Глава 7. Игра в прятки.

Двое суток блуждали беглецы по лесу, заведенные Фёклой в самую-самую чащу. Изнеженные городские жители начали жаловаться на голод через полдня. Во второй день ни о чём, кроме еды разговоров не было. Вечером Фёкла вывела отряд к реке,

узнала, виденные раньше тропинку, высокую сосну на пригорке, и уверенно сообщила, что до поселка полчаса пешком. Они тащились по тропинке стоня и ноя, жаловались на судьбу, а бранные слова в адрес проводника, не смели произносить только по причине вздорного характера Фёклы. Хотя Валера часто бывал также несдержан, и мог дать по шее, любому, обидевшему его девочку.

Огородами крался Мышкин, с улицы брела группа бывших пленников. Они вошли в дом практически одновременно, Иннокентий Петрович на пару минут раньше. Деликатный Никита покашлял, напоминая, обнявшейся парочке, что они уже не одни.

Валентин не стал выяснять отношения с Мышкиным, а тот объяснять, что появился только что. Хотя намек на это Иннокентий Петрович сделал, сказав, что ему нужно вернуться в лес, за лошадьми.

Ужин грозил затянуться до полуночи. Голодные путешественники готовы были съесть всё, что стояло на столе, но усталость оказалась сильнее. За столом Мышкин и Светлана познакомились с тремя новыми членами команды, увязавшимися за Коробовыми, узниками княжеской тюрьмы.

Покойный князь держал в подвале дальнего родственника. Двое других были наставник и телохранитель. Хотя последнего можно было назвать учителем военного дела. История была темная. Никаких прав в княжеском дереве Рюриковичей молодому княжичу не полагалось. Кому он перешел дорогу, и почему его сразу не зарезали, или не ослепили, было непонятно. А со смертью князя, скорее всего, тайна ушла в могилу. Возможно, побег княжича глупость, и новый князь освободил бы и обласкал родственника.

Ранним утром в дом пришел староста и попросил гостей покинуть поселок. В лесу шныряют поисковые отряды, и он не вправе ставить под угрозу жизнь и свободу жителей поселка.

Уходили в неизвестность. Идти было некуда, запасов еды не было, денег тоже. Староста отказался брать у них что-либо, для обмена на продукты. Исключение составила лошадь Мышкина, ее для Иннокентия Петровича приобрели в Карачеве сами жители. Но ни соли, ни запасов вяленого мяса получить не удалось.

Бесплатным приложением оказалась маленькая собачка, которая увязалась за Светланой. Местные жители редко кормили летом собак, а Света, со своими городскими привычками, вконец избаловала моську.

У Мышкина сохранилась карта, решили идти к озеру, там можно будет ловить рыбу.

– Для начала посетим небольшой склад оружия. Я спрятал там несколько трофеев. Только надо сделать это осторожно, два дня прошло, мою заначку уже могли найти, – сообщил Иннокентий Петрович.

Оружие находилось на месте, семь полных комплектов оружия.

– Один! Семерых, – восхитился Никита.

– Было еще четырнадцать собак. Это меня чуть не сгубило.

– А лошадей, почему только три, или часть дружинников пешком пришла.

– Не смог поймать. Разбежались. Грузим оружие, и пошли к озеру.

– Рыбалка здесь должно быть замечательная, – размечтался Никита.

– Рыба без соли, бррр… – выразила своё отношение к перспективам Светлана.

– Охотиться нельзя, быстро найдут. Нужно пару недель отсидеться, – еще более разочаровал Светлану Иннокентий Петрович.

– У нас нет удочек, как мы их сделаем? Озеро не ручей, вершу не поставишь, – усомнился в возможном успехе рыбалки Никита.

– На, возьми карту. Посмотри, три ручья впадает в озеро, один вытекает. Вершами

ловить можно. Я порылся в вещах, в аптечке лежит катушка черных ниток с иголкой. Нитки шелковые, годятся на леску. Крючок, поплавок и грузило я смогу сделать.

– Нитки не шелковые, а синтетические, – поправил Мышкина Никита, – а в ящике с инструментом, который навьючен на вороную кобылу, должна лежать коробочка с болтами и саморезами. Помнится, там была пара гвоздей, и кусок стальной проволоки.

– Лучше бы там лежала пачка соли, – невесело сказала Светлана.

В полдень они дошли до озера, а к вечеру и наловили рыбы, и смастерили шалаш.

Через два дня, на тропинке показался отряд охотников. В карауле был охранник княжича. Мышкин вооружил его лучшим комплектом трофейного оружия. Он успел поднять тревогу, хотя за минуту до этого, моська спряталась в шалаш, и начала оттуда грозно рычать.

Отряд был небольшой, семь человек. Вооружение выдавало охотников на людей. Ни братья Коробовы, ни Мышкин, не испытывали мук совести, убивая противников. Охранник княжича смело нападал, показывая виртуозное владение мечом. При этом, сильно мешая остальным, вести прицельный огонь.

Двое охотников за головами смогли сбежать в лес. Преследовали долго. Если бы они

разделились, то один, наверняка, ушел. Моська, почти не лая, неслась впереди, но

твердо держала небольшую дистанцию. Один из охотников был легко ранен, второй не

бросал сослуживца. Сказалось ли ранение, или усталость от долгой дороги к озеру, но даже Мышкин выглядел свежее загнанных дружинников. Вадим, охранник княжича, вызвался в одиночку убить обоих охотников. Сказал, что у него давно не было хорошей практики. Мышкин дал добро, но все время держал винтовку наготове.

Вадим забрал оба комплекта оружия себе, а свой бывший, одолженный, вернул. Небольшой порез, на внешней стороне бедра, перевязывать отказался.

– Плохую кровь надо спустить. В лагере промою настойкой зверобоя, через пару дней следов не останется.

– У меня есть бинт и зеленка, – обратился к Мышкину Валентин.

– Пусть делает, как хочет, на такую царапину не следует обращать внимания, – подвел итог разговору Иннокентий Петрович, – Вадим, все оружие твое, но до лагеря донесем мы. Лишняя нагрузка тебе не нужна.

В лагере, бледный Вадим, дал себя уложить на постель. Фёкла промыла рану. Иннокентий Петрович профессионально наложил повязку.

Проблемы с продовольствием, а особенно дефицит соли, сделали мародерство

допустимым. Обыск убитых дал только деньги и украшения, это натолкнуло на мысль, что припасы оставлены недалеко от лагеря. Моська уверенно взяла след, и,

буквально, через час привела к дереву, на котором висел мешок с продовольствием. Там была соль, мясо, крупа и даже котелок.

На следующий день рана у Вадима не воспалилась, и все вздохнули с облегчением.