"Рекруты удачи" - читать интересную книгу автора (Пучков Лев)Глава 10 КОСТЯ ВОРОНЦОВ— Что теперь со мной будет? — Как обычно. — В смысле? — Измена Родине — расстрел. — ???!!! — Да ты не бойся, больно не будет. Исполним быстро и аккуратно. Один выстрел — мгновенная смерть… — Шутка. — Иванов ободряюще похлопал «агента» по плечу. — Это господин Петрушин так шутит, привыкай… Ну что, Константин? Какие будут соображения? Я неопределенно пожал плечами. После неожиданной исповеди генеральского зятя соображений не было вообще. В настоящий момент всю мою тупую голову занимала одна-единственная досадливая мысль: и чего же ты, друг ситный, такой популярный среди местного населения?! Ну прям как Вася Крюков в войсках! Между нами, я, конечно хотел бы обрести известность и общественное признание… но в другом качестве и у себя на родине. А тут — увольте! Есть куда более достойные кандидатуры. Женя Петрушин, например. Персональный кровник девяти чеченских тейпов, мастер на все руки и ноги… Это вот о таком типаже, наверно, мечтал Турпал ибн как его маму, когда позировал перед импортной камерой… — Со мной что будет? — опять заканючил мокрый зять. — Отчет передал? — Да, передал. Но… — Подлинный? — Так я же и хотел сказать — нет! Липовый отчет! Полдня сидел, цифры перебивал… — А если проверят? — Проверят? Как-то не подумал… Но теперь уже поздно… — Правильно, теперь — все… Почему сразу в контрразведку не пошел? — Думал, им только отчеты нужны. А тут — вон… — Зять мотнул подбородком в мою сторону и притих, боясь поднять взгляд на сурового полковника. — Что с тобой будет… Угу… Ну, ежели ты полагал, что мы тут выстроимся в очередь и начнем наперебой с благоговением целовать тебя в задницу… Вася Крюков уронил кружку с чаем, открыл рот и уставился на старшего товарища. Видимо, впечатлился большой образностью оборота. — …то ты здорово ошибался. Это твое личное дерьмо, сам виноват. Стало быть, и разгребаться тоже должен сам. Ты же нас не приглашал в машину своего друга, когда имел там жену своего друга? — Да я понимаю, правильно все… Но я… — Но ты пришел вовремя и не скурвился, — подхватил полковник. — Значит, молодец. Поэтому мы, молодец, по мере сил войдем в твое положение… Значит, основные пункты — машина и протокол, правильно я понял? — Машина — да. И протокол… машина совсем новая была. Муха не сидела. Две недели, как пригнал из салона… А разбил так, что хоть сейчас на свалку… — Все понял, помолчи… Тут Иванов выудил из кармана мобильник, набрал номер и принялся бродить вокруг «душа», с кем-то мило беседуя. Продрогший «агент» прилежно сопровождал гуляющего полковника взглядом, но речь, судя по всему, шла о дополнительной экспертизе «железа» и каком-то вообще левом анализе ДНК. Да, по нынешним тяжелым временам — дорогое удовольствие… Но надо ведь, надо… Да, безусловно, дело стоит того. Иначе бы и не беспокоил… Беседа длилась минут десять. И лишь на последнем, тридцатисекундном, отрезке Иванов, словно спохватившись, повернулся к нашему визитеру: — Адрес! Номер! — Чей, мой? — Да на фиг нам твой! Гаража, где битая тачка стоит! Номер — протокола гаишного. И число. Помнишь, нет? Зять назвал адрес, номер и число. Полковник продублировал цифры в трубку, дал несколько коротких комментариев, гнусно ухмыльнулся на прощанье и отключился. — Ну вот, основной вопрос решен. Можешь забыть про протокол и эту долбанутую тачку. — Спасибо вам, — растроганно пробормотал зять. — Спасибо за все… Ваши шефы что… загонят туда новую тачку? Там надо посмотреть, из битой переложить кое-что, подделать, чтобы похоже было… — Нереально, — помотал головой полковник. — Человек две недели ездил на машине. Подгонял ее под себя. Сразу заметит, что не она. — И что теперь? — Теперь ничего, — Иванов делано зевнул. — Я сказал — забудь об этой тачке. — Но я могу хотя бы узнать… — Можешь. — Иванов широко улыбнулся. — Имеешь право. Наши шефы просто взорвут этот гараж. Вместе с тачкой… — ??? — Но сделают это очень тихо и аккуратно. Ночью. Тривиальный акт случайного хулиганства. — Вот черт… — Зять скривил симпатичное личико в отчаянной гримасе. — Но это же… это же натуральное варварство! — Варварство — это иметь жену друга в машине друга, — перефразировала Иванова Лиза, трогая, по обыкновению, кобуру табельного оружия и зачем-то внимательно рассматривая мокрые штаны генеральского зятя. — В тот самый момент, когда твой друг не щадит живота своего в командировке по защите Родины! — Ну что ж… Раз по-другому никак… — Зять выглядел несчастным. — И что мне теперь делать? — Переодеться. — Петрушин барственно плеснул ручкой, выставив вперед колено, обтянутое новым «комком». — Я тебе дам свои штаны. Не, не эти. А старые. Но — сухие. — Да, нехорошо гулять в таком виде. — Лиза двусмысленно хихикнула. — Люди разные, могут вообразить себе что-нибудь неприличное… — Сейчас ты надеваешь штаны, топаешь к себе и ведешь себя как обычно, — уточнил Иванов. — Завтра — как обычно. Послезавтра… послезавтра сделаешь все, как тебе сказал связной. С нами больше не контактируешь. Кстати, ты связного в лицо запомнил? — И в лицо, и по голосу. — Зять пожал плечами. — В тот раз, когда я в подвале сидел, он тоже был… Ну, это он вербовал… — Так-так… — Иванов насторожился. — А может, это и не связной вовсе, а, ребята? Может… — У меня сложилось впечатление, что это именно связной, — уверенно заявил зять. — Почему? — прицепился Иванов. — На чем основывается это твое впечатление? Это домыслы или есть конкретные факты? — Факты… Тогда в подвале… — Зять наморщил лоб, припоминая детали. — В общем, он говорил с паузами. С такими характерными паузами… Как будто прислушивался. Или проверялся. То ли сказал, что надо… И он был не один. Спускались, судя по шагам, как минимум трое. — О! Он был рядом. — Я встрепенулся, уловив некую знакомую аналогию. — Знаете, на том обмене ведь тоже так было… Некто. Незаметный. Молчаливый. Неуловимый… В тюбетейке! — Не знаю, — не стал фантазировать зять. — На голове плотный мешок был, ничего не видел. — Да был он там, был! — Я от нетерпения прищелкнул пальцами. — Сергей Петрович, вы что — не видите связи? — Вот угораздило меня тогда ляпнуть про тюбетейку! — Иванов, как всегда, отмахнулся от моих домыслов. — Однако жаль… Жаль, что просто связной. Ну, ничего. Разберемся. Все, дорогой ты наш, — дуй. — Никому — ничего? — проявил догадливость генеральский зять. — Полное радиомолчание? — Ты заметил, я об этом даже и напоминать не стал. — Полковник погрозил зятю пальцем и вполне серьезно подмигнул: — Жить хочешь — молчи, как рыба. У нас тут все течет, так что… Удачи тебе, хлопец… Проводив нежданного визитера, мы развернули на столе детальную схему Грозного (из Васиных запасов) и присели обдумать ситуацию. Петрушина с Васей, собиравшихся было опять слинять «до своих», попросили остаться: нужно было разработать план мероприятия, подготовка к которому должна начаться завтра с утра, с первыми лучами солнца… По инициатору всей этой свистопляски у полковника сомнений не было. — Давай рассмотрим вопрос с сугубо практической позиции. Кому ты еще нужен, помимо Султана Абдулаева? Правильно, никому… Нет-нет, про этого своего призрака в тюбетейке даже и не напоминай. Не до шуток сейчас. Кстати, Султан — вполне подходящая кандидатура для контакта с нашим гипотетическим основным «оборотнем», и резидента не надо. Фигура колоритная, работает с большими деньгами, такой может и какого-нибудь высокопоставленного завербовать. Итак, с одним исходным звеном определились: инициатор — Султан Абдулаев… По поводу источника информации Иванов слегка пригорюнился: — Надо же! «Течет» с самого верха… Про то, что именно ты исполнил Турпала, знает весьма ограниченный круг лиц. Себя и членов команды я сразу исключаю: мы все на виду друг у друга. Кто же у нас остается? Дело ведет лично прокурор — полковник Молодцов. Плотно курирует начальник УФСБ. Все мероприятия по организации осуществляет начальник контрразведки и начальник штаба. Ну, естественно, командующий в курсе… В общем — одни шишки. Очень щекотливый вопрос, очень… Тебя кто допрашивает в прокуратуре? — Да сам Молодцов и допрашивает. — Я припомнил детали последнего допроса. — Да! Был там один типчик, помощник ВП (военного прокурора), некто Жилкин. Он, кстати, опечатанную камеру из сейфа доставал по распоряжению прокурора — чекистам передавал ее. — А в УФСБ? — А я там всего два раза был. И вообще, там не допрашивали, беседовали без протокола… Но тоже — в первый раз с самим начальником, во второй, когда более детально, с первым замом. Но их, в общем, только журналисты интересовали… — Вася? — Да, у меня на допросе этот Жилкин тоже был. — Вася озабоченно почесал череп. — Этот мерзкий предатель мне сразу не понравился! — Не торопитесь с выводами. Боюсь, все не так просто, как кажется… Иванов сосредоточенно уставился в помеченный крестом «Азамат» и забарабанил пальцами по столу. За время нашего непродолжительного знакомства я успел понять, что полковник не любит кратчайших расстояний между объектами и очень осторожно относится к простым и очевидным на первый взгляд версиям. В самом деле, на фоне начальников, первых замов и прочих шишек некто Жилкин — очень удобная фигура. Вряд ли тут все так просто… — Ладно, я завтра займусь этим, — определился полковник. — Теперь — к самому мероприятию. Давай те послушаем практиков. Тут сразу возникли дебаты. Практики — они ведь только в деле молчаливые и деловитые. А в процессе подготовки — такие словоблуды, просто ужас! — Да это самоубийцы, — резюмировал Петрушин, кратко обрисовав свое видение ситуации. — Или полные психи. Одно из двух. Это он по поводу места, избранного ворогами для моей экстракции. Действительно, «Азамат», мягко говоря, не самое лучшее место для подобного мероприятия. Завсегдатаи — федералы, кругом войска… только щелкни предохранителем, в три секунды дуршлаг сделают! — А кто сказал, что будет экстракция? — прищурился Вася. — А если проще: пуля в голову из бесшумного ствола? — Да, пуля от патрона «СП-5», — лейтенант Серега загадочно блеснул глазами. — Михалыч потом подарит полковнику пакетик с бумажкой внутри… — Еще лучше — горло перерезать, — продолжал развивать Вася. — Вообще тихо! Только: «бульк-бульк». И вполне в местном духе… — Взрыв, — встрял Глебыч. — Лучше всего — взрыв. — Взрыв?! — в один голос переспросили Петрушин, Вася и лейтенант. — Ага, взрыв, — кивнул Глебыч. — Много жертв. Много шума. Хороший теракт. Готовить не обязательно: грузовик с тротилом вогнал в кухню, и всех делов. — И духанщику Ибрагиму — хана, — мрачно заметил Петрушин. — И всем его людям, кто будет там в тот момент. Нет, это маловероятно. — Нет, отчего же? Взрыв — хорошая идея, — поддержал Глебыча Иванов. — Ибрагима и его людей можно эвакуировать за три минуты до. Потом, правда, им однозначно придется подаваться в абреки… Ибрагима и его людей попросту можно игнорировать. Пусть себе умрут вместе с федералами. Сами знаете, такое здесь не редкость… Все зависит от того, в каких отношениях Султан с этим Ибрагимом и насколько Ибрагим для него важен… А в принципе идея очень даже недурна. Султан этим терактом убивает сразу двух зайцев. Гробит кучу федералов и валит своего кровника. Красиво, лихо, нагло — крутой джигит. Всеобщее признание, почет и уважение. И иноспонсоры, глядишь, подкинут чего-нибудь… А теперь давайте послушаем специалиста. Костя, что там у нас по психаспектам? — Спасибо, друзья. Вы такие отзывчивые! — Я был тронут откровенностью, с которой коллеги обсуждали мою судьбу. — Порадовали… Взрыв, нож, пуля… Все версии в принципе самодостаточные и имеют право на существование. Но я полагаю, что экстракция все же состоится. — Обоснуй, — потребовал Иванов. — Только, пожалуйста, — без всяких там тюбетеек! — Пожалуйста. — Я выудил из папки Иванова чистый лист, взял карандаш, начертил в правом верхнем углу круг и написал внутри: «Султан». А для достоверности изобразил под надписью маленького человечка — круг большой был, махнул от души. — Первое: учтите специфику наших «семейных» отношений с Султаном. Если это действительно его связной… — Давай без «если», — поморщился Иванов. — Я же просил — без тюбетейки! — Без головного убора, — пробормотал Вася, пристраиваясь рядом, и, пыхтя от усердия, принялся пририсовать человечку бороду и уши огрызком химического карандаша. — Это же нарушение формы одежды… — Хорошо, — я не стал возражать — время рассудит, кто из нас прав, — допускаем, что он владеет всей информацией. Допускаем, что он — организатор. Что он хочет? — Он хочет грохнуть Костю. — Вася с бородой и ушами справился быстро и теперь пририсовывал человечку огромный фаллос, для выразительности слюнявя карандаш и прикрывая художество ладошкой — чтобы Лиза не видела. Фаллос получился несоразмерным и синим, как выражается Иванов — полнейшая аномалия. — Грохнуть, и все. Это же коню понятно! — Не просто грохнуть. А кастрировать и перерезать глотку, — со знанием дела подсказал Петрушин. — Грохнуть — это слишком просто. Возить никуда не надо, посади снайпера рядом с чекистским домом или возле прокуратуры — и всех делов! — Согласен. — Я отнял у Васи лист, быстро заштриховал фаллос, пририсовал аномальному человечку треугольник и вписал в него слово «сам». — Учтите также, что Султан во что бы то ни стало захочет сделать это собственноручно. Да, разумеется, он большой человек, командир и запросто может натравить на меня своих псов… Но это — его личное дело. И он, поддерживая реноме настоящего мужчины, должен сделать это сам, своими руками. Возражения есть? — Давай дальше. — Иванов от нетерпения задрыгал ногой. — Пока возражений нет. — Дальше… — Я изобразил домик и дорогу. Дорога вела через весь лист к некоему подобию горы, у подножия которой я нарисовал холмик с мусульманским полумесяцем. — Дальше — больше. Султан в «Азамат» не полезет. — Ты вот эти художественные изыски оставь для своих пациентов — Иванов постучал согнутым пальцем по моим каракулям. — Ты прямо скажи, что имеешь! — Люди Султана украдут Костю, — высказался лейтенант Серега, едва глянув на мой шедевр — Вывезут на кладбище, где похоронен дебил-Турпал Турпал-дебил… А там, на могилке братца, Султан свершит обряд В полном объеме А в «Азамат» Султан не полезет, потому что он не самоубийца. — Ну, быть вам генералом, лейтенант, — похвалил я сообразительного коллегу. — Пять баллов. И вообще, вся эта затея сама по себе предполагает единственный вариант — похищение. В противном случае, как утверждают практики, можно было бы завалить прямо возле УФСБ… — Или раздавить в лепешку там же, грузовиком, начиненным тротилом, — напомнил о себе Глебыч. — Дешево и сердито. И везти никуда не надо. — Ладно, посмотрим — Иванов, похоже, не до конца принял мою стройную версию. Видимо, не понравилась ее простота и доступное психологическое обоснование. — У нас еще сутки, так что… А завтра надо будет найти там местечко поудобнее и визуально исследовать каждую пядь подступов к «Азамату». Ну, понятное дело, так, чтобы не «засветиться» да не спугнуть. — Обижаете, полковник! — приосанился Вася. — Кому «засветиться»? Куда «спугнуть»? Все организуем в лучшем виде. Если хоть какие-то намеки на подготовку будут — вычислим влет… Следующий день был посвящен организационным мероприятиям. Иванов наладился шататься по «верхам», каким-то одному лишь ему ведомым способом распространять некую хитрую «дезу». Якобы в случае успеха «деза» должна была выявить, кто из больших людей является нашим потенциальным клиентом. Глебыч, Петрушин, Вася и лейтенант отправились к «Азамату» на предмет оценки обстановки, проведения рекогносцировки, и вообще, всесторонней разведки. Только способы организации вышепоименованных мероприятий у них были несколько разные. Петрушин, Вася и лейтенант должны были замаскировать «бардак» в удобном месте и в буквальном смысле на брюхе исследовать подступы к кафе, не попавшись при этом никому на глаза (в первую очередь — нашим же воякам!). А Глебычу выделили энную сумму из оперативных расходов, с вечера он созвонился с двумя своими приятелями и пригласил их крепенько «погудеть». Расшифровываю: нашему мастеру саперного дела не обязательно издавать протяжные трубные звуки, он должен просто весь день торчать в «Азамате» и добросовестно пьянствовать! А между делом изучать обстановку и типов, которые там мелькают. — Да, это правильно! — Сами понимаете, задание Глебычу очень понравилось. — Очень тонкий подход к организации такого серьезного мероприятия… А нас с Лизой первым же утренним бортом зарядили в Моздок. Сразу хочу отметить: я самого начала был принципиально против этого вояжа. Почему? Да я вообще по натуре такой, терпеть не могу распоряжений, в которых нет явной целесообразности и пользы для дела. Или приказы из серии «пойди туда, незнамо куда, принеси то, не знаю что…». Более того, скажу вам по секрету, я такие распоряжения и приказы частенько просто-напросто саботирую! В Моздоке у нас было два дела. Первое: передать представителю материал, собранный Ивановым, для последующей отправки на независимые экспертизы по «железу» и ДНК. Второе: попытаться найти классного руководителя Руслана Балаева. Дабы у вас не было повода заподозрить меня в предвзятости, представляю материал (по мере поступления): — гильзы, пули, окровавленный осколок из окопа (Хелчу Ме); — гильзы, грязные окровавленные трусы опороченной девы (КПП у Гудера); — пули, подаренные коллекционером Михалычем (павшая свита генерала); — пули, извлеченные из руки юного мстителя Умара (вспомнил перед самым отъездом — одевался и нащупал в кармане). Я с Ивановым по данному вопросу дискутировал, но напомню еще раз: зачем???!!! За каким обвисшим журфиксом?! Что конкретно нам дают идентификация пуль, гильз и экспертиза ДНК? Можно подумать, что у нас в блиндаже сидит банда негодяев, которые с замиранием сердца ожидают, когда же их ткнут носом в результаты экспертиз! — Клочья шерсти и сломанный коготь Бисикантного Пумпердоза, — не утерпев, заявил я на прощание. — Это кто такой? — заинтересовался полковник. — Это типа Писюкатого Бумпердяя. Или просто — снежный человек, — очень серьезно пояснил я. — Никто его не видел, но подозревают, что в природе он существует. Надеются со временем отловить. Вот уже лет двести надеются… — Ты вези, вези эти клочья. — Полковник криво ухмыльнулся. — Не забывай, остроумный ты наш, нам периодически надо показывать, что мы тут не только паек кушаем, но и маленько делом занимаемся… Теперь что касается классного руковода Руслана Балаева. Иванов по своим каналам добыл откуда-то домашний адрес нашего интересанта и вообще совершенно секретную информашку: славный парень Рустик, тейп которого ютится в Старых Матагах, в свое время учился в грозненской школе № 4. По этому поводу мы с Лизой посетили тутошний университет (гороно просто не отыскали, и, подозреваю, он как таковой в местной природе отсутствует). Теория Иванова такова: ежели нам удастся отыскать классного руководителя Руслана, то наше дело в шляпе. То есть у него (или у нее), у руководителя классного то бишь, обязательно должен сохраниться фотоальбом с выпусками разных годов! Просто, правда? Мое мнение таково: учителей как класс тут извели в 95-м — 96-м годах, а альбомами с переменным успехом обогревались то наши солдаты, то бойцы непримиримого чеченского сопротивления, так называемые «духи». В универе нам дали весьма ценную информацию: в 94-м — 95-м годах несколько групп русских учителей эвакуировали в Моздок, Ставрополь и Краснодар. — Начнем с Моздока, а там посмотрим, — оптимистично заявил Иванов. — Ага. А в Моздоке, если я правильно понял, наблюдается концентрация основного контингента выживших грозненских учителей? — Да нет, сомневающийся вы наш… Просто Моздок ближе и борты туда регулярно летают. Удобно. И представитель там, с транспортом поможет… Представитель Витя, подпавший под разлагающее влияние гостеприимного Кавказа, с ходу накормил нас шикарным завтраком. О делах ничего не спрашивал, только пялился на Лизу и о чем-то томно размышлял. Я Витю понимаю, секретарша у него — полумымра, а Луиза у нас очень даже ничего. Особенно если не знаешь, за что сослали! Хотя по идее Витя должен бы знать, подбор в команду осуществляли с его легкой руки. — Война, разруха, грязь, кровь, варварство… Хрупкие женские плечи… — задумчиво пробормотал Витя, глядя в окно. — Вам бы в Большой, в вечернем платье… Или в «Прагу». Ужин при свечах… — Доводилось ужинать в Албании, Косове, Баку, Джульфе… — с такой же задумчивостью ответствовала Лиза, нежно поглаживая кобуру. — Большой не люблю. А платье… Платье — неудобно. Куда там оружие цеплять? — Да уж… — Витя скорбно покачал головой. — О времена, о нравы… Витя в очередной раз проявил незаурядную оперативность: пока мы завтракали, в комитете по делам беженцев подготовили списки всех учителей, прибывших в Моздок в 94-м — 96-м годах. После приема пищи нам выделили два «УАЗа» с местными водителями, мы с Лизой поделили контингент и разъехались по адресам, договорившись встретиться на аэродроме в 18.00. В Моздоке было зарегистрировано около трех десятков учителей-беженцев. В первом же адресе, куда я решил прокатиться, мне сообщили: — Да, была такая, но… переехала. Вот по такому-то адресу. А это на другом конце города, на окраине. Прибыв в указанное место, я получил свежую информацию: — Была, снимала квартиру, переехала туда-то… — Ну, понял. — Я воспринял это как должное, расстраиваться не стал и попросил водителя: — А в Прохладный мы можем съездить? — Да хоть во Владик! До 18.00 время ваше, катайтесь куда душа пожелает. — Ну и славно. Поехали в Прохладный. Отоваримся и шашлыков покушаем… Я понятия не имею, живут ли в Прохладном учителя-беженцы, но что там точно есть — это хороший базар с весьма приличными ценами (в два раза меньше грозненских). Поэтому я решил использовать отведенное мне время с максимальной пользой. Все равно шанс найти нужного Иванову человека практически равен нулю, особенно с учетом постоянной миграции контингента, так что… Однако намерениям моим не суждено было осуществиться. Едва мы выехали за окраину Моздока, как меня нащупала по рации вредная Луиза. — Четвертый — Шестому! — Ну, блин… Наверное — Шестой? Шестая у нас вроде бы дама, не так ли? — Возможно. Короче, подъезжай к медобщежитию на военной базе. Я тут кое-что нашла. До связи… — Давай на базу! — с горечью воскликнул я, адресуясь к водиле. — Увы, увы, не поесть нам вкусных шашлыков! Не попить холодного бочкового пивка… — Да ну, какие проблемы? — пожал плечами водила. — У нас и без Прохладного есть где порезвиться. Двадцать минут до базы, пятнадцать — оттуда до «Дарьяла». А там — и шашлычки, и пивко, и вообще, все что хочешь. И компания приличная — одни военные. И не сильно пьяные, там полковники гуляют… — Ладно, уболтал. Разворачивай… В медицинской общаге Лиза расположилась как дома. К моменту моего приезда она приняла душ в общей душевой, высушила волосы допотопным хозяйкиным феном еще советского производства и теперь гоняла чаи с симпатичной бабусей, которая ютилась в комнатухе два на три метра. Хозяйка комнаты в настоящий момент была пенсионеркой, а в недавнем прошлом являлась… только не падайте в обморок! — Знакомьтесь. Евдокия Васильевна Курочкина. Бывший классный руководитель Руслана Балаева… Но это еще не все! На подоконнике покоились пять толстенных фотоальбомов. Шестой Евдокия Васильевна держала на коленях и поглаживала его примерно с такой же нежностью, как Лиза свою кобуру. — Ну ты везучая, Луиза, — просто застрелись! — Не надо, — Лиза сдвинула кобуру за спину и налила мне чаю. — Зачем стреляться, все пока так славно получается… Евдокия Васильевна, это Костя. Он немножко с придурью, но в целом человек хороший. Расскажите ему, о чем мы с вами только что разговаривали… — Как же, я их всех помню… — В глазах старой учительницы мелькнула светлая грусть. — Хороший мальчик был. Прилежный, вежливый… Они, сельские, не чета нашим городским. Тогда было престижно сыновей в город учиться посылать. Так и говорили: «…в городе учится!» Вот они, неразлучная троица: Руслан Бадаев, Абай Рустамов, Рашид Агаев. Соседи: Руслан из Старых Матагов, а Рашид и Абай — из Новых. Жили втроем у родственников Рустамова, как братья были. Все трое — отличники, светлые такие мальчики… Вот, 10-й «А», выпуск восемьдесят девятого года. Руслан всегда такой тихий был, скромный, — заводилой-то у них был Абай Рустамов, развитой такой мальчишка… Вечно придумывал всякие шалости… Тут учительница пустилась в пространные воспоминания о проделках юных отличников в прекрасное советское время. Сами понимаете, нас приятели Руслана совершенно не интересовали (вообще имелось желание выдрать страницу с фотомордочкой Балаева и немедля бежать!), но мы тактично внимали долгому повествованию — в принципе время позволяло. Между делом, вскользь, выяснилось, что семья учительницы погибла при штурме Грозного в январе 95-го. В квартиру угодил артиллерийский снаряд, сама Евдокия Васильевна была тяжело ранена… Концовку нашей приятной беседы слегка подпортила Лиза. Полезла в карман и щелкнула переключателем. Оказывается, она все писала на диктофон. Вот дурная чекистская привычка! — Понятно… — У Евдокии Васильевны задрожали губы, по щеке поползла слезинка. — Вы же не просто так пришли… Он что — боевик? Он в розыске, да? — Он просто пропал, — тактично сообщил я. — И мы пытаемся его найти. — Да ладно, не надо меня обманывать. — Евдокия Васильевна смахнула слезинку и сырым голосом посетовала: — Вот ведь как судьба распорядилась… Такой тихий, скромный мальчик… Их заводила — Абай — такой шалопут был… Так ведь в Москву поступил! Говорят, на инженера учился. Сейчас, поди, в каком-нибудь чистеньком офисе сидит, людьми руководит. А этот — такой домашний, такой вежливый… — Если не возражаете, мы переснимем. — Лиза достала из сумочки цифровую камеру. — Нам для дела… — Да забирайте, чего уж там! — Евдокия Васильевна вдруг с непонятным ожесточением выдрала альбомный лист с классом Руслана и швырнула его Лизе на колени. — Проклятая война! Забирайте и уходите! Сейчас же! Видеть вас не хочу… — Это что — тоже боевая психическая травма? — задумчиво спросила Лиза по дороге в «Дарьял» (мы решили-таки отобедать с пивом, сретушировать неприятный осадок). — Это, Лизонька, просто горе. Большое человеческое горе… Дама всю жизнь занималась святым делом. Учила детей доброму и вечному. У нее был дом, семья… Теперь у нее нет дома и семьи. Ее соплеменники позволили ей существовать в общаге, с общим туалетом и кухней. А дети, которых она учила доброму и вечному, частично мертвы, частично воюют против ее соплеменников. При таком раскладе трудно ожидать от человека адекватного отношения к жизни… Иванов — вот ведь странный тип! — от счастья прыгать не стал. И вообще, выглядел он нерадостно, присутствовал в светлом облике руководителя нашей банды некий налет угрюмости. — Так вот ты какой, пятнистый олень. — Полковник щелкнул ногтем по фотографии Руслана Балаева и обратил свой взор к лейтенанту Сереге: — Мы можем состарить эту личность лет этак на десять-двенадцать? — Если будет цифровой снимок — без проблем. Схожу к своим, поработаю. — Лиза? — Сейчас. — Лиза достала из сумочки цифровую камеру. — Ну и славно. Займитесь этим. Один комплект сделайте с бородой. Вдруг он не англичанин и не имеет привычки бриться каждый день… Костя, присаживайся, ознакомлю с обстановкой… Пока мы развлекались в Моздоке, наши парни проделали титаническую работу. Лихая троица исследовала каждый квадратный метр на подступах к «Азамату», а Глебыч совместно с двумя приятелями употребил восемь бутылок водки, на всякий случай заснял всех посетителей портативным фотоаппаратом из Лизиного инвентаря и пару раз под благовидным предлогом заглянул на кухню. В настоящий момент мастер саперного дела спал мертвым сном — привезли его совсем готового. — Вот тут, через дорогу — развалины. — Иванов показал на схеме. — Точнее, там кругом полно развалин, но вот эти — конкретно развалины гастронома. Место удобное и не вызывает подозрений — на задах, в створе между базой ОМОНа и штабом бригады ВВ. В 12.30 туда заехал «рафик» санэпидемнадзора. Через минуту вышли двое, в белых халатах, пересекли улицу и вошли в «Азамат» с заднего двора. Со стороны кухни. Сигнал Глебычу давать не стали — тут мы маленько промахнулись, не додумались отдельно гарнитуру вывести, а так, из кармана, могли вызвать нездоровый интерес собутыльников. Впрочем, эти люди в белых халатах были в «Азамате» буквально три минуты, после чего вернулись в развалины. Были ли там еще люди и что делали, установить не удалось — все получилось неожиданно, могли спугнуть… — Люди в белых халатах, — задумчиво протянул я на мотив известной песни. — Интересная задумка… — Да ничего интересного. — Иванов скривился. — Когда им надо, они и не такие фокусы выкидывают… Так вот, сразу после возвращения этих двоих «рафик» выехал из развалин и убыл по разбитому вдрызг скверу, что примыкает к главной дороге и пролегает между базой ОМОНа и штабом бригады ВВ. Когда уехал этот «рафик», наши хлопцы скрупулезно обследовали этот бывший гастроном… — И что?! — И ничего. Совершенно ничего не обнаружили. Полагаю, они просто отрабатывали эвакуацию по времени. — И все? — Все… Все просто. Это единственный возможный вариант. То есть тащить тебя будут через дорогу в развалины. Задний двор, акации вокруг… Им надо всего лишь поймать момент, когда на дороге никого не будет. И тридцать секунд — перетащить тебя туда. Особого труда это не составит, в промежутке между 10.00 и 15.00 та дорога практически пустынна — там с утра, в обед и под вечер колонны ходят. Все остальные отдельные автоединицы катаются по параллельной улице, на которую выходит парадная парковка «Азамата». Или еще проще: подгонят машину к заднему двору и погрузят. — Значит, часовые по охране штаба бригады — ноль внимания на этот «рафик»? — слегка надувшись, уточнил я — согласитесь, когда про тебя говорят «погрузят» и «тащить», это не особенно приятно. — И в этом гастрономе мы совершенно ничего не нашли? — Ну, не то чтобы уж совсем ничего. — Иванов внимательно посмотрел на меня и хмыкнул. — Совместными усилиями штаба бригады и базы ОМОНа там оборудована гигантская помойка. Свинарник жуткий, все свои отбросы туда валят. И санэпидемнадзор в данном случае весьма уместен — лучшее прикрытие… Да ты не дуйся, Константин. Мы тебя любим. И если что-то говорим не совсем корректное, так это в рабочем порядке. — Спасибо за ласку, — поблагодарил я. — Порядок действий отрабатывать будем? — Будем отдыхать. — Иванов нешуточно зевнул и потянулся. — Все уже отработали без тебя. Позиции подготовили, гарнитуру тебе сделали — закачаешься. Лизу завтра с утра оттренируем, пока ты катаешься, у нас будет вагон времени. А твоя задача — сидеть с микрофоном в ширинке, смотреть в оба и вовремя нажать на тон. Давай, ужинать да на боковую — завтра у нас трудный день. Да — отдай свои штаны Лизе. — Это еще зачем? — Отдай, надо для дела. Хочу подстраховаться на всякий случай. Она через полчаса тебе их вернет, надень пока запасные… Эту ночь я спал скверно. То ли оттого, что саушки, против обыкновения, не работали, то ли еще почему… Я вообще не новичок на предмет рискнуть жизнью и к возможному летальному исходу отношусь философски. Бывало, скажут: завтра едешь на обмен, а клиент у нас — полный шизоид (типа Турпала ибн как его маму). Ты подготовься, а то ведь и рассчитать может… И ничего — облился ледяной водицей, принял сто грамм для успокоения и дрыхну без задних ног. Разумеется, на любом мероприятии, где приходится уговаривать вооруженного типа с девиантным поведением, тебя могут запросто лишить жизни. Но к любому девиантному можно найти свой подход, и ты обладаешь необходимым опытом, чтобы сделать это наилучшим образом. Более того, у тебя преимущество: тебя не убивать позвали, а общаться. А ты мастер спорта по общению, в то время как твой оппонент как максимум — перворазрядник (в моей практике, по крайней мере, всегда было именно так — мастера у них на такие мероприятия не ходят, они более важными делами занимаются). Это как игра в карты, в которой ты, как опытный шулер, более-менее знаешь практически все расклады соперника и можешь предугадать его следующий ход. А тут все было иначе. Мне не нужно никого уговаривать, просчитывать в режиме цейтнота психотип оппонента, нащупывать его слабые стороны и так далее… Тут за меня уже все решили. Никаких тебе девиаций, нормальные люди с холодным рассудком имеют конкретную цель: либо похитить меня, либо по-быстрому рассчитать на месте. В общем, я в такой ситуации ранее не бывал. И потому чувствовал себя как минимум не в своей тарелке… — Его опухшее лицо взволнованно трепетало, — отметил за завтраком припухший от сладкого сна Вася Крюков. — Ему не хотелось умирать. Он хотел… Гм… О! Он отчаянно надеялся дожить до получения «боевых» и купить много всего вкусного. — Какая длинная и нетипичная для сельского мужлана фраза, — меланхолично пробурчал я. — В зеркало посмотри. Это еще разобраться надо, у кого опухшее! — Ты че, в натуре переживаешь? — удивился Вася. — Да ну, брось! Мы там удавим всех на три счета — пальцем никто шевельнуть не успеет. — Удавить — это хорошо, — приятно зажмурился лейтенант Серега. — Это лучше, чем просто пуля. Конвульсии… Нет ничего лучше для воина, чем вид страдающего врага. — Я лично застрелю всех, кто посмеет к тебе прикоснуться, — торжественно пообещала Лиза. — Там, говорят, дистанция меньше двухсот метров. С такого расстояния я запросто продырявлю мошонку бегущему мужчине. Тут все примолкли и украдкой переглянулись. Не поняли, шутит дама или где. А дама невозмутимо болтала ногой и сосала сгущ из банки с двумя дырками. — Ладно, шутники, — разрядил обстановку Иванов. — Допивайте чай, убирайте со стола, будем инструктаж проводить. А то Косте скоро выдвигаться надо… Инструктаж был недолгим и состоял из трех пунктов: позиции — время — вооружение, взаимодействие и цель. Первый пункт: — В 10.00 Лиза с бойцом прикрытия — полковником Ивановым — садятся на пятый этаж разрушенного дома, отстоящего от кафе на двести, от гастрономической помойки — на сто восемьдесят метров. — В 11.30 Петрушин, Вася и лейтенант Серега, в самом задро… пардон, в затрапезном виде, заходят в «Азамат» и занимают ближний к кухонному окну раздачи столик. Народу там много в любое время, но все стараются занять места на террасе, на худой конец подальше от кухни — уж больно там жарко, да и подавальщики толкаются. — Глебыч в это же время заходит на КПП штаба бригады ВВ и начинает с ходу дружить с их «ответственным». На предмет? Да так, на всякий пожарный. Дабы, ежели вдруг суматоха какая приключится, упредить: палить не надо, это мы тут шуткуем. А то накроют Лизу с полковником сосредоточенным сразу из двух пулеметов, вот обидно-то будет! — Ваш покорный слуга — вне времени. В сопровождении генеральского зятя захожу в «Азамат» и позволяю препроводить себя в почетный кабинет на кухне (интересно, а там не жарко?). В правом нагрудном кармане имею радиомикрофон, прослушиваемый полковником, в ухе — крохотный наушник дуплексного устройства связи, адаптированного к частоте наших «Кенвудов» (опыт вчерашней неудачи с Глебычем). В нужный момент даю длинный тональный вызов — гарнитура в левом нагрудном кармане. Все продумано, пока правая ручонка будет нащупывать пистолет, левую прижал к груди — и все в курсе, что началось. Вооружение: у всех, кроме Лизы и полковника, — штатные «АК-74М», для всеобщего обозрения, и «ПСС» — для дела. Наличие «валов» у простых смертных может вызвать нездоровое любопытство, а отсутствие обычных «АК» резко бросается в глаза. Это что за военный, в Грозном и без оружия?! Лиза и полковник вооружены «валами» с оптикой. Полковник неплохо стреляет, случись вдруг что — пригодится. Тут же мне всучили вышеупомянутый микрофон и заставили удалиться за пределы расположения команды — настроились. Все работало прекрасно, спасибо Лизе и конкретному Вите. Второй пункт — коротко, но емко: — Радиостанции — на минимум. Полное радиомолчание. Никаких телодвижений до Костиного сигнала. Не дай бог спугнете раньше времени — обижусь на всю жизнь… Третий пункт: — Теперь хочу напомнить о главном… — Иванов выдержал длинную паузу, чтобы все присутствующие прониклись важностью момента. — Надо постараться, ребятки. Надо все сделать тихо, быстро и изящно. Военных там — куча. Подымем шум и не сумеем нейтрализовать супостатов на кухне — такая мясорубка получится, что ни один представитель не отмажет! И потом, прошу помнить, зачем вообще мы все это затеваем, рискуя жизнью нашего товарища… Нам нужна нить к высокому информатору. Не побоюсь высокопарной фразы — к главному на сегодняшний момент предателю. Поэтому надо взять хотя бы одного из этих «белых халатов» живьем. Иначе — все насмарку, зря работали… Вопросы? — Сделаем. — Петрушин хрустнул костяшками пальцев и погладил рукоять своего боевого ножа. — Постараемся вообще обойтись без стрельбы. Руки-ноги на то и дадены… — Ну и славно. — Иванов хлопнул меня по плечу: — Колонна пойдет через пятнадцать минут. Удачи. В УФСБ, как я уже говорил, меня не допрашивали под протокол. Со мной «беседовали». Полковник Мохов (это первый зам) так и говорил: — Нуте-с, доктор Воронцов, приступим к беседе… Хотя от привычного допроса эти беседы отличались лишь подчеркнутым дружелюбием, отменной вежливостью и наличием отсутствия бумаги на столе. Однако не сомневаюсь, что оное отсутствие с лихвой компенсировалось кучей микрофонов, понатыканных во все возможные щели Чекистов хлебом не корми — дай чего-нибудь записать да послушать. Вон, наша Луиза, к примеру, шагу без диктофона не ступит. Так вот, к милым этим беседам я относился едва ли не с большей ответственностью, чем к допросам в прокуратуре. И в первые два визита был предельно собран, насторожен и весьма взвешенно отвечал на каждый поставленный вопрос. А сегодня я был рассеян и до того погружен в свои мысли, что порой отвечал невпопад. Так что ежели господин Мохов имел умысел меня на чем-то поймать, то наверняка преуспел в своих коварных намерениях. Общались мы немногим более часа. Из-за своей великой задумчивости и подчеркнутой демократичности собеседника (большого, прошу помнить, человека по тутошним меркам!) я к концу беседы ненароком распоясался и спросил: — Могу я задать вам два вопроса… возможно, касающихся закрытой информации? — О как! — Мохов погладил свой гладко выбритый череп. — Интересно… Ну что ж — пользуйтесь случаем. Правда, не ручаюсь, что буду отвечать… — Зачем на обмен ездили? — На какой обмен? Кто ездил? — Ну-у-у, господин полковник, что ж вы… Мы с вами битый час об этом обмене беседовали! Зачем ваши оперативники ездили на обмен? — Вы, наверно, прекрасно понимаете, что я не обязан отвечать на ваш вопрос? — Понимаю. Но меня этот вопрос давно мучает. И, между прочим, по большому счету это из-за безалаберности ваших людей все так скверно получилось. — Ну, это еще как посмотреть… Хорошо, я скажу вам, чтобы вы не мучились. Мы получили оперативную информацию, что на этот рядовой обмен Султан Абдулаев выделяет группу своих лучших бойцов. И, возможно, пожалует сам. Сами понимаете, нас это обстоятельство чрезвычайно заинтриговало. С чего бы это грозному Султану принимать такое трепетное участие в местечковых делишках придурковатого братца, которого он терпит лишь в силу факта кровного родства? Разумного обоснования этой информации мы не нашли, поэтому решили поприсутствовать и на месте разобраться в ситуации… «Как интересно получается! — подумал я. — Получили оперативную информацию…» Откуда бы? Значит, в отряде Султана сидит «крот» чекистов? Товарищ во всероссийском розыске, один из самых жестоких и активных полевых командиров, наносит нам колоссальный ущерб… Следуя законам нормальной логики, по наводке этого «крота» давно должны были уничтожить и самого Султана, и всю его банду. А Султан гуляет себе и в ус не дует. Ну и как после всего этого прикажете относиться к товарищам чекистам?! — Ну что, вы удовлетворены? — Да. Спасибо за откровенность. — Второй вопрос? — Второй… Скажите, а вот по поводу моего вызова на беседу… Гхм… — Вас оторвали от дел? — Мохов барственно скривился. — Не подумайте, что я страдаю вельможным хамством. Я в принципе и сам мог к вам приехать… Гхм… Но, понимаете, у меня очень плотный рабочий график… — Да нет, что вы! Я вовсе не об этом. А вот меня интересует… когда вы приняли решение и кому отдали распоряжение о моем вызове? — Так… — Мохов посмотрел на меня как-то по-новому и озадаченно покачал головой. — Что — утечка? — Да нет, в общем… Так, мысли кое-какие… — А вы не желаете поделиться со мной своими замечательными мыслями? — Да ну, никакие они не замечательные… Я сам еще пока не определился. Не думаю, что это что-то существенное… В общем, не хотите говорить — воля ваша… — Нет, отчего же? — Мохов пожал плечами и полистал ежедневник. — Никакой закрытой информации тут нет. Просто странно… Вот — в понедельник планировал общение на неделю, вам выкроил «окно» в пятницу, сегодня то есть… распоряжение отдал майору Гуляеву. Вот, «Гуляев — контроль». Гуляев, как обычно, позвонил Павлу Андреевичу (это наш начальник контрразведки). Вот и все… Вы точно не желаете поделиться со мной своими мыслями? Я бы с удовольствием потратил на это пятнадцать минут. Больше не могу, в двенадцать совещание у главы, надо поприсутствовать. Итак? — Нет-нет, не хочу занимать ваше время изложением досужих вымыслов… Я пока не сформулировал проблему, время терпит, так что… Может быть, позже. — Ну, дело ваше. Не смею настаивать. Сформулируете — звоните, мои телефоны у вас есть. — Мохов вдруг этак свойски подмигнул мне: — Если утечка — никаких проблем. В данном случае все источники налицо: я — Гуляев — Пал Андреич. Круг узкий. Мгновенно вычислим. — Да ну, что вы! — Я даже зарделся от смущения. — Не обращайте внимания — это глупости все. Об этом я даже и не думал! — А зря. Думать, доктор, иногда полезно. Ну, хорошо. Приятно было пообщаться с таким образованным человеком. И — не смею более задерживать… Вид у генеральского зятя был такой, словно это его, а не меня собирались похитить или лишить жизни. Всю дорогу, пока ехали к «Азамату», он шумно вздыхал и, похлопывая по картонной коробке, уныло басил: — Вот. Посылка. Из дому прислали… Меня так и подмывало сказать товарищу, чтобы держался более непринужденно. Но в присутствии водителя я постеснялся это сделать. Кроме того, имелись вполне закономерные опасения, что ловкие ребята приделали посылке «уши». Так и не дождавшись перемен в поведении «агента», я не утерпел и крепко хлопнул его по плечу. — Ммм?! — Майор обернулся ко мне и разинул было рот. — Погода хорошая!!! — Я скорчил страхолюдную рожу, взмахнул руками и постучал себя в грудь кулаком, наподобие брачующегося бабуина. Дескать, веселее, корень, а то всю малину обгадишь! — А! — Зять понял — приосанился, прочистил горло и заявил: — Да, погода… Да! Тепло. Вот, посылка из дома. Щас сожрем все зараз. И никаких проблем… Водила покосился на меня в зеркало и покачал головой. Но без особого осуждения. Ленивый взор упитанного солдата свидетельствовал: ничего, я тут всякого насмотрелся. И не таких возить доводилось… Народу на террасе «Азамата» было — не протолкнись. — Вижу тебя, — возник в моем наушнике бодрый Иванов. — Все на местах, все нормально. Все молчим, ждем… Внутри кафе, несмотря на распахнутые настежь окна, было душно, сизо, дымно и вонюче. Стоял характерный гвалт, усугубленный мощными низами: с обеих сторон от кухни, в углах, торчали стоваттные колонки. Диффузоры динамиков надсадно рвал Миша Круг, ностальгически напоминая командированному контингенту о тверской барышне из хорошей семьи, у которой прожорливый участковый употребил за чаем полторта за один присест. Вот же сволочь! «Ай-я-яй! — тихо опечалился я, морщась с непривычки от табачно-алкогольного морока. — Шумно-то как… Если вдруг что-то не срастется — без глушителя пристрелят, никто и не почешется…» В зале людей было поменьше, но практически все столики оказались заняты, кроме одного, у самой кухонной двери. С противоположной стороны двери, у раздачи, заседала наша лихая троица. Зять, как увидел их, от удивления разинул рот и замер на месте. — Ну и что нам теперь — у двери садиться? — пересиливая Круга, крикнул я, упреждая возможные инсинуации. Зять пасть захлопнул, но продолжал пялиться на троицу. Его можно было понять: позавчера он видел парней после вечернего душа, бритых и в новых «комках». А в настоящий момент хлопчики были облачены в рваные, засаленные донельзя технические комбезы, которые и самый чмошный солдат-первогодок надеть постеснялся бы, с ног до головы перемазаны в мазуте и обуты в стоптанные кирзовые сапоги с неровно обрезанными голенищами. Как их в таком виде сюда вообще пустили, ума не приложу! Видать, целый час у соседей в утильсырье ковырялись, прикид выбирали… — Пошли на улицу, подождем — может, место освободится! — Я опять хлопнул зятя по плечу — неча глазеть, ты их вообще в первый раз видишь! — Зачэм на улицу? — Кухонная дверь распахнулась, в проеме возник облаченный в поварской халат мужлан на протезе, отдуваясь и вытирая передником потное чело. Хозяин заведения — Ибрагим. Личность, известная во всех подряд кругах. — Для хароший чэлаэк мэст всигда ест! Пащли, пасажю самы харощий мэст… Проходя по кухне, я скоренько впитал обстановку: ранее бывать не доводилось, следовало сориентироваться. Просторное помещение, жарко как в бане, два окна под решетками, окно раздачи, плиты, жаровни, четыре двери: входная, в зал, в кладовку — открыта, видны стеллажи, коробки, безразмерный холодильник (трупик запросто можно спрятать). И, наконец, дверь в «кабинет» — напротив кладовки. В кабинете оказалось неожиданно прохладно. Небольшое зарешеченное окно распахнуто, шторку треплет ветерок… Стол, четыре плетеных стула, сервант, в углу раковина, медный кувшин для омовений. Хозяин прикрыл массивную дверь — стало тихо, как в погребе… — Вижу «рафик», — пискнул в ухе Иванов. — Заезжает в развалины гастронома. Внимание… «Еще не поздно удрать… — мелькнула предательская мысль — что-то мне вдруг стало тут неуютно. — Или спровоцировать Ибрагима на драку и раньше времени устроить шум…» — Как сидэт будим? — Ибрагим достал из передника замусоленный блокнот и огрызок карандаша. — Обэд проста? Или сабсэм гулят многа, лей-пей, тудым-сюдым?! — Вот — посылка, — завел некстати майор, нервно похлопав по пресловутой коробке. — У нас с собой… нам немного выпить, ну, пива, что ли… — Зачэм пасилка? — сверкнул зрачками Ибрагим. — Пасилка Ханкала вези, пад крават пастав! Мужчина кафэ пришел, должен ест шашлык, люля, зелень-мелень, водка-пиво… — Давай — закуски, пивка, по шашлычку для начала… — перехватил я инициативу. — Ну и водочки, естественно, — граммулек триста для начала. Только смотри — чтоб не паленая! — Абижаишь! — рявкнул Ибрагим, пряча блокнот в передник. — Все будит ништяк! Сиди, пацан быстра притащит… И удалился, прикрыв за собой дверь. — Так… — начал было майор. — Ну и что… — Ничего, покушаем как следует, немного выпьем… — Я опять скорчил рожу, показал на посылку и на свои уши. — И — до дому. — А посылка? — Слушай, ты эту свою посылку… — «затискай себе в задницу» — вот так бы я хотел сказать, но пересилил себя и продолжил по сюжету: — …открывай (Свою посылку, посмотрим, что там прислали… Не успел зять раскрыть коробку — примчался пацан с подносом. Быстренько сгрузил на стол запотевший графинчик, тарелки с закусью и ретировался, пообещав: — Шашлык — пят минут… — Оперативно, — похвалил я, осматривая тарелки с балыком, зеленью и мясной нарезкой. — Неплохо тут у Ибрагима… Пацану было что-то около шестнадцати. По здешним меркам — вполне зрелый мужчина, способный не только из автомата стрелять, но и при случае поставить табельную мину на трассе. Для похищения, однако, больно хилый, не успел еще мясом обрасти. — Вот. — Зять (вот уж действительно — генеральский зять!) поковырялся в коробке и растерянно пожал плечами. — Гхм… Люблю сладости. Типа, с чаем… В посылке были шербет, халва и конфеты. И пять банок ветчины, точно такой же, как из гуманитарной помощи. Наверное, для веса. Тут они схалтурили. Могли бы и получше что-нибудь придумать. А ну как я захочу поинтересоваться содержимым? — Давай, что ли, по маленькой. — Зять взял графин. И разлил по рюмкам водку. — Давай. — Я постучал пальцем по часам и показал на дверь. Чего тянуть? Как говорится, перед смертью не надышишься. — Ага. — Зять понятливо кивнул. — Поехали… Зять опрокинул рюмку, а я свою подвинул к нему: мне сейчас чистые рефлексы понадобятся. Зять опять кивнул, молча употребил мою долю и встал из-за стола: — Ты посиди, я сейчас… Пойду отолью… И вышел. С коробкой. Ну не урод ли? — Слышу, — ожил в моем ухе бодрый Иванов. — Ты один. Держись. В любой момент может начаться. Внимание — всем готовность номер один… Майор ушел, и мне вдруг стало страшно. С ним как-то спокойнее было. Он такой здоровенький, высокий, под стать Петрушину. Кроме того, с его уходом автоматически включился отсчет времени, работающий против меня. Я погладил левый нагрудный карман, проверяя, как лежит гарнитура. Затем сунул правую руку под куртку, расстегнул «оперативку» и попробовал, как будет выниматься пистоль. Вынимался он нормально и хорошо ложился в ладонь, только рукоятка с непривычки казалась толстой. Мы, простые смертные, как-то все больше с обычным табельным, «ПСС» для нас в диковинку. Надо будет, как Иванов сообщит о начале движения, достать пистолет и держать в руке, прикрыв… Чем тут прикрыть? А нечем. Салфетки маленькие. Значит, просто опустить руку под стол. Я не такой тренированный, как Петрушин и Вася, когда адреналин в кровь шарахнет, ручонки вразнос пойдут, могу замешкаться. А так — только пальчиком поведи, патрон в стволе, все готово к бою… — Друг уехал, — сообщил Иванов. — А наши клиенты что-то не шевелятся. Ждут чего-то, что ли? Костя, подай голос. — Что-то шашлык не несут, — буркнул я, поглаживая левый нагрудный карман. — Обещали через пять минут… — Хорошо, слышу, держись, — ободрил Иванов. — Пока все тихо… А тут и шашлык поспел. Две здоровенные порции на шампурах, обсыпанные зеленью, с пылу с жару, жир еще шкворчит… Этого повара я в кухне не видел — наверное, во дворе, у мангала колдовал. Коренастый молодой мужик, примерно моей комплекции… Странно, но лицо его мне показалось смутно знакомым. И где же я мог видеть этого типа? Повар поставил поднос с шампурами на стол, вытер руки о белоснежный(!) передник и достал из кармана… двухграммовый шприц. — Ширнуться не желаешь, братишка? — По-русски он говорил чисто, без акцента. — Товар — высший сорт. — Ну нет уж, спасибо. — Я невольно хмыкнул — вот сервис тут у них! Все предусмотрено. Наверняка и пару слегка помытых девчат можно заказать, если есть желание… — Я что — на наркошу похож? — Да ладно, чего там! — Повар обогнул стол, приближаясь ко мне и приветливо улыбаясь. — Это недорого! Шприц одноразовый, стерильно… Меня вдруг как током ударило. От повара исходил… отчетливый аромат помойки! — Стоять! — охрипшим враз голосом просипел я, левой рукой нажимая на нагрудный карман, а правой… А правой не получилось — промазал! Не рассчитал маленько, левой прижал отворот куртки. Урод, что и говорить — руки не под это заточены… — Спокойно, братишка… — повар железной клешней сцапал мою правую руку и зубами ловко снял колпачок с иглы. — Что?! — рявкнул в ухе Иванов. — Что там у тебя?! Резко толкнувшись ногами, я качнулся назад и вместе со стулом рухнул на пол. Повар — проворный малый — тотчас же оказался верхом на мне. Да так ловко сел, гад, навалившись всей массой на грудь, — я не то что шевельнуться, дышать нормально не мог! Его руку со шприцем я каким-то чудом успел перехватить и теперь с трудом удерживал — игла блестела у самого моего лица, неумолимо приближаясь к щеке. «А здоров, сволочь, — пережмет ведь!» — мелькнула отчаянная мысль. — Помогите! — тоненько закряхтел я, задыхаясь и чувствуя себя страшно беспомощным и совсем одиноким на этом свете. — Да помогите же… — Р-р-р! — тихо зарычал повар, рывком преодолевая сопротивление и вгоняя иглу мне в щеку. Бац! — раздался глухой удар, повар отлетел в угол и с разбегу забодал лбом стену. — Уф-ффф! — Я жадно глотнул воздуха — сразу полегчало. В расплывающейся панораме возникла физиономия Петрушина с горящими глазами голодного ягуара. — Да что там у вас?! — жалобно крикнул в ухе Иванов. — Подайте голос хоть кто-нибудь! — У нас — порядок, — буркнул моему карману Петрушин. — А вот у вас… — Мм-м-мууу… — Повар застонал и, ухватившись руками за голову, лег на бок, поджав колени к груди. — Коровка, — сказала голова Васи Крюкова, заглядывая в дверной проем. За Васиными ногами, в створе распахнутой двери кладовки, я рассмотрел чье-то бездыханное тело. — Муу-у-у! У коровки четыре сиськи. Надо проверить — сколько у этого… Жека, раций нет. Оружия — тоже. Странно, да? Только ножи. Вот. Вася показал два охотничьих ножа с костяными ручками. — Перестарались, значит, — флегматично сказал Петрушин. — Ты как? — Щеку проколол, гад, — слезно пожаловался я, выдергивая из щеки шприц — поршень был в крайнем заднем положении, «повар» не успел стравить содержимое. — Одноразовый вроде. До свадьбы заживет. — Петрушин достал из кармана обрезок стропы и нагнулся к повару — вязать. — Ал!!! — «Повар» вдруг резиново изогнулся, мощным ударом двух ног долбанул Петрушина в грудь и со спины выпрыгнул в стойку! — Ох! — Петрушин рухнул на пол, крепко стукнувшись затылком о край стола, и на пару секунд замер без движения. — Что там у вас? — заголосил в моем ухе Иванов. — Доложите обстановку! — Р-р-р!!! — «Повар» пушечным ядром рванул к выходу, размазав по косяку легкого Васю, влетел в кладовку и захлопнул за собой дверь. — Бегом… — болезненно морщась и мотая головой, Петрушин на получетвереньках вяло просунулся в кухню. — Бегом!!! — Я его полоснул… — виновато отчитался Вася, вставая с пола и ощупывая спину. — Я его полоснул — вон, кровь! — Кого там полоснули? — надрывался Иванов. — Да скажет мне кто-нибудь, что там у вас происходит?! Бум! Бум! — лейтенант Серега, видимо, страховавший вход, метнулся к кладовке, подергал ручку и принялся бухать в дверь плечом. — Пусти… — Петрушин встал бочком, отступил на шаг и мощно лягнул дверь ногой. Ржаво каркнули сорванные петли — дверь с шумом обрушилась внутрь. Я покинул кабинет, мельком осмотрелся и приблизился к кладовке. Ребята — точно, перестарались. На полу в кухне лежали двое здоровенных бородачей. У одного еще дергались ноги, в то время как второй, с неестественно вывернутой шеей, был недвижим. Крови не было, чисто сработали. Ибрагим и давешний пацан скрючились под столом, дисциплинированно возложив руки на затылок. Окно раздачи было закрыто, через щель поверху доносился тоскливый голос Миши Круга, жаловавшегося на женскую вероломность. В общем, вполне рабочая обстановка — никакого шума, никого лишнего… В дальнем углу кладовки, рядом со сдвинутым в сторону стеллажом, зиял распахнутый люк. Крышка была обильно измазана свежей кровью. — Я сказал — полоснул! — радостно взвизгнул Вася. — Если мышцу глубоко порезал — далеко не уйдет! — Ну, сука… — Петрушин заученным движением рванул из нагрудного кармана гранату и просунул палец в кольцо. — Живым!!! — напомнил я. — У него оружия нет… — Ой, бля-а-а! — тоскливо протянул Петрушин, убирая гранату обратно и вынимая нож. — Лейтенант — за мной. Вася с Костей — на улицу! Бегом! И нырнул в люк. — Плохо — без фонаря. — Лейтенант, перекрестившись, последовал за старшим товарищем. — Кабы знать… — У гостей два «двухсотых», один ушел через подземный ход, — торопливо доложил я своему правому карману. — У нас все целы. Держите «рафик», мы пошли. И мы с Васей, обнажив «стволы», стремглав ломанулись на задний двор. — Откуда они там взялись?! — страшно удивился Иванов. — Движения не было! Какой такой ход, блин?! Проскочив через двор, мы с Васей выбежали на улицу через распахнутые ворота и встали. В дальнейшем участвовать не было смысла: вряд ли пули из наших пукалок на таком расстоянии поразят людей в «рафике». «Рафик» в этот момент уже мчался по скверу, неумолимо набирая скорость. Еще десять секунд — и привет «белым халатам». — Шлеп! Шлеп! — из соседней пятиэтажки донеслись два едва различимых шлепка. Стекло машины со стороны водителя треснуло, «рафик» резко сбавил ход, проехал еще пару десятков метров и встал. — Молодец, Лиза, — похвалил Вася. — Уважаю. Пошли, посмотрим… Из развалин вылезли Петрушин с лейтенантом и трусцой припустили к вставшему «рафику». Вид у них был обескураженный и малость опомоенный — какие-то отходы с них свисали. От пятиэтажки к месту происшествия бежали Лиза с полковником. — Куда залупить?! — моторно заорал из пулеметного гнезда на крыше штаба бригады вэвэшный боец — то ли Глебыч предупредил, то ли сам догадался. — Трассером шмальните — куда там залупить?! — Да сиди ты, мы сами тут! — Петрушин, взяв пистолет на изготовку, заглянул в кабину. — Ну-у-у… Водитель был мертв. Голова с размозженной макушкой свешивалась на баранку, оплывая густой темной кровью. Больше в машине никого не было. — Ну что тут, что?! — Иванов, переводя дыхание, с ходу поинтересовался: — Живым кого взяли? — Похоже, что нет, — взял я на себя общую ответственность. — Понимаете, там так получилось… — Черт! Как же так, а? — Полковник кивнул в сторону бывшего гастронома. — Там что — подземные коммуникации? Как же вы смотрели, а? — Никаких там коммуникаций. — Петрушин отвел взгляд — чувствовал себя виноватым. — Там прямой узкий ход — только одному протиснуться. Один выход в кладовке, второй — в развалинах гастронома. Там в самом углу, под слоем дерьма… Люк очень плотно подогнан, не видно… — Допрыгался, повар куев. — Вася, поддев голову мертвого водителя ножом, запрокинул ее назад. — Оп-па! Ни хера себе… Это был вовсе не повар. Лицо, конечно, залито кровью, но черты вполне различимы и… Странно, лицо это также показалось мне смутно знакомым… Но с «поваром» — никакого сходства! — Ребята — а это… это не он, — пробормотал я. — Какой — «не он»? — с горечью воскликнул Иванов. — Всех завалили, а теперь — не он?! — Точно, не он. — Петрушин, изменившись в лице, воровато оглянулся по сторонам, присел на колено и зачем-то заглянул под днище «рафика». — Ой, бля-я-я… Он сто пудов выскочил, там кровищи — лужа! Да он просто физически не мог никуда больше деться!!! Увы, это утверждение, каким бы оно ни было логически обоснованным, оставалось всего лишь пустыми словами. «Повар» исчез. Как сквозь землю провалился… |
||
|