"Достойны ли мы отцов и дедов-2" - читать интересную книгу автора (Сергеев Станислав)

Глава 18

Он не был взбешен, это был взгляд уставшего человека. Берия сегодня рисковал почти всем. Я не думаю, что Сталин бы простил ему такой провал, если б со мной что-то случилось и информация и материальные доказательства моего истинного происхождения ушли к немцам. Видимо эта ночь была «веселой» не только для меня.

Когда Берия зашел в комнату, я сидел на кровати, вытянув ноги, и тупо рассматривал измазанные глиной носки сапог. Подскакивать, как солдатик при виде генерала не стал. Хватит, наскакался уже сегодня. Лаврентий Павлович, все прекрасно понимал. Он сел рядом на стул. Пауза затягивалась. Затем громко крикнул своего адъютанта, который буквально через несколько секунд в сопровождении еще одного офицера НКВД, внесли в комнату поднос, сервированный нехитрой мужской снедью, бутылкой коньяка и двумя рюмками. Что ж правильно, его подчиненные проморгали целую разведсеть у себя под носом, теперь ему и накрывать поляну, раз благодаря мне последствия не стали такими уж катастрофическими.

Мы, молча, опрокинули по рюмке, закусив тонко нарезанным лимоном. Ощутив как коньяк начал действовать, и напряжение последних часов стало потихоньку отпускать, расслабился и наконец-то встал, затрещав липучками, снял с себя разгрузку, бронежилет и остальную амуницию, побросав ее возле кровати. Берия, понаблюдав такой вот своеобразный военизированный стриптиз, решил нарушить молчание.

— Сергей Иванович, скажите, а с вами всегда такие приключения происходят? Вот сколько по вашей теме работаю, так постоянно удивляюсь.

Коньяк неожиданно хорошо ударил в голову, все-таки пил на пустой желудок, поэтому язык немного заплетался.

— Да самому уже надоело. Пора домой Лаврентий Павлович. Ноутбук и принтер разбиты, реально мне сейчас здесь делать нечего. Кстати как там усадьба? Из разговора с Судоплатовым я понял, что немцы там очень основательно отметились.

— Да. Выбросили батальон парашютистов почти на позиции стрелкового полка и специального батальона НКВД усиленного броневиками и двумя танками. Остатки этого десанта до сих пор по лесам ловят. Тут был только отвлекающий удар. Основной был нацелен на вас и на Морошко.

— Можно узнать, что показали арестованные? Как я понял, взяли матерого разведчика, даже Судоплатов был удивлен.

— Ну, это в большой степени компенсировало многие потери. Тут был не предатель, а именно профессиональный разведчик, который еще с империалистической был внедрен на территорию России.

— Это хорошо. Хоть какая-то польза из стольких смертей. Да и Морошко жалко. Вот только освободить его было почти невозможно. Немцы его по дороге раскололи.

Берия удивленно поднял брови.

— С чего вы взяли? Морошко был не из тех…

— Да последний из них перед смертью, поинтересовался как оно там в будущем.

Глаза Лаврентия Павловича изменили свой цвет, но я предвосхитил его вопрос.

— Никто из десантников ничего не слышал и не понял. А всех диверсантов гарантированно зачистили.

— Слово какое интересное «зачистили». Солидно звучит.

Я решил перевести разговор в другое русло.

— Лаврентий Павлович, я свою миссию выполнил, нужный толчок в изменении истории в некоторой степени дал, теперь пора и домой. Там тоже дел немало. Что-то заигрался я у вас тут в шпионские игры.

Берия согласно кивнул.

— Правильно мыслите Сергей Иванович. Пора развивать нашу дружбу. Вы там что-то говорили про новый проход в наше время, через который можно пропускать боевую технику, станки и другое оборудование?

— Да. Именно так. Через него можно будет пропускать и горючее, и продукты и много другого интересного.

Мой собеседник захохотал. Мы поняли друг друга.

— Хорошо, Сергей Иванович, у вас была тяжелая ночь, поэтому отдыхайте, рядом душ. Если что-то понадобиться, скажите охране, они предупреждены. Когда отдохнете, мы с вами пообщаемся о вашем возвращении и дальнейшей судьбе наших отношений.

На этом Берия вышел, оставив меня наедине с самим собой. Но я хотел всего лишь одного — спать. Стянув с себя гимнастерку, сапоги, галифе, забрался в постель и уснул. Благо антишоковая терапия была проведена по всем правилам. Спиртное, душевный разговор и сон. Ну, еще может Лаврентий Павлович женщину предложил бы, но не стал опускаться до такого. Все в меру. Меня дома вроде как жена ждет.

Воспользовавшись положением гостя, я договорился с Судоплатовым, что мне, на заказ сделают несколько глушителей по моим чертежам. В специальной лаборатории ГУГБ СССР в течении двух дней, пока велась подготовка соорудили ПБС для немецкого пистолета «Вальтер», который впоследствии был передан Дунаеву. Так же со всей тщательностью сделали наконец-то съемный глушитель для мой СВУ, которую специалисты оружейники ну разве что с собой в постель не клали, а так изучили вдоль и поперек.

Но поспать спокойно мне не дали. Около трех часов дня, осторожно разбудили, выдали новую чистую форму, с майорскими знаками различия, но без моего ордена и отправили на допрос к следователям, которые мурыжили меня до вечера, въедливо выясняя обстоятельства нападения, и мои последующие действия и особенно их интересовала моя мотивировка и интуиция.

Вечером меня от назойливого внимания следаков почти с боем отбил Судоплатов и с большим удовольствием стали обсуждать операцию по моей переброске к точке перехода в наш мир. Так мы просидели до полуночи, пока я культурно не намекнул, что здоровый и спокойный сон очень помогает в планировании удачных операций. Со мной необычно быстро согласились, поэтому легко поужинав, отправился досыпать. Особое внимание уделили возможности меня или кого-то из моей группы в расположение частей Красной Армии. И я и Судоплатов прекрасно понимали что фамилия Зимина известна немцам. Поэтому пришлось вырабатывать новую легенду и новое имя. Для этого были сделаны абсолютно достоверные документы на имя майора государственной безопасности Кречетова Сергея Ивановича, сотрудника Московского областного управления государственной безопасности. По другим документам я проходил с такой же фамилией, но как сотрудник разведуправления Генерального Штаба РККА. У нас была договоренность, если портал выйдет в этом же времени, но в другой местности, я обязан известить руководство НКВД и с их стороны будут приняты все меры для установления контакта и обеспечения нашей безопасности.

Утром все началось по новой, но к обеду от меня отстали и привели человека, которого я не очень то ожидал здесь встретить — моего тренера по подводному нырянию, капитан-лейтенанта Дунаева. Игорь достаточно активно поучаствовал в разгроме немецкого десанта, о чем говорили сбитые костяшки на кулаках, видимо выпрямлял не одну фашистскую физиономию.

Как я понял, Судоплатов решил подстраховаться, и Дунаев должен будет сопроводить меня чуть ли не к самой точке перехода. Вполне правильное решение. Меня тоже особенно не давал покоя речной участок маршрута, особенно учитывая несовершенство нынешней техники. К вечеру черновой план операции был готов. Нас выбрасывали на парашютах севернее Могилева в лесном массиве максимально близко от Днепра. Там нас ожидает группа капитана Строгова, которая получила указание перебазироваться сервнее Могилева. После чего мы делаем марш-бросок к реке, там организовываем лежку до вечера и по наступлению темноты спускаемся по течению к точке перехода. После моей эвакуации, Дунаев продолжает спуск по Днепру, где через десять километров он выходит на сушу, и дожидается группу Строгова, которая организовывает его эвакуацию на Большую землю. Экзотические планы на счет гидросамолета отмели сразу — уж слишком опасно выходить прямо к точке перехода и демаскировать ее таким образом. А, исходя из ситуации и проведения в районе поисковых мероприятий противником, наличие сильных средств ПВО, не исключается. Операцию назначили на ночь следующего дня. До этого я учил Игоря пользоваться радиостанцией и прибором ночного видения, который раньше был у Иволгина.

К обеду, мы переоделись в немецкую форму и нас специальным самолетом в сопровождении охраны перебросили на прифронтовой аэродром, где уже ожидал готовый к вылету ТБ-3.

Во время суеты по подготовке к операции мы так с Дунаевым не смогли поговорить по душам. Я не исключал вероятности того, что он подведен ко мне специально и попытается проникнуть со мной в бункер. А вот это совершенно не приемлемо, хотя вроде парень неплохой, но когда это было, чтоб госбезопасность внедряла хмурых сосредоточенных боевиков, которые вызывали явную антипатию. Именно такие, классные парни, вызывающие дружеские чувства и становятся иудами. Поэтому бдительность нельзя терять ни в коем случае.

С такими мрачными мыслями мы грузились в бомбардировщик. Ночной полет не впечатлил, и даже завернувшись в тулупы, все равно замерзли и ждали выброски как избавления. Часа через три такого полета наконец-то был получен сигнал на выброску, и, выкинув через люк два наших контейнера с оборудованием и два для группы Строгова, вывалились сами в темноту ночного неба.

Прыжок с парашютом ночью не самое лучшее времяпрепровождение. Темнота, холод и страх. Дикий страх. Покувыркавшись в воздухе секунд десять и сумев наконец-то стабилизировать свое падение животом вниз, дернул кольцо. Хлопок и сильный рывок. Мой дед, который после войны служил в десанте, рассказывал, что иногда рывок старых парашютов был такой, что ломал позвоночник и к земле долетал уже стопроцентный калека. После рывка, я понял, что в его рассказах был смысл. Одно дело прыгать с тихоходного Р-5 и сразу рвать кольцо, другое дело вываливаться с относительно скоростного бомбардировщика. В общем, куча отрицательных эмоций. Когда купол раскрылся, и наконец-то смог контролировать спуск, немного успокоился и вытащил из специальной сумки прибор ночного видения и надел его на голову. Черная земля, к которой меня тянула сила притяжения, сразу преобразилась, и можно было разглядеть и некоторые деревья, и транспортный парашюты с контейнерами, и Дунаева, которого ветер отнес немного в сторону. А внизу явно видны были сигнальные костры разложенные бойцами встречающей нас группы Строгова. Вместе с нашим грузом для них были приготовлены несколько контейнеров с боеприпасами, медикаментами, продуктами и батареями для радиостанции.

Но всему приходит конец. Вот и меня занесло в гущу леса. Заученно, прикрыв руками голову, влетел в крону дерева и, сопровождаемый треском ломаемых веток, прорвался почти до самой земли. Но парашют ожидаемо зацепился за дерево и я завис на высоте двух метров от земли. Подергавшись для приличия пару минут, расстегнул лямки и грохнулся на землю, в душе молясь всем русским богам, чтоб не повредил ноги. Ударило сильно, но без последствий.

После всех приключений последних дней, я лежал на земле, вдыхал запах ночного леса и как ни странно получал удовольствие. Снова я был в лесу, снова сам себе хозяин, и шпионские игры, где мне отводилась роль статиста, закончились. Теперь опять мой выход, и это наполняло душу теплом. Скоро увижу свою семью, жену, сына, друзей. И в этот момент нисколько не сомневался, что все будет хорошо, и нормально доберусь до точки перехода.

Я лежал на земле и слушал лес. Сейчас меня и Дунаева должны искать бойцы Строгова. Вот вдалеке раздался тихий шелест и легки шаги, сразу видно, что идут профессионалы. Я поднялся и на всякий случай достал автомат, накрутил глушитель, передернул затвор и спрятался за деревом. Минуты через две, между деревьями замелькали два силуэта, быстро, но практически бесшумно бегущих в мою сторону.

Когда они поравнялись со мной, я тихо окликнул:

— Пароль?

— Днепр. Отзыв?

— Волга.

— Товарищ майор?

— Он самый. Здорово бойцы. Пойдем искать контейнера, а то, как бы немцы не всполошились.

Уже в сопровождении двух ОСНАЗовцев, я пошел к месту встречи, куда доставили два из четырех контейнеров, и под руки привели Дунаева, которого немного тряхнуло при приземлении.

Используя мой портативный пеленгатор, нашли оба наших грузовых контейнера. К четырем утра все грузы были найдены, распотрошены, и разделены между членами группы и уже в предрассветных сумерках нагруженные бойцы, вытянувшись цепочкой, покидали место встречи с гостями из Москвы.

Мы с Дунаевым, тоже нагруженные так, что скрипела спина, ходко шли в середине колонны. В нашу задачу входило максимально быстро покинуть район приземления, так как вряд ли пролет советского бомбардировщика остался незамеченным для немцев.

На первом привале, когда часть бойцов разошлась для организации постов наблюдения, мы уединились со Строговым пообщаться без свидетелей.

— Ну что капитан, как тут обстановка?

— Хуже некуда. Ваши люди малость пошумели и теперь немцы и на этом берегу проводят поиски. На реке появились несколько катеров, вооруженных пулеметами и малокалиберными зенитными пушками. Да и мы, пока шли в этот район несколько раз натыкались на немецкие патрули.

— Вы какую задачу получили из Москвы?

— Организовать ваш беспрепятственный выход к реке недалеко от Могилева выше по течению. Вот нашли это место.

И он указал на карте место высадки и место предполагаемого выхода к реке. Н-да. За одну ночь, мы вряд ли сможем преодолеть такое расстояние по реке тем более в подводном положении. Элементарно не хватит запаса воздуха и скорости перемещения. Видимо все мои мысли отразились на выражении моего лица. Строгов чуть виновато пожал плечами и продолжил.

— Ближе к городу выйти просто не получится — там все перекрыто. Пару раз сунулись, еле ноги унесли. Уж слишком громко ваши там отметились.

— Да понимаю. Тогда нам придется идти по реке в два перехода. Пройти большую часть расстояния в первую ночь, потом на весь день спрятаться в камышах и по наступлению сумерек пробраться к точке входа.

По тому, как у Строгова поднялись брови, я понял, что сказал больше чем нужно. Но тот был тренированным бойцом и проверенным сотрудником органов госбезопасности, поэтому больше ничем свое удивление он не выдал. Я удивился, если б было иначе, другого сюда не прислали бы.

— Кстати, капитан тебе привет от младшего брата.

Строгов подобрался и глянул на меня подозрительно.

— Моего брата?

— Александр. Не надо… Просто привет и все.

— И где вы с ним встретились и как он выглядит?

Я вздохнул. Мне эти шпионские игры и профессиональная паранойя стали надоедать.

— Капитан. Когда я летел в Москву, самолет сбили под Рославлем. Пока пробирался по лесам к своим, встретил окруженцев из 145-й стрелковой дивизии, вот там и оказался сержант госбезопасности Строгов. Целую неделю вместе с ним и выходили из окружения. Тут все честно.

Строгов успокоился и улыбнулся. Видно было, что я задел какую-то струну в душе этого железного человека.

— Как там Пашка?

— Да нормально вышли из окружения. Он потом вместе со мной до Москвы добрался. Судя по тому, что один из наших спутников, лейтенант-артиллерист Павлов, после всего оказался в новой воинской части и направлялся на фронт, то можно сказать, что и с твоим братом не произошло ничего такого.

Строгов молча слушал меня. Потом кивнул головой, явно задумавшись. Теперь при дневном свете я мог разглядеть, насколько устал этот человек. Все это время они бегали по лесам, мастерски уклоняясь от встреч с оккупантами, сохраняя группу для особых заданий руководства страны. Трехдневная щетина его сильно старила и я прекрасно понимал, каких сил ему стоило столько продержаться на территории, которая держится под жестким контролем немецких спецслужб и армейской разведки.

Пока мы со Строговым обсуждали наши планы на будущее, связист развернул радиостанцию, закинул проволочную антенну на дерево и вышел на связь с Москвой, передавая доклад о нашей успешной доставке. Получив ответ, он его принес Строгову, который достал шифроблокнот и сам принялся за раскодирование сообщения. По мере того, как на отдельном листе прописывался текст сообщения, лицо Строгова смурнело и мне это очень не нравилось. Он еще раз прочитал текст шифрограммы и молча протянул его мне.

Текст, где давались указания, и подтверждалось получение данных о нашей удачной выброске, я быстро пробежал глазами, а вот интересное сообщение для себя, несколько раз перечитал и задумался.

…Для Курьера. Согласно информации Странника, в последние два дня, в районе Могилева зафиксировано мощное импульсное излучение высокой частоты, что говорит об использовании противником радиолокационной станции….

Строгов пристально смотрел на меня.

— Чем это нам грозит?

— Хана это. Если немцы смогли притащить под Могилев радиолокационную станцию из Германии, то в принципе могли отследить пролет самолета и определить район выброски с точностью до полукилометра. А это значит, что район оцеплен, и сейчас вокруг нас сжимается кольцо. Надо срочно подниматься и галопом нестись из этого леса. Или так запрятаться до темноты, чтоб никто не смог найти, хотя мы так наследили, что по нашим следам опытные спецы пройдут как по проспекту.

— Если это так, то почему нас до сих пор не обложили?

— Тут есть несколько объяснений. Первое — техника у немцев не настолько совершенная, и они не смогли точно определить район выброски. Как я помню немецкие радары, которые состоят сейчас на вооружении, еще не могут качественно определять высоты летящих объектов, это дает нам шанс. Но оцепить этот лес и прижать группу к реке они смогут. Думаю, с ночи уже разворачиваются отряды для оцепления и в районе работают мобильные группы.

— Согласен. Тогда надо разделяться. Я с вами отправлю четырех человек, а с остальными буду отвлекать внимание и попробую прорваться через оцепление. Тем более тут много болот.

— Дельная мысль. А что потом будет с нашими сопровождающими?

— Когда мы прорвемся, немцы уйдут за нами, они потом смогут спокойно просочиться ниже по течению.

— Я сомневаюсь, но у каждого свое задание. Единственное что мне не нравится, если немцы будут пытаться выдавить к берегу, значит, на реке будут тоже ждать, скорее всего, несколько патрульных катеров. Поэтому в догонялки нужно играть до вечера, и в реку уходить ночью иначе найдут, в лучшем случае перетопят, в худшем оглушат и захватят в плен.

Строгову не понравилась такая перспектива. Он задумался.

— Капитан, давай пока сделаем проще. Вот смотри, на карте есть болота, недалеко от берега. Я, Дунаев и пара человек, отправляемся туда, делаем закладку с нашим грузом. Вы со своими людьми проводите активную разведку и если поиски действительно ведутся, устраиваете игру в догонялки с немцами. У нас с собой есть некоторое количество взрывчатки. Вот здесь и здесь, — я показал карандашом на карте — сделаем несколько минных ловушек. Если вас будут зажимать, ведете погоню в засаду. Пока они будут бегать за вами, и натыкаться на растяжки, думаю, сможем протянуть время до вечера. А там и мы по-тихому уйдем в реку, и вы сможете район покинуть.

— Как будем держать связь?

— Я дам вам радиостанцию и покажу, как ей пользоваться, но только с условием, что этот прибор не должен попасть в руки к противнику.

— Хорошо.

Уже через десять минут мы, быстро распределив груз между собой, в сопровождении двух ОСНАЗовцев, шли по направлению к реке, прямо к болотам, отмеченным на карте.

Через два часа хода, на связь вышел Строгов и сообщил, что мои предположения оказались верными, район оцепляется немцами, и кольцо потихоньку сжимается.

В это время мы как раз прятали в небольшом водоеме свой груз, привязав к нему стропы от парашютов, закинув его на глубину, при этом зацепив концы строп к затопленной коряге недалеко от берега.

Весь наличный запас запалов и взрывчатки срочно превращался в противопехотные мины, которые должны будут отвлечь внимание немецких поисковых групп. До берега реки было не более ста метров, и мы услышали шум работы двигателя. Я послал на разведку одного из ОСНАЗовцев, а сами затаились. К этому времени мы с Дунаевым уже были облачены в наши маскировочные костюмы, я в свою «Кикимору», а на Игоря еще в усадьбе сделали некоторое подобие моего наряда, дополнив его на элементами местной растительности.

Вооружение наше тоже отличалось от оружия бойцов группы Строгова. Они в основном были вооружены трофейными МП-шками, даже был пулемет MG-34. У меня была привычная СВУ (снайперская винтовка укороченная) и автомат ПП-2000, на который я по приземлению сразу накрутил тактический глушитель. Игорю достался ППД и «Вальтер» на который тоже в специальной лаборатории ГУГБ СССР изготовили глушитель по моим чертежам. Вооружившись вот этим пистолетом, с необычно длинным стволом, Игорь незаметным холмиком, притаился среди деревьев. Минут через пять, почти неслышно на поляне появился отправленный на разведку боец. Он осторожно прокрался по краю небольшой полянки, услышал мое тихое шипенье, словно кошка, двумя прыжками переместился в мою сторону, затих и потом ползком подобрался ко мне. И уже подобравшись, зашептал над ухом.

— Катер, высадил группу из шести человек, идут медленно, тихо. С ними радист.

— На катере еще могли сбросить еще несколько групп выше и ниже по течению?

— Нет. Катер небольшой. Больше не поместится. На катере пулемет, два человека расчета и рулевой.

— Как немцы идут?

— Как раз мимо нас, по кромке болот. Скорее всего, будут искать следы высадки парашютистов.

— Хреново. Если у них есть приличные следопыты, сразу найдут следы нашего пребывания возле этого болота. Мы ж сюда груженые пришли, такое трудно не заметить.

Я задумался на несколько секунд. Тут как раз снова затарахтел двигатель катера. Видимо, он высадив группу, отходил от берега для патрулирования. Я достал свой «Глок-17», накрутил на него глушитель и передал бойцу, кратко пояснив, что это такое.

— Значит так. Прячемся здесь. Если немцы не находят наши следы, пропускаем. Если начнут активные поиски, валим их. В этом случае на тебе и напарнике взять языка. Сначала работаем из бесшумного оружия, если немцы начнут отстреливаться, тогда работаем из автоматов. Шум нам не нужен. Понятно?

Дождавшись кивка, продолжаю.

— Оповестить остальных и маскироваться. Подготовить гранаты. Одного желательно живьем.

— Сделаем.

И зашуршав листвой, уполз дальше в кусты, к своему напарнику пошептавшись с ним, перебежал к Дунаеву, там передал мое распоряжение и вскоре исчез из моего поля зрения. Поляна погрузилась в природную тишину, которая иногда прерывалась естественными звуками леса и близлежащего болота. Со стороны реки на пределе слышимости раздавался гул двигателя речного катера.

Бесшумно на краю болота появилась сначала одна фигура, затянутая в камуфляж и обвешанная для маскировки ветками, потом другая, третья. Они шли осторожно, выверяя каждый шаг, тщательно выбирая место, куда поставить ногу, чтоб не хрустнуть веткой, постоянно озираясь, держа на прицеле лес и кусты. Это были профессионалы.

Немцы шли, сохраняя между собой дистанции четыре-шесть метров. Моя надежда, что они не заметят следы нашего пребывания на берегу болота, не оправдались. Все они заметили. Трое сразу стали изучать землю и траву на берегу и отслеживать следы, остальные трое, профессионально выдвинулись в сторону леса, создавая некоторое подобие боевого охранения. Причем крайний левый был буквально в восьми метрах от затаившихся ОСНАЗовцев.

Я медленно повел стволом автомата, наводя маркер коллиматорного прицела на ближайшего немца, ставшего на одно колено, который закрывал своей фигурой остальных, видимо командира, его зама, залезшего в воду, и связиста, судя по всему, уже нашедших нашу стропу, привязанную к утопленной коряге. Я краем глаза глянул в сторону Дунаева. Там из кустов выглядывал толстый ствол глушителя, навинченного на пистолет, направленного на крайнего правого немца из боевого охранения. Я сам замер, стараясь не дышать, физически ощущая напряженность, возникшую на поляне.