ЧИНАРОК

Траншеи с обеих сторон реки Леи были вырыты.

Теперь нитку газопровода надо протянуть через Лею. Газопровод перейдёт Лею в том месте, где течение остановлено плотиной.

У плотины — глубоко! Нырнёшь — дна не достанешь. Вода затопила впадину-луговину и доходит до распаханной земли. Поле подсолнечников отражается в воде, и кажется, что на берегу растут они в два этажа — головой кверху и головой книзу.

Несколько лет назад, когда была построена тут плотина, в запруде колхозники завели карпов. А чтобы рыба росла быстрей и жирела, её подкармливали. Кормил карпов новый приятель Талки и Алёши — Чинаро#769;к. Ходил Чинарок без рубашки, в серых брюках, засученных до колен.

Два раза в день выезжал он в лодке и развозил рыбам жмых и пареную кукурузу, распевая песенку, которую сам сочинил. В разных местах запруды, где дно почище, были вбиты вешки — колья, около которых и опускал корм Чинарок. Карпы привыкли к мальчику и не боялись его.

Рыбы знали время, когда он привозил еду, и собирались у вешек. Чинарок всегда ездил в одно и то же время. Он знал, что рыбы его ждут, и никогда не обманывал их.

Были у него часы. Подарил председатель колхоза. Карманные, довоенные, первых выпусков часового завода. Носил он их в брючном поясном карманчике, пристегнув к ремню. Хорошие часы! Сколько они падали наземь, сколько раз Чинарок купался во всём — в рубашке и брюках, забывая вынуть из кармашка часы! А им всё нипочём! Тикали и тикали! Только немного торопились, словно боялись, как бы не утопил их хозяин. Может, даже и рыбы знали тиканье этих часов над водой.

Когда карпы слышали скрип уключин или ржавый звон банки, которой Чинарок вычерпывал воду из лодки, они плыли ему навстречу. Рыбы знали голос Чинарка. А когда Чинарок пел песенку, карпы подплывали к самой лодке и, казалось, готовы были прыгнуть в неё.

Газопроводчики нарушили привычную жизнь карпов. Вода вблизи траншеи замутилась, стала рыжей. И чём дальше и глубже уходил ковш, мутней и мутней делалась вода. Полоса мути, подгоняемая ветром, стала продвигаться в верховье запруды. Карпы, оказавшиеся в этой загрязнённой части пруда, начали один за другим выплывать на поверхность. Им трудно было дышать в мутной воде: грязь забивала жабры. Рыбы высовывали головы из воды, шевеля вислогубыми ртами.

А Чинарок взволнованно бегал по берегу, тревожно вглядываясь в мутную реку. Озабоченная Талка носилась следом за мальчиком, не зная, чем помочь горю,

— Пойдём лучше к твоему отцу, Талка. Спросим. Он в момент придумает! — предложил Алёша.

Анатолий Николаевич стоял у самой воды с карандашом и тетрадкой в руках и что-то высчитывал.

Ребята постояли рядом, посмотрели на ковши, таскающие чёрную тину из реки, и на всплывающих рыб.

— Сгинет рыба! — вздохнул Алёша. — А может, всё-таки очухается?

— Не, не очухается! — чуть не плача ответил Чинарок.

— Рыбу надо спасать, ребята. И её жаль, но и стройку задерживать нельзя. Надо придумать какой-то выход. У меня появился один вариант. Но я не очень уверен в нём.

Ребята ждут, пока скажет свой вариант отец Талки. Они нетерпеливо переступают с ноги на ногу, оглядываются кругом — то на воду, то на степь, где колонна сварщиков сваривала сейчас уложенные в стык — конец с концом — трубы в одну бесконечно длинную трубу, которую газопроводчики называют ниткой.

И впрямь, трубы, соединённые сварщиками в одну, кажутся ребятам туго натянутой нитью.

— Какой же вариант, папа? — спросила, не утерпев, Талка.

— Когда ты, Чинарок, будешь теперь кормить своих карпов? — вместо ответа спросил отец.

— Кормил в семь утра. Теперь буду в пять дня.

— Успеете, ребята, пригнать сюда лодку к пяти? Сейчас времени — около четырёх.

— Успеем! Мы её в момент доставим!

— В момент не сделаете, а к пяти будьте, — сказал Анатолий Николаевич и рассказал ребятам, что им надо делать.

— Побежали! — обрадовался Чинарок, увлекая за собой ребят. — Мы ещё как успеем!

Отправив ребят, Анатолий Николаевич пошёл на сухой берег, где готовился трубопровод для укладки через речку. Теперь тут заканчивала работу очистная машина. Обхватив со всех сторон трубу щётками и скребками, чистила её и скребла, удаляя ржавчину, пыль и присохшую грязь.

Анатолий Николаевич сказал и крановщикам и машинистам, что сегодня надо сделать дополнительный перерыв с пяти до шести. А после смены — отработать этот час.

Когда он вернулся к Лее, до этого перерыва оставалось всего десять минут.

Со стороны плотины плыла лодка. Вода сияла под солнцем, и казалось, что лодка идёт по серебряной дороге. В лодке — трое. Двое часто взмахивали вёслами, третий сидел на корме. Это — Талка с часами Чинарка. По ним она следила за скоростью лодки.

Лодка подошла к газопроводчикам, как раз когда остановились машины.

Экскаваторщики, крановщики, машинисты, сварщики — все постепенно подошли к берегу. Они знали, в чём дело. Над рекой затихло. Тянул тоненький ветерок, и с наветренной стороны стали слышны птичьи голоса.

Вода успокоилась. Но муть над траншеей клубилась как дым. Лодка приблизилась вплотную к границе чистой воды и остановилась.

— Начали! — скомандовал лодке Анатолий Николаевич.

Чинарок осмотрелся, достал из-под кормы консервную банку и стал вычерпывать из лодки, хотя воды там и не было видно. Лишь на самом её дне, в клетках деревянной решётки, поблёскивал тонкий, как стекло, водяной слой. Чинарок, проводя банкой по решётке, негромко гремел ею, потом тихонько черпал за бортом воду и шумно выплёскивал обратно. Погремев так и поплескав, он запел свою песню:

Алёша теперь один сидел на вёслах, готовый по команде Чинарка пустить их в дело. Талка с кормы вглядывалась в несветлую воду. И вот ей почудилось, что около лодки появились рыбы. Она свесилась над водой и, придерживая рукой волосы, не мигая, всмотрелась в глубину. В зеленовато-серой воде что-то блеснуло. Вначале она подумала, что это вспыхнуло отражение часов, которые болтались на ремешке у неё в руках. Но в воде явственно проступила тусклая позолота крупной чешуи на покатом боку карпа.

— Есть, есть! Услышали! Приплыли! — не удержалась Талка.

— Ш-ш-ш! Молчи! — замахали на неё мальчишки. — Распугаешь!

Чинарок подал Алёше знак, и лодка, развернувшись, поплыла и поплыла из мутного верховья в сторону плотины, на светлую воду, где торчала чёрная вешка. Тут лодка остановилась. Ребята подмигивали друг другу, кивая на воду, где мелькал живой блеск. Чинарок развязал стоявший у ног мешочек с пареной кукурузой и начал горсть за горстью бросать кукурузу в воду около вешки. Зёрна, тяжёлые и крупные, жёлтым дождём булькали у поверхности и наискосок уходили ко дну. Кинув с десяток горстей, Чинарок завязал мешок. Со дна, куда был набросан корм, к поверхности полезли воздушные пузырьки. Вынырнув из воды, они сразу же беззвучно лопались.

Талка, боясь разговаривать, толкнула Чинарка и вопросительно подняла глаза, указывая на пузыри.

— Рыба собирает на дне кукурузу, — прошептал Чинарок и опять подал Алёше знак грести. — Надо ещё один заплыв, а то, может, не всю рыбу мы вывели в чистую воду.

Лодка двинулась снова к замутнённой полосе.

Она тихо пересекла линию газопровода. Обогнув подводную траншею, ребята повернули обратно. И опять Чинарок заскрёб банкой о дно, будто он вычерпывал воду, а спустя немного времени запел.

Алёша, охваченный радостью удачи, не чувствовал устали и приналёг что было силы на вёсла. Но Чинарок замахал на него и велел грести еле-еле. Тогда Талка встала в лодке во весь рост, приложила кончики пальцев к губам, показывая строителям, чтобы они молчали и не отпугивали бы рыбу, сплывавшуюся к лодке. Газопроводчики — крановщики, бульдозеристы, сварщики, изолировщики, экскаваторщики, — сильные, ловкие, жадные до работы, тихо стояли на берегу, дожидаясь.

Над водой неторопливо скрипели уключины, и, смущённый вниманием и верой в него стольких серьёзных людей, дрожащим голоском пел Чинарок:

В воде отражалось синевато-серебристое небо и большое взбитое облако. Лодка вошла в отражение этого облака, и тогда даже с берега стало заметно, как около лодки всплёскивались карпы. Ребята проехали под тросом, уводя за собой рыбу. Они вышли на чистую воду и поплыли по сверкающей дорожке, будто разостланной по воде до самого солнца.

На берегах застучали двигатели, загремели лебёдки. Ковши заскользили по тросу, прокладывая в тине дорогу газу.