Когда ты покинул меня, я была француженкой. И композитором. И тогда я села в поезд. Под водой. Чтобы потопить мои сны. Похоронить твой прах. Я стала англичанкой. И композитором. Это было правильно. И вот к чему это привело. Дождливый вечер. Лондон.

Я хорошо помню все «случайности», подтолкнувшие меня к событиям того вечера. Как к свиданию, столь прекрасному, что я и мечтать о таком не смела, до такой степени все было плохо, однако надежда на него превратила мою жизнь в этакую воронку, которая затягивала меня, не позволяя выскользнуть. Чтобы вновь обрести тебя. Где бы ты ни был.

Тем вечером над Лондоном шел живописный дождь. Начался сезон художественных выставок.

Самолет, 12 октября

В самолете здорово, как и всегда. В самолете я думаю. Мысли бегут по кругу. «Ненавижу сырость ненавижу ходить пешком, боюсь москитов». Снова и снова одно и то же. Париж-Атланта, Атланта-Лима, Лима-Икитос. Минимум двадцать часов пути Развлекаюсь с монитором в спинке кресла передо мной. Он слишком близко. Пассажир впереди откинул спинку сиденья. Бесит. Откидываю свою.

Так-то лучше.

Кристина, продюсер с ВВС, просила записывать все ощущения, мысли, все, что я вижу и чувствую… Не хочу. Я не привыкла рассказывать о том, как провожу время. На голове наушники, у рта большой микрофон, все это подключено к рекордеру для минидисков. Записываю. Три предложения. Все, что удается из себя выжать: «Я в самолете», «Передо мной замечательный экран, на котором я могу смотреть фильмы» и — заключительный, самый трудный аккорд — «Путешествие начинается хорошо, я очень взволнована». Чувствую, что моя карьера журналиста подходит к концу, не успев начаться. И чего я согласилась? Можно посмотреть какой-нибудь фильм. Не хочу. Думаю. Снова «Ненавижу…»