сильных рук. Прижимаясь к нему, она ощущала его обнаженную кожу. И это было потрясающе. Запах тела опьянял и будил страсть. Ничто в воспитании Эбби не подготовило ее к чувствам, переполнявшим тело. Она, конечно, слышала приглушенные шепотки о том, что происходит между мужчиной и женщиной. Порядочные дамы ждут до свадьбы, но даже и после этого они не должны наслаждаться отношениями мужа и жены.

Вот только… ах, как же этот жар и томление растекались по ее телу? Внутри нее разгорался огонь, грозивший взорваться необузданным большим пожаром.

Эбби придвинулась ближе к Майку, желая, чтобы он продолжал, но… он остановился. Он вообще прекратил все движения! А потом, медленно и неохотно, словно это усилие причиняло ему невыносимую боль, оторвался от нее.

— Извини… — глухо проговорил он. — Я не должен был… я сделал тебе больно?

Все еще неровно дыша, Эбби тихо ответила:

— Твои прикосновения не причинили мне боли, Майк.

Наступило молчание, а потом Майк сказал:

— Но мои слова перед этим причинили.

Она промолчала.

— Эбби, чего ты хочешь от меня?

Голос его прозвучал резким криком, красивое лицо в слабом свете из дверного проема казалось маской, искаженной болью. Но Майк не дал ей времени ответить и продолжал медленно и нежно:

— Я говорю себе, что ты сумасшедшая. Но если так… что ж, тогда и я тоже. Ты была права: видения, которые ты описала, — это мои галлюцинации… и никто другой о них не знает. И если это правда, если мы разделяли их и сверхъестественное в Самом деле существует… ну, кто я тогда такой, чтобы говорить, что ты не явилась из своего обоза… из прошлого? Я не знаю, во что верить…

Машинально протянув руку, она вцепилась в его ладони и прерывисто прошептала:

— Поверь мне, Майк… пожалуйста. — Она притянула его ладонь к своей щеке, чувствуя на своей нежной, увлажненной слезами коже его прикосновение. — Пожалуйста, — повторила она.

Он застонал, притянул ее ближе, и снова на нее накатила волна наслаждения, и она беспомощно обмякла в его руках.

Майк опять погладил ее через ночную рубашку. Если раньше Эбби ощущала эту материю как своего рода защитный барьер, то теперь рубашка показалась помехой, и Эбби безумно хотелось отбросить ее прочь.

Между тем губы Майка нашли ее губы, побуждая к ответу, обжигая их огнем. Его губы становились настойчивее, и он то прижимался к ней, то чуть отстранялся, пока Эбби не сделала то, чего он добивался, притянула его к себе. Прижавшись к Майку, она страстно ответила на его поцелуй.

Эбби немного отодвинулась, чтобы позволить Майку приподнять ее ночную рубашку. И она громко вздохнула, когда его пальцы прикоснулись к ее груди и стали их нежно поглаживать. Все происходило так стремительно.

Майк оторвался от ее губ, и пока она пыталась призвать его обратно, его зубы осторожно потянули один сосок, потом другой… Дыхание как бы застряло у нее в горле, когда его губы продолжили свое влажное и обжигающее исследование.

А пальцы Майка спускались еще ниже, и Эбби выгибалась дугой под их прикосновениями. Он был ласков, но настойчив: его ласкающие пальцы порождали обжигающий жар, который воспламенял каждое затронутое ими место, подобно гонимым ветром искоркам в сухом лесу. Эбби, извиваясь, открывалась, чтобы даровать ему более удобный доступ. А Майк все продолжал свою утонченную пытку. Дыхание ее стало неровным, перемежаемым тихими стонами, которые Эбби не могла контролировать. Ее голова металась по подушке. Она шептала какие-то слова, которых даже сама не могла понять, а Майк заглатывал их, снова и снова овладевая ее губами. И наконец, он дерзко вонзил свой язык ей в рот. Он хотел от нее ответа… И внезапно Эбби тоже захотелось коснуться его. Она протянула руку, чувствуя под шелковистой тканью его трусов свидетельство его желания. Теперь настала его очередь хватать ртом воздух. Эбби должна была познать его мужскую силу, поэтому она ухватилась за его длинное древко, чувствуя, что краснеет. И все же она с любопытством тянула, гладила и изучала, действуя так же нежно и грубо, как продолжал вести себя с ней Майк.

Сдержанность ее, казалось, исчезла. И, когда он бережно опустил ее на спину на постель, Эбби ощутила его самой сердцевиной своей женственности. А он был жестким и пылким, а потому таким желанным…

И тогда Майк решительно ворвался в нее. Она затаила дыхание от первой боли, и он заколебался.

— Пожалуйста, — хрипло проговорила она. — Не останавливайся.

Майк, встретившись с ее взглядом, закрыл глаза и продолжил свой чувственный натиск. Эбби забыла свой страх и выгнулась навстречу, со стоном ответив на его напор. Его горячая кожа обжигала ее бедра. Эбби почти теряла сознание. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного, она целиком оказалась во власти этого мужчины, дарившего ей наслаждение. А потом по ее телу прокатилась волна беспредельного облегчения. Эбби громко кричала, а Майк застонал.

Они лежали на постели, тяжело дыша. Спустя несколько мгновений Майк тихо спросил:

— Эбби, почему ты не предупредила меня, что ты девушка?

Голос его был полон сожаления. Разве это важно?

Эбби молила Господа, чтобы Майк не возненавидел ее больше за то, что она утаила еще одну подробность.

— Только потому, что я боюсь, что причинил тебе боль.

Снова Майк тревожился, как бы не сделать ей больно. Но по-прежнему ее единственной болью, которую она ощущала, было его недоверие.

Эбби прижалась к нему, положив голову на влажную грудь, упиваясь запахом его тела, ощущением сильных рук, прижимавших ее к себе.

Но она ничего не сказала.

— Я бы поверил тебе, Эбби, если бы мог, — прошептал он.

Но он не мог.

Эбби попыталась уснуть, но сна не было. Комок стоял в горле. Она с трудом сдерживала слезы.