"Приключения Мага" - читать интересную книгу автора (Alen A A)

Глава 22. В деревне и глубже

Тройка пацанов-наблюдателей валялась около прохода и никакого наблюдения не вела. Того парня, который в прошлый раз меня чуть не заметил, среди них не было. Проскользнув мимо них незамеченным, я направился в деревню. Невидимость мною была скинута перед крайним деревом, а на канистру накинут морок в форме саквояжа. Вскоре деревенские заметили меня и несколько детишек побежали к дому Марака, что-то крича. В их воплях мне удалось выделить только своё имя – Лекес. Марак вышел из своего дома, поприветствовал меня с улыбкой и предложил пройти к старосте. По дороге я спросил у Марака – Какое сейчас время года? Он меня не понял, а из последующих моих вопросов выяснилось, что здесь всегда жарко и только раз в год весной два месяца льют дожди. Сезон дождей закончился полгода назад. Так с разговором мы дошли до дома старосты. Около дома на небольшой площадке на солнцепёке стоял тот самый внимательный пацан, похоже наказанный за что-то. В стороне в тени пальм сидел жрец. Староста похоже увидел нас в окно, потому что выскочил и поприветствовал меня, а затем начал быстро о чём-то просить. Я же обратился к Мараку:

– Выясни, за что наказан этот парень. Марак поговорил со старостой и сказал:

– Арамат ирим Куарт говорит, что это мелочь недостойная твоего внимания, а у нас есть серьёзная проблема … Я прервал его:

– Какая проблема самая важная – решать мне. После чего жёстко посмотрел старосте в глаза. Видимо мой взгляд был сопровождён слабым ментальным ударом, потому что старосте слегка поплохело и он начал объяснять, не дожидаясь Марака. Оказывается его племянник, командир отряда наблюдателей за проходом, обвинил этого парня, что он плохо ведёт наблюдение, часто пропускает важное и вообще невнимателен.

– Твой племянник враль и подлец, – заявил я, – этот парень единственный кто вёл реальное наблюдение и в прошлый раз почти засёк меня. Ему помешал твой племянник. Сегодня я спокойно прошёл через проход и не один болван не трепыхнулся. Посади вместо племянника и его дружков пятилетнюю малышню – толку будет больше.

Староста был моей речью почти раздавлен. Оказывается жрец говорил ему тоже самое, так как наказанный парень приходился ему двоюродным племянником. В подобных деревнях всегда все всем приходятся родственниками. Отсюда вытекают довольно сложные отношения, и например теперь жрец что-то отыграл у старосты. Последний крикнул внутрь дома и оттуда вышла два здоровых мужика с палками и заспешили к проходу. Жрец пошёл с ними, а я сел в тенёк на его место. Староста подошёл ко мне и начал говорить, что появились гиганские ящерицы, которые вытаптывают поля и разрушают арыки. Мне было лень вставать и старосте было заявлено, что сначала надо разобраться с охраной прохода. А не то в следующий мой приход в деревне живых людей не останется, а будут ваяляться отдельно руки, ноги и головы. Около нас собралась группа жителей и они нехорошо смотрели на старосту. Вскоре показались мужики, гнавшие палками пацанов, у которых были связаны руки. Они сказали, что пацаны валялись в теньке и не следили за проходом. Племянник старосты упал на колени и запричитал. Марак переводил – оказвается они глаз не спускали с прохода и даже крысу заметили бы.

– Переведи им, что я несколько больше крысы, но они даже не посмотрели в мою сторону.

Группа уже разрослась в небольшую толпу и услышав моё заявление от Марака, начала смеяться, а виновный зло посмотрел в мою сторону. Слово взял жрец и заявил, что раньше подобных стражей клеймили и поручали им в дальнеёшем только женскую работу. Я поинтересовался, как именно клеймили и жрец нарисовал прутиком на земле руны «Враль» и «Несмотрящий». Мне пришлось немного постараться, чтобы построить эти руны у себя на руке, а потом я подошёл к парню и дал ему пощёчину. Видимо в моей руке было немного магии, потому что он взвыл, зато на его щеке чётко проявились эти руны. Жрец тихо мне сказал, что командиром стражи ему теперь не быть. Я опять посмотрел в глаза парню, в них смешались злоба и страх, причём первое мне было не нужно. Поэтому мне пришлось попросить жреца перевести:

– Знаешь ли ты сопляк, почему у мага Лекеса почти нет врагов?

– Нет, не знаю – удивлённо ответил парень.

– А потому, что они с уютом отдыхают в своих могилах и мне более не докучают – моя улыбка поставила точку. Парень побледнел так, что чуть грохнулся в обморок. Стоящий рядом староста был не намного менее бледным.

– Через двадцать дней пройдёт, – мой палец ткнулся в руны на щеке, – но что бы у прохода его больше не было. Староста облегчённо вздохнул:

– Двадцать дней он проходит в женском платье и будет делать их работу. А командиром стражи у прохода будет двоюродный племянник жреца.

Жрец перевёл мне слова старосты, а затем подозвал своего племянника и сообщил ему о принятых решениях. Закончив с этим, я предложил пройтись посмотреть на варанов. Староста, жрец, Марак, новый командир стражи и группа крестьян вызвались проводить меня на уничтожаемое поле. Подойдя к арыку, за которым было полувытоптанное поле, я увидел двух здоровенных ящериц. В холке они достигали полутора метров, толстые кривые ноги уверенно держали могучие тела, сзади которых по земле тянулись длинные хвосты. Эти рептилии были довольно сильны, но недостаточно подвижны. Поэтому мне пришлось переложив канистру-саквояж в правую руку, перепрыгнуть через арык, чтобы крестьяне не путались под ногами. На поле росло что-то похожее на кукурузу, но початки завязались недавно и стебли были высотой менее метра, что не мешало обзору. Раззявив пасти, оба крокодила не спеша пошли на меня и получили по ледяной стреле через пасть в мозг и в сердце. Стрелы были одновременно брошены с ладони и мгновенно разрушили и заморозили цели. Две туши медленно опутились на землю, немного подёргались и затихли. Крестьяне ожидали долгой и упорной схватки и были крайне удивлены мгновенным убиением «ужасных чудовищ».

Далее обратный прыжок через арык и вопрос к Мараку – готов ли мой дом? Меня обрадовали, что хижина уже готова, меня немедленно туда отведут и мне туда же принесут обед. А жаркое скоро приготовят из убитых мною ящериц. Сегодняшние приключения меня несколько утомили, поэтому возможность отдохнуть в собственной хижине меня обрадовала. По дороге Марак рассказал, что они просили хурбея – местного правителя низшего ранга убить варанов, но он запросил за это пять юношей и пять девушек в услужение и десятую часть урожая в течение десяти лет. Это было очень дорого, поэтому на деревенском сходе решили подождать меня, и только если меня долго не будет или для меня это окажется слишком сложным, то тогда согласиться. Нас догнали жрец с двоюродным племянником и поблагодарили за моё вмешательство. Парень заговорил о добыче серебрянки, но жрец резко прервал его. Тема была явно интересная, хотя о чём речь было мне не понятно. Но выяснять это надо было не на улице, а например в храме. Последний был открыт круглосуточно, а по ночам жрец в нём ночевал. Выяснять подробнее я не стал, так как мы уже подошли к моему дому.

Моё жилище представляло собой лёгкую хижину из тростника, обмазанного глиной. Тростник рос по берегам арыков, где его срезали на топливо и хозяйственные нужды. Пол в хижине был глинобитный и прокалённый костром, что делалось только в богатых домах. Около стены было устроено ложе из нескольких мешков с соломой. К стене со стороны ложа была приделана спинка, сплетённая из прутьев. Рядом стояло два кувшина с водой для питья и умывания, а очаг был на улице. Ещё в хижине было несколько плошек и чашек. Отсутствие кастрюль и сковородок Марак объяснил тем, что любая хозяйка с удовольствием для меня сготовит и собственная посуда поэтому мне не нужна. На трети длины окружности от двери в полу был деревянный лючок, под которым располагался минипогреб. В нём лежала вязка вяленой рыбы и лепёшка, и туда же я поставил саквояж-канистру. Туалет был в полях, чтобы удобрение зря не пропадало, а раз в пять дней устраивалось нечто вроде общей бани. Вошли дочери Марака и принесли фасолевый суп с лепёшками, который мы с ним с удовольствием съели. Минут десять пришлось подождать, пока принесут мясо с овощами, зато куски были огромными. Мясо запивали то ли легчайшим вином, то ли слегка забродившим соком. Закончили обед неплохим чаем со сладкими палочками.

После еды я немного пораспрашивал Марака обо всём. Этот мир назывался Наомис, а их страна – Мероя. Она тянулась от южной гряды до северных лесов. На востоке тоже была горная гряда с двумя выходами к морю, а на западе камнистая пустыня, в которой никто не жил. Их деревня была крайней на запад и недалеко от южной гряды. Почти вся страна, представляла собой пустыню с нечастыми поселениями. Более удобные для жизни места были около восточной гряды и вдоль двух рек, текущих из северных лесов к морям на востоке. На восточной реке ближе к морю располагалась столица. В деревню купцы заглядывали раз в несколько лет, а представитель хурбея заезжал осенью за скромной данью продовольствием. Сами селяне иногда ездили в небольшой городок на юго-восток от деревни, когда были заметные излишки урожая или повезло найти что-нибудь ценное, а заодно покупали инструмент, металлическую посуду и бурый уголь. Одежду и обувь шили сами, посуду лепили из глины и высушивали на солнце. Имелась печь для её обжига, но пользовались её редко – уголь был в дефиците. Кстати у меня в хижине посуда была с рисунком и обожжёная. Зверьё вроде варанов или твари из прохода заглядывали редко, но всегда наносили большой ущерб – селяне даже не пытались с ними бороться. Они тогда просили помочь хурбея, но он редко соглашался и тогда требовал за помощь немыслимую цену. Я же убил даже нага, с которым хурбей отказался связываться, и ничего серьёзного с них не спросил.

Мне захотелось спросить про серебрянку, но у двери послышались намеренно громкие шаги и почувствовался запах кож. Марак крикнул «Войдите» и в хижину зашёл мастер, принеся сапоги и куртку. Сапоги были сшиты точно по ноге на удобной пружинящей подошве, а голенища из хорошо выделанной прочной кожи на подкладке. Тоже относилось и куртке, только защёлка, идущая от воротника влево была непривычна. Сама защёлка представляла собой широкие, слегка выступающие над кожей крючки и липучку между ними. Куртка оказалась мне немного тесновата в плечах, но мастер распорол изнутри шов, крепящий рукава и зашил его заново. Всё это было быстро сделано при мне и теперь куртка стала чуть-чуть на вырост. На сапогах и куртке вился типичный змеиный узор с хребта нага, на который хорошо ложились защитные заклинания. Мне захотелось сразу защитить их от всего на свете или хотя бы от основных видов повреждений. Порывшись в своём кошеле, я вытащил горсть мелких серебряных монет, от которых у Марака и мастера полезли глаза на лоб. Это очень много сказал Марак. Тогда я отдал три монеты мастеру, а одну Мараку, ссыпал остальные в кошель и наложил на него парочку заклинаний. Мастер низко мне поклонился и ушёл весьма довольный, а Марак проворчал что-то вроде – незачем кидаться деньгами и селяне и так для меня всё сделают, слишком многим они мне обязаны. После мы налили себе сока-вина и откинулись на спинку. Что-то мне запрещало говорить о серебрянке с кем-либо, кроме жреца – а других вопросов у меня не было. Вошедшие дочери Марака собрали посуду и отнесли её во двор вымыть.

Марак поинтересовался, какая из них мне нравится, но я затруднился с ответом. Они все были какие-то никакие. Нет, это были симпатичные, хорошо сложенные женщины, но в них чего-то недоставало. Помыв посуду, они вернулись в хижину и Марак велел им раздеться и попросил меня выбрать кого-нибудь из них. Из-за пустыни деревня была слабо связязана с другими посёлками и любой чужеземец, забрёдший в неё должен был оставить здесь своё семя. Это является общим правилом для небольших замкнутых и изолированных селений во всех мирах. Конечно, можно было выбрать и других женщин в посёлке, но я не видел между ними разницы и не хотел огорчать Марака. Из троих его дочерей мною была выбрана средняя Тея. Во-первых она была повеселее своих сестёр, во-вторых у неё на шее бусы поблёскивали серебристыми вспышками и в-третьих она немного лепетала на Айвиш. Марак встал и удовлетворённо кивнул мне – у Теи были б'ольшие шансы забеременеть, чем у её сестёр. Когда сёстры Теи и её отец вышли, она легла на ложе, смазала себя душистым маслом и раздвинула ноги. Немного погладив и поласкав её, я понял, что ей это приятно, но не более того. Похоже понятия секса по крайней мере в отдалённых деревнях не существовало. Немного приласкав и погладив её после, я потрогал бусы и узнал, что это подарок жениха. Он ходил в проход за серебоянкой – за неё купцы много платят, но из последнего выхода не вернулся. Она очень о нём сожалела, но ходящие за серебрянкой редко живут долго. Только жрец Фенчер ходил за ней шесть лет, но став настоятелем храма, перестал. Она ещё полежала рядом со мной – ей были настолько приятны мои ласки, что она смеялась, но вскоре встала и сказала, что ей надо домой. Если завтра я её позову, то она придёт. Когда она ушла, я оделся и пошёл в храм.

Уже начало темнеть и похоже ночь наступит быстро, как на юге. Сапоги были стачаны прекрасно и они будто сами несли меня сначала по боковой улице в поле, а потом в храм. Мне было о чём поговорить с Фенчером и очень хотелось, чтобы он не запирался. Жрец встретил меня сразу внутри храма и повёл на третий этаж в малозаметную крохотную келью, чем-то напоминающую вагонное купе. Мы сели на полку-кровать, он откинул от противоположной стены полку-стол, достал два стеклянных стакана и бутылку с тёмно-красным вином. Бутылку со штопором он отдал мне, а сам достал вазу с фруктами и начал протирать стаканы, посматривая краем глаза как его гость справится с этим достижением научно-технической мысли. Объяснять, что подобным штопором мною была открыта не одна сотня бутылок, показалось излишним. Плеснув на донышко каждого стакана, я взял свой, понюхал и попробовал, почти лизнул. Вино оказалось прекрасным, с богатым букетом, но несколько крепковатым.

– Сдаётся мне, что ты Лекес пил нечто подобное – сказал Фенчер, наполняя стаканы.

– Пивал и покрепче – не спеша я отпил четверть стакана и закусил местной хурмой.

– И зачем же великий охотник и маг соизволил заглянуть в наши унылые края? – Фенчер был абсолютно серьёзен и ни капли насмешки не было в его словах, Айвиш в подобных разговорах дозволяет только абсолютно точные конструкции.

Мне пришлось сделать глоток и приложить усилие, чтобы промолчать – Айвиш вынуждает к ответу на вопрос собеседника. Зато можно рассчитывать, что умолчаний и недомолвок со стороны собесдника не будет. Фенчер знал это лучше меня и увидев, что я в состоянии промолчать продолжил:

– Серебрянка – богатство и проклятие нашего края. Он вытащил из шкафа и протянул мне серебристый пруток, размером с нетолстый круглый карандаш. По весу, по упругости и по твёрдости он был из металла, но из живого металла. Торцы были гладкими, но постреливали слабыми разрядами, а цилиндрическая боковая сторона была одновременно и гладкой и шероховатой на ощупь.

– Обычно она растёт только на границе нижних планов и в самых глубоких слоях некоторых средних планов – продолжал жрец, и крайне полезна для магов. Сетка из неё, надетая на голову, защищает от большинства ментальных ударов, а стилет из серебрянки пробивает защиту даже высших магтистров. Но я не маг – сразу оговорился Фенчер, и мне трудно судить. Но за неё купцы здесь платят хорошие деньги, а в столице и у моря она стоит много дороже золота. И растёт у нас она в срединных слоях в самой глубине прохода. Причём проходов, что ведут туда в нашем краю несколько. Поэтому хватает рисковых людей, что спускаются за ней. Но и тварей там порядочно – Фенчер протянул мне книгу с описанием серебрянки и охраняющих её тварей. Она была написана на Айвиш и положил её перед собою. В храме спрятана сетка-маска из серебрянки, но чтобы её найти надо собрать октаэдр из двенадцати прутьев, а добыть столько нереально. Обычно за выход добывают один-два прутка и десяток кристаллов. А после каждого выхода надо лечиться, а нижний и даже ближний источники нам недоступны. Отговорить тебя спуститься за серебрянкой вижу не получится – мой собеседник тяжело вздохнул, поэтому провожу тебя до границы, а дальше ты сам. Сейчас посмотри здесь книгу и отдохни, а перед рассветом позавтракаем и пойдём.

Фенчер ушёл, а я открыл книгу и начал читать. Серебрянка была весьма своеобразным растением. Начинала начинала расти она как трава, правда изначально довольно твёрдая и острая. Позже она проходила стадию кустарника, ещё относительно гибкого и упругого. А завершала свой рост она в виде друзы, скопления твёрдых штырей, не то каменных, не то металлических. До друз обычно добраться было сложно, поэтому основную массу серебрянки добывали в стадии кустарника, прутья которого иногда доходили до состояния штырей, но не часто. На каждой стадии менялось доля металла в серебрянке – какого именно в книге не написали. В траве его было до нескольких процентов, а в друзе он составлял около ста. Причём этот металл находился в серебрянке в виде сложного органического соединения, именно так можно было понять приводимые описания. Состав этого соединения и его доля менялись от стадии к стадии, но даже друза состояла из него, а не из чистого металла. Вернее автор считал металлом именно это соединение. Изредка трава доходила до стадии друзы не отвердевая, и тогда последняя представляла собой пучок нитей, которые очень ценились. Среди зарослей серебрянки обитало обитало немалое количество тварей. Сама по себе серебрянка интересовала немногих из них, но значительная часть тварей питалась сопутствующими ей магорастениями. Многие из них – как растения, так и твари были ядовиты и многие были хищниками. Все они в той или иной степени были для меня опасны, но исходя из описания, с любой из них можно было справиться. Быстро просмотрев книгу, я положил её к себе в сумку – мне она будет полезнее, чем Фенчеру, и лёг спать.

Фенчер разбудил меня через четыре часа. Одевшись, я пошёл за ним умыться, а потом позавтракать. По поводу экспроприированной книги он ничего не сказал. После завтрака мы спустились в проход, накинув невидимость, а потом прошли мимо долины с источником. Видимо тот отряд шёл за серебрянкой, но сбился с пути и попытался добыть хотя бы магически заряженной воды. Хотя откуда и зачем тогда у него были канистры? Здесь я вспомнил про латную перчатку и надел её на правую руку. Серебрянка бывает довольно острой и легко режет магическую защиту, а портить кожу мне не хотелось. Обойдя холмы с долиной слева, мы взяли левее от маршрута отряда и дважды спустившись по проходу вглубь в слои оказались в сильно холмистой местности, покрытой магорастениями. Фенчер уверенно провёл нас мимо подозрительных кустов и вывел на плоскую вершину небольшого холма.

Место он выбрал замечательное. Прежде всего оно было довольно безопасным – насколько вообще можно говорить о безопасности в глубоких слоях. Холм под нами был каменистым, что редкость во внутренних слоях, поэтому атака снизу нам не грозила. Все его склоны, кроме одного, были довольно крутыми, причём подножия их и немногочисленные расселины густо заросли серебрянкой в стадии травы или молодых мягких кустиков. Желательно учитывать, что трава напоминает осоку, по бокам которой находятся бритвы. А веточки кустиков – это свернувшаяся в трубочку трава, и они так и норовят уколоть своим концом, сильно напоминающим медицинский шприц. Все известные мне твари подняться по этим склонам не могли. Оставшийся склон был относительно пологим, но его покрывали странные камни с острыми гранями. Какая-то мелкая тварь попыталась проскользнуть между двух камней, но была оглушена сильным разрядом, скатилась вниз, где была съедена другими тварями. Поэтому единственный путь наверх шёл по тропе, которая причудливо извивалась по склону. Значит нападающая тварь должна была сначала показаться, а потом довольно долго подниматься по тропе, дав время подготовиться к её атаке.

– Вон за тем холмом будет плато, на котором хватает друз и пучков. Самое богатое место внутри, но туда нельзя забираться – толпа тварей перекроет тропу, а продираться сквозь серебрянку не самый приятный способ самоубийства. Поэтому лучше поискать по краю. Пройти туда лучше всего обходя холмы справа. И желаю успеха. Фенчер достал флягу и приложился к ней.

Я спустился с холма по тропе, по пути перегородив её проходимой сверху изгородью. В самом низу холма рядом с началом тропы сидела в засаде тварь, которую разорвало сильным магическим разрядом. В последний момент мне пришло в голову поставить щит от её останков. Путь к плато оказался несложным – здесь обитали только мелкие твари, боящиеся магов. Более крупные обитали и охотились среди холмов – там было больше добычи. Подойдя к плато мне захотелось забраться на соседний холмик, с которого оно должно было хорошо просматриваться. Забраться на него оказалось довольно несложно – хотя он был сложен из сыпучего материала, но то там, то сям на нём были каменные пятна, плоские нагромождения некрупных камней. По ним было просто дойти до вершины и выбрать под место наблюдения такое же пятно. Отсюда плато просматривалось просто замечательно. Вглубь его вела одна широкая тропинка и четыре узких. Широкая была всем хороша, если не учитывать множества тварей, расположившихся у входа в неё. Узкие же тропинки мне совершенно не понравились. Мало того, что по ним надо было продираться боком, а местами они полностью перекрывались кустарником. Он был зело колюч, причём некоторые его шипы достигали двадцати сантиметров. Сами тропинки выстилали ветки и лианы этих же кустов и у меня не было уверенности, что их шипы не проколят подошву моих сапог. Для полноты картины на некоторых ветвях висели змеи, скорее всего ядовитые. Конечно, можно было, не мудрствуя лукаво, выжечь всё вдоль одной из тропинок. Но на это у меня бы ушло треть моей энергии, после чего я бы оказался глубоко внутри этой местности, откуда мне пришлось бы пробиваться с боем не зная маршрут. Поэтому этот вариант я оставил про запас.

В середине плато была пещера, причём по моим ощущениям – сквозная. И похоже выходила она в долинку на краю холмов. В пещере и в долине наверняка были достаточно серьёзные обитатели, но я рассчитывал, что мои ледяные стрелы и другие подобные аргументы помогут с ними договориться. И лучше пятёрка серьёзных тварей, чем тьма мелочи. И если бы не удалось пройти через пещеру и долину, то оставалась возможность вернуться на плато и прожечь себе путь. Приготовив четыре магические загородки, я спрыгнул с холма и слевитировал в начало тропы. Через пару шагов была поставлена первая загородка, а ещё через несколько – вторая. Теперь никакая тварь не могла попасть отсюда на плато. Летающие в действительности не летали, а планировали над землёй и высота загородок была для них непреодолима. Прыгающие не могли перемахнуть сразу две загородки, а перепрыгнув через одну, они оказывались в коротком пространстве, где у них не было места для разбега. Свалить или сломать загородку тоже было непросто – мало того, что она была достаточно прочной, но ещё она кусалась неслабыми разрядами. Поставив в конце тропы перед плато третью загородку, я мог считать себя защищённым с этого направления. Несколько осторожных шагов и из пещеры мне шибануло в нос густым звериным запахом. Любой зверь, даже чудище лучше, чем тварь. Даже тиранозавр-рекс весьма уязвим для ледяной стрелы. Поэтому четвёртая загородка, поставленная в пещере в сужении за входом должна была прежде всего сообщить мне, что некто рвётся со мной познакомиться. Теперь настала очередь тропинок – два потока огня на каждую и ближайшая к плато их части очищены от всего мало-мальски опасного. Этот вид пламени был подсмотрен мною в проходе, когда мне пришлось удирать от огнемётов. Экономичная, но эффективная струя пламени, не поджигающая лес, а зачищающая конкретный участок, была весьма удобной. Те же змейки, которым повезло не сгореть, быстро уползали от опасного места. Теперь в глубине каждой тропинки соберётся кубло змей, которое никого не пропустит.

Подготовив рабочее место и обезопасив себя от основных угроз, я занялся серебрянкой. Её было довольно много и мне пришлось поискать подходящее место. Около одной из тропинок было скопление друз, из которых три были вполне достойны моего внимания. Там же валялось много отломанных штырей, два десятка самых крупных из которых были завёрнуты в тряпки и положены на дно моего рюкзачка. Два штыря с обломанными острыми кромками послужили мне инструментом совместно с ножом. У основания каждой друзы обнаружилась трещина, толщиной в волос. Нож очищал её, а штыри вгонялись вглубь по сколу. Камней, заменяющих мне молот, валялось вокруг достаточно. Трещина быстро разросталась вглубь и вширь и скоро друза сходила со своего пьедестала и, завёрнутая в тряпку, помещалась в рюкзачок. Уложив все три выбранные друзы, я аккуратно оторвал у основания четыре пучка, которые такде упаковал и уложил в рюкзачок. В его задний карман были уложены пять штырей для Фенчера, а два заострённых прутка были засунуты во внутренние карманы сапог. Теперь предстоял прорыв через пещеру и долину к моему спутнику и триумфальное возвращение в деревню, максимально скрытое от её жителей.

Около загородки в пещере топталось чудище, похожее на пещерного медведя. Оно уже вкусило электрических разрядов и ломать загородку не спешило. Но увидев меня взревело и ринулось вперёд. Как уже говорилось, мои загородки были прочными и довольно кусачими, но чудище смело её и было остановлено только мощным Воздушным кулаком и сильным разрядом в нос. Для полноты его ощущений я создал дюжину крупных ос с длинным и толстым жалом, которые обратили это чудище в позорное бегство. Мне ничего не оставалось, как выключив все загородки, последовать по его следам. Заслон у выхода из пещеры чудище разметало, спасаясь от ос, и меня они уже не пытались задержать. Они – это крупные обезьяны, слегка поменьше гориллы, явно приматы, вооружённые копьями с острыми штырями серебрянки вместо наконечников. Напугать – лучше чем драться, во всяком случае это требует меньше энергии. Поэтому подняв одно из копий и создав на его острие метровый огненный шар, я пошёл по долине, наслаждаясь паникой её обитателей. В середине долины было селение из обычных тростниковых хижин, но населяли их обезьяны. Когда и при каких обстоятельствах они появились тут и куда подевались люди – мне было весьма инетересно, но не настолько, чтобы задерживаться в долине. Вдоль дороги многие участки были окультурены и там росло нечто, похожее на культурные растения. Во всяком случае магическая составляющая в них была заметно меньше. К моей радости до выхода из долины никто из её обитателей не попытался напасть на меня.

А после долины меня ждала объединённая стая из нескольких десятков различных тварей, жаждущих мною подзакусить. Пришлось скормить им файербол и три десятка ледяных стрел, что основательно проредило это скопление. Остальные, поняв что мой проход не грозит им ничем вкусненьким, быстро ретировались, чтобы не сказать – позорно сбежали. Далее я спокойно вернулся к нашему холму и поднялся наверх к Фенчеру. Он заметил меня издали и спустился навстречу к подножию холма. Обменявшись стандартным «всё в порядке?» и «конечно», мы пошли обратно в деревню. Мне очень хотелось передохнуть, но заявлять об этом было глупо – внутренние слои и, тем более заросли серебрянки, далеко не самое спокойное место для отдыха. Проходя мимо долины с источником Гидры, я решительно свернул туда. Подойдя к источнику я разделся и залез в него – поход за серебрянкой стоил мне много энергии, да и моя ёмкость похоже возросла. Фенчер остался в отдалении – он понимал, что гидра при мне его не тронет, но опасался самого источника. Зарядившись до упора и передохнув, я вылез из бассейна, оделся и мы пошли дальше. Самое удивительное, что всю дорогу мы молчали, хотя нам было о чём поговорить. У источника Барай-девгера уже я сел на землю, подозвал зверюгу и стал его гладить, а Фенчер разделся и начал поливать себя водой из источника. Он делал это аккуратно, не загрязняя его и зверь только ворчал для порядка. Закончив, он напился и наполнил водой небольшую бутылочку около трёх четвертей литра. Перед проходом я накинул на нас невидимость и мы благополучно миновали не очень бдительную охрану. В храме я снял невидимость и Фенчер вызвал служку и погнал его за едой.

На этот раз мы уселись не в келье, а в намного более просторной и удобной комнате. Подождав, когда служка накроет на стол, мы также молча поели и только когда он убрал со стола, оставив только кувшин с лёгким вином и два стакана, облегчённо вздохнули и начали хвастаться трофеями. Предварительно я взял пару лепёшек и три фрукта, похожих на яблоки, завернул в тряпочки и положил в рюкзчок – мало ли где придётся по дороге задержаться. Фенчер не слезал со своего холма, поэтому нарезал довольно много травы и мягких прутьев. Небольшой тючок с травой и вязку прутьев он презентовал мне сказав:

– Вы, маги пренебрегаете серебрянкой в таком виде, а она может оказаться для вас весьма полезной.

Я же предложил ему пяток стержней и пучок. А потом достал свою добычу и предложил взять себе, что ему понравится. Он отказался и объяснил, что слишком большое богатство иметь опасно. Однажды компания заезжих молодцов попыталась его убить и ограбить. Он их тихо закопал и решил не рваться более за богатством. И мне он советует добытое никому не показывать – грабители есть и среди магов. Потом я отложил друзу с дюжиной штырей и он показал, как их можно вывинтить из основания, ничего не ломая. Ещё на основании друзы были четырёхгранные пирамидки, на ощупь похожие на пластилин, хотя это тоже была серебрянка. Под сильным нажимом они проминались и к ним можно было прилепить что угодно. Они легко вывинчивались и, прикрепив к шести пирамидкам по четыре штыря, я собрал октаэдр. С ним мы пошли искать сетку-маску. За главным залом храма был небольшой алтарный зал, где она и оказалась, надетая на статую какого-то второстепенного бога. Фенчер аккуратно её снял и отдал мне. При этом в животе бога открылась дверца, за которой лежала маленькая книжка. Листы у неё были из серебрянки, написана она была на Айвиш и в ней говорилось как пользоваться сеткой-маской. Маг достаточно высокого уровня должен был надеть её на себя, чтобы она полностью закрыла ему голову, шею и верхнюю часть груди и спины. В первый момент она потребляла много энергии, да и потом её надо было постоянно подкачивать. Взамен она защищала носителя от всех ментальных ударов и ослабляла многие магические. Возможности же мага носителя серьёзно увеличивались.

Мы с Фенчером не настолько полно владели Айвиш, чтобы понять всё написанное, но я решил рискнуть. Сеть плотно облегла кожу, где была надета и, стягиваясь, ушла под неё. Боли не было совершенно, но из-за резкого оттока энергии мне стало плохо и пришлось прилечь. Спустя полчаса я пришёл в норму, но чувствовалась слабость. Собрав всё в рюкзачок, включая книжку-серебрянку, я поплёлся к себе, жрец вызвался меня проводить. Это оказалось полезно, так как по дороге меня заметно шатало. Хорошо, что было утро и большая часть народа была в поле, а остальные спали. Придя к себе, я достал канистру и половину выпил и вылил на себя. Мне сразу стало легче. Видя, какими глазами смотрит Фенчер на неё, мне захотелось сделать ему приятное и подарить желаемое. Он с удовольствием принял подарок, особенно после моего объяснения, что мне лучше подзарядиться прямо в источнике. Подумав, он достал длинный стилет из серебрянки. В своё время ему его выковал заезжий гном, заплатив работой за штырь. Этот стилет пробивал многие виды брони и магических защит, а хранить его можно было прямо в теле. Я аккуратно вставил его себе в бедро – было не больно, он не мешал и почти не ощущался. Пришлось срезать правый карман, тогда стало возможным его быстро выдернуть. Распрощавшись с Фенчером, я переоделся в земную одежду, сложил книжки, сапоги и куртку в рюкзачок и отправился домой.

Сначала мне пришлось спуститься к нижнему источнику, чтобы зарядиться. По дороге была захвачена канистра – дома может пригодиться. Бросив рюкзачок около источника и раздевшись, я в третий раз залез в него. Меня будто обожгло, а маска на лице и стилет в бедре слегка зашевелились – действительно серебрянка ведь живой металл и при мощных потоках магической энергии начинает себя вести как и положено живому. Открыв рюкзачок, я засунул туда стилет и вытащид тючок, презентованный мне Фенчером. Под ним лежали завёрнутые в тряпки пучки серебрянки и на одной из них были дыры. Я взял эту тряпку – дыр было двенадцать, и развернул. Пучок здорово изменился – прядей стало много меньше, зато была дюжина толстых и коротких стеблей, напоминающих тела крупных ос. Стало понятно, почему так резво драпануло чудище – жало из серебрянки колет магией и очень болезненно. Следуя какому-то наитию, я добавил к этому пучку половину травы от Фенчера и опять полез в бассейн при источнике. Меня снова обожгло, но не так сильно, как в прошлый раз. Смешав пучок с травой и намочив его прямо в источнике я стал им как мочалкой тереть тело. С меня сходила всякая дрянь, а «мочалка» вдруг стала тёплой и упругой. Уже совсем нежно я то ли гладил ею себя, то ли гладил её о своё тело. В какой-то момент «мочалка» зашевелилась и мне пришлось сесть в бассейн – я ожидал от своих экспериментов в мощном источнике магии чего-то неожиданного, но когда оно посмотрело на меня, окрыв сначала один глаз, а затем и второй, то мне пришлось сделать над собой героическое усилие, чтобы не уронить его в бассейн и не раздавить в руках.

Оно представляло собой нечто невероятно пушистое с небольшими тёмными глазами и четырьмя лапками с острыми коготками, которые вцепились мне в руку. Новорождённому требовалось море магической энергии, но оно находилось в мощном магическом источнике и имело возможность насытиться ею. Я впервые видел возникновение магического существа, а раньше о таком не слышал и не читал. Поэтому в основе моих действий был принцип Гиппократа «Не навреди» и надежда, что новорожденное знает, что ему нужно. Из шёрстки вдруг высунулся розовый язычок и начал облиывать сначала мою руку, а потом оно переползло выше на плечо, продолжая меня вылизовать. Только ту часть тела, которая была под маской-сеткой, оно вылизывать не захотело. Я подставил другую руку и оно продолжило своё занятие. Язычок был шершавенький и очищал кожу не хуже скраба. Мне стало понятно, что этому существу требуется материальная основа и знание мира. И то, и другое оно получало в процессе вылизывания. Достав из рюкзачка лепёшку, я отломил кусочек и дал ему. Сначала оно этот кусочек обнюхало, для чего из шёрстки высунулся носик, напоминающий крохотный хоботок, потом его облизало и только потом высунуло ротик трубочкой и начало понемножку засасывать в себя. Кусочек к этому времени основательно промок и превратился в нечто кашеобразное. Провозившись с ним час, я вылез из источника, посадил его на рюкзачок и стал одеваться, не забыв вернуть стилет в бедро. Этому существу было присвоено имя Пушок, что свидетельствовало о полном отсутствии в данный момент у меня фантазии. Но самому Пушку всё это было совершенно безразлично – слопав целиком здоровую лепёшку и два яблока, а заодно всосав в себя уйму магической энергии, он откровенно дрых у меня на рюкзачке. Следует отметить, что серебрянка приобретает свой серебристый цвет только на стадии друзы, а до этого она имеет различные оттенки фиолетового. Так и Пушок, во всяком случае его шёрстка имела бледно-фиолетовый цвет.

Одевшись и надев рюкзачок, я засунул Пушка за пазуху – он был уже довольно крепенький, и пошёл обратно. От нижнего источника в мой мир вёл ещё один путь, выходящий в запущенный крохотный парк, неподалёку от моего дома.