Глава 3.

Три дня в Санкт-Петербурге обошлись без неожиданных встреч. Танвель и те, кто за ним стояли, или потеряли Югина и Коробова, или убедились в отсутствии чертежей.

Дорога домой была спокойной и напоминала туристический отдых. Выйдя из поезда в Воронеже, с легкими сумками в руках, друзья решили навестить "Механический завод акционерного общества "В.Г.Столль и К".

Здесь их ждала первая удача, заказ на четыре станка. Правда, предложенная цена расходилась с ожидаемой, в десять раз. Десять тысяч рублей были небольшой суммой, как в 1894 году, так и при пересчете этих денег в рубли 2007 года. Самая большая проблема была превратить рубли 1894 года в рубли 2007 года. Шла жестокая борьба против спекулянтов в преддверии реформы Витте.

Николай ожидал друзей не один. Приехал сын Вячеслава, Андрей. Николай уже рассказал ему о планах и, конечно, о поездке в Санкт-Петербург.

Рассказ о путешествии выслушали, затаив дыхание, а вот результаты поразили своей скудностью. Никто ничего покупать не хочет, сделка в Воронеже копеечная, вторая, в С-Петербурге, требует больших вложений без гарантированного результата.

– Думаю, станки еще себя покажут. Начнем продавать, через полгода заказов будет на миллионы. Дизельные двигатели для торпедных катеров гораздо медленнее пойдут, если только Тройнин не догадается сдать десяток катеров в аренду китайцам. Те раздолбают транспортный флот Японии. Войну Япония выиграет, а вот заказы на торпедные катера хлынут сотнями, – успокоил старших Андрей.

– Нам деньги нужны через три недели. Иначе миллион человек нужно будет кормить целый год, – разволновался Коробов.

– Кого вы собрались кормить? – удивился Андрей, – мне дядя Коля ничего не говорил.

– У Володи идея фикс. Спасти умирающих от голода в 1932 году. Сейчас в двенадцатом веке начинается весна. Перевозим их туда, даем семена, корову, лошадь, инвентарь. А дальше спасение умирающих, дело их рук. Опоздают с севом, нужно будет кормить целый год, – объяснил сыну ситуацию Вячеслав.

– Сколько нужно денег на обзаведение? – уточнил Андрей.

– Этим вопросом занимается доцент в сельхозакадемии, – ответил Владимир.

– А грубо, с точностью плюс-минус десять процентов?

– В ценах 1894 года, а именно там разумно все покупать, получается триста рублей на семью. Две лошади около ста рублей, одна корова еще сорок, семена, инвентарь, питание на два месяца. На миллион человек получается шестьдесят миллионов рублей 1894 года.

– А сколько стоит питание на год?

– Молоко будет свое, картошка тоже успеет вырасти, даже, если в конце июня посадить. Рублей по сто на семью выйдет. Еще двадцать миллионов, – уточнил сумму затрат Владимир.

– Зачем так много на питание?

– В основном зерно. Полторы тонны – пятьдесят рублей.

– Сейчас в двенадцатом веке, какой месяц? – уточнил Андрей.

– Точно не знаем. Давайте посмотрим, – предложил Николай.

– Давайте завтра. То, что блиц провалился, мы убедились. Надо думать, считать варианты, исходя из реальных сроков поступления денег, – остановил его Югин. – Поехали по домам, жену повидать надо, с сыном поговорить.

– Тебе еще к Шурочке наведаться надо. Боевой чертенок растет, – напомнил Николай.

– Отец, это что еще за Шурочка?

– Потом расскажу.

Пока Югин с Коробовым ездили в С-Петербург, Китин упросил Валентина и Валерия взять отпуск. Втроем они целыми днями собирали блоки управления для "лифтов". Когда приехал Андрей, Николай начал звонить в Москву, торопить изготовление "железа". Хотя называть железом детали установки, на три четверти состоящие из золота и платины, было смешно. Часть комплектов была уже готова, и нужно было срочно ехать за ними, заодно отвозить деньги. Ехать можно было два дня назад, но Китин все откладывал поездку. Поручив техническую работу по монтажу блоков управления братьям Коробовым, Николай занялся дальнейшими теоретическими исследованиями. Анжела, навестив его в очередной раз, поразилась его энергии и молодости. Работа давала Николаю новые силы.

Несколько лет топтания на месте и буквально за два с небольшим месяца громадный прорыв вперед. Китин увидел однобокость старой теории, и появилась теоретическая возможность отменить дежурства у "лифта". Последнюю неделю Николай собирал опытный экземпляр "якоря", устройства, позволяющего при включенном "лифте", сделать обратный переход. Собрав "лифт" в 1932 или 1894 году, и, имея в настоящем мире включенный "якорь", можно было вернуться обратно. Устройство получалось достаточно большое и съедало много электроэнергии, но для ученого это было неважно.

Утром, домой к Китину приехал Югин.

– У меня два предложения: первое, давай проверим, как дела в двенадцатом веке и второе, вечером надо ехать в Москву, – с порога заявил Вячеслав.

– Слава, ты к Шурочке съездил?

– Успею. Коля, ты в сторону не уходи. Что с Москвой? Чего ждем?

– Мне надо довести до ума одну идею. Сегодня-завтра буду готов. Два дня ничего не решают.

– Два дня и еще два. Уже четыре. Неужели нельзя отложить?

– Сейчас, по графику Володи, мы не успеваем по любому. Мечты надо оставить, и составить реальный план.

– Хорошо. Что у тебя за идея? Отчего ты в Москву выбраться не мог?

Китин подробно рассказал о возможностях "якоря".

– Не вижу особенной разницы, с практической точки зрения, – оценил идею Югин.

– Тебе, Слава, сразу пользу подавай. Поезжай, лучше, к Шурочке, а после обеда объявим общий сбор.

– Коля, что ты заладил, через слово. Шурочка да Шурочка?

– Привязался я к ней за две недели.

– Это не ребенок, а магнит какой-то! Крутит мужиками, как куклами. Зря ты к ней привязался. Через четыре дня привезем "лифты", неделю тебе на юстировку, и отправим девчат в Гродно.

– Во-первых, не вижу необходимости отправлять их в Гродно. Во-вторых, юстировка не нужна. Допуски были очень малые, сборка займет пару-тройку часов. А блоки управления мы уже отладили.

– Спасибо за добрые новости о "лифте". Но зачем нам две хрупкие женщины с ребенком? Одни заботы. Переправим в Польшу и совесть спокойна. Можно подсказать им, чтобы вовремя эмигрировали в Англию.

– Давай обсудим это через неделю.

– Хорошо. Настрой "лифт" на двенадцатый век. Я посмотрю, что там делается.

– Уже. Включаю на прогрев, собирайся. Может, сыну позвонишь. Вдвоем безопасней.

– Я выходить не буду. Температуру замерю.

Температура в "двенадцатом веке" была около нуля. Весна.

В Москву поехали Владимир с Николаем. Вячеслав остался закупать станки для механического завода Столля. Андрей занялся приобретением моторов для торпед, для катеров и для автомобилей Фрезе. Для этого он вылетел в Санкт-Петербург. Там же нужно было найти по одному станку для Мосина. Китин потащил в Москву "якорь". На возмущенные стоны Коробова, заявил, что хочет там, в Москве, сразу опробовать. Глаза горят, температура повышена – сумасшедший изобретатель.

Весь день друзья делали замеры. Три предприятия, десять комплектов деталей. Ужасная работа.

На следующий день наметили вывоз деталей и заказали автомобиль. Тот должен был приехать к двум часам. Экспедитор, который привезет деньги, должен был забрать и детали.

– Коля, я немного волнуюсь по поводу "железа". Погрузим в машину, а по дороге груз перехватят.

– Деньги большие. То, что экономим на охране плохо, с одной секретностью риск слишком велик. У Славы все просто, отправили с экспедитором, и голова не болит. Я собирался опробовать "якорь", так давай с его помощью ту часть деталей, что содержат золото и платину вытащим в 1894 год. А отправку сымитируем на другой машине.

– Кит, давай попробуем. Два-три часа ничего не решают.

И первая, и вторая машины, приехали в Воронеж без происшествий.

Коробов привлек для работ своего свояка, большого любителя поработать руками (Владимира Филипповича), и родственника жены, профессионального сварщика, слесаря, токаря и т.д., а сейчас пенсионера (Павла Павловича). Под руководством Китина, десять установок были смонтированы на грузовичках за два дня.

Китин созвонился с сыном и попросил его прилететь в С-Петербург. Коробовых в проекте было уже шестеро, Югиных трое (жену Андрея тоже пришлось посвятить в тайны "лифта", часть бизнеса принадлежала ей), Китин оставался один. Это ему перестало нравиться. Когда Коробов завел разговор о племяннике и зяте (муже сестры), Николай отреагировал на это крайне резко.

Четыре станка были отправлены на механический завод Столля, и Пал Палыч приступил к монтажу и обучению рабочих. Он приволок с собой в 1894 год массу инструмента. Особенно поразил всех ремонтников сварочный аппарат. Обычным рабочим более важен, конечно, был сменный инструмент.

– Коммерсанты, едри его мышь, станки по две тонны продают. Таскать замучаешься. Инструмент продавать надо, – раскритиковал Пал Палыч бизнес-план Югина-Коробова.

Команда разделилась на три части. Вячеслав и Валентин поехали на юг, готовить базу для складирования оружия. Владимир и Николай поехали в С-Петербург, куда должен был прилететь сын Китина. Старший из сыновей Коробова, Валерий, совместно с женой Андрея, Полиной, начали готовить базу отхода в 1894 году, недалеко от Воронежа. Заодно, обеспечивая перемещение из 2007 года в 1894 год и обратно Пал Палыча.

До С-Петербурга ехали два дня. Грузовичок был старый, и ехать быстро было опасно. В пути много разговаривали. Обычно немногословный, Николай был немного возбужден в предвкушении встречи с сыном, и поэтому слишком болтлив. Владимир всегда был не прочь поговорить. На второй день Коробов начал сокрушаться о сроках. Неудачи со сбором денег грозили разрушить план спасения голодающих в 1932 году.

– У нас еще девять неразведанных миров. Зачем нам обязательно в двенадцатый век людей перетаскивать. Может в другом мире зима, и у нас будет два-три месяца в запасе? – с надеждой в голосе, размечтался Владимир.

– Двенадцатый век нас полностью устраивает. У нас просто нет денег. Будут деньги, и сроки не будут иметь значение. Какая нам разница шестьдесят миллионов рублей или восемьдесят? Пока зарабатываем десятки тысяч, дело с места не сдвинется. Дело не только в деньгах, мы собираемся купить в 1894 году четыреста тысяч лошадей. За год тогда продавалось за границу не более ста тысяч. Цены подскочат страшно. Сам знаешь, увеличение спроса на десять процентов, повышает цену вдвое.

– То есть план невыполним изначально? А если закупать лошадей и коров в Америке? Аргентина, Техас, Канада.

– Для начала необходимо заработать деньги. И, как это ни печально, но больше, чем на войне, заработать негде. Ты, Володя, был очень недоволен идеей с торпедными катерами? Орудие убийства тысяч моряков.

– Да, Коля, сначала предлагают руками китайцев убивать японцев, потом этот вид оружия расползется по всему миру.

– А по-другому ничего не получится. В 1894 году в деревнях живет 90 процентов населения, которое на 90 процентов ведет натуральное хозяйство. В городах покупают в основном еду. Существенные затраты идут на строительство заводов, железных дорог и оружие. Основной покупатель государство, а основные траты на флот. Есть богатые люди, но, сколько мы сможем за год продать автомобилей? Тысячу штук? По сумасшедшей цене две тысячи рублей. Получим два миллиона. А нам надо восемьдесят.

– Согласен. Денег у простых людей очень мало. За два последних года обнищал народ. Голодные крестьяне идут в город и готовы работать за гроши.

– Как-то странно получается. В 1932году – будет голодовка, в 1894 году только что закончилась.

– Странно другое, Коля, хочешь сделать доброе дело, а сначала надо искупаться по уши в дерьме.

– Это ты о торпедных катерах?

– О них. И не только. Мне младшенький сынуля настойчиво предлагал оптические прицелы Мосину отвезти.

– Хорошая снайперская винтовка получится. Офицеров выбивать удобно.

В С-Петербурге шел мелкий дождь. Темное небо и низкие облака, хмурые прохожие. Осенняя погода действовала угнетающе, но Николай радостно ожидал встречи с сыном и заражал хорошим настроением Владимира.

Сына у Китина звали Николай. Жизнь в США сделала из него любителя всего русского. Бывает, люди стыдятся своей родины, не любят рассказывать знакомым о своем происхождении. С Николаем было по-другому, он гордился всем русским, и не признавал даже явных отрицательных сторон русского прошлого и настоящего. Завербовать его поучаствовать в хроноавантюре, было просто.

Грузовик поставили на платной стоянке. На дежурстве у "лифта" оставили Андрея. Он передал Владимиру результаты переговоров по закупкам двигателей. Удалось найти два двигателя мощностью 400 л .с. Андрей предложил вместо конструкции торпедного катера Г-9, вернуться на двадцать лет назад. Он привез чертежи торпедного катера "55 футовый СМВ". Водоизмещение уменьшалось вдвое, зато скорость хода практически сохранялась (40-42 узла). Главное, что вооружение соответствовало первоначальной договоренности: 2 торпеды и 4 пулемета. И никаких проблем с перевозкой по железной дороге в Китай.

Аккумуляторов для работы "лифта" должно было хватить на десять часов. Пошли втроем. Николай старший пошел на пару часов, просто прогуляться. Николай младший и Владимир должны были встретиться с Тройниным, и обговорить сроки платежей и поставок.

Николай младший увидел конку на паровой тяге и обрадовался, как ребенок. Проезд не конке стоил пару копеек, друзья, по его просьбе, около часа катались по городу. Увы, Николаю старшему пора было возвращаться.

Тройнин подтвердил прежние договоренности. Оплату обговорили произвести сразу после ходовых испытаний катера. Неприятный разговор произошел из-за двигателей для катера. Предложенные два двигателя 8NVD-36 , мощностью 400 л .с., и изменения характеристик самого катера, порождали массу проблем. Тройнин уже нашел подходящий катер, теперь нужно было искать новый. И вероятнее всего не искать, а строить. Поставку электрических двигателей для торпед, двигателей для автомобилей и два двигателя 8NVD-36 решили начать через два дня. Николай младший обещал подумать о помощи Георгию Константиновичу в строительстве катера. Доверие со стороны Тройнина к "русским американцам" было серьезно подорвано.

Визит к Мосину получился неудачным. Сергей Иванович сразу очертил рамки возможного контракта.

– Завод закупит четыре станка, для пробной эксплуатации. Крупную партию оборудования можно будет обсуждать через три-четыре месяца работы станков.

Цены на станки были установлены чуть выше, чем в Воронеже, двенадцать тысяч рублей.

Варвара Николаевна вновь пригласила "американских земляков" на обед. Кроме четы Мосиных на обеде присутствовала тетя Варвары Николаевны, Анна Семёновна Белокопытова. Тетя попыталась побеседовать с "американскими" гостями на английском языке. Николай и Андрей поддержали ее, но разница между классическим английским и американским оказалась слишком велика.

Анна Семёновна мягко раскритиковала парфюмерию, продажу которой в С-Петербурге, собирался наладить Владимир. Резкие, сильные, стойкие запахи она посчитала вульгарными.

– Возможно, для купеческого сословия такие изделия будут годны, – проявила Анна Семёновна классовое высокомерие.

– Вы не совсем правы, тетя, мне, например, понравилась мужская туалетная вода для офицеров. Забыла название. Да, "Шинель N 5". Легкий и приятный запах, достойное оформление, – возразила Варвара Николаевна.

– Все планы летят к черту! Мы зарабатываем копейки. Гигантские возможности, а результат нулевой, – заныл Владимир после визита к Мосиным.

– Давайте компьютеры продавать, – пошутил Андрей.

– Генералы будут раскладывать пасьянсы? Смешно! – поддержал его Николай младший.

– Андрей, шутки неуместны. Бери моего сына, и ищите движки для торпедного катера. Если нет двух по полторы тысячи, то найдите четыре по восемьсот, или шесть по четыреста, – перевел разговор в деловое русло Николай.

– Дядя Коля, мы тут с Николаем посоветовались, надо вызвать сюда Андрея, свояка дяди Славы. И Володю Тарасова. Они оба в милиции служили. Мы вчетвером навестим Танвеля. Узнаем, чего ему надо, – перед уходом замутил воду Андрей.

– Коля, ну почему для нас закрыта вторая половина двадцатого века. Набрали процессоров и памяти для PC XT, и прыг в 1987 год, – продолжил свое нытье Владимир.

– Я тебе, Вова, уже объяснял. Для "лифта" размерами 70 на 70 сантиметров режимы очень неустойчивы. Вероятность, что он завершит "прогрев" (выход на режим перехода), очень мала.

– Но, не равна нулю!

– Вероятность того, что "лифт" закончит прогрев, равна одной тысячной. Это значит, что, включив "лифт", мы будем ждать около пятисот часов возможности перехода.

– Коля, сделаем сто "лифтов", они дешевые. Каждые пять часов можно будет переходить в более близкий мир.

– Остается одна малость. Вероятность подчиняется нелинейному закону. Десять минут "лифт" выдерживает без сбоя практически всегда, двадцать минут – в половине случаев, а последняя секунда самая опасная. Один случай из десяти за удачный исход. Если бы ты, Вова, был генералом, мог посылать людей на смерть. "Русская рулетка" – разрезало пополам, или остался жив. Но прыгать туда нам. Ты готов рискнуть?

– А "якорь"? Коля, ты говорил, что он повышает надежность на порядок.

– Во-первых, "якорь" туда нужно доставить. Во-вторых, интервал перехода увеличится только до двух-трех секунд, а шансы удачного перехода на первой секунде станут девять к одному. При таких шансах рисковать глупо.

– Коля, зачем нам туда ходить? Ты живешь в своей квартире тридцать лет!

– Ох, Владимир Александрович, Владимир Александрович! Мастерство не пропьешь! Логичный ты наш. Умница.

– Если есть возможность обмена с миром, отстающим от нас менее двадцати лет, то с молодым самим собой, ты быстро наладишь связь. А Вячеслав поможет заработать деньги, – радостно суетился Владимир.

– Это реально. Надо звонить Вячеславу по поводу денег. Через два дня я еду в Москву за второй партией деталей для "лифта". Сразу закажем пару комплектов для маленького варианта.

– Звони сейчас. Завтра утрясаем здесь дела. Оставляем молодежь и едем в Москву.

– Я сделаю автомат для определения момента открытия "форточки", который будет стрелять посылками, – размечтался Николай. Лицо у него стало счастливым и умиротворенным.

Так бывает только в сказке. Чудом нашлись еще два движка по 400 л .с., и тут же два бензиновых по 1250 л .с. Можно комплектовать два катера, а не один. Конечно, бензиновый двигатель, работая на газолине, быстро износится, и к тому же в военных условиях опаснее дизельного. Но из истории известно, что газолиновые торпедные катера англичан показали высокую живучесть в первой мировой войне. Потери составили менее десяти процентов.

Срочно отправили молодежь к Тройнину. Он продержал их полдня и решил забирать оба варианта. Денег на закупку двойного комплекта движков не хватало, и Тройнин согласился оплатить, по факту, поставку первых двух двигателей по 400 л .с. При цене двести рублей за лошадиную силу, это составило сто шестьдесят тысяч рублей. Где Георгий Константинович нашел шестнадцать тысяч золотых червонцев за два часа, было очень интересно. Очень непрост оказался фантазер и изобретатель Тройнин.

Коробов созвонились с Пал Палычем и Владимиром Филипповичем. Попросил прилететь ближайшим рейсом в С-Петербург для контроля монтажа двигателей. Те оговорили перечень инструмента, который надо купить, так как его невозможно привезти с собой.

Реализацией золотых червонцев занялся Андрей. Покупатели червонцев признавали их, официально, новоделом, но цену давали немного выше, чем за золото. Для закупки двигателей требовалось меньше восьми миллионов рублей. Даже по официальному курсу хватало тысячи червонцев.

Петр Александрович Фрезе с интересом следил за работами, развернувшимся на его заводе по трем направлениям: сборка электрических самодвижущихся мин, обустройство минных катеров новыми моторами и демонстрацией двадцати газолиновых двигателей по пять лошадиных сил каждый. Двигатели были в десять раз меньше по размеру, чем Фрезе рассчитывал, и было их на два больше. "Русские американцы" гарантировали год работы двигателей, и поставили дополнительные двигатели, чтобы не отвлекаться на ремонт. Двигатели явно были не первой свежести. Но в договоре было сказано только о сроках безотказной работы и бесплатной замене. На прямой вопрос Петра Александровича молодой американец отшутился необходимостью длительных испытаний каждого мотора. Двигатели для катеров тоже были не новые, но гарантия давалась на двадцать тысяч миль хода, а это сто рейдов. Более чем достаточно. Тем более, что половина суммы заказа оплачивалась через полгода. А вот электрические моторы для мин внешне выглядели новыми. Тройнина можно понять, адмиралы не полезут в машинное отделение, а вот устройство новой мины обязательно посмотрят. Петр Александрович чувствовал, что заказывать нужно было более мощные моторы. В прошлом году Фрезе был на Всемирной Колумбовой выставке в Чикаго. Там он обратил внимание на опытный "Бенц-Вело". Пора было строить собственные, современные автомобили.

Обменяв первые семьсот червонцев на рубли и оплатив все закупки, Андрей по поручению отца перенес из 1894 года еще тысячу червонцев. Китину нужно было забирать вторые десять комплектов деталей для "лифтов", нужны были деньги для окончательного расчета. Обмен произошел нормально, и Андрей передал деньги Коробову и Китину. Те улетели в Москву. Китин планировал заказать сразу детали для пары микро "лифтов". Николай давно уничтожил все чертежи и расчеты на бумаге, и возил их с собой на флешке. Хороший хакер вскроет любой код, но флешку еще надо было найти.

Андрей вернулся на стоянку, где в грузовике его ожидали Николай младший и, приехавшие из Воронежа, Андрей и Володя Тарасов, бывшие менты. Самолетом прилетела его жена, Полина. Героическая женщина оставила грудного ребенка на три дня жене свекра, чтобы отговорить Андрея от военной авантюры в мире 1894 года.

– Дорогая Полли, ты технику освоила? – спросил с порога Андрей.

– Дядя Коля четыре раза мне показал: кнопка ВКЛ, кнопка ВЫКЛ, красная кнопка под стаканом (никогда не нажимать – взорвется). Очень сложная техника.

– Нажала ВКЛ?

– Давно нажала! Но, может, ты меня еще раз послушаешь, дорогой?

– "Лифт" готов?

– ГОТОВ, мать твою!

– Пока я переодеваюсь, можешь в десятый раз изложить свои аргументы, – улыбнулся Андрей и поцеловал жену.

– Ребята, ВНИМАНИЕ, спокойно достали револьверы. У нас гости, – предупредил Тарасов.

– Андрей, бери жену и на ту сторону мигом, – скомандовал Николай.

– Не будем дергаться, попробуем договориться, – Владимир вышел из грузовика и поднял руку с револьвером вверх. – Всем стоять. Старший пусть подойдет.

Возможно, с бандитами удалось бы договориться, но на высотном здании рядом со стоянкой лежал снайпер. Когда Владимир направил револьвер вверх, тот нацелился на снайпера. Попасть с пятидесяти метров из револьвера невозможно, но когда ты смотришь в оптический прицел, расстояние кажется таким маленьким.

Если бы не снайпер, результат мог быть иным. Оба Андрея великолепно стреляли. Николай вытащил уже мертвого Владимира из зоны обстрела, и получил пулю по касательной в зад. Больно, стыдно, трудно идти, но совсем неопасно.

Затем убили мужа Полины, и Владимир скомандовал отход. Сам нажал на красную кнопку, вытолкал Полину в мир 1894 года. Второй Андрей не дошел до "лифта" один шаг. Снайпер начал стрелять по кузову грузовика. Пули пробивали грузовик насквозь, и одна из них нашла свою цель.

Николай постоял полминуты сбоку от рамки перехода, ожидая появления бандитов. Затем надел очки без диоптрий, рамка исчезла.

Бандиты, подбежав к грузовику, остановились, не решаясь сунуться внутрь. Это спасло Николая и Полину. Через несколько секунд грузовик взорвался.

Югин вернулся домой, оставив на юге Валентина доделывать мелочи. Жена сказа ему, что Андрей затеял военную авантюру в С-Петербурге, а Полина улетела туда, отговаривать мужа. И оставила ей ребенка. И вот, что странно, то звонила через каждые десять минут, а сейчас уже три часа молчит. Сотовый отключен.

Югин связался с Китиным. Тот успокоил, они уже в аэропорту, в Москве. В С-Петербурге все было нормально, деньги Андрей отдал ему. Сейчас поедут к поставщику, отдадут деньги и заберут детали. Завтра завершат приемку и поедут в Воронеж. Югина, это не успокоило, он позвонил экспедитору в Москву и попросил встретить Николая и Владимира у поставщика. Затем позвонил Николаю и попросил вернуться в С-Петербург. Его сын участвует наравне с Андреем в авантюре.

Такси попало в пробку, прямо при въезде в Москву. Китин посмотрел на часы, к поставщику не успевали. Созвонился с экспедитором и переназначил встречу в гостинице. Оставил деньги Владимиру, вышел из такси и поехал обратно в аэропорт.

Через полчаса, к такси, стоящему в пробке, подошли двое мужчин, забрали сумку с деньгами, сели на мокики и уехали дворами.

Наступил поздний вечер. Югин не мог дозвониться ни до одного телефона в С-Петербурге. Он позвонил Коробову Валере и попросил составить ему компанию для поездки в С-Петербург. Взяли пару пистолетов и выехали в ночь на грузовике с "лифтом".

Подъехали к городу поздним утром. Китин встречал их у поста ГАИ. Пока ехали до стоянки, где была перестрелка, обговорили связь между нападением в С-Петербурге и ограблением в Москве. По телевидению говорили о трех мужчинах, погибших во взорванном грузовике. Решили сходить в мир 1894 года и узнать, кто остался в живых.

В гостинице Николай попросил срочно послать человека за постояльцами, "русскими американцами" на завод Фрезе, и известить Тройнина Георгия Константиновича, что требуется его помощь. Брюки у Китина были залиты кровью, и следовало ожидать визита полиции. Первым приехал Владимир Филиппович. Пал Палыч остался на заводе, там были серьезные проблемы с монтажом. Владимир Филиппович действовал, как профессиональный врач. Они захватили с собой в С-Петербург хорошую аптечку. При работах с железом всякое случается. Опыт у Владимира Филипповича был, да и в молодости насмотрелся всякого, родители у него работали фельдшерами в селе. От профессионального врача, Полины, толку не было никакого. Наоборот, это Николай пытался вывести ее из шокового состояния.

Рану у Николая обработали, вкололи пару уколов. Владимир Филиппович поехал на завод за Павлом Павловичем, иначе тот мог задержаться там допоздна.

Китин сменил брюки, и к появлению Тройнина, снова выглядел деловым американцем.

Тройнин пообещал помочь уладить вопросы с полицией, и предложил своего врача. Договорились нанести визит к врачу завтра утром.

Приехал Павел Павлович и Николай подробно рассказал о нападении на стоянке. Пал Палыч и Владимир Филиппович пошли в церковь помолиться за убитых.

У Полины никак не проходило легкое помешательство. Истерика истощила физические и моральные силы женщины, и она просто тихо плакала не переставая. Снотворного в аптечке не было. И Николаю пришлось всю ночь сидеть с Полиной, и стараться не сойти с ума от ее непрерывного скулящего плача.

К утру, Полина заснула, держась за руку Николая. Тот, не в силах сидеть, стоял у кровати на коленях, прислонившись, чтобы не упасть, грудью к кровати. Когда за ним зашел Тройнин, чтобы ехать к врачу, у Николая от напряженья открылась ранка и снова потекла кровь.

Полина лежала на кровати, с черным от горя лицом, и Николай не решился оставить ее одну. Решили перевести визит к врачу на вторую половину дня.

Как только Тройнин вышел, Китин повалился на пол и заснул. Полина с удивлением посмотрела на Николая, разум, наконец-то, вернулся к ней. Теперь она попыталась помочь Китину лечь на кровать. Сил у нее не хватило, и она просто укутала его одеялом и положила под голову подушку.

После обеда в гостиницу приехали Югин и Китин старший. Пал Палыч не пошел на работу и сидел у входа. Он пересказал Югину подробности трагедии. Мужики тихо всплакнули. Извозчика не стали отпускать, послали Китина за сыном и Полиной. Решили сразу ехать втроем, оставив в гостинице Китина старшего и Пал Палыча.

Вячеслав Игоревич остался в Петербурге улаживать дела с органами, чтобы можно было привезти тела убитых в Воронеж. Югин сразу договорился в убойном отделе о негласной премии за найденных бандитов. Дал серьезный аванс, и ему пообещали дать все необходимые сведения.

Николай и Полина сели на "Невский Экспресс" и в полночь, с Казанского вокзала, отправились в Воронеж. Всю дорогу Полина ехала, уцепившись за руку Николая. Перерыв делался только для сцеживания молока и похода в туалет. Малопривлекательная и раньше, Полина выглядела ужасно. Разговаривала она разумно, но в глазах ее поселился сумасшедший блеск. Хорошо купе было на двоих и странная парочка никого не пугала. За всю дорогу об Андрее не было сказано ни слова.

Поездка в Россию напоминала Николаю фильм ужасов. Романтический ореол родины постепенно заменяла грубая действительность. Утром Николай проснулся в одной постели с Полиной, и в груди проснулось щемящее желание вернуться домой, к маме. "Слава богу, она не заставляет меня заниматься сексом. До полного комплекта, мне не хватает только угрызений совести", – подумал Николай.

Денег для оплаты деталей у Коробова не было и, созвонившись с Югиным, он вернулся в С-Петербург.

В Петербурге Югин уже договорился о перевозке червонцев в Москву с охранным предприятием. Ждали только Коробова. Про манипуляции с золотом стало знать слишком много людей. Китин распечатал Коробову чертежи для заказа двух мини "лифтов".

– Договорись на самые ранние сроки. Денег жалеть не надо, – попросил Югин.

Жена Вячеслава Игоревича, Роза Львовна, была моложе Николая. Это не мешало ей, делать ему замечания, по поводу неподобающих отношений с Полиной, по поводу бесцеремонного поведения последней. Она бы еще долго критиковала невоспитанного внука Вячеслава Игоревича, если бы из туалета не появилась Полина. Одного взгляда ее было достаточно, чтобы Розочка увяла, сразу и навсегда. К обеду Полина окончательно пришла в себя, осталась только болезненная потребность в наличии рядом Николая. То ли она уже выплакала все слезы, то ли помогло присутствие сына.

После обеда, Полина "попросила" Розу погулять пару часиков и вызвала к себе Валерия. Что подумала Роза, было написано крупными буквами у нее на лице. Полина подробно расспросила Валеру, что им сделано за два дня ее отсутствия. На деньги Столля в мире 1894 года уже была куплена небольшая усадьба, куда потихоньку перебрались более десяти человек. Первыми, конечно, были Шурочка, Люба и Настя. Затем родители Коробова. Полина написала Николаю список покупок и отправила его по магазинам и в аптеку. Радости Коли не было границы, короткий поводок сменили на длинный.

Вернувшаяся Роза, застала Полину за сборами, она собиралась отправиться в мир 1894 года и брала с собой сынишку и Николая.

Через два часа Валера, Полина с сыном и Николаем, были в 1894 год. Еще через час, бандиты, потерявшие объекты слежки, захватили Розу. Роза ничего не знала, но это ей не помогло выжить.

Об убийстве Розы Югин узнал только на следующее утро. Спешно стал обзванивать родных. Китин позвонил Коробову, тот уже выехал с экспедитором из Москвы. Николай попросил Володю, не заезжая в Воронеж перебросить детали в усадьбу, в 1894 год. Самому тоже оставаться там. Только после этого Китин начал обзванивать родственников.

Активная слежка за Югиным и Китиным прекратилась, так, во всяком случае, сказали в убойном отделе. Югин задействовал свои связи в Воронеже, и можно было рассчитывать на несколько спокойных дней для родных. Яна не соглашалась скрываться, а Югин не был уверен, что до нее не доберутся. Рассказать ей все до конца Югин не решался, а "пустым" страхам Югина Яна не верила. Надо было срочно зачищать концы, девять передвижных и один стационарный "лифты", стали обузой.

Югин попросил Китина сходить с ним в церковь. Помолились молча. Поставили свечи за упокой души. Югин не очень сильно любил Розу, но это была добрая, бесхитростная женщина, и ему ее было, по-настоящему, жаль.

Утром позвонил Югин и приказал разбирать "лифты". Валерий с Николаем разобрали "лифт" в квартире Китина и Полина их остановила. Вечером приехал Коробов. Полина собрала небольшой совет. Пригласила Китина младшего и троих Коробовых: Владимира Александровича, Валерия и Светлану. Для начала попросила Светлану доложить о готовности программы мобилизации голодающих для работы в 12 веке. План был готов, вот только исполнителей не было ни одного.

– Это курсовая в институте, а не реальный план, – жестко оценила работу Полина. – На первом этапе, для перетаскивания оружия и боеприпасов, для возведения стационарных укреплений, для приема населения, нам нужно более десяти тысяч мужчин. Это по Вашим расчетам? Где мы их берем?

– Можно нанять здесь временный персонал, – предложил Коробов старший.

– У нас кончаются деньги. И рисковать с обменом золота дальше – глупо. Сегодня Николай предложил перейти на черную икру. Как будто этот бизнес менее криминален. Все решения должны быть бесплатны. Или лучше поедим к Николаю в штаты, и будем зарабатывать по сто тысяч в месяц. Через год вернемся и повторим все сначала.

– Я, за, – дернулся Николай.

– Дядя Володя, Вы что скажите? Где нам набрать сразу много мужчин в одном месте? – вежливо спросила Полина.

– В армии. Но, боюсь, они будут несогласны завербоваться. В тюрьме. Но, наверно, тут мы будем против.

– Не все так плохо. В 1932 году в тюрьме сидели и бандиты, и отец вашей ненаглядной Шурочки.

– Молодец, Полина, находим Шурочкиного папу. Агитируем его. Он нам указывает, кто бандит, а кто попал под горячую руку, – обрадовался Коробов.

– Нет, в тюрьму мы не полезем. Дядя Володя, где враги народа в 1932 году что-нибудь строили, БАМ, например. Хорошо бы БАМ, он рядом.

– Полина, во-первых, наш, воронежский БАМ, ненастоящий, настоящий далеко. А во-вторых, строили его перед войной, затем разобрали, затем снова построили. В-третьих, … , ты права. В 1932 году строили Беломор канал.

– Я помню. "Иж-Юпитер и пастух Беломор канал", – показал свою эрудицию Валерий.

– Валера, можно без глупых шуток. Кроме отца их никто не понимает, – проявила женскую солидарность Светлана.

– Так. Это недалеко от Питера? Строили лопатами. Ворьё и гнилая интеллигенция отсеялась в первые месяцы. Остались крепкие мужики. Наберем мы там десять тысяч, дядя Володя? – скорее приказала, чем спросила Полина.

– Там сто тысяч кости свои положили. Наберем и десять и двадцать.

– По поводу того, сколько и где погибло, думаю, проверять мы не будем, но и верить сказкам опасно, – охолодила пыл Коробова Полина. – В Воронеже у нас шесть "лифтов" на грузовиках, еще два на юге. Проекты по Новобогдановке и Новочеркасску консервируем. Слишком далеко от Беломор канала. Бобруйск, Глотовка и Сызрань гораздо ближе. Прорабатываем новые места. Света, три места погрузки достаточно?

– Мы рассчитывали на десять мест. На одном сдвоенном "лифте" могут работать, не мешая друг другу, десять пар грузчиков. Мы провели эксперимент. За два часа они перегрузят пятьдесят тонн оружия. Одна винтовка и двести патронов весят около десяти килограмм. В идеале получится пять тысяч комплектов на сдвоенный лифт. На три места пятнадцать тысяч. Нам нужно пятьдесят тысяч для первого этапа.

– Варианты возможны "неидеальные". Одно оружие. Одни патроны. Снаряды. Сабли. Гранаты. Противогазы. Работаем по факту. Валера, возьми двоюродного брата, твой отец давно за него хлопочет, и в Сызрань. Если минимально годится, работаем там. Завтра на похоронах не пьете, сразу после похорон выезжаете, – переиначила Светин план Полина.

Коробов спросил Настю о месте заключения ее мужа. Оказалось это Медвежья гора на Онежском озере. Настин муж успешно строил Беломор канал, если еще был жив.

Вечером, как обычно, Полина легла спать с Николаем. Китин младший, воспользовавшись моментом, решил уточнить "место снабжения оружием".

– Светлана, когда готовила перечень складов, север и северо-запад России совсем не рассматривала. Может мне съездить в Прибалтику? В качестве альтернативы Сызрани.

– Коля, не выдумывай. Днем, я еще так сяк, а ночью вообще с ума сойду без тебя. Найдем, кому ехать. А сама идея хорошая, – Полина навалилась на руку Николая, сверху, ему на грудь положила свою, уткнулась своим лицом в шею, и довольно засопела.

"Ну, она и отъелась, рука килограмм двадцать, наверно. Хрен заснешь", – думал Николай обреченно.

"Ну, и совсем я не толстая. Кормить перестану, сброшу десять килограмм, буду, как в прошлом году, в институте, молодой и красивой. Господи, о чем я думаю, он мне даже не нравится. Почти."

"Ладно, все ОК. Губами заблямкала, заснула, наверно. Дышит горячо, весь вспотел."

Полина, во сне, устроилась поудобнее, и набросила на Николая ногу.

"Уже не ОК. Теперь не заснешь", – подумал Николай и заснул.

Рано утром Полину разбудила Шурочка, принесла кормить сына. Шурочка за два царских рубля, нанялась в няньки. Нянька она была толковая, очень строгая. Зарабатывала наравне с матерью и тетей, те готовили на весь немалый коллектив.

Полина попробовала потихоньку вылезти из-под одеяла, случайно провела рукой по животу Николая. "А я ему небезразлична", – почему-то обрадовалась она, обнаруженной физиологической детали. Полина нуждалась в Николае, как в наркотике. Этот большой, спокойный мужчина, на десять лет старше ее, действовал не нее, как лекарство. Раньше, в прошлой жизни, инфантильных мужчин Полина не переносила на дух. Но здесь, в странном для нее окружении, они составляли большинство. Первое место делили два старика: Коробов и Китин. Первый, со своей идиотской идеей спасти всех голодающих России, второй, с большой игрушкой "лифт". Валерий и Валентин молодые копии своего отца. Ни инициативы, ни характера. На Николая хоть немного повлияло американское окружение. Полина вспомнила Андрея и заревела. Габаритами тот проигрывал любому из этих парней. Но характер! Полина кормила ребенка и плакала. "Плакать нельзя, ребенку будет плохо", – внушала она себе.

Проснулся Николай. Подошел, обнял Полину сзади. "Пришел и выключил слезы", – обрадовалась она. И сынишка радостно загукал.

– Ешь, мой хороший, – улыбаясь, прошептала Полина.

На похоронах Полина опять плакала взахлеб. Не помогал даже, обнимавший ее Николай. На похороны приехали родители Полины, ее отец осуждающе смотрел на Николая, а мать, наслушавшись сплетен, прятала глаза от Югина старшего. Югин, видевший их отношения с самого С-Петербурга, верил словам Николая, что секса с Полиной у него нет.

– Коля, по хорошему, тебе ее надо было в первый день, на полную катушку, чтобы снять напряжение. Тогда тараканов в голове у нее было бы поменьше. А как ты, терапевтически, год будешь мучиться, – нарисовал Вячеслав безрадостную перспективу, – если не побрезгуешь, больно она сейчас страшная, начинай сегодня, за неделю в чувство приведешь. Бутылку водки на поминках заначь.

– Как-то нехорошо ты, дядя Слава, о ней.

– Злой я сейчас, Коля, все плохо. Всем грублю. Никого не люблю.

Вечером Валера с двоюродным братом Никитой уехал в Мяннику, рядом с Таллинным. Полина решила выбрать более близкую к Беломор каналу точку.

Пить на ночь Николай не стал. Нагрузилась Полина. Весь день не ела. Психовала. Ста грамм водки хватило, чтобы ее развезло. Лицо у нее распухло и почернело. Китин уложил ее в постель, а сам пошел почистить зубы. Вернулся в постель, Полина лежала голая.

Назвать то, что происходило между ними, сексом было невозможно. Тот уровень физического и эмоционального единства, который уже был, не могла существенно изменить физиологическая близость. И если бы они остановились после первого раза и уснули, то утром проснулись вчерашними "товарищами по несчастью". Однако, медленно и потихоньку, теплота и близость сменились, радостью и безумным желаньем. Для Полины все вокруг перестало существовать, силы, то полностью покидали ее, то снова возвращались с ненасытным желаньем. Полина, никогда до этого не придававшая этой стороне жизни такого значения, пыталась наверстать упущенное, за последние шесть лет взрослой жизни.

Николаю вдруг стали нравиться эти большие груди, истекающие молоком, эти круглые плечи, которые так приятно целовать, этот пышный зад, который так и просится в руки. И запах чистого тела. Волосы пахли не шампунем, а хлебом. Николай понял, что давно полюбил запах этой женщины. Сны, содержание которых он никогда не помнил утром, вдруг открылись ему. Или ему показалось, или на самом деле так и было, но в эту ночь эротической мечтой его снов являлась Полина.

Вторая половина ночи прошла в таких бурных ласках, что местами появились синяки от засосов, а местами царапины от ногтей. У кого-то оказались остренькие зубки. А у кого-то шершавенький язык. Оба ругались, кричали и шептали, просили и уговаривали.

Потом еще пару часов, до прихода Шурочки, трепались о всякой ерунде, не желая проваливаться в желанный сон, то задремав, то просыпаясь. И говорили не в лад, и отвечали на другой вопрос.

– Какой хитрый "хитрюга", соблазнил целомудренную женщину.

– Потому, что сразу влюбился по уши в "маленькое" чудо.

– А какое место любишь больше? А здесь, а это? За волосы не дергай. Ладно, дергай, если нравится, мне тоже нравится. Спину не кусай. До чего хорошо…

– Пальчики такие красивые!

– Одеяло сползло, а дверь не закрыта.

– Рано еще. Хр-р, хр-р.

– Заснул? Тогда буду рассказывать, как я тебя люблю, а ты не услышишь.

– Ладно, сейчас подниму одеяло.

– Не выползай, так полежим.

– Тогда дай хоть задом к двери развернусь.

– Накрой нас одеялом, я стесняюсь. И хватит смеяться, я обиделась.

Полина устроилась на плече Николая. Обычная, в последние дни поза, сейчас принесла ей невероятное удовольствие. Ей даже стало стыдно, от этого счастья, прав на которое она не имела. Полина и Николай первый раз заснули одновременно. Через минуту Шурочка принесла кормить ребенка.

В Мяннику Никита взял всю организацию в свои руки. Валере оставалось только быстро выполнять задумки двоюродного брата. Открывшиеся перспективы настолько захватили Никиту, что, обуреваемый фантастическими идеями, он временами неадекватно реагировал на "серую" действительность. Пару раз это чуть не привело к конфликту с местными, которым не нравился грузовичок, с российскими номерами. Склады оказались легко доступными. Братья проверили, какой маркировке ящиков соответствует какое содержимое, и примерно подсчитали количество. Снарядов и патронов оказалось больше всего. Пулеметы, обычные тульские максимы, составляли меньшинство, их было всего двадцать. А вот странного обмундирования был целый вагон. Примерно подсчитав количество винтовок, необходимых для них патронов и добавив вес пулеметов с патронами, братья задумались о том, как это довести до Беламор канала. Около двадцати тонн весили винтовки и патроны. Вес пулеметов добавлял тонну, патронов к ним набралось еще пару тонн.

Из Воронежа приехал Валентин. Он опоздал на похороны, приехал только на следующий день. Югин сразу послал его на втором грузовике в помощь братьям. Ехать одному было тяжело, и Валентин приехал на сутки позже братьев. Купили дюжину пива. И сели обсудить предстоящую работу.

Никита предложил самоокупаемый вариант перевозки оружия. Закупить по дешевке три десятка УАЗ-469. Неприхотливые машинки, на 72 бензине, за два дня довезут оружие до места, даже по плохим дорогам России конца девятнадцатого века. Затем продать их питерскому Фрезе, хорошие, дорогие кабриолеты из них сделает.

– Нас всего девять мужиков, Пал Палыч не водит, остается восемь. Нужно тридцать. Ты, Никита, арифметику в школе проходил? – засмеялся над "глупой" идеей Валерий.

– Семеро. Николая младшего можно тоже не считать. У него медовый месяц, – поправил брата Валентин.

– Ерунда, я с ним разговаривал, у них чисто дружеские отношения, – возразил Валера.

– Раньше, не спорю. Я вчера утром приезжаю в Воронеж, и первым делом к жене. Светка моя в шоке. Эти "друзья" всю ночь не давали спать никому. Дом, конечно, большой, но деревянный. Окна ночью открыты. Слышно все. Полинины родители в шоке.

– Кончай сплетни распускать. Как баба, – остановил брата Валера.

– А чего теперь скрывать, пятнадцать человек не спали, мучались.

– Ага, от зависти, – усмехнулся Никита, – Светка, сразу стала доказывать, что не хуже Полины, или десять минут терпела?

– Нет, Светка от него потребовала, что был не хуже Николая, – подхватил Валера.

– Я удивляюсь, как тебе удалось от Светки вырваться, – посочувствовал Никита.

– Коля помог, – прояснил ситуацию Валентин.

Братья засмеялись. Через минуту к ним присоединился Валентин.

– Валера, до чего мы дошли, проклятые америкосы помогают нам даже в этом, – с серьезным, скорбным видом сокрушался Никита, – А до этого всю ночь. Подчеркиваю, без перерыва, американец отработал на Полине. Вот оно серьезное, американское отношение к делу.

– Это с какой стороны посмотреть, может, женщины у нас так хороши в этом деле, что одному здесь не справиться. Света осталась довольна Колиной помощью, – поинтересовался у брата Валера.

– Увы, нет. Он приходил сказать, что грузовичок готов и ждет меня, – засмеялся Валентин.

– Так всегда. Рассчитываешь на американскую помощь, а выходит она боком, – опять посокрушался Никита.

Братья еще минут пятнадцать болтали всякую ерунду. Но всему наступает конец. Кончилось пиво. Последний тост произнесли за Полину, которая ухватила себе целого американца.

– Скоро умотает в Америку, – загрустил Валентин, – жалко дядю Славу, как он будет жить без внука.

– Какая Америка? Вы за три месяца ничего не поняли. Кирдык Америке пришел. "Лифт" это страшное оружие, – завозмущался пьяный Никита, – вы что думаете, Югин захватит Землю двенадцатого века и остановится?

– Ну, я думаю, Сталину-Гитлеру еще башку снесет, если Шурочка попросит, – высказал свой вариант Валентин.

– Дальше старых миров дело не двинется. В двадцать первом веке технологии. Против них не попрешь, и какая численность армии нужна, – засомневался Валера.

– Никакая. Хватит пять тысяч человек. Что будет делать президент США, когда лица мусульманской внешности, выйдут из ниоткуда, захватят Нью-Йорк, сожгут его и убьют сотни тысяч жителей. А потом исчезнут в никуда.

– Объявит войну Ирану, или кто под руку подвернется. Но это ничего не даст, – не согласился Валера.

– Если один эпизод, да. А если много, с указанием разных виновников? Или бледнолицые бандиты нападают на Таллинн, тот, который с двумя "н". НАТО начнет бомбить Россию? Или стерпит? – усилил тезис Никита.

– Ну, ты сволочь. Это третья мировая война. Валера, давай ему рожу начистим, – попросил Валентин.

– Нет, он у-шу занимался полгода, – не согласился Валера.

– Я тебе говорю, "лифт" это оружие. И не предлагаю третью мировую войну начать, – по слогам объяснил Никита. – Валера, четыре пива ему много.

– Ты что, гад, думаешь, дядя Слава будет ЗДЕСЬ войну затевать? – не утихал Валентин.

– И я, и дядя Слава не будем, – успокаивал Никита, – в следующий раз берем одиннадцать бутылок.

– Двенадцатая бесплатно, – парировал Валера.

Рано утром, в условленное время, позвонили Югину и озвучили вариант с УАЗ-469.

– Почему УАЗ? – засмеялся тот.

– У отца в деревне, на даче такой, – оправдался Никита.

– Личный опыт это серьезная причина. Подбирайте машины, шоферов я привезу дня через три. Наберу гастерарбайтеров. Успеете с машинами за три дня?

– Без оформления в полиции? Конечно.

Два дня братья мотались по Эстонии в поисках уазиков. На ходу оказалось всего восемь штук, дальше искать было бесполезно. Плюнули на все и стали искать японские и корейские грузовички-дизели. Купили один и сомнения в его проходимости по бездорожью навеяли мысли о необходимости приобретения колесного трактора.

– Скорость нашего каравана сразу упадет до двадцати километров в час, – расстроился Валера.

– За два дня доедем. Грузовик зря покупали, надо было десяток МТЗ с тракторными тележками купить. Вдвое дешевле выходит. Зато соляра жрут, не напасешься, – загрустил Валентин.

– Пять тонн повезут уазики, остается восемнадцать тонн. Шесть тракторов хватит с запасом, – успокоил Валера.

– Надо снова звонить дяде Славе. Нужно восемь водителей и шесть трактористов, – засуетился Никита.

Трактора пришлось покупать в России. В тракторах никто из братьев ничего не понимал, поэтому проверкой пригодность трактора к использованию, сделали условие доставки его до границы своим ходом. Если продавца это напрягало, переговоры заканчивали.

Югин долго ругал молодежь, за неумение спланировать работу. И очень просил продумать порядок работы на складах вооружений.

Никита нанял четырех забулдыг, за бутылку водки каждому, для укладки ящиков. Переправили их в 1894 год и начали таскать оружие. Часть оружия сразу погрузили на уазики. Остальное складировали рядом. В самом конце работы, когда вытащили ящики с патронами, увидели стеллаж с саблями. Красиво оформленные, они просились в руки. Сотня сабель была погружена сверх плана.

Когда алкаши грузили ящики, то все было в порядке. Что в ящиках, книги или тушенка, неизвестно. Но когда они случайно увидели сабли, то алкоголики начали требовать серьезные деньги. Валентин не растерялся, попросил грузчиков подождать полчаса, а пока выдал им аванс, по бутылке водки. Сам перестроил "лифт" на двенадцатый век, и вместе с братьями перетаскал пьяных туда.

Валерий выехал навстречу Югину, чтобы забрать шоферов, Никита погнал грузовичок в С-Петербург. Валентин остался в качестве охранника. В одном из складов он разжился наградным револьвером с серебряными накладками, и теперь в 1894 году, рядом с дорогой, стояли восемь уазиков, забитых оружием. Рядом, на ящиках, сидел мужчина в джинсах, с саблей и револьвером в руках.

Когда Валентин вынул саблю из ножен, то увидел вытравленную надпись "За веру, царя и отечество".

"Сокрушили веру, свергли царя и распродали отечество", – подумал Валентин. "А что собираемся делать мы? Набить карманы деньгами, потешить свое самолюбие спасением одних людей, за счет уничтожения других, поучаствовать в приключениях по разным эпохам? А, может, прав Никита, и через десять лет все миры будут уничтожены?"

Пока своей идеи у Валентин не было, он не прочь был помочь отцу.

Раннее осеннее утро было холодное и пронизывающе сырое. "А курточка не по сезону, пора в машину, заведу, согреюсь", – рассудил Валентин, но из низины, из пелены тумана выплыла фантастическая лошадь. Затем на дороге показалась телега. Симпатичная, молодая женщина везла в город молоко. Лошадь остановилась, а молочница, с разинутым от любопытства ртом, и не думала ее понукать. Так прошло минут десять. Валентин ни слова не знал по эстонски, и просто улыбался доброжелательно.

"Симпатичная эстонка. Молодая, лет двадцать. Коса видна из под платка, девушка значит, не замужем. Или наоборот. Не помню. Надо было переодеться в костюм и шляпу надеть. Выгляжу глупо по ее меркам. Особенно кроссовки", – озаботился производимым впечатлением Валентин.

"Немец какой-то странный. Без усов, смешно, как подросток. Жалко не умеет разговаривать. И одежда бедная. А сабля похожа на настоящую. Сторож, наверно. Приеду на базар, товаркам расскажу, что немца видела", – обрадовалась молочница.

Интересную "беседу" прервало появление еще одной телеги. Еще нестарый дед, лет пятидесяти, нарушил тишину громкой руганью, – Фроська, бесстыжая корова, ты что тут, все утро стоишь? Молоко давно скисло. Приедем обратно, матери все расскажу. Уж она тебя за косы оттаскает. Вот потому ты до сих пор в девках ходишь, зимой уж семнадцать лет стукнет.

Дед остановился, а Ефросинья начала нахлестывать лошадь.

– А тебя, немчура бритая, может кнутом поучить? Будешь знать, как наших девок…

Что должен был делать Валентин, с местными девками, он так и не узнал. Настроение дед ему уже испортил. И церемониться Валентин не стал.

– Молчать, – громко крикнул он деду, – еще одно слово услышу, схлопочешь по шее.

От неожиданности дед выпучил глаза и замолчал. Фрося, не успевшая далеко уехать, с интересом поглядывала назад.

Дед молча стеганул лошадь, и, отъехав, нехорошо посмотрел на Валентина.

Валентин переоделся в костюм, надел шляпу, туфли и залез погреться в уазик, прошлый хозяин которого превратил его в "крутой" внедорожник, сменил обивку салона, навесил бампер из хромированных труб, установил за решеткой радиатора мощные звуковые сигналы с хромированными колпаками. В тепле Валентина разморило, и он задремал.

Разбудили его два полицейских, верхом на лошадях, один из которых стучал кулаком по крыше машины. Валентин посмотрел на часы, до приезда Валеры оставалось минут тридцать-сорок. Откуда принесло полицейских? Не могли приехать через пару часов. Пришлось открывать окно.

– Чем обязан, господа?

Старший из наряда оказался русским. Проехавший ранним утром дедок, не поленился заглянуть в полицейский участок. Его информацию о подозрительном мужчине, полицейские решили проверить.

"У них тут, похоже, совсем нет работы, если по такой ерунде не лень пять километров ехать", – позавидовал Валентин. Паспорт и документы на оружие Югин отдал Валентину еще в Воронеже. Теперь предстояло проверить качество подделок. Для начала Валентин передал полицейскому паспорт.

Полицейский медленно читал документ, а Валентин строил планы для негативного варианта развития. Собственно их было два. Первый – достать револьвер и стрелять. Второй – удрать, мотор он не выключал, включил скорость и поехал. Оба ему не нравились.

Пауза затянулась. Наличие документов и приличный внешний вид не сходилось с доносом деревенского деда. Явно богатый, ухоженный мужчина, с нежной кожей, не привыкшей к солнцу, с руками, незнакомыми с физическим трудом. Автомобиль полицейский видел всего несколько раз за свою жизнь, а здесь целых восемь штук, один просто роскошный. В столице, говорят, их всего считанные единицы. Трудное решение.

Все решила мелочь. Валентин посмотрел на часы, дешевая японская поделка за тысячу рублей. В глазах полицейского часы были золотыми, на золотом браслете. Он вернул паспорт и пожелал счастливой дороги.

Через полчаса показалась телега, на которой ехал вредный дедок. Тот торопился посмотреть на результаты своего доноса и значительно опередил телегу молочницы Фроси. Когда дед проезжал мимо, Валентин решил пошутить и нажал на звуковой сигнал. Дикая, залихватская мелодия испугала лошадь, и она дернула телегу так, что дед выпал и вынужден был долго бежать следом.

Фрося опять остановила лошадь и начала стрелять глазками в Валентина. Тому было скучно ждать брата, а девушка была так очаровательна. Не той модельной красотой англо-семитского типа, к которой приучили западные журналы, а такой, от которой не хочется отрывать глаз. Удивляло, что такая женщина не замужем. Разговор завязался ни о чем, когда главное не слова, а интонации. Минут через двадцать подъехал Валера и застал оживленно беседующих "старых" знакомых, понимающих друг друга с полуслова.

– Да, телефончик ты у нее не возьмешь, и свой не оставишь, – посочувствовал Валера брату.

– Просто мимо проезжала, – соврал, скорее не брату, а себе Валентин.

– Ты адрес спросил, найти потом сможешь?

– А зачем?

– Потом пожалеешь. Догоняй, она недалеко уехала. Проводишь до деревни, узнаешь дом. Будем в С-Петербурге, всегда сможешь заскочить, тут рядом.

– Сколько у меня времени? – забеспокоился Валентин,

– Трактора подойдут через пять часов, еще час на погрузку. Море времени. Возьми мою машину, она без груза, можно будет в город съездить. В парк девушку сводить, на качелях покатать.

– Ты еще в театр предложи сходить, – отвечал Валентин, уезжая.

Валентин догнал Фросю уже у околицы деревни. Фрося остановила лошадь и с надеждой посмотрела на Валентина.

– Тебя дома отпустят? Я хотел пригласить тебя в Таллин, – сразу, без предисловий предложил Валентин.

– Не отпустят. Дедуля уже, наверное, нажаловался на меня. Но даже, если промолчал, все равно с незнакомым мать никогда не разрешит никуда пойти, ни на танцы, ни в город. Я вот что придумала, сестру попрошу, она отпросится со мной, вроде как ее жених приглашает. Ее отпустят, – схитрила Фрося.

– Так потом сестра все расскажет и тебе влетит, – пожалел Фросю Валентин.

– Поколотит мать меня немного, без этого никак. Набедокурила, отвечать положено. А как скоро вы уезжаете?

– Через шесть часов, Фрося.

– Жди меня здесь, я быстро домой. Уговорю сестру и вернусь, – заторопилась Фрося.

Фрося привела молоденькую девушку, худенькую, черненькую и очень злую. Глаза у нее полыхали таким людоедским огнем, что Валентин поежился.

– Познакомься, пожалуйста, Валентин, это моя сестра Фёкла, – елейным голоском представила Фрося.

– Очень приятно, Фёкла. Чудесное имя. Вы с сестрой такие разные, но, обе очень красивы, – сподхалимничал Валентин.

– А мне, Вы не нравитесь, – обозначила свое отношение Фёкла, – и Фроська зря согласилась с Вами пойти на свидание. Дура потому что.

– Что случится плохого, если мы погуляем в Таллине? – удивился Валентин, – вы покажите мне город, а я угощу вас мороженым.

– Сейчас заберем моего жениха, и тогда точно ничего плохого с нами не случится, – угрожающе продолжила Фёкла.

Поехали за Фёклиным женихом в соседнюю деревню. Фросю совершенно не расстроила реакция Фёклы. Она радостно улыбалась и подпрыгивала на сидении машины, как ребенок. Валентин включил музыку, в проигрывателе стояла подборка французской эстрады. На заднем сидении хмурилась Фёкла, а Валентин с Фросей подпевали и веселились от души.

Фёклин жених оказался молодым парнем лет восемнадцати, но выглядел он солидным, серьезным и потому, на первый взгляд, казался старше. У него были усы, гордость и достоинство мужчины. Звали молодого человека Степан, и был он худой и жилистый, как Фёкла. "Два сапога – пара", подумал Валентин. Вели себя суженые сдержанно, ни поцеловались, ни обнялись, ни улыбнулись даже друг другу.

Валентин не завтракал, и предложил для начала посетить кофейню, выпить горячего кофе с булочками. В надежде, если повезет, прихватить кусочек сыра и ветчины. Фёкла со Степаном заказали чай, а Фрося за компанию выпила кофе, хотя явно через силу. Девушки потихоньку смаковали пирожные, а Валентин соорудил многослойный бутерброд и с удовольствием ел натуральные, не испорченные цивилизацией, продукты. Его простоватые манеры не остались незамеченными. За соседним столом сидело двое англичан, которые, не стесняясь, стали комментировать одежду и манеры российской деревни. Не рассчитывали, видимо, что их поймут. Но просчитались. Валентин, потихоньку, перевел английские "оценки" Степану. И тот сразу предложил адекватный ответ. Молодые люди встали, подошли к замолчавшим, вдруг, англичанам, и Валентин предложил тем выйти и сыграть в английскую игру "бокс". Те немного посопротивлялись, но вынуждены были выйти на улицу, где показали неплохое знакомство с техникой боя, а главное, умение держать удар. Степан разделал своего противника под орех, а вот Валентин давно потерял форму. Англичанин достался ему на полголовы ниже и килограмм на двадцать легче. Но прежде чем Валентин смог провести удар, ему три-четыре раза досталось очень существенно. Зато, от полученного удара, англичанин упал и не захотел вставать.

Сестры "болели", как ненормальные. Фрося верещала, будто она болельщица ЗЕНИТА, Фёкла оказалась не менее эмоциональна. Главное, она одобрительно улыбнулась Валентину.

Валентин быстро расплатился в кофейне, и обе парочки сели в машину. Отъехав пару кварталов, Валентин остановил машину. Кровь, текла из носа, не останавливаясь, управлять машиной в таком положении было трудно. Валентин достал из бардачка аптечку. Охлаждающий пакет оказался на месте. Минут через пять кровь остановилась, но синяк под глазом нужно было подержать на холоде подольше. Второй "победитель", Степан сидел с разбитой губой, но очень довольный, Фёкла глядела на него восторженными глазами. Минут десять обсуждали дальнейшие планы. У Валентина рубашка была залита кровью, надо было купить новую. Не мешало смыть кровь и причесаться. Проблема умывания решилась просто, в бардачке лежала бутылка водки, Валентин намочил бинт и легко стер следы крови на лице. После этого все отправились в магазин готового платья. Это был магазин и мужского, и женского платья. Рубашку Валентин купил быстро, зато сестрички застряли надолго. Просто посмотреть. Пощупать. Примерить.

Купить что-то в подарок Фросе было неприлично, не купить обидно. Выручил Степан, у него было с собой два рубля, огромные деньги. Только в этом магазине цены кусались. Платье, которое примерила Фёкла, стоило сорок рублей. Зато красивый, набивной платок, всего рубль. Степан купил Фёкле платок, та невероятно засмущалась. Валентин получил возможность подарить Фросе такой же платок. Когда он высказал свое предложение, Фрося примеряла такой же платок, как у Фёклы, но брать одинаковый она отказалась. Все другие платки были, конечно, хуже. Приказчик принес еще десяток из подсобки, те тоже не понравились. Причем каждый платок примерялся неоднократно. Разницы между ними не видел ни Валентин, ни Степан, ни даже эксперт по платкам, приказчик магазина. Когда приказчик не смог уже улыбаться, его посетила гениальная идея.

– Для госпожи N, местной модницы, в магазин поступила партия одежды. Там есть великолепный платок, совсем другого качества и другой цены, и если господин не возражает…, – потихоньку обратился к Валентину приказчик.

– Сколько? – спросил измученный Валентин.

– Двадцать два рубля, – попытался нажиться на его муках приказчик.

– Мы вас оставим не надолго, – предупредил Валентин Фросю.

Платок был хорош, но не в двадцать два раза. Сторговались за десять рублей. Валентин считал, что его бессовестно надувают, а приказчик уверял, что продает по закупочной цене, себе в убыток. Договорились, что для Фроси приказчик объявит цену один рубль. Довольные, они вернулись в торговый зал, где праздник примерки платков утих из-за нехватки новых вариантов.

– Вот нашел еще один. Боюсь, он Вам не понравится, мы хотели уценить его, как брак. Но этот последний, – смело наврал приказчик.

– И насколько уценить? – вцепилась обеими руками в платок Фрося.

– Да сколько дадите, – окончательно обнаглел приказчик.

– Да чтобы мы брак купили, да никогда, – притворно возмутился Валентин.

– Это пусть Фёкла деньги тратит, а я экономная, мне в платке за двадцать копеек не стыдно покрасоваться, – определила цену платку Фрося.

Молодежь проголодалась, а первый завтрак в кофейне пришлось прервать, поэтому решили устроить второй завтрак, но более основательный. Время было раннее и народу в небольшом ресторане было мало. Поэтому обстановка за столом сложилась свободная и веселая. Много подшучивали над "подвигами" сильного пола и их последствиями. Фёкла поменяла свое отношение к Валентину, тот, в свою очередь, перестал держать ее за злючку.

Из горячего все решили попробовать рыбу, и Валентин по инерции заказал белого вина. Сухое вино ни дамам, ни Степану не понравилось. Валентин выбрал для дам бутылочку сладкого, а Степану предложил попробовать горького ликера на травах, который принесли по его просьбе, добавлять в кофе. Через час обе бутылки вина опустели, ликера тоже выпили грамм двести. Голоса стали громче, а отношения свободнее.

Приближалось время обеда, и зал потихоньку наполнялся. На них стали поглядывать неодобрительно, поэтому Валентин предложил перейти в отдельный номер. И сестры, и Степан его единодушно поддержали. Вина решили больше не пить, перешли к сладкому. Пирожные, конфеты и шоколад, чай и кофе. Но не пропадать же ликеру, Валентин добавлял его в кофе, а девчата со Степаном стали добавлять в чай. Чудесный чай, чудесный кофе. Разговоры потихоньку затихли и Валентина, не спавшего всю ночь, разморило.

Валентин спал и ему снился романтический сон. Фрося его целует и обнимает, а Фёкла со Степаном куда-то ушли. Сон был настолько реален, что не хотелось просыпаться. Разгоряченное дыхание Фроси сбивалось, она то прижимала его к себе, то отталкивала, когда руки Валентина слишком далеко залазили под юбку. "Как хорошо, что во сне Фрося не носит трусы. Во сне все удобства для меня родного", – подумал Валентин, понимая, что давно надо открыть глаза. Так не хотелось останавливаться, тем более, что Фрося перестала сопротивляться и подалась ему навстречу. "Да пропади все пропадом. Один раз живем", – успокоил свою совесть Валентин.

Когда Валентин заснул, Степан предложил Фёкле навестить его тетю, живущую недалеко. Фрося осталась сторожить спящего. Попросив официанта не беспокоить их, она выпила последние пятьдесят грамм ликера для храбрости и поцеловала Валентина. Теперь потеря девственности отрезвила и испугала ее. Она обвиняла себя в бесстыдстве, она обвиняла Валентина в излишней настойчивости. Фрося ждала от него слов и поступков, а он молчал и хмурился.

Степана и Фёклу ждали в машине молча. Дружная и веселая компания снова превратилась в настороженных чужаков.

У околицы Фрося и Степан вышли, а Фёкла осталась.

– Уедешь и не вернешься? – напрямик спросила она.

– Не знаю. Надо самому разобраться, – не стал врать он.

– А сначала, до того, нельзя было разобраться? – зло сказала Фёкла.

– Что ты так усложняешь? Обычная история, – попытался оправдать себя Валентин.

– Ты бы ее хоть немного обнадежил. Может не дождаться твоего приезда. Слушок пойдет, она не выдержит и в омут головой.

– Только не надо глупости говорить.

– Сволочь городская. Я с самого начала знала. Сволочь бессовестная, – закричала Фёкла.

– Если бы ты только знала, девочка, как все непросто. Я приеду через десять дней. Твердо обещаю. Позови Фросю. Я попробую её успокоить.

Валентин вернулся на стоянку очень вовремя, ящики погрузили и готовились ехать.

– Я тут оставил для тебя пяток ящиков, – поприветствовал брата Валера.

– Хорошо.

– Что такой грустный? Полный облом? Ничего страшного, иногда победа гораздо хуже, поверь моему богатому опыту, – посочувствовал Валера.

– Да, это именно такая победа, – горько согласился Валентин.

– Понял. Не дурак. Светка номер два. Помню-помню. "Я беременна, я беременна", а как женился, за два года ничего.

– Да. Еще перед Светкой неудобно, – распустил нюни Валентин.

Он вкратце рассказал брату о своих приключениях.

– Единственное, что одобряю, это мордобой с англичанами, – оценил приключение брат, – По-моему, хватит болтать. Скорее грузимся и делаем ноги. К нам едут гости, – забеспокоился Валера.

– Похоже Фрося с сестрой. Дай бинокль, – попросил Валентин. – Точно, они. Что им еще надо? – удивился Валентин.

– Известно что. Тебя. Не убедил ты Фросю, что вернешься.

Подошли сестры. Фрося в слезах. Фёкла воинствующая валькирия.

– Познакомься, Валера, это Фёкла, а это мой старший брат Валерий, – представил Валентин сестру Фроси.

– Какая очаровательная девочка. Валя, ты мне ничего про нее не рассказывал, – загорелся Валера, – Фёкла, какое чудесное имя, я никогда не был знаком ни с одной Фёклой. Фёкла! Фёкла. Какое вкусное имя. А какие уменьшительно-ласкательные варианты у этого имени есть? А то неудобно такого ангела полным именем.

– Дома зовут Феклинья, Феклунья, иногда, Текла, а Степан зовет Феклуха, Феклуша, – засмущалась Фёкла, а злость ее куда-то ушла.

– Можно я Вас буду Фёклушкой звать? А кто такой Степан?

– Степан мой жених. У нас на Покров свадьба будет, – загордилась Фёкла.

– Как ему повезло! Как я ему завидую. Он, хоть, понимает, какое счастье ему привалило? – продолжал подлизываться Валера.

– Вы, Валерий, сразу видно, хороший человек. А Ваш брат очень обидел мою сестру Фросю, – нашла, кому пожаловаться, Фёкла.

– А эту беду можно поправить? Может Валентин попросит у Фроси прощенья?

– Не говорите ерунду. Фрося решила ехать с Валентином, – подвела итог Фёкла.

– Послушай, Валентин, а Светка Фросе глаза не выцарапает? – спустил на землю мечтателей Валера.

– КТО ТАКАЯ СВЕТКА? – вопросила Фрося, и слезы мгновенно высохли у нее на лице.

– Подружка Валентина, – скромно пояснил Валера.

– Подружка! – хором возмутились Фёкла, Фрося и Валентин.

– Не жена? – подозрительно уточнила Фрося.

– Да она даже не крещеная, какой поп их обвенчает, – удивился Валера.

– Ха. Да чтобы я не справилась с нехристем, – возмутилась Фрося. – Это я ей все волосья повыдергиваю!

– Ну и ладушки. Садитесь в машину. Нам ехать пора, – свернул разговор Валера, – Фёклушка, давай попрощаемся. Мы теперь с тобой родственники.

– Хороший Вы человек, Валерий, добрый. Жаль, что уезжаете, – обняла вслед за Фросей, Фёкла Валеру.

– Фёклушка, говори мне "ты", мы же родственники. Жаль, что больше не увидимся, так хотелось с тобой посидеть, поговорить, – подпустил еще меду Валера.

– Почему не увидимся? Сделаешь свои дела, и приезжай. Я буду тебе рада. Твой брат говорил, что дней на десять у вас работы. Приезжай, через десять дней буду тебя ждать, – попросила Фёкла и поцеловала Валеру, как брата в щечку.