"Серебряное кресло" - читать интересную книгу автора (Льюис Клайв Стейплз)

Глава 5. ХМУР

И впрямь, Джил спала. Уже с самого начала совета она страшно зевала, потом уснула совсем. Когда ее разбудили, ей ничуть не понравилось, что она лежит на пыльном полу, а вокруг столько сов. Еще меньше понравилось ей, что надо куда-то лететь на сове; она бы предпочла лечь в постель.

— Ну, давай, Джил, поспеши, — говорил Юстэс. — Это же приключение!

— Надоели мне приключения, — недовольно буркнула Джил. Тем не менее она взобралась на свою Сову и проснулась (на время) от холодного воздуха, когда они вылетели из окна. Луна исчезла, звезд не было. Далеко позади, и высоко, виднелось освещенное окошко — несомненно, в одной из башен, и ей очень захотелось вернуться в ту красивую спальню, лечь в постель, глядеть на огонь. Она засунула руки в карманы и поплотнее закуталась. Было жутковато слышать в темноте, как беседуют позади Юстэс и его сова. «Он-то не устал!» — думала она. Она не понимала, что он пережил тут поразительные приключения, и здешний воздух вернул ему силу, которую он обрел, когда плавал с Каспианом. Джил, чтобы не заснуть и не свалиться, пощипывала себя. Наконец они прилетели куда-то. Совы спустились, Джил с трудом слезла на землю. Деревьев здесь не было. Дул холодный ветер.

— Ух-ух, — позвала Сова, — проснитесь, Хмур, проснитесь, к вам с поручением от Льва.

Ответа долго не было. Затем появился тусклый огонь, он приближался, послышался голос.

— Эй, совы, что случилось? Король умер? Враг напал? Наводнение у вас? Драконы?

Когда свет наконец приблизился, оказалось, что это большой фонарь. Трудно было рассмотреть, кто же его держит, видны были только руки и ноги. Совы что-то объясняли незнакомцу, а Джил слишком устала, чтобы слушать. Она постаралась немного встряхнуться, услышав, что с ней прощаются. Позднее ей удалось вспомнить только, что они с Юстэсом шлепали по грязи и вошли, пригнувшись, в низкую дверь и их уложили на что-то мягкое, теплое, и голос сказал:

— Ну, вот. Спасибо и на том. Лежать здесь холодно и жестко. А также мокро. Но что поделаешь? Скорее всего вы ни на минуту не уснете, даже если не будет шторма или наводнения и крыша не рухнет… случается, случается. Спасибо и на том, да… — тут она уснула.

Проснувшись утром, дети обнаружили, что лежат на теплых и сухих соломенных подстилках. Через треугольное отверстие лился дневной свет.

— Где это мы? — спросила Джил.

—  В вигваме квакля-бродякля, — ответил Юстэс.

—  Кого?

—  Квакля-бродякля. Не спрашивай, кто это такой. Я не рассмотрел его прошлой ночью. Ладно, встаем. Пойдем посмотрим, где он.

— Противно спать одетой, — сказала Джил, садясь на подстилке.

— А мне как раз понравилось, что утром одеваться не надо, — сказал Юстэс.

— И мыться?.. — ехидно спросила Джил. Но Юстэс уже встал, потянулся, встряхнулся и вылез из вигвама. Джил последовала за ним.

Снаружи было совсем не так, как в той Нарнии, которую она видела вчера. Они стояли на болотистой равнине, покрытой островками и изрезанной протоками. Островки поросли колючей травой, осокой и тростником. Тучи птиц — уток, бекасов, цапель — поднимались в воздух и снова опускались в гнезда. Вигвамов, похожих на тот, где они провели ночь, было очень много, но они казались отсюда черными точками; квакли любят уединение. Вокруг не было ни деревца, лишь на юге, милях в семи, темнела полоска леса. На востоке болото тянулось далеко, до низких холмов на горизонте, ветер был солоноват, и можно было угадать, что где-то рядом море. К северу виднелись невысокие сероватые горы, как бы укрепленные скалами. В дождливый вечер, наверное, здесь было тоскливо, но при утреннем солнце, когда дул свежий ветер и кричали птицы, в самом этом одиночестве было что-то свежее и чистое. Детям стало повеселей.

— Интересно, куда девался этот фигль-мигль? — спросила Джил.

— Квакль-бродякль, — поправил Юстэс, чуточку гордясь, что запомнил это слово. — Наверное… да вот, кажется, и он.

И тут они оба увидели, что тот сидит спиной к ним. Он удил рыбу ярдах в ста. Поначалу они его не заметили, потому что он совсем не двигался и сливался с болотом.

— Давай заговорим с ним, — предложила Джил. Юстэс кивнул. Оба они немного волновались.

Когда они подошли ближе, бродякль повернул голову, и они увидели длинное худое лицо со впалыми щеками, плотно сжатый рот, острый нос и выбритый или голый подбородок. На жителе болот была остроконечная шляпа с непомерно широкими полями. Волосы, если их можно так назвать, свисали из-за больших ушей прямыми серо-зелеными прядями, похожими на водоросли. По торжественному выражению его сероватого лица можно было сразу догадаться, что он серьезно относится к жизни.

— Доброе утро, гости, — произнес он. — Хотя, сказав «доброе», я вовсе не имел в виду, что не будет дождя, снега, тумана или грозы. Вам, конечно, не удалось и глаз сомкнуть?

— Нет, что вы, мы прекрасно выспались, — заверила Джил.

— Ах, — покачал головой квакль, — я вижу, что вы делаете хорошую мину при плохой игре. Что ж, так и надо. Вы хорошо воспитаны. Вас научили держаться несмотря ни на что.

— Извините, мы не знаем, как вас зовут, — сказал Юстэс.

— Мое имя — Хмур. Но ничего страшного, если вы забудете. Я всегда смогу вам напомнить.

Дети сели по обе стороны от него. Теперь они увидели, какие у него длинные руки и ноги. Хотя тело было не больше, чем у гнома, стоя он казался выше любого мужчины. Между пальцами — и на руках, и на босых ногах — у него были перепонки, как у лягушки; кстати сказать, ногами он болтал в грязной воде. Одет он был во что-то мешковатое и землистое.

— Пытаюсь поймать угря-другого, чтобы потушить их к обеду, — сказал Хмур. — Однако не удивлюсь, если не поймаю. А поймаю, вы все равно их есть не станете…

— Почему же? — удивился Юстэс.

— С какой стати любить то же самое, что и мы? Хотя, конечно, есть вы будете из вежливости. Ладно, пока я тут ловлю, попытайтесь-ка разжечь огонь… Дрова за вигвамом. Наверное, они сырые. Если вы разожжете их внутри вигвама, весь дым пойдет вам в глаза. Если снаружи, дождь их потушит. Вот кремень, трут и огниво. Вы, конечно, не знаете, как ими пользоваться?

Но Юстэс знал это со времен своего путешествия. Дети побежали к вигваму, нашли дрова (кстати, совершенно сухие) и легко разожгли огонь. Юстэс остался его поддерживать, а Джил отправилась умываться к ближайшему протоку. Потом они поменялись. Оба приободрились и ощутили голод.

Вскоре к ним присоединился Хмур. Угрей он поймал немало и уже успел их разделать. Он подбросил дров в костер, поставил на огонь котелок и закурил трубку. Квакли-бродякли курят странный, вязкий табак (говорят даже, что они подмешивают туда глину), и дети заметили, что дым из Хмуровой трубки не поднимается, а, наоборот, туманом стелется по земле. Он был такой черный и едкий, что Юстэс закашлялся.

— Ну, эти угри будут тут вариться до скончания века, — сказал Хмур. — Перемрем с голоду, пока дождемся. Я знал одну девочку… нет, лучше не рассказывать, вы расстроитесь, а этого я себе никогда не прощу. Поговорим лучше о ваших планах.

— Вы поможете нам найти принца Рилиана? — спросила Джил. Квакль-бродякль так втянул щеки, что они соединились изнутри.

— Ну, смотря по тому, что вы называете помощью, — сказал он. — Полагаю, что действительно помочь едва ли кто-то может. Трезво рассуждая, далеко на север нам не продвинуться, особенно в это время года, поздней осенью. Да и зимой, пожалуй, не удастся. Но вы не огорчайтесь. Скорее всего нам будет не до погоды, столько врагов, всяких скал, рек, и с пути собьемся, и голодать начнем, и ноги промочим… Словом, толку не будет, но куда-нибудь забредем.

Дети заметили, что он говорит «мы», а не «вы», и одновременно воскликнули:

— Значит, вы идете с нами?

— Ну, конечно. Чего уж там… Думаю, нам уже никогда не видать короля в Нарнии, раз он отправился в заморские страны, а у него, надо сказать, был ужасный кашель. И потом, Трам так быстро стареет. После этого ужасного засушливого лета урожай будет очень плохой, вот увидите. Не удивлюсь, если на нас нападут враги. Помяните мое слово.

— Откуда мы выйдем в путь? — спросил Юстэс.

— Ну, — медленно произнес квакль, — все, кто отправлялся за принцем, начинали от того самого ручья, где лорд Дриниан видел эту даму. Все они шли на север. Поскольку никто из них не вернулся, трудно сказать, ошиблись они или нет.

— У нас есть приметы, — вспомнила Джил. — Первым делом надо найти разрушенный город великанов. Так сказал Аслан.

— Найти? — переспросил Хмур. — Чтобы найти, надо искать.

— Конечно, конечно, — согласилась Джил. — А потом, когда мы найдем его…

— Вот именно — когда!.. — невесело сказал Хмур.

— А разве никто не знает, где он? — спросил Юстэс.

— Ну, за всех поручиться не могу, а вот я — не знаю. Во всяком случае, не нужно идти от ручья. Нужно пересечь Этинсмур. Если где и есть этот город, он там. Правда, я ходил туда не дальше других и не видел никаких развалин, так что не хочу вводить вас в заблуждение.

— А где же Этинсмур? — спросил Юстэс.

— Посмотрите вон туда, на север, — сказал квакль, указывая трубкой. — Видите холмы и скалистые выступы? Начинается он там. Но перед ним еще река Шрибл. Мостов, конечно, нету.

— Перейдем вброд, — предложил Юстэс.

— Что ж, перейдем… — мрачно вымолвил Хмур.

— Может быть, в Этинсмуре мы кого-нибудь встретим? — предположила Джил. — Нам покажут дорогу.

— Да уж, кое-кого встретим… — сказал Хмур.

— А кто там живет? — спросила Джил.

— Не мне говорить, но они не совсем… м-м… в порядке. Может быть, вам они понравятся…

— Да кто они такие? — настаивала Джил. — В этой стране так много странных существ. Это птицы, звери, или гномы?

Квакль-бродякль присвистнул.

— Разве вы не знаете? Я думал, совы вам рассказали. Они великаны.

Джил вздрогнула. Она никогда не любила великанов, даже в сказках. Один ей как-то приснился… Она взглянула на Юстэса (лицо у него позеленело) и подумала: «Кажется, он струсил еще больше меня». Это прибавило ей храбрости.

— Давным-давно, когда мы вместе плавали, король говорил мне, — начал Юстэс, — что он разбил этих великанов и обязал их платить ему дань.

— Конечно, это так, — ответил Хмур. — Сейчас они с нами в мире. До тех пор, пока мы находимся на нашей стороне Шрибла, они не причинят нам вреда. На их стороне, в Муре, тоже остается надежда. Если мы не будем к ним приближаться, и никто из них не выйдет из себя, и нас не увидят, то, вполне возможно, мы далеко продвинемся.

— Послушай, — воскликнул Юстэс, теряя терпение (это часто бывает с испуганными людьми). — Мне не верится, что все так плохо, как ты описываешь. Тут не больше правды, чем в жестких постелях или в сырых дровах. Аслан не послал бы нас, если надежд так мало.

Он ожидал, что квакль рассердится, но тот сказал:

— Правильно, Юстэс. Так и держись. Только надо нам за собой следить, ведь придется трудно. Ссориться нельзя. Во всяком случае нельзя начинать с ссоры. Насколько мне известно, такие путешествия часто кончаются дракой. Мне-то все равно, но прежде нужно сделать дело. Все же чем дольше мы от них воздержимся…

— Ну, если все так плохо, — прервал его Юстэс, — тебе лучше остаться. Мы с Джил пойдем одни.  Правда,  Джил?

— Не болтай глупости, — поспешила сказать Джил, испугавшись, что квакль поймает его на слове.

— Не волнуйся, Джил, — сказал Хмур. — Я пойду, это уж точно. Я не хочу упускать такой возможности. Мне полезно путешествовать. Говорят — я имею в виду других бродяклей, — что я очень ветреный, несерьезно отношусь к жизни. Сказали бы один раз, а то заладили: «Хмур, вечно ты валяешь дурака. Ты пойми, жизнь — это тебе не жареная лягушка и не пирог с угрями. Остепенись, тебе же лучше будет». Ну, а идти на север в начале зимы, чтобы найти принца, которого нигде нет, в разрушенный город, которого никто не видел… Как раз то, что надо. Если уж это меня не остепенит, тогда я просто не знаю, что им нужно. — И он потер свои лягушачьи ладони, как будто речь шла о гостях или о театре. — А теперь,. — добавил он, — посмотрим, как там доходят угри.

Угри оказались превосходными, и дети дважды просили добавки. Сначала квакль-бродякль просто не поверил, что им действительно понравилось, а когда они все съели, он сдался, но заметил, что у них, вероятно, расстроится желудок. «Что кваклю пища, человеку — яд…» — бормотал он. Потом они попили чаю из консервных банок (как рабочие, которые чинят дорогу), а Хмур неоднократно прикладывался к пузатой темной бутылке. Угостил он и детей, но им напиток не понравился.

Остальная часть дня прошла в приготовлениях. Хмур, самый большой из всех, сказал, что он понесет три одеяла, а внутрь засунет ветчину. Джил должна была нести оставшихся угрей, сухари, бисквиты и кремень с огнивом. Юстэс — оба плаща. Кроме того он взял лук похуже (стрелять он научился тогда, в плавании), Хмур — лук получше, хотя и сказал, что из-за ветра, сырости, плохого освещения и замерзших пальцев они вряд ли во что-нибудь попадут. У него и у Юстэса были мечи, а у Джил только нож. Она начала было спорить, но квакль потер руки, приговаривая: «А-а, вот оно!.. Так, так… начинается…», и дети тут же замолчали.

Все трое рано легли. На этот раз Юстэс и Джил действительно спали плохо, потому что Хмур, сказав: «Лучше бы как следует поспать, хотя я не думаю, что это нам удастся», — разразился таким храпом, что, уснув наконец, Джил видела во сне машины, укатывающие асфальт, водопады и поезда, проносящиеся сквозь туннель.