Глава 40. Наложница, служанка, прачка.

Весь путь до Карачева бывшая княгиня пыталась понравиться Валере в постели. А тот не мог понять, какие планы строит теперь хитрая лиса – Марфа. Хотя, верный слову, Валера дал ей рабское имя Первуша. Служанку теперь звали Вторуша. А мальчишку Ёж, уж больно колючий был парень.

Дружинника казнить не стали, в ближайшем городе Валера продал его в рабство. Но перед этим поинтересовался адресом отправки рабов. Крым, гребцом на галеры.

Вторушу Валера продал в Брянске, новгородским купцам. Десятник был только доволен, в Карачеве его ждала жена, которая слышать не хотела о наложницах и даже молодых служанках. Продавал Вторушу Валера очень дорого, нарядив в княжеское платье Марфы. Он надеялся, что та захочет выдать себя за Марфу. Небольшая схожесть между ними была, возможно, что они были близкими родственниками, по крови.

В Карачев Валера заезжать не стал, остановился в усадьбе. Охране же своей, не давая время на сборы, приказал возвращаться в Чернигов. Единственную поблажку сделал для десятника, послал за его женой и сыном.

Валентин посмеялся над предосторожностями брата. Княгиню в Карачеве многие знают, слух, рано или поздно пойдет.

– Твои слуги пришлые, из Ельца, никогда её не видели. Будет закрывать платком лицо, чужие не узнают. Жене скажешь рабыня с востока.

– Мне она не нужна. Сам приволок, сам мучайся. Давай продадим её в степь, – нашел выход Валентин.

– Не так сразу. Пусть немного поживет. У них с Олегом давняя любовь, может мужик передумает.

– А жена, а сын? А братья жены?

– Он теперь князь. Ведет себя по-княжески.

– У себя подержать не хочешь?

– Не могу, Фёкла убьет.

– Уговорил. Только у меня есть другая идея маскировки Первуши. Я давно хотел ввести форму для слуг. Начну со служанок.

– Точно, в форме похожие девушки становятся одинаковыми. Две служанки у тебя худенькие и черненькие, подойдут. Но третья…

– Третья повариха. Для нее белый передник и колпак.

Валентин всегда спал вместе с женой. У Первуши не было шансов запрыгнуть к нему в постель. От одной мысли о бегстве, бывшую княгиню бросало в дрожь. Пришлось осваивать ремесло служанки.

Казалось, Первуша все делала правильно, не отлынивала от работы, угождала хозяйке. Но на третий день у нее сорвалось с губ невежливое слово. Вернее не само слово, а тон.

Первушу перевели в прачки.

Слухи о чистоплотности Коробовых оказались преуменьшены. Стирать приходилось не просто много, а очень много. Работала Первуша целый день. Уставала. Через месяц

монотонной, тяжелой, изматывающей работы, никто из старых знакомых не признал бы в ней Марфы. Она подурнела, поглупела, на нее стал засматриваться конюх, половецкий раб. Косолапый, крупный мужчина, средних лет. Его узкие глазки смотрели на нее похотливо. Но Первуше это не нравилось, она слишком уставала от работы.

В конце лета Первуше привалило счастье. В гости к Валентину заехал Никита со своими хохотушками. Девчонки имели все основания радоваться жизни и веселиться, Никита вернулся из поездки в Ригу и привез им гору подарков. Одна из Никитиных девушек узнала княгиню.

Никита был возмущен.

– Валентин, ты, совсем охренел. Рюриковичи узнают, все вместе войной пойдут. Это жуткая глупость.

– Откуда им узнать? Валерина охрана в Чернигове служит, даже не догадывается, куда княгиню определили. Мои близкие с ней не были знакомы. Гости прачку не видят.

– Мои подружки узнали. Еще кто-то найдется.

– Ты бы выбрал, наконец, из двух одну. Повысил статус до жены, наложница сидела бы дома. А «жена» на прачек не смотрит, – назидательно сказал Валентин.

– Которую брать в жены?

– Ту, что беременна, поправилась она прилично.

– Они обе на сносях. У второй токсикоз, поэтому такая худая.

– Проблема, – посочувствовал Валентин, – ты как в Ригу съездил?

– Лучше, чем планировали. Привез остаток рижского долга, и договор на зимний поход.

– Литва или Псков?

– Литва. В Пскове больше добычи, и земли Рига могла бы захватить надолго. Но твой отец дал мне самые невыгодные условия договора для Пскова. Я передал условия епископу, больше разговор о Пскове не затевали.

– Ёж вернулся обратно, раз не понадобился на псковском троне маленький князь?

– Я его на судоверфи устроил работать учеником плотника. Петр 1 трудился, Ивану никакому, нестыдно будет поработать.

– Сколько войск обязался послать в Литву?

– Мы должны выставить двадцать тысяч, Полоцк, Минск, Галич и Польша по десять, немцы, все вместе, пятнадцать. Остальные под вопросом, но епископ планирует собрать около ста тысяч. Сроки уточняются.

– Епископ собирается грести жар чужими руками, – сморщился Валентин.

– На то он и поп, – засмеялся Никита.

– Наши полки – ударная сила, у остальных ополчение в основном. Какие условия выторговал?

– Лучшая половина лошадей, половина всего оружия, золота и серебра.

– Врешь, никто не согласится.

– Литву захватывают целиком. Делят между Польшей, Ливонским орденом, Полоцком и Минском. Остальным добыча.

– Остаемся мы, Удалой и тевтонский орден. Тогда мало.

– Епископ рассчитывает на свободные дружины из Пскова, Новгорода и Швеции. Нам нужны хорошие кони. Взять, кроме похода, негде. Сам знаешь побеждать монголов можно только за счет скорости.

– Знаю. Ты ответь, откуда у попа деньги на выплату долга появились? – удивился Валентин.

– Я железом взял. Еще в прошлый раз предложил. Нам его много нужно. Дядя Вова меня поддержал, – Никита задумался, – послушай, Валентин, отдай княгиню мне. Жалко её.

– Отдам. Но при условии. Она безродная рабыня, Первуша.

– Девчонки знают.

– Обознались, похожа. Мало, у её отца внебрачных детей на стороне!

На следующий день Первуша познала райское счастье. Она первый раз за последние месяцы отдохнула, поела по-человечески, новый хозяин дал ей выпить кружку пива.

У Никиты не было жены. Никто не ругался, не подгонял «безрукую козу», не давал подзатыльники, не грозился посадить на хлеб и воду.

Единственное, чего не хватало, похотливых взглядов половца. Сейчас бы она была непротив, мужчины у нее не было с самой весны. Хотя, пожалуй, нет. У бывшей княгини, отдохнувшей и сытой, проснулась гордость, или её остатки.