"«Сталинские репрессии». Великая ложь XX века" - читать интересную книгу автора (Лысков Дмитрий Юрьевич)

Глава 27 Эксплуатация мифа «Изнасилованная Германия» или в чём смысл фальсификации истории

Рассмотрев наиболее популярные мифы военной истории, отвлечёмся на время от вопроса о сталинских репрессиях и взглянем на проблему шире.

В чём смысл исторических фальсификаций, и в частности фальсификации истории Великой Отечественной войны? Какие технологии применяют пропагандисты и насколько их утверждения соответствуют действительности? На наших глазах осуществляется большая операция по внедрению в массовое сознание мифа об «изнасилованной Германии». Проходит она явно, без лишней таинственности, грех не воспользоваться ею как учебным материалом.

Какую угрозу несут для нас мифы такого плана? Приведу пример, важный для понимания проблемы. Не так давно я стал свидетелем интернет-дискуссии по разделу Польши в 1939 году. Спор шёл интеллигентно, со ссылками на документы, соглашения и нормы международного права. На определённом этапе собеседники поняли, что оперируют одной и той же фактурой, но расходятся в её оценках. Здесь прозвучал уникальный по своей полноте вопрос: «Законодательно всё понятно. Моральное рассмотрение недопустимо исходя из того, что для поляков это будет удар в спину, для украинцев и белорусов — освобождение, а что для нас? Для граждан современной России?»

Это очень точно и закономерно сформулированный вопрос о самоидентификации. Национальное, если хотите, общепринятое видение вопроса есть у поляков, у украинцев, у белорусов. Его нет у нас. Многочисленные труды историков-фальсификаторов поддерживают такое состояние общества.

Неудивительно, что на теме ВОВ сконцентрировано особое внимание пропагандистов всех мастей. Оспаривается даже сама Победа. Яркий пример — один из «последних» вопросов, который любят задать сторонники переписывания истории: «Почему тогда победители живут хуже побеждённых»?

В ответ можно услышать рассуждения о плане Маршалла, сравнении экономик СССР и Западного блока, даже абсурдную в значительной мере аргументацию «потому, что мы и есть побеждённые».

На полноценный ответ это не тянет, что неудивительно. В самой постановке вопроса скрыт подвох, он не подразумевает анализа соревнования экономических систем второй половины XX века. Понятия «победитель» и «побеждённый» задают строгие границы области рассуждений, сводя её к периоду окончания ВОВ — с одной стороны, и абстрактному «уровню жизни» — с другой.

Вообще-то очевидно, что разорённый тотальной войной на своей территории Советский Союз физически не мог жить лучше, чем побеждённая Германия. Максимум, обе разорённые страны могли находиться примерно в равных условиях разрухи.

Существуют, однако, условия, при которых победитель-СССР мог резко повысить уровень жизни своих граждан в результате Победы. Разграбив Германию, вывезя ценности, скот и урожай, оставив немцев пухнуть с голоду на картофельных очистках. Но это мотив фашистов, которые и планировали «жить лучше, чем побеждённые» (причём большая часть побеждённых не должна была жить вообще).

Советский Союз, напротив, одной из главных задач на оккупированных территориях ставил снабжение местного населения. 2 мая 1945 года (напомню, что бои за рейхсканцелярию прекратились только в 15 часов 2 мая) член Военного Совета 5-й ударной армии генерал-лейтенант Боков определял основные задачи военных комендатур в Берлине:

11 мая появилось постановление Военного Совета 1-го Белорусского фронта о снабжении продовольствием населения Берлина. В нём, в частности, говорилось:

Была ли у СССР установка грабить Германию? Присутствовал ли в Великой Отечественной войне мотив поднять жизненный уровень населения за счёт порабощённых или ограбленных немцев?

Показательно, что этот хитро сформулированный вопрос использует именно фашистскую, а не советскую мотивацию. Правда скрыта в нём под несколькими смысловыми слоями и остаётся незамеченной на первый взгляд.

Подобных примеров множество. На наших глазах разворачивается многоэтапная кампания под условным названием «советские солдаты на оккупированных территориях творили зверства не меньшие, чем вермахт в СССР». Особое внимание в рамках этой темы уделяется массовым изнасилованиям немок, которые якобы происходили в Германии в 1945-м.

Воздействие темы массовых изнасилований на общественное мнение давно известно пропагандистам, она демонизирует врага, выводя его за рамки морали, этики, в целом понятия «человек». Недаром ведомство Геббельса активно эксплуатировало именно эту тему, а совсем недавно мы могли воочию наблюдать использование всё того же аргумента в ходе подготовки бомбардировок Югославии.

Вот только в данном случае за рамки морали и человечности выводятся наши деды, воины-освободители.

«Красноармейцам, по большей части малообразованным, были свойственны полная неосведомлённость в вопросах секса и грубое отношение к женщинам…» — пишет в статье с говорящим названием «Они изнасиловали всех немок в возрасте от 8 до 80 лет» известный британский застрельщик темы Энтони Бивор.[94]

Статья изобилует жуткими подробностями о насилии в стенах монастыря, роддома («беременные и только что родившие были все изнасилованы без жалости»), статистическими данными: «Хотя как минимум 2 миллиона немок были изнасилованы, значительная их часть, если не большинство, стали жертвами групповых изнасилований».

Творчество г-на Бивора не отличается ссылками на документы, а приведённые выше цифры появляются в его работе с таким предисловием: «Один доктор подсчитал, что…» Это, впрочем, не мешает средствам массовой информации широко тиражировать его измышления.

То, что они достигают цели, видно из современных русскоязычных интернет-обсуждений творчества Бивора. Здесь можно встретить весьма патриотическую, на первый взгляд, позицию: «Мне нет дела до страданий немцев во время победоносного шествия советских войск!» Или такую: «Убеждён, что это носило системный характер. И ничего особенного в этом не вижу. Война исполинских масштабов…» И даже: «Что жалеть немцев? И обсуждать это особо не надо, и каяться России не за что…»

В этих словах уже содержатся оправдания, причём самого неразумного плана. Лишённые конкретных исторических знаний, молодые люди говорят: «Немцы сами виноваты!» Если на секунду задуматься, это означает автоматическое признание массового насилия, которое чинили наши деды. «Да, насиловали, но за дело» — так звучит этот тезис, если его переформулировать. Оправдание превращается в признание.

Но был ли сам факт, на котором строятся эти утверждения? Попробуем разобраться. Вначале выясним, кто вошёл на территорию Германии, кто эти «по большей части малообразованные» красноармейцы, как воспитаны, какие исповедуют ценности, что считают должным, а что — недопустимым.

Как обстояли дела с образованием военнослужащих РККА, показывает донесение начальника Политического управления 1-го Украинского фронта о политико-воспитательной работе с новым пополнением из числа граждан, освобождённых из фашистской неволи от 7 апреля 1945 года:

40 тысяч человек разных возрастов и национальностей — достаточно репрезентативный срез для того, чтобы составить мнение об образовании советского человека 40-х годов. Впрочем, не образование является определяющим. Фашисты творили на территории СССР немыслимые зверства — хоть и существует общее среднее образование в Германии со времён Бисмарка. Важно, каким моральным ориентирам следует человек, что у него за душой, если хотите.

Важные для нашей темы слова встречаем в приказе И. В. Сталина, посвящённом 24-й годовщине со дня основания Красной Армии (приказ № 55 от 23.02.42). В нём сказано:

Но, может быть, это только слова? Хорошо ли знал Сталин Красную Армию или выдавал желаемое за действительное? В записи воспоминаний ветерана ВОВ Зимакова Владимира Матвеевича читаем:[96]

Действительно, сейчас трудно представить себе такое поведение (воспитание с тех пор серьёзно изменилось), однако нужно отдать должное — в отношении морального облика военнослужащих РККА Сталин в целом не ошибался. Собственно, ничего удивительного в этом нет, учитывая объёмы и обстоятельность донесений Главного политического управления Красной Армии о «политико-моральном состоянии бойцов». Думаю, им позавидовали бы и нынешние социологи.

Рассматривая тему «зверств на немецкой территории», немаловажно помнить, сколь «заорганизованной» (как назвали бы это сейчас) структурой была РККА. За соблюдением воинской дисциплины, морального и политического состояния бойцов следили как непосредственные командиры, так и политработники. Соблюдение законности контролировали особые отделы и органы военной прокуратуры. Кроме того, в частях действовали партийные и комсомольские организации.

Серьёзную ответственность возлагали на бойцов труженики тыла. «Мы показывали свою дисциплину, нам рабочие Южного Урала дали наказ: никакого мародёрства. И ничего такого не было, потому что за нашей армией, за корпусом следили, приезжал на фронт первый секретарь челябинского обкома», — вспоминает ветеран Кулешов Павел Павлович.[97]

Влияние на морально-нравственное состояние бойцов оказывал также и возрастной состав частей и соединений. В одних окопах на фронте оказались отцы, сыновья и деды. О своеобразных «дядьках» при солдатах вспоминают многие ветераны. Артиллерист Марков Николай Дмитриевич рассказывает:[98]

В основном ветераны в своих воспоминаниях сходятся на том, что отношения военнослужащих Красной Армии и мирного населения на оккупированных территориях складывались нормально — насколько это вообще возможно в условиях боевых действий. Вспоминает артиллерист Назаров Борис Васильевич: «Мародёрством и насилием занимались тыловики… Те, кто был на переднем крае, население, как правило, не обижали, и население к нам неплохо относилось…» «Вокруг наших батарей было очень много немецких беженцев, безоружных немецких солдат, потерявших свои части. Отношение с ними было мирное, они нас даже подкармливали».[99]

Танкист Родькин Арсентий Константинович вспоминает, как в январе 1945 года в их часть пришёл немец и принёс коробки с нерозданными новогодними подарками. А Пётр Ильич Кириченко вспоминает[100] такой случай, произошедший с ним в Пруссии: «Я спускаюсь в подвал. Сначала темно, ничего не вижу. Когда глаза немного привыкли, увидел, что в огромном помещении сидят эти немцы, гул идёт, детишки плачут. Увидели меня, все затихли и с ужасом смотрят — пришёл большевистский зверь, сейчас он будет нас насиловать, стрелять, убивать. Я чувствую, что обстановка напряжённая, обращаюсь к ним по-немецки, сказал пару фраз. Как они обрадовались! Потянулись ко мне, часы какие-то протягивают, подарки. Думаю: „Несчастные люди, до чего вы себя довели. Гордая немецкая нация, которая говорила о своем превосходстве, а тут такое раболепство“. Появилось смешанное чувство жалости и неприязни».

Встречались и курьёзные случаи. Так, в донесении начальника политического отдела 8-й гвардейской армии о поведении немецкого населения в занятых пригородах Берлина от 25 апреля 1945 г. говорится: «В населённых пунктах Вильгельмсхаген и Рансдорф работают рестораны, где имеются в продаже спиртные напитки, пиво и закуски. Причём владельцы ресторанов охотно производят продажу всего этого нашим бойцам и офицерам на оккупационные марки. 22 апреля некоторые бойцы и офицеры побывали в ресторанах и покупали спиртные напитки и закуски. Часть из них поступала осторожно — в одном из ресторанов в Рансдорфе танкисты перед тем, как пить вино, попросили хозяина ресторана выпить его первым. Но некоторые военнослужащие поступают явно неправильно, разбрасываясь оккупационными марками. Например, литр пива стоит 1 марку, а отдельные военнослужащие платят по 10–20 марок, а один из офицеров отдал за литр пива дензнак достоинством в 100 марок. Начальник политотдела 28 гв. ск полковник Бородин приказал владельцам ресторанов Рансдорфа закрыть рестораны на время, пока не закончится бой».

Конечно, тема отношений советских солдат и немецкого населения отнюдь не так однозначна. В донесении члена Военного совета 1-го Украинского фронта от 4 апреля 1945 г. читаем: «Отношение немецкого населения к Красной Армии на ранее занятой территории Германии остаётся враждебным. Они совершают диверсионные акты и помогают скрываться немецким солдатам, оставшимся в тылу войск фронта. Так, во время боёв немецкое население города Штренгау всячески вредило нашим подразделениям…»

Из донесения начальника политотдела 7-го гвардейского кавалерийского корпуса от 30 апреля 1945 г.: «В городе Ратенов, где действует 14-я гв. кавдивизия, имели место многие случаи явно враждебного отношения немцев из гражданского населения к нашим военнослужащим. […]

27 апреля зам. командира 54-го гв. кавполка по политчасти гв. майор Якунин… вышел на улицу. С чердака соседнего дома раздалась автоматная очередь. Стреляла немецкая женщина из автомата. Якунин получил тяжёлое ранение в руку, после чего умер. […]

28 апреля командир батареи 76-мм орудий 54-го гв. кавполка 14-й гв. кавдивизии гв. ст. лейтенант Сибирцев, находясь… в освобождённой части г. Ратенов, выстрелом с чердака был убит немцем 58 лет. В этот же день были ранены красноармеец 318 гмн Карпов и гв. старшина м/с Мальчиков (54-й гв. кавполк) при следующих обстоятельствах: …сзади, из дома, раздалась автоматная очередь, в результате чего Карпов и Мальчиков были ранены. При обыске в доме была обнаружена немецкая семья. Хозяин дома старик был захвачен с автоматом в руках».

Нельзя отрицать и отдельных преступлений со стороны солдат Красной Армии. И. В. Сталин 19 января 1945 года подписал приказ, который требовал не допускать грубого отношения к местному населению. Этот приказ касался преимущественно проблемы «грабежей и барахольства», как это принято было тогда называть, однако внимание Сталина к проблеме достаточно показательно.

20 апреля 1945 года за подписью Сталина была издана Директива Ставки Верховного Главнокомандования об изменении отношения к немецким военнопленным и гражданскому населению. В ней от командующих войсками и членов Военных Советов требовалось «изменить отношение к немцам как к военнопленным, так и к гражданским. Обращаться с немцами лучше. Жесткое обращение с немцами вызывает у них боязнь и заставляет их упорно сопротивляться».

Аналогичные, но более подробные директивы пошли в войска от Военных Советов фронтов.

У Ставки ВГК были серьёзные основания для подобных приказов. Вот фрагмент записи воспоминаний ветерана Борисова Михаила Федоровича:[101] «Желание мстить, когда вошли на немецкую территорию, было. Ребята иногда придут в дом, дадут очередь из автомата по разным портретам, по шкафам с посудой… И в то же время я видел своими глазами, как полевые кухни кормили местных жителей. […] Вскоре после перехода границы Германии был издан приказ, регламентирующий поведение на оккупированной территории. Хотя до этого мы знали одно — убей немца, и четыре года жили этим. Этот переход давался очень тяжело. Судили многих».

Его слова подтверждает доклад военного прокурора 1-го Белорусского фронта о выполнении директивы Ставки ВГК об изменении отношения к немецкому населению от 2 мая 1945 года: «В отношении к немецкому населению со стороны наших военнослужащих, безусловно, достигнут значительный перелом. Факты бесцельных и [необоснованных] расстрелов немцев, мародёрства и изнасилований немецких женщин значительно сократились, тем не менее даже и после издания директив Ставки Верховного Главнокомандования и Военного совета фронта ряд таких случаев ещё зафиксирован.

Если расстрелы немцев в настоящее время почти совсем не наблюдаются, а случаи грабежа носят единичный характер, то насилия над женщинами всё ещё имеют место; не прекратилось ещё и барахольство, заключающееся в хождении наших военнослужащих по бросовым квартирам, собирании всяких вещей и предметов и т. д.».

При этом военная прокуратура, а следовательно, и Ставка не были склонны к самоуспокоению или самообману. В продолжении доклада говорится:

Здесь же отмечалось:

Действительно, на оккупированной территории военнослужащие РККА совершали преступления. К примеру, в цитировавшемся выше докладе военного прокурора 1-го Белорусского фронта приводится 6 подобных случаев, выявленных за период с 22 по 25 апреля. «Можно привести ещё целый ряд таких фактов и по другим соединениям», — пишет он.

Весьма показательный случай, дающий представление о мерах по борьбе с преступлениями со стороны военнослужащих вспоминает ветеран Василий Павлович Брюхов.[102] Он рассказывает о судьбе своего сослуживца, командира танка лейтенанта Иванова с Белгородчины. Румыны сожгли его деревню, в подожжённом сарае погибли жена Иванова и двое маленьких детей.

Часть оказалась на территории Румынии, в городе Крайово: «Выпили и пошли с механиком искать молодку… Зашли в дом, в комнате молодка лет двадцати пяти сидит, пьют чай. У неё на руках полуторагодовалый ребёнок. Ребёнка лейтенант передал родителям, ей говорит: „Иди в комнату“, а механику: „Ты иди, трахни её, а потом я“. Тот пошёл, а сам-то пацан, с девкой связи не имел. Он начал с ней шебуршиться. Она, видя такое дело, в окно выскочила и побежала. А Иванов стук услышал… Ну, он ей вдогонку дал очередь из автомата. Она упала. Они не обратили внимания и ушли…

На следующий день приходят её родители с местными властями к нам в бригаду. А ещё через день органы их вычислили и взяли — „СМЕРШ“ работал неплохо… На третий день суд. На поляне построили всю бригаду, привезли бургомистра и отца с матерью… Объявили приговор: „Расстрелять перед строем. Построить бригаду. Приговор привести в исполнение“…

Бригадный особист, полковник, говорит нашему батальонному особисту, стоящему в строю бригады: „Товарищ Морозов, приговор привести в исполнение“. Тот не выходит. „Я вам приказываю!“… Тот пошёл. Подошел к осужденному… говорит ему: „Встань на колени“… Встал на колени, пилотку сложил за пояс: „Наклони голову“. И когда он наклонил голову, особист выстрелил ему в затылок. Тело лейтенанта упало и бьётся в конвульсиях…»

В этой цитате хорошо прослеживается схема: получив сообщение от местных властей, особый отдел провёл расследование, установив виновного. Суд приговорил его к расстрелу перед строем, несмотря на звание, авторитет (Василий Павлович подчёркивает, что Иванов пользовался в части большим авторитетом), награды и героизм, проявленный в боях. Ветеран, рассказывая этот эпизод, описывает, какое удручающее впечатление произвела казнь на бригаду.

«Конечно, проявления жестокости, в том числе и сексуальной, случались. Их просто не могло не быть после того, что фашисты натворили на нашей земле. Но такие случаи решительно пресекались и карались. И они не стали массовыми», — говорит в интервью газете «Труд»[103] генерал армии, президент Академии военных наук Махмут Гареев.

Проблема взаимоотношений солдат РККА и мирного населения Германии не менее многогранна и сложна, чем оценки других этапов нашей истории. На приведённых выше примерах мы видим, насколько легко пропагандисты от истории приводят огромные, комплексные явления к одному знаменателю и лепят на них ярлыки: сталинизм, репрессии, малообразованные красноармейцы, победители так не живут и т. д.

Легко заметить, что методы во всех случаях используются одни и те же, а мифы военной истории сплошь и рядом пересекаются с мифами из истории страны, и наоборот. Чёрный миф, который мы рассматриваем как «сталинский», на самом деле гораздо шире, он нацелен на демонизацию куда больших отрезков истории. Под удар попадают чрезвычайно важные элементы нашей жизни, вокруг которых выстраивается мировоззрение общества. И этого не стоит забывать.

Последствия такой демонизации весьма серьёзны. Удары по истории ВОВ, как и удар по сталинскому периоду, нанесли непоправимый урон элементам, скрепляющим нас в народ. Подробно суть этих процессов и их последствия мы рассмотрим в следующих главах.