"Три кольца" - читать интересную книгу автора (Рыбаков Артём Олегович)

Пролог

Эти клиенты мне не понравились сразу – суетливые они какие-то. Отец про таких говаривал: «Словно ежиками из-под полы торгуют».

И запросы высоковаты. Попробовали не отходя от кассы быка за рога взять, мол, отведёшь в Город, причём в самый центр. И денег для такой работы посулили не то чтобы много – восемь золотых[1]. Но делать нечего – Янек дочку замуж выдает, а я помочь обещал, да и сам не работал давно, деньги почти закончились. Конечно, и без денег прожить можно, благо людей добрых, отзывчивых и хоть чем-то мне обязанных в округе много. Но в нахлебники я пока не рвусь.

– Ну так как, следопыт, берёшься? – пронзительно-звонкий голос одного из гостей оторвал меня от размышлений. «Да уж, крепкий мускулистый дядька ростом за „метр восемьдесят“, а голос как у кастрата…»

– Как пойдём, на колёсах или на лошадях? – я постарался отыграть ещё пару минут на размышления.

– На колёсах. На кобылах пусть «колхозники» ездят! – презрительно скривив рот, ответил «скрипучий».

«Ого, а это что такое?» – вообще-то после Тьмы труд крестьян у всех порядочных людей был весьма уважаем, как-никак – выжил народ именно благодаря им, а не запасам стратегическим. Да и сколько их тех запасов было? На тридцать лет ни при каком раскладе бы не хватило.

– Что у вас за колёса? – поинтересовался я у него, хотя машины гостей разглядел ещё когда они только ехали к посёлку. Ничего особенного – обычные тачки для наглых и глупых понтомётов: два «Рэнжа» со срезанной крышей и какой-то японский «паркетник» переформатированный доморощенным авто-дизайнером в «спецназмобиль».

Люди же, понимающие что к чему, в наших краях на прожорливых и капризных «англичанах» не ездят. А если и ездят, то на «дефах»[2], а никак не на «Рэнже». Надо будет глянуть, а то, может, у них и шильдик «Sport» где-нибудь приляпан?

«Паркетники» тоже не в ходу – нежные больно.

«Интересно, это потомки „рублёвых“ или сами дошли до жизни такой?» – с этой мыслью я сплюнул «скрипучему» под ноги и повернулся к, как мне показалось, главному в компании нанимателей, немногословному коротышке лет пятидесяти. В пользу моей версии говорили возраст и цепкий пристальный взгляд серо-зелёных глаз.

– А поприличней у вас «колёс» нету, что ля? – если что, я и под деревенского закосить могу легко.

– «Тигр» устроит? Или «молоток»? – спокойно ответил тот, незаметным (но не для меня) жестом заткнув «скрипуна».

– Ну, это – совсем другое дело, начальник! – я улыбнулся своей «фирменной», следопытской улыбочкой (улыбкой это можно назвать только с большой натяжкой – скорее оскал получается). – Куда пойдём?

– Ты пока не сказал «да», Заноза… – главарь вытащил из кармана какую-то разноцветную коробочку. «Вот это да!» – приглядевшись, я мысленно присвистнул. Не каждый день меня нанимают люди, курящие настоящий довоенный «Парламент»!

– А вы пока не сказали, куда надо идти…

– Верно, – главарь закурил и, медленно выпустив дым после первой затяжки, продолжил. – Есть одно местечко рядом с Третьим кольцом…

– С Третьим нашим или Третьим ихним? – я постарался, чтобы лицо моё осталось невозмутимым.

– Так это одно и то же… – наниматель продемонстрировал своё знание реалий. – Так проведёшь нас? Мы тебя в долю берём, Заноза.

Я глубоко вздохнул и спросил:

– А почему я? Вон, сколько у тебя молодцев… Один другого круче… Да и карты у вас есть – это к бабке не ходи, – и я пристально посмотрел в глаза мужику. – Почему?

Тот в пару затяжек добил сигарету и, отбросив в сторону окурок, сделал приглашающий жест:

– Давай пройдёмся… Поговорим…

«Интересно, от своих он что-то скрывает или просто у них так принято?» – думал я, идя слева от «гостя». Обычно я стараюсь занять место справа, но на этот раз мне попался левша. Как я понял? А он прикуривая зажигалку достал левой рукой из левого кармана куртки.

Когда мы отошли от остальных шагов на десять, мой собеседник резко остановился и, повернувшись ко мне, протянул руку:

– Михаил. Поддубный.

– Илья Заславский, – я пожал протянутую руку, пытаясь припомнить, где же слышал эту фамилию. На память я никогда не жаловался, так что нужная информация всплыла ещё до того, как вожак «пришлых» продолжил.

«Миша Старый» как его ещё называли, был широко известен в узких кругах, людей, называемых «деловыми». Теми, кто по поиску старых запасов специализируется и по торговле между анклавами. Точно сказать, кем он был до Тьмы, было сложно. Скорее всего – сыном какого-нибудь крупного чиновника или мелкого олигарха. Это еще старики наши, первые Следопыты, выяснили. Когда случился всеобщий амбец, юноша тусовался не в привычных местах, вроде мифического Куршавеля или фешенебельных столичных клубов, а с компанией друзей и прихлебателей оказался на дальней охотничьей заимке.

К счастью для них для всех юноша оказался с головой, и компания не только выжила, но и занялась весьма прибыльным бизнесом. Подробностей я, естественно, не знал, но знающие люди говорили мне, что у «Дуба» (ещё одна кличка, гораздо более известная), регулярно появляется информация, где и что лежало до Тьмы. Затем он сам или его люди организовывали экспедиции, привозя иной раз по нескольку грузовиков бесценных в наше время товаров: лекарства, электронику, промышленное оборудование. И, хоть лекарства были все с истёкшим сроком годности, а электроника редко когда нормально работала – всё равно то, что никто на целой планете уже не делает, было сокровищем. Однако была во всём этом одна для меня заковыка – мало кто из Следопытов долго жил после подобных путешествий в компании «Дуба». Обязательно с ними какая-нибудь беда приключалась. Из двух десятков известных мне Следопытов, что ходили с «Дубом», сейчас в живых только двое: Суслов, умирающий сейчас от лейкемии в больнице Вологды, и Стас Запорожец, три недели назад внезапно уехавший куда-то на Урал.

Меж тем Поддубный продолжил:

– Даю полсотни. Золотом, конечно.

– Где точка?

– У Третьего кольца.

– Это я уже слышал. Где именно? Север, запад, юг, восток?

Заказчик замялся, хотя я и заметил, как при слове «юг» непроизвольно напряглись пальцы его рук. Хорошо, что у меня такие хорошие учителя были. Теперь, если он мне соврёт, я с чистой совестью буду считать себя свободным от обязательств, накладываемых Кодексом Следопытов на договаривающиеся стороны. Согласно этому своду правил, заказчик не мог назвать неправильное место назначения.

– Юг, – слегка покривившись, ответил Поддубный.

Наш Кодекс уважали повсюду от Тамбова до Петрозаводска и от Старого Новгорода до Перми. И даже если подозрения о том, что «Дуб» причастен к смерти Следопытов и имели под собой какое-нибудь основание, без веских доказательств никто из наших бучу поднимать не мог. Как и выдавать маршрут движения, если на то не было разрешения клиента.

– Уже что-то… Сколько машин пойдёт? – на то, что эти отправятся за добычей верхами или пешком я даже и не рассчитывал. Машины, на которых они приехали – показатель.

– Три-четыре, максимум пять! Двадцать человек, – предвосхитил мой следующий вопрос Поддубный. – Водил – половина.

– Понятно. Что из тяжёлого есть?

– Да что угодно!

– Что, и «Василёк»[3] можете поставить?

– Нет, его не могу, – несколько сник заказчик. – То есть могу, конечно, но наготове нету. Да и зачем он нам?

– Вы, Михаил, не переживайте. Это я за точность формулировок борюсь по неистребимой привычке. А вот ПТУР нам бы не помешал.

– ПТУР? – даже если я его и удивил, по лицу «Дуба» этого заметить было нельзя. Так, промелькнула задумчивость рачительного хозяина, пытающегося вспомнить, на какой полке в чулане лежит требуемая вещь. – Это есть. «Фагот»[4] вас устроит?

– Вполне. А опер есть?

– Есть один мальчишечка…

– Ну и главное – когда?

– Завтра, в восемь.

«Ого, меньше суток на сборы дают. Страхуются, наверное. Чтобы информация на сторону не ушла…» – все это стремительно промелькнуло у меня в голове, и я практически без паузы ответил:

– Замётано! – и протянул Поддубному руку.

Тот молча пожал её. Всё, контракт заключён. У нас, Следопытов, всё просто – первое рукопожатие означает, что я готов выслушать клиента, второе – что согласен его вести. Многие заказчики вообще могут так и не увидеть Следопыта, если они ему не по нраву.

А тут всё чин-чинарём. И его люди всё видели, и мои.