"Гражданин уральской Республики" - читать интересную книгу автора (Молотов Владимир)

Часть вторая Эх, дороги, дождь да туман

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Костя еще с юных лет, с первых поездок, заметил тот странный факт, что некоторые большие города начинаются и заканчиваются многоэтажными коробками, выросшими практически в поле. Под стук ли колес поезда, в автомобильном ли окне, коробки неожиданно появляются из-за леса островками, будто сверхгигантские грибы после дождя. И конечно Екатеринбург входил в число «грибных» мест. Они проехали уже километров пять, но вдруг снова возникли серые многоэтажки вдали от дороги.

Впрочем, эти оказались последними. (Удивительно, но по трассе на Челябинск Костя еще ни разу не ездил.) Потянулся лес, сухой, сонный, уставший от долгой зимы, устланный у корней давно не стиранной периной, над которым в призрачно-розовой дымке всходило солнце. Машина хорошо держала трассу, гололедица отсутствовала. Пост Кэбэшников уже остался позади.

На посту их вообще быстро отпустили, как и обещал генерал Калинов. Только глянули на чип-мандат — чип-манду, как выражался Ганя — так сразу же откозыряли: свободны, мол, езжайте дальше.

«До Челябинска у вас вообще проблем не будет, — вспомнил Костя слова Сергея Михайловича, восседавшего в своем кожаном кресле с членистой спинкой. — Любой мобильный пост, стоит им только просканировать ваш мандат, должен еще и честь вам отдать!» Смотря какой жук на посту сидит, — прищурился Костя, включив стеклоомыватель. «Ну, разве что на дорожных бандюг нарветесь, — добавил тогда генерал. — Их, к сожалению, нынче много развелось, за всеми не уследишь. Но и с ними вам должно прокатить. Потому как вероятность невелика. Ведь их внимание привлекают нормальные машины. А ваша ископаемая «семерка» Вазовской классики способна вызвать лишь насмешки. Я помню, во времена моей молодости была такая раритетная машина — Запорожец…» И Сергей Михайлович ударился в воспоминания.

Да, «семерка» эта внешне смотрелась, конечно, убого. Но тот, кто не знал о ее внутреннем содержании, мог жестоко обмануться. Сей динозавр белого цвета достался Гане от отца. Машина тщательно дорабатывалась в научно-исследовательских мастерских под руководством Глеба. Кузов в общих чертах сохранил свой первозданный вид. Топорные, угловатые формы поблескивали на солнце свежей композитной краской. Громоздкий передний бампер имел необычную конструкцию с решеточками, напоминающими москитные сетки; в нишах противотуманных фонарей прятался датчик радиации. Задний бампер, близкий к классическим формам, таил в себе заряды дымовых шашек для отпугивания преследователей. Основные элементы кузова — крылья, стойки и двери — изнутри были отделаны тонким покрытием из наноматериала, защищающим от свинцовых пуль не хуже брони. Тонированные окна были выполнены из пуленепробиваемого стекла.

Под капотом скрывался новейший водородно-бензиновый двигатель от Ниссана на сто пятьдесят лошадей, неизвестно как уместившийся в неприспособленной полости, — ребята из Академгородка хорошо постарались. Этот приемистый агрегат мог разогнать тачку до ста километров в час за восемь секунд, это на бензине, и за шесть — на водороде, а максимальная скорость, которую он позволял развить, составляла двести километров в час. И это с коррекцией на плохую аэродинамику кузова старинной формы. Однако коробка к двигателю прилагалась механическая, пятискоростная, установленная учеными по понятной только им логике.

Что же касается оформления салона, то тут тоже были, как говорится, свои фишки. Во-первых, передняя панель с щитками приборов имела мало общего с классической. А точнее, ничего общего не имела. В «семерку» была втиснута сборочная единица от какой-то импортной машины, Костя не знал от какой, а разработчики эксклюзива жеманно не сознавались. Тем не менее, красные стрелки на круглых белых циферблатах органично вписывались в общий стиль. На центральной консоли располагался мини компьютер, контролирующий климат в салоне, дорожное покрытие, расход топлива, музыкальное сопровождение и прочие мелочи. Все резервные кнопки были заняты функциональными клавишами со странными, на первый взгляд, предназначениями, как то: «генерация аромата», «пуск дымовой шашки», «срочная герметизация», «сканирование исправности всех агрегатов». Ну а про кресла, бар и карманы можно уже и не говорить.

Самое же главное — чемоданчик с муляжом Минипы прятался в специальной нише под ковриком водителя.

Костя прикурил сигарету и глянул на соседа. У Гани закрывались глаза.

— Ты что, спишь, что ли? — Муконин толкнул его рукой в плечо.

— А? Да нет, так. — Приятель вздрогнул.

За окном осоловелый лес сменился частично заснеженным полем. Здесь местами не сошедшее еще покрытие казалось чище, белее. Оно перемежалось с чернеющими зеркалами воды или грязным золотом прошлогоднего сена. Мутное восходящее солнце пропало где-то за россыпью серых перьев облаков. Изредка проносились встречные машины. Попутных не наблюдалось.

Ганя покосился на спидометр. Стрелка выровнялась со штрихом «сто двадцать». Костя приоткрыл окно. Сразу же засвистело, засквозило.

— Как думаешь, за пару часов до Челябы доедем? — потирая лицо, глухо осведомился Ганя.

— Конечно, — заверил Костя.

И снова воцарилось молчание.

Муконин опять вспомнил генерала.

«После Челябинска, километров через сто — сто двадцать, будет пограничный пост. Там к вам присоединится сопровождение. Наши южные братья приготовят две БТР «Гильза». Они пойдут на полкилометра впереди, чтобы в случае чего проводить зачистку. Стало быть, бояться вам нечего — прокатитесь с ветерком. Когда начнется Башкирская Независимая Республика, мандат, конечно, станет бесполезным. Но к чести Башкирской Полиции, в Республике относительный порядок. Правда, можно нарваться на перестрелку в схватке за какую-нибудь нефтяную качалку. После Уфы пойдут бесхозные территории. — Калинов приосанился в своем кресле. — То есть они не бесхозные, конечно. С одной стороны Миротворцы их взяли под контроль. И название им дали официальное: Поволжская Международная Республика. Ну, сами знаете. С другой стороны, местные мечтают создать Поволжскую Народную Республику. Движение Сопротивления, возглавляемое самарскими активистами, плотно контактирует лично со мной. Им-то и надо будет передать липовую Минипу. Ведь Миротворцы НАТО, успевшие получить от наших оборотней техническую дезу о Минипе… Они должны до конца убедиться в серьезности наших намерений. Они должны сконцентрироваться на вашей миссии. А мы в это время по другому каналу перешлем Сопротивленцам истинное оружие для применения. Оно будет введено в действие сразу, как только состоится передача муляжа Минипы. А вообще, в Самарской области, как и в самом мегаполисе, полный бардак. Разгул бандитизма, особенно на дорогах. Но главная опасность для вас — натовские посты. БТР перед Самарой отстанут от вас, для отвода глаз, и придется уже въезжать самим. Так что там вам надо будет глядеть в оба. В любом случае, я буду постоянно отслеживать ваше передвижение по спутниковой программе.

Единственно правильная тактика на Поволжской трассе, когда уйдут БТР, — нестись стремглав без остановок. По пути могут быть и обстрелы, и засады, поэтому — ни в коем случае не останавливаться, держать максимально возможную скорость, примерно около сотни, если позволяет дорога (здесь товарищи выразили усмешку), при случае открывать на ходу ответный огонь».

«Ну ни хрена себе! — отреагировал в ту минуту Ганя. — Вы когда-нибудь пробовали на такой скорости стрелять из автомата очередью, высунувшись из автомобиля?»

Впрочем, это он спросил как бы у всех, потому что оглядел всех присутствующих: Костю, генерала, Глеба и еще двух посвященных.

«Я пробовал, правда, скорость была поменьше, — честно сказал Калинов. — Самое главное, чтоб тебя крепче за ноги держали, а то из машины вылетишь».

Тут чей-то смешок втиснулся, похожий на кваканье.

«Ну и кто ж будет держать? Водитель-то занят!» — возмутился Ганя, тряхнув своими рокерскими локонами.

«Уж изловчитесь как-нибудь», — посоветовал генерал.

Едва улыбнувшись воспоминаниям, Костя выкинул бычок и нажал кнопку стеклоподъемника.

Снова глянул на приятеля. Тот опять задремал. «Ну и леший с ним, — подумал Муконин. — Пускай дрыхнет. Ему после Челябы за руль садиться».

Костя уставился на дорогу. Прямая темно-серая полоса играла зеркальными бликами. Навстречу плыла большая черная фура.

Включить музыку? Что-то не очень хочется. Да и слушать особо нечего. А радио уже перестало ловить.

Ему вспомнилась иная дорога, из призрачного мира, залитого ярким июльским солнцем. Они несутся на комфортабельном автомобиле, сквозь приоткрытые окна влетает ласковый ветерок. Мимо проплывают зеленые леса. Он сидит за рулем, рядом — она, с каштановыми волосами, с такими забавными веснушками около носа. На ней майка и шортики, совсем короткие древесного цвета шортики, — он тайком поглядывает на едва загоревшие бедра с нитками сосудов, похожими на следы высохших чернил. Она беззаботно о чем-то болтает, беззаботно и бесконечно. Иногда она со звуком набирает воздуха перед очередной тирадой, как бы собираясь надуть шарик. А он слегка улыбается и кивает, поглядывая то на нее, то на трассу. Время от времени они оба оглядываются назад, чтобы убедиться, что малышка, стянутая ремнями на своем высоком кресле, пока еще не проснулась.

«Господи, когда это было? А может, я уже не живу? Может, все с нами происходит в неком загробном мире? А когда-то, однажды, я тупо умер, и попросту не заметил этого страшного факта?!»

Тут в памяти всплыло лицо Маши. «Нет, если бы я не существовал, то ничего бы к ней не испытывал. И ее бы не было. Ведь в потусторонней тьме такое невозможно».

Костю отвлекло от раздумий копошение соседа. Тот вдруг проснулся и затряс головой:

— Брр. Музыку, что ли, врубить?

И, не дожидаясь ответа, он выудил из кармана красную мемку и воткнул ее в бортовой комп. Костя покосился на приятеля, свел брови. Опять свой противный «Ядерный бум» включает — екатеринбургскую рок-поп-группу новой волны. На уши же будет давить!

Из компа понеслось хриплым басом под аккомпанемент ударников и лазерной гитары:

— У тебя есть что-нибудь получше? — осведомился Муконин.

— А чо? Тебе как всегда не нравится? Нормальный же музон. — Ганя встряхнул волосами.

— Ладно, сойдет, — смирился Костя. — В одном ты прав: эта дребедень — хорошее средство от сна. А то я тоже ненароком закемарю.

— Почему же дребедень, — слегка обиделся Ганя и тут же изрек: — Это не дребедень, а, если хочешь знать, второе рождение рок-музыки.

— Чего? Ну и загнул!

— А ты думал в сказку попал? — ввернул Ганя одно из своих дурацких выражений.

Костя пошел на обгон большого зеленого автобуса.

Пока он совершал маневр, приятель молчал. Когда же машина вошла в колею, Ганя снова заговорил.

— Ехал я как-то в Питер. Ну, это происходило еще до русской Хиросимы. Ехал на этой же «семерке», только она, конечно, была без всякого обвеса, как сейчас. И вот почувствовал, что начинаю засыпать. Чего я только ни сделал: и музыку включил, и сигаретой подымил, все испробовал — ни одна фишка не помогла. Глаза закрываются, хоть ты тресни! Ну, думаю, остановлюсь на обочине, посплю. Торможу, короче, паркуюсь у каких-то зарослей типа ивы — дело летом было.

Ну и вот. Устраиваюсь поудобней, гляжу — из-за деревцев мальчик выходит, странный такой пацан, весь в сером тряпье, что ли. В общем, оборванец, но чистый. Подходит он к машине и начинает в окно долбиться. Я окно открываю, говорю: «Мальчик, тебе чего?» А он хихикает: «Это не мне чего, это тебе чего». «В каком смысле?» — спрашиваю я. «Да в том самом, что ты заснул за рулем. Срочно просыпайся!» И тут я вздрагиваю, просыпаюсь и ощущаю, что машина съехала с дороги и несется по грунтовой обочине, и меня на кресле трясет, как черта, и все дребезжит. Еще немного — и я совсем съеду на чернозем, а там перелесок, глядишь, и в дерево въеду или перевернусь.

— То есть, ты хочешь сказать, что тебе такой кратковременный сон приснился, да еще и вещий? — недоверчиво уточнил Костя.

— Вот именно. А разве у тебя не бывало такое, например, когда лежа в постели начинал засыпать? Мелькают видения, проносится какой-нибудь мгновенный сон, на несколько секунд?

Муконин ненадолго задумался.

— Ну, вообще-то бывало.

— Так о чем разговор? Мне одно время такие видения регулярно приходили. Из-за постоянного недосыпа. Я эти молниеносные сны с открытыми глазами даже смотрел.

— Да, знакомая штука, — закивал Костя.

— Это очень интересное явление. Человек как бы находится на грани реальности и сна. — Ганя тряхнул волосами. — И, может быть, здесь можно найти почву для…

Костя отвлекся, дальнейшие слова приятеля пролетели мимо ушей. Муконин подумал о том, как хорошо ему сейчас вот так вот ехать, комфортно расположившись в кресле, поглядывать на соседа, смотреть на дорогу, чувствовать, как легко слушается тебя руль, и пропускать мимо ушей трескотню пассажира.

Первый час в дороге пролетел незаметно. Ганя все-таки вздремнул во вторую половину часа. Солнце пропало, небо затянулось густой пеленой.

После очередной глухой деревушки потянулся ельник. Дорога изогнулась, затем выпрямилась. Впереди замаячил темно-серый четырехугольный зад грузовика с фургоном. Тяжеловес, видимо, стоял на месте или тормозил, так как его задняя часть стремительно увеличивалась в области обзора ветрового стекла. Костя сбросил скорость. Через несколько секунд стали различимы два человека в черно-зеленом. Один тип, стоя на подножке, делал какие-то размашистые движения рукой в месте смыкания створок фургона. Другой, с торчащей из рук палкой, стоял сбоку от грузовика, на обочине.

Недоброе предчувствие отозвалось нытьем в груди — Костя глянул на приятеля.

— Что-то здесь неладно, — констатировал тот. — Тормознем, посмотрим?

— Оно нам надо? У нас же своя миссия, — не из испуга, а из расчета сказал Костя.

— А если хорошего человека обижают? — Ганя посмотрел кристально чистыми глазами.

— Ладно, добро, — не стал спорить Муконин.

Включив нейтралку на механической коробке, он нажал на тормоз.

Остановились метрах в пяти от фуры. Копошащийся на подножке тип уже приоткрыл одну створку. Второй, у которого была, конечно, не палка, а ствол автомата, точнее, автомат, — второй открыл очередь по белой «семерке». Костя и Ганя инстинктивно пригнулись, уткнули головы в переднюю панель.

— Бляха, мать твою! — выругался Ганя.

Машина только зазвенела вся, но пули не просочились.

Однако бандит с автоматом, по-видимому, решил, что ликвидировал находящихся в салоне. Хотя стекло и не разбилось, но стрелять он перестал.

— Теперь он пойдет к нам. Проверять, — полушепотом сказал Костя, неприятно ощущая след от легкого удара виском в руль.

— Всенепременно, — скривил рот Ганя.

Костя услышал, как тревожно пульсирует сердце.

— Что будем делать? — поинтересовался он у товарища.

— Пусть подойдет поближе.

Ганя тихо раскрыл «бардачок», утопил руку и высунул черный пистолет Макарова — собственность Кости. Затем дотянулся до кнопки и опустил боковое стекло. Пахнуло старой прелой травой. Костя согласно кивнул.

Послышались мерные шаги тяжелых ботинок. Через пару секунд показался рукав зеленовато-коричневой спецовки со светло-зелеными вкраплениями. И сразу же просунулась в окно круглая лысая голова на бычьей шее и сделала густые брови коршуном. В следующее мгновение Костя услыхал странный звук, похожий на отрывистую отрыжку, и запечатлел лишь хлебнувший воздуха рот и почти черные зрачки, наполнившиеся страхом и болью. Из бычьей шеи брызнул бурый фонтанчик, капли попали на спинку Ганиного кресла.

Муконин понял, что теперь пришло время его миссии, и медлить нельзя. Перехватив у смекалистого дружка пистолет, он открыл свою дверцу и буквально вывалился на дорогу. Перекувырнулся через изогнутый позвоночник, по возможности резко поднялся, навел пистолет и… Ворота фургона оказались приоткрыты, но никого не было, только зияла черная щель-полоса.

Костя пригнулся. Перебежками, останавливаясь и вытягивая руки с пистолетом, приблизился к заднице грузовика. Замер, прислушался. Раздался непонятный шорох. И тут из фургона вылетел маленький черный шарик и начал падать — Костя будто смотрел кадры замедленной киносъемки.

— Ложи-ись! — заорал подбегающий сзади Ганя.

Муконин вовремя сообразил, в чем дело, отпрыгнул как можно дальше и залег на обочине, носом в стылую землю. Едва успел обхватить голову руками, как хлопнуло и оглушило.

Когда Костя поднял голову, то увидел, что впереди грузовика с классической желтой кабиной из Голливуда — над крышей выхлопная труба с раструбом, — впереди грузовика в косо стоящую иномарку прыгнул худощавый тип, и тут же взревел мотор.

Ударила очередь. Иномарка, только сорвавшаяся с места, завизжала колесами, завиляла, съехала с дороги и перевернулась.

Все стихло. И эта неожиданная тишина словно зашумела в ушах.

Муконин поднялся с земли, брезгливо отряхнулся.

— Хорошо, что их было только двое, — заметил подошедший Ганя, разглядывая в руках трофейный Калаш.

— Пойдем посмотрим, что с водителем, — предложил Костя.

Кабина фуры с водительской стороны была приоткрыта. Ганя подошел и растворил дверь до конца. В это время Костя убедился, что из перевернутой легковушки уже никто не вылезает. На кресле фуры, запрокинув голову с окровавленным виском, сидел человек с виду лет пятидесяти, в молодящем спортивном костюме синего цвета. Прядь черных волос с проседью замаралась в крови. Неправильная форма головы с правильными чертами лица наводила на мысли о квадратуре круга. Паутины морщин отчетливо отпечатались на бледной коже вокруг закрытых глаз. Костя забрался на подножку, соединив два пальца, осторожно раздавил воображаемую блоху на сонной артерии шофера.

— Кажется, еще жив, — известил он.

Вместе с напарником они вытащили водителя на свежий воздух и поволокли на обочину. Прислонив его к огромному колесу, начали приводить в чувство. Для этого Костя предварительно залез в кабину фуры с пассажирской стороны и откопал аптечку.

Нанюхавшись нашатыря, дальнобойщик открыл глаза.

— Кто вы такие? — Захлопали ресницы.

— Мы твои ангелы хранители, — усмехнулся Ганя.

Шофер повертел головой туда-сюда.

В этот момент раздался взрыв, у Кости аж уши заложило, и он вжал голову в плечи. Лежавшая кверху колесами иномарка заполыхала ярким пламенем.

Дальнобойщик назвался Иванычем. Оклемавшись, он рассказал, как на него напали.

— Я ехал-то пустой совсем. — Голос у него оказался ломкий и резкий, что не вязалось с его обликом мужичка-простачка с добрыми глазами. — С Тюменского севера гнал, а туда какую-то радиационную хрень увез. Жизнь-то, сами знаете, какая — кругом нищета. Я на любой товар соглашаюсь. Кто не рискует, тот не живет. До Русской Хиросимы я нормально бабки зашибал, теперь же так, только на пропитание. А ведь у меня дома три рта: жена и пацан с девчонкой.

— Ну, понятно. Значит, пустой, говоришь, ехал, — перебил Костя, поменяв точку опоры (он начинал нервничать — слишком много времени уже потерялось).

— Да, порожняком гнал, — покосился на Муконина Иваныч, отклонив спину от колеса и распрямив позвоночник. — У меня дом-то совсем рядом. Поселок Пионерский, тридцать километров осталось. А тут эти. Тормознули полосатым жезлом. Я, конечно, обрез охотничий на всякий случай под сиденьем держу, мало ли что, жизнь-то, сами знаете, какая. Но в этот раз я достать его не успел. Вон, ублюдок, которого вы пришлепнули, он меня прикладом огрел без всяких предисловий.

— Ну вот, радуйся, что жив остался, — добродушно сказал Ганя.

— Я и не знаю, парни, как вас благодарить-то. Может, ко мне заедем, а? Я на прошлой неделе наливочку припрятал, а? Ну не хотите пить за рулем, так молочка парного? У нас и коровка есть, худая, правда.

— Нет уж, ты извини, Иваныч, но мы торопимся, — отказался Костя. — Как-нибудь в другой раз. Может, на обратном пути?

Приятели переглянулись.

— А хоть бы и на обратном. Ты только телефон мой запиши, — обратился Иваныч к Косте.

— Давай, конечно, — закивал Муконин и достал мобильник.

Дальнобойщик извлек из-за пазухи зеленый пенальчик — новейший карманник фирмы Эппл с функцией видеофона и с режимом реальных ощущений. «Так уж повелось на Руси: чем меньше человек значит, тем у него круче мобильник», — усмехнулся про себя Костя и забил номер.

— Доехать-то сможешь сам? — осведомился Ганя, когда Иваныч начал уже забираться в кабину.

— Конечно, я и не в такие переделки попадал. Всякое бывало. — Тот замер на подножке, как будто ожидая чего-то еще.

Но друзья промолчали.

Он залез к себе, закрыл дверь, завел двигатель. Фура взревела, как танк.

Муконин с Ганей снова переглянулись и пошли к «семерке». Надо было еще быстренько убрать следы крови. Да и труп выволочь в лесок.

Время поджимало.